Правовой нигилизм -- разновидность социального нигилизма как родового понятия. Сущность его -- в общем негативно-отрицательном, неуважительном отношении к праву, законам, нормативному порядку, а с точки зрения корней, причин-- в юридическом невежестве, косности, отсталости, правовой невоспитанности основной массы населения. Подобные антиправовые установки и стереотипы-- элемент, черта, свойство общественного сознания и национальной психологии отличительная особенность культуры, традиций, образа жизни. Речь идет о невостребованности права обществом.
Для начала следует разобраться, что же такое нигилизм вообще.
Нигилизм (от лат. Nihil - ничто) - в широком смысле отрицание общепринятых ценностей и норм, укоренившихся форм общественной жизни. Довольно часто нигилизм предшествует и является частью стихийных социальных протестов.
Нигилизм является одной из форм социального поведения, сознания и мироощущения личности. По утверждению большинства философов, нигилизм возник давно, но наибольшее распространение он получил в XIX веке (в основном в России и странах Западной Европы). Нигилизм как часть идеологического учения связан с именами таких философов, как Якоби, Ницше, Прудон, Хайдеггер, Кропоткин, Бакунин и ряд других авторов. Нигилизм чрезвычайно разнообразен и может принимать различные формы выражения, такие как политическая, правовая, нравственная, культурная, идеологическая и т.д. Форма выражения нигилизма зависит от того, в какой области знаний и в какой сфере жизни общества отрицаются те или иные ценности.
Яркие примеры нигилистов мы можем найти в художественной литературе XIX века. В основном это произведения Тургенева ("Отцы и дети", представитель нигилизма - Базаров). Российский нигилизм того периода носил революционный характер.
Социалисты периода XIX века считали, что нигилисты - это движущая сила общества и молодую поросль новой молодежи следует искать "в недоученных учениках Чернышевского и Добролюбова, в Базаровых, в нигилистах - в них жизнь, в них энергия, в них честная и сильная воля".
По утверждению С.Л. Франка России присущ нигилизм, нигилистическое отношение к большинству ценностей того периода: "Русский интеллигент не знает никаких абсолютных ценностей, никаких критериев, никакой ориентировки в жизни, кроме морального разграничения людей, поступков, состояние на хорошие и дурные, добрые и злые. Морализм это есть лишь отражение ее нигилизма.… Под нигилизмом я разумею отрицание или непризнание абсолютных (объективных) ценностей".
Известный русский теоретик анархизма М.А. Бакунин (18 мая 1814 г. - 1 июля 1876 года) частично выявил причины нигилизма в своей книге "Государственность и анархия":
При таком отношении пусть даже теоретика к государству (оно во многом правильное) неизбежно возникают предпосылки для формирования нигилистического отношения к государству.
Общей чертой всех форм нигилизма является отрицание, но не всякое отрицание есть нигилизм. Отрицание - понятие более широкое чем нигилизм, оно присуще человеческому созданию и диалектическому мышлению.
В работах философов (в основном, социалистов) нигилизм упоминается в весьма положительном контексте. Так, Ф. Энгельс писал: "Появление молодой буржуазии нашло свое отражение в либерально-конституциональном движении, а зарождение пролетариата - в движении, которое обычно называют нигилизмом. Вообще, борьба против антинародных режимов (или "революционное движение") не может быть нигилизмом в полном смысле этого слова. Здесь происходит слияние нигилизма и естественной борьбой против устаревшей системы.
Несмотря на ряд положительных ситуаций (в частности, упоминавшаяся выше), нигилизм в общественном сознании сочетается с деструкцией (объект деструкции зависит от формы выражения нигилизма). Очень часто нигилизм принимает весьма радикальные формы своей реализации, выливаясь в антиобщественные и асоциальные действия. В своих наиболее крайних и редких проявлениях он объединяется с анархическими, лево - и праворадикальными движениями, политическим экстремизмом и максимализмом.
Проявления социального и культурного нигилизма мы можем наблюдать в поведении членов движения Панков (современная или относительно современная молодежь, отличающаяся радикализмом в воззрениях, отрицающая необходимость государства и государство в целом; отличаются радикализмом в стиле поведения одежды, причесок и т.д.) и скинхедов (неонационалисты, отличающиеся резким политическим нигилизмом единства наций). Вообще, радикализм свойственен молодежи, а по утверждению Н.И.Матузова "Нигилизм - стереотип мышления любого радикала, даже если он этого не осознает".
Примером того, что нигилизм свойственен молодежи, может быть и ситуация из прошлого - социалистам - революционерам XIX века базой поведения служил радикализм (террор) как метод воздействия на политическую власть. Учитывая тот факт, что нигилизм и радикализм "как стереотип мышления" (а зачастую и поведения) принадлежит молодежи, более интересно выяснить причины правового нигилизма в современном обществе.
Еще одной характерной чертой нигилизма является не объект отрицания (он может только определять конкретную форму нигилизма), а "степень, интенсивность, категоричность этого отрицания - с преобладанием субъективного точнее индивидуального начала" (Н.И. Матузов). Действия нигилистов в наиболее интенсивных и категоричных своих проявлениях зачастую становится фактически антиобщественными и асоциальными, как то преступление, нарушение конкретных правовых и моральных норм. Характерно для нигилистов и отсутствие программы их действий.
Разновидностью социального нигилизма является так называемый правовой нигилизм.
Правовой или юридический нигилизм выражается стратегическим и негативным отношением к праву вплоть до полного его отрицания и неверия в его потенциальные возможности решать социальные проблемы.
Корни правового нигилизма лежат в юридическом невежестве и правовой отсталости общества, а также в особенностях выполнения государством его внутренних функций, связанных с социальной сферой жизни и реализацией права. Интересно, что некоторые ученые считают нигилизм и правовой нигилизм в частности характерной чертой менталитета русского народа.
Одной из составных частей юридического нигилизма является пренебрежительное отношение к праву, несоответственное его восприятие обществом. В современной России право расценивается не как основа жизни и деятельности граждан, не как база человеческих взаимоотношений, а как некое побочное, второстепенное и в какой-то степени неинтересное явление в общественной и политической жизни.
По утверждению Н.И. Матузова " стойкое предубеждение; неверие в высокое предназначение права, потенциал, возможности и даже необходимость права - таков морально - психологический генезис данного феномена. Наконец, отношения к праву может быть просто индифферентным(…), что тоже свидетельствует о неразвитом правовом сознании людей".
Выявить причины вызвавшие правовой нигилизм в России, особого труда не представляет. Но для этого необходимо проследить историю развития правового нигилизма в нашей стране.
По-моему мнению правовой нигилизм вступил в наиболее острую фазу своего развития в XIX веке. Неверие в силу права присуще России издавна. Еще А.И. Герцен писал "Правовая необеспеченность, искони тяготевшая над народом, была для него своего рода школою. Полное неравенство перед судом убило в нем всякое уважение к законности. Русский, такого бы звания он ни был обходит и нарушает закон всюду, где это можно сделать безнаказанно; совершенно также поступает правительство".
Бакунин соглашается с Герценом и считает испытанием всех бед государство: " Всякий сколько-нибудь мыслящий и добросовестный русский должен понимать что наша империя не может переменить своего отношения к народу. Всем своим существом она обречена быть губительницею его, его кровопийцею. Народ инстинктивно ее ненавидит, а она неизбежно его гнетет, так как на народной беде построено все ее существование и сила. Для подержания внутреннего порядка, для сохранения насильственного единства и для поддержания внешней даже не завоевательной, а только самосохраняющей силы ей нужно огромное войско, а вместе с войском нужна полиция, духовенство… Одним словом, огромный официальный мир, содержания которого, не говоря уже о его воровстве, неизбежно давит народ. Нужно быть ослом, невеждой, сумасшедшим, чтобы вообразить себе, что какая-нибудь конституция, даже самая либеральная и самая демократическая, могла бы изменить у лучшему это отношение государства к народу (выделено мной); ухудшить его; сделать еще более обременительным, разорительным - пожалуй, хотя и трудно, потому что зло, доведено до конца; но освободить народ, улучшать его сознание - это просто нелепость".
После проведения либеральных реформ 60-70 х. гг. в России начинается активный процесс развития юриспруденции, правовой науки, наук, связанных с правом и т.д. Именно в этот период в России проводится судебная реформа, одно из крупнейших юридических преобразований XIX века. Несмотря на все это в России существует большое число политических течений, носящих антиюридический характер. Вот несколько примеров идеологов и их учений, которые либо не признавали его совсем.
Консерваторы - славянофилы, народники и др. политические расхождения исторических путей России и Европы считали, что России надо строить свое общество на началах скорее нравственных и религиозных, нежели на основе права. По словам Запад, предполагает "поклонение государству", "механическое юридическое право". Во время активного становления права в стране европейский народ "есть народ негосударственный" (К.С. Аксаков). "Посмотрите на Запад Народы увлеклись тщеславными побуждениями, поверили в возможность правительственного совершенства, наделали республик, настроили конституций и обеднели душою, готова рухнуть каждую минуту (И.С. Аксаков - младший).
В работах П.Л. Лаврова, теоретика народничества, мы также сталкиваемся с пренебрежением правом. Так, в "Ответе русскому конституционалисту" сам Лавров называл "бороться с конституционалистами, что бы те, которые только сочувствуют нам, а не прониклись еще социалистическими сознанием, не могли пристать к фальшивому ненадежному знамени конституционализма". В своих работах о государстве он развивал мысль о том, что "Юридическая функция" ничего толком государству не дала. Ранее, в "Исторических письмах" он утверждал, что "замена честности законностью есть явление антипрогрессивное"
Правовой нигилизм проявился и в изложении позиций анархистских и радикально - народнических движений. Если согласиться с Н.А. Бердяевым в характеристике русского сознания как сознания крайностей, одной из которых является дух анархизма, то не следует недооценивать влияние этих течений. В отношении права, как и государства, они бескомпромиссны. В "программе государственного международного социалистического альянса" М.А. Бакунин требовал немедленной отмены "всего того, что на юридическом языке называется правом, и применения этого права". Он же утверждал, что для торжества свободы надо отбросить "политическое законодательство". В отрицании конституции теоретик анархизма как бы солидаризировался со славянофилами и их последователями. И совсем по аксаковски звучит бакунинское изречение в его книге "государственность и анархия": "Немцы ищут жизни и свободы своей в государстве; для славян же государство есть гроб". Бакунин, как истинный анархист призывал к свержению государства, а следовательно и права: "Дело же всякого государства - душить народ для сохранения себя, точно так же, как дело революции - разрушить государство для избрания народа".
Известная доля антиюридизма присущен и писателю Л.Н. Толстому. Следует отметить, что антиюризм Толстого сложился на основе справедливого осуждения российских законов. Однако и западные правовые системы Л. Н. Толстой отрицал, говоря, что путь, по которому пошли западные страны был ненужным и неправильным. Предельно кратко и точно Толстой обрисовывает свое отношение к праву в "письме к студенту о праве", "… назвав право "гадким обманом".
Внимания заслуживает и небезызвестный сборник "Вехи", созданный представителями русской религиозной философии (Н.Н. Бердеяв, Б.А. Кистяковский, С.Н. Булгаков и др.).
В предисловии к сборнику дана общая "позиция по отношению к праву".
"Признание теоретического и практического первенства духовной жизни над внешними формами общежития в том смысле, что внутренняя жизнь личности есть единственная творческая сила человеческого бытия и что она, а не самодовлеющие начала политического порядка, являются единственно прочным базисом для всякого общественного строительства".
Таким образом, право перестает быть основной ценностью человеческого общества.
Говоря о русской религиозной философии нельзя не вспоминать ее великого творца - В.С. Соловьева. Основав религиозную философию и развив концепцию о превосходстве нравственности и моральных норм над правом и правовыми нормами, он одновременно помнил о самом праве и отводил ему довольно незначительную роль "некоторого минимума нравственности". Отпускать право ниже в системе социальных норм представители религиозной философской школы не решались Н.А. Бердяев считал, что право создано для сдерживания потенциальных преступлений со стороны человека; таким образом, право гарантирует "минимум человеческой свободы". Не менее пренебрежительно он относился и к конституционализму: " Можно признавать неизбежность и относительную иногда полезность конституционализма и парламентаризма, но верить, что этими путями можно излечить от зла и страданий уже невозможно…вера в конституцию - жалкая вера… Вера должна быть направлена на предметы более достойные. Делать себе кумира из правового государства недостойно".
Не следует забывать и контрреформы Александра III, когда государство дав обществу некоторые свободы и послабления, сразу же их отобрало.
Рассматривая ситуацию в правовой сфере жизни российской общественности обобщенно мы можем констатировать следующие факты.
Наряду с возросшими потребностями в юридических науках и профессиях в стране образуется дефицит правосознательных членов общества, причем дефицит чисто исторического происхождения (зародился он еще тогда, когда на Руси возникло привилегированное право и начали свою деятельность нравственные сословные суды); среди молодежи (в основном - студенчества и военных) преобладают радикальные тенденции о развитии правовой культуры; в духовно- философской жизни общества встают идеи религиозных философов, которые отчасти воспринимаются людьми; государство своими действиями обостряет политическую обстановку в стране.
Конкретизируя эту ситуацию можно сделать вывод: в конце XIX века в нашей стране формируется исключительно хорошие условия для формирования массового неверия в право, общего правового нигилизма, причем правовой нигилизм начинает создаваться в качестве отдельного идейного течения.
Возможно, в России у большинства членов общества могла бы сложиться более-менее хорошая правовая культура неадекватное отношение к праву, но времени для формирования элементов правовой системы было крайне мало.
Продолжая небольшой исторический обзор необходимо отметить, что в России в начале XX века начинает зарождаться и получать законодательное оформление конституционная монархия (Манифест об усовершенствовании государственного порядка от 17 октября 1905 года; Учреждение государственной Думы от 20 февраля 1906 года). Создается своеобразная Конституция - Свод основных государственных законов (23 апреля 1906 года). Возможно, в России смогло бы сложиться правовое государство в условиях конституционной монархии, но слишком сильны революционные тенденции в политической (нелегальной) жизни страны. Народное неудовольствие выливается в февральскую революцию. В условиях сложившегося в стране двоевластия. Ни о какой четкой работе государственного механизма и действии правовых норм, разумеется, речи быть не может. Последующая Великая Октябрьская революция ломает традиционные правовые устои общества.
Любой революции свойственен радикализм. Не является исключением и политический радикализм, который существовал в послереволюционной России. "Для политического радикализма характерно стремление жестко запрограммировать перемены рациональности управления. Всякое отклонение, усложнение в движении по избранному пути рассматривается как саботаж, закономерное противодействие. Практические политические последствия государства радикалистских установок, отдающих приоритет ценностям одного типа (изменения, развития, трансформации), привели например, к тому, что к проблеме устройства будущего пролетарского государства В.И. Ленин обратился лишь накануне Октябрьской революции. Замена учитывающего реалии России государственного устройства утопическими построениями при абсолютизации чисто опыта, тем более неудачного (Парийской Коммуны), привела к тому, что уже в начале 1918 года возникла необходимость принятия "Самых энергетических, беспощадно решительных и драконовских мер для повышения самодисциплины и дисциплины рабочих и крестьян России" (В.И. Ленин. Полное собрание сочинений т.36. стр.36). Порядок в пролетарском государстве все более обеспечивался за счет чисто и случайных, подвернувшихся под руку мер"..
Подтверждение приверженности государства того периода к самым различным способам неправового воздействия на общество мы видим во-внутренней политике властей "Продразверстка", "красный террор", "Чрезвычайна 1918 года". (А.И. Демидов), исключительная жесткость (если не жестокость) при проведении коллективизации - это исторические факты. Сама идеология коммунистов говорила в постепенном уходе в тень государства и права и замене их развитыми социальными отношениями. В подобных условиях не может не слышаться негативное отношение к праву.
С приходом к власти Сталина исчезают последние надежды на создание полноценного функционирующей правовой системы в Советской России.
Методы осуществления внутренней политики Сталиным, да и сама внутренняя политика Джугашвили довольно интересна с точки зрения построения правового государства. Фактически право было дискредитировано в сознании общественности. С началом массовых репрессий (30 - е гг. XX века). Слова "право", "справедливость", "законность", превратились для общества в пустой звук. Уничтожение "инакомыслящих", создание ГУЛАГа, возвращение каторги, введение Особлагов для политических заключенных никак не могли подтвердить принцип справедливых законов и возродить веру людей в право. Самым ярким примером пренебрежения правом со стороны государства может послужить создание судебных "Троек", которые реального права судить не имели. В конце 30-х годов ситуация еще более усугубилась: с одной стороны действовала конституция СССР 1936 года, которая была довольно демократичной, а с другой стороны страну захлестнула, как я уже писал, волна массовых репрессий, когда органы НКВД ощущали себя полновластными хозяевами в стране.
Но с другой стороны, при тоталитарном режиме правления иной ситуации сложиться не могло. Тем не менее, этот период оказал огромное влияние на закрепление недоверия и неверия вправо в сознание наших граждан.
С началом Великой Отечественной войны репрессивная политика Сталина отходит на второй план. Ужесточение законодательства воспринимается вполне адекватно, так как люди понимали, что для успешного окончания войны оно просто необходимо. Но победив в войне и надеясь получать хоть какое-то улучшение законодательства, народ наталкивается на новый виток репрессий.
Последующие годы правления Н.С. Хрущева не отмечены какими - либо радикальными шагами в области искоренения правового нигилизма (а к тому времени он уже сформировался). "Единственная попытка "шестидесятников" (как их стали называть позже) привела к новому виду борьбы с инакомыслием - помещение не только в тюрьмы, но и в психиатрические лечебницы.
Годы "застоя" (вполне справедливое название) привели к расцвету, бюрократии и уж точно никак не влияли на растущее неверие не только вправо, но и в государство А.Ю. Андропов пробыл к власти слишком мало, чтобы хоть как - то наладить ситуацию в стране.
Наиболее сильно правовой нигилизм проявляется в период "перестройки" и послеперестроечный период. С чем же это связано? Для того чтобы это понять необходимо обратиться к особенностям политической жизни страны в этот период.
В начале 90-х годов сказывается отрицательное воздействие разросшегося бюрократического аппарата. Играют свою роль и неоконченные реформы М.С. Горбачева. В стране складывается весьма напряженная политическая обстановка, которая выливается в путч года и переворот в стране.
Нужно учитывать и состояние общества: еще во время проведения политики "гласности" люди получили свободу слова, печати и т.д. Но не знали, как этим воспользоваться.
Сказалось" отсутствие четких правил регулирования политических конфликтов, бытующее же отношение к политике как к жесткой системе иерархических связей, не допускающей никакого отклонения от предначертанной линии поведения, или, наоборот, как к ничем не ограничиваемой сфере реализации эгоистических, узкогрупповых интересов.
Еще Н.А. Бердяев считал характерной чертой русского характера принижение ценности порядка, государственности.
По утверждению А.И. Демидова России свойственен особый тип политического радикализма: "… - это обращение к ценностям изменения и равенства в ущерб ценностям порядка и свободы. В реальной политике такое смещение приоритетов оборачивается ярко выраженным настойчивым желанием к формированию событий, выбором жестких средств политического действия…стремление к формированию событий рано или поздно приводит к разрыву средств и целей политического действия. Цели, скажем, могут быть самыми благородными, средства же их реализации - бесчестными.
Анализируя статью А.И. Демидова и ряд исторических источников и пришел к выводу, что в "перестроечной" России отсутствовал ряд средств политического воздействия способствовал урегулированию политической и внутригосударственной жизни страны. Этот дефицит привел к политическому радикализму, который в свою очередь способствует развитию правового нигилизма. "Воспринимая нарушения права как проявление свободы, правовой нигилизм формирует негативное отношение к действующей системе права, да и … к самому принципу приоритета правовой регламентации общественных отношений. Право трактуется как внешнее ограничение благородных политических прорывов, уловка политического противника или как инструмент поддержки осуществления определенной политической линии.
Если степень социальной упорядоченности существенно понимается, люди начинают воспринимать политику и все, что с ней связанно, как состояние неконтролируемого и опасного хаоса. Это сопровождается глубоким разочарованием в избранном политическом курсе, и готовности приняты любые, но зато эффективные способы упорядочения социальных связей… Утрачивается доверие к политическим инстинктам, а деятельность государственных органов все чаще рассматривается как противоречащая жизненным интересам людей. Происходит как бы взаимный отказ системы и личности от обязанностей по отношению друг к другу…"
Описываемая ситуация сложилась в нашем обществе в перестроечный и послеперестроечный периоды. На мой взгляд, выход из нее, несмотря на усилия реформаторов, еще не найден, но некоторые положительные сдвиги все же произошли. Однако, отношение чиновников к различным ценностям своей работы может заставить думать об обратном.
При опросе государственных служащих по ранжированному ряду из 15 деловых и личностных качеств были получены следующие результаты:
Честность - 66,7%
Принципиальность - 57,1 %
Не подкупность и- 52,4 %
Уважение прав и свобод граждан - 5 % (14 место в общем ряду).
Следует отметить, что существует два основных уровня проявления правового нигилизма.
По утверждению ряда авторов, писавших о данном правовом явлении (Н.И. Матузов, В.А. Туманов и др.) первый уровень (наиболее высший и значимый) - государственный. В данной ситуации правовой нигилизм наблюдается в деятельности высших органов государства (федерального собрания, министерств). Довольно часто проявление правового нигилизма освещается в СМИ.
В статье "лучше никакого закона, чем плохой" начальник правового управления Совета Федерации Н.А. Хованский приводит пример довольно интересной ситуации, возникшей на одном из заседаний Совета Федераций: " На заседании…один из членов Совета Федерации, …, возмутился: "Кто же здесь в конце концов, пишет документы - сенаторы или юристы?" Дело в том, что замечания юристов - работников правового управления аппарата Совета Федераций просто не учитываются при принятии законов… В ходу принцип: Неважно, что говорят юристы, важно - как мы хотим". (Н.А. Хованский). Юридически неграмотный закон, который получает общество при подобном подходе к вопросу, не может эффективно регулировать социальные отношения. Это - один из источников и форм правового нигилизма. Более подробно формы правового нигилизма я рассмотрю в следующей главе.
Второй уровень проявления правового нигилизма - общественный. При подобном проявлении отрицание права носителем нигилизма являются граждане государства, обыватели, не связанные с работой государственного механизма. На данном уровне нигилистического отношения к праву правового нигилизма проявляется в основном в различных правонарушениях.
Определяя правовой нигилизм необходимо учитывать и другое явление, возникшее в области неправильного толкования назначения права - правовой нигилизм.
Legal nihilism) характеризует ситуацию, когда законы и правила, регулирующие сферу высшего образования игнорируются. Широко распространенная коррупция и фактический отказ администрации вуза от эффективной борьбы с коррупцией являются индикатором правового нигилизма.
Отличное определение
Неполное определение ↓
направление общественно- политической мысли, отрицающее социальную ценность права и считающее его наименее совершенным способом регулирования общественных отношений, а также специфическое состояние правосознания. В первом, теоретико-идеологическом смысле П.н. является важной составляющей господствующих религиозно- философских доктрин ряда стран (Японии, Китая, Индии, государств Африки и др.), что обусловлено особенностями формирования соответствующих цивилизаций. В основе сложившейся там нормативной регуляции - ориентация на сохранение и развитие существующей социальной системы, а следовательно, и абсолютизация ценностей солидарности, ответственности, обязанности по отношению к Богу, Природе, общине, семье и т.п., а не свободы и права. Внешнее (правовое, законодательное) регулирование отношений рассматривается здесь как нечто девиантное, необходимое лишь для лиц, не интегрированных в соответствующую культуру. Во втором, социально-психологическом смысле П.н. представляет собой состояние правосознания, для которого характерны: 1) юридическая некомпетентность (отсутствие правовых знаний); 2) негативное отношение к праву; 3) распространенность навыков и стереотипов неправового и противоправного поведения. По сути, П.н. - это правовое отчуждение: происходит как бы отторжение права - человек, социальная группа, общество стремятся обойтись без него. Конкретное содержательное «наполнение» компонентов состояния правосознания, определяемого как П.н., зависит от типа правопонимания. П.н. на уровне массового правосознания имеет глубокие исторические и теоретико-идеологические корни. Процесс его формирования в цивилизациях западного типа (в т.ч. и в России) схематично может быть представлен следующим образом. Господство юридического позитивизма, отрицающего необходимость ценностного оправдания устанавливаемого законом порядка (это обычно бывает вызвано политико- экономическими обстоятельствами), приводит к тому, что закон не воспринимается как средство защиты личных прав и интересов, а потому утрачивается всякий стимул к его соблюдению, уважению и защите. Постепенно складывается своеобразный внезаконный порядок - реальная структура общественных отношений, возникающая в результате взаимодействия различных социальных сил, что оказывается удобным и для государства, которое обладая наибольшими возможностями навязать обществу желаемый им порядок, освобождается от необходимости следовать им же установленным правилам. Закон становится вещью сугубо формальной, в практической жизни мало полезной, потому общество его не знает, не ценит и игнорирует (легистский П.н.). В свою очередь, фактический порядок общественных отношений, имеющий сугубо силовое обоснование, тоже воспринимается как несправедливый (социологический П.н.). Одновременно социальный порядок, не признающий право, вытесняет его и из ценностной системы общества. Люди привыкают действовать (и мыслить) в узких рамках допустимого поведения. В общественном сознании ценность свободы вытесняется порядком и стабильностью, формальное равенство - равенством социальным (уравниловкой), личность - коллективизмом (все той же уравниловкой, но уже не в материальном, а в духовном аспекте - людям надлежит не только получать поровну, но и самим быть одинаковыми). Утрачиваются навыки строить отношения, исходя из свободы и формального равенства их участников (собственно П.н.). Преодоление П.н. - длительный процесс. Необходимой предпосылкой к этому является конституиро- вание правовой формы организации публичной политической власти, действенные гарантии прав и свобод человека. П.н. на уровне индивидуального или группового правосознания бывает обусловлен соответствующим опытом социального общения. Н.В. Варламова
Я решил взять тему курсовой работы “правовой нигилизм”, так как это одна из самых актуальных проблем в Теории государства и права.
Нигилистическое отношение, то есть абсолютное отрицание, формулируется в правовой психологии определенных социальных групп, индивидов, когда, например, все стражи порядка - это “менты”, когда тюремная жизнь овеевается романтикой, ореолом из блатных песен, когда появляются герои - “воры в законе”, авторитеты преступного мира.
Правовой нигилизм - это во-первых, характеристика определенных негативных, деформированных сторон правосознания, которая резко критически, отрицательно относится к требованиям уважения и соблюдения права. Правовой нигилизм противостоит в правосознании требованиям законности, своему антиподу. Законность в правосознании как раз и реализуется в идеалах соблюдения и уважения права, в укреплении правопорядка, в понимании культурной и духовной ценности права. Во-вторых, правовой нигилизм и его антипод - законность -характеристика определенного реального состояния общества. Это состояние общества - уже не психологическая, а социальная характеристика. Причины правового нигилизма самые разные. От вполне обоснованных протестов тех или иных законов до искусственно созданного неприятия права вообще, как не нужного социального института. Противостоит правовому нигилизму, иным деформациям правосознания такой сложный социальный феномен, как правовая культура. Все эти стороны я и попытаюсь рассмотреть в своей работе.
Нигилизм (от лат. Nihil - ничто, ничего) - это отрицание исторических и культурных ценностей, моральных и нравственных норм и устоев общества. Нигилизм получил наибольшее распространение в центральных произведениях известных русских писателей (Самый известный - тургеневского Евгения Базарова и его подпевалу Ситникова, которые не признавали ни русской истории, ни русской культуры и основным девизом которых был своего рода боевой клич: ”Долой идеалы!”) - И.С. Тургенева (“Отцы и дети”), Н. Лескова (“Некуда”), А.Р. Писемского (“Взбаламученное море”). Что касается правового нигилизма, то в Большой Советской энциклопедии 1985 года даётся следующее его определение.
Правовой нигилизм - это реакционное течение в буржуазных странах, которое выражается в отрицании законов и права как такового, юристы западных стран оправдывали часто незаконные действия властей, попирая тем самым правовые нормы. В качестве одного из наиболее известных “нигилистов” Запада назывался известный юрист Джон Дьюи. Таким образом, советская правовая наука как бы подчеркивала, что такое негативное и даже во многом пагубное явление как правовой нигилизм было свойственно лишь буржуазным правовым системам; советское же право было незнакомо в принципе с этим самым нигилизмом. Сказанное в данном научном издании где-то было верным, но только в том плане, что русскому праву нигилизм и не мог быть свойственен в той степени, в какой он присутствовал в зарубежной юриспруденции в силу различного отношения в этих системах к праву как таковому. В то время, как в буржуазных государствах право считалось в качестве “основы основ”, укрепление и совершенствование его было первостепенной задачей, одной из главных целей деятельности общества и работы общественной мысли было построение развитого гражданского общества и совершенного правового государства, которое работало бы на благо личности. Основным средством для этого были совершенные законы и действенные правовые нормы. Существовала концепция, согласно которой государство создаёт право, которое впоследствии это государство связывает широкой системой норм, сетью запретов и дозволений. В общем, роль права тут было трудно переоценить. Всё это не могло не сказаться на современном состоянии законности и правопорядка так называемых развитых капиталистических стран - прежде всего государств Западной Европы. На настоящий момент проблема правового нигилизма в них либо не существует вовсе, либо она настолько мала и незначительна, что не стоит того, чтобы обращать на неё сколько-нибудь пристальное внимание. Население этих стран соблюдает законы, как принято говорить, “не за страх, а за совесть”, т.е. люди следуют предписанию норм права не потому, что за их неисполнение следует ответственность различного рода, а потому, что ”так требует закон”, потому, что “так надо” (dura lex, sed lex). Разумеется, что рядовым гражданам пример законопослушного поведения подаёт их правительство - именно на высших чиновников, на их образ жизни и поведение смотрят люди при решении вопросов, как поступить в той или иной ситуации. Первенство на этом фоне без сомнения принадлежит Германии - в этой центральной европейской стране не только обыватели неукоснительно следуют “букве закона” (не говоря о более общественно опасных деяниях - немцы никогда не переходя улицу на красный свет (даже при отсутствии автомобилей) и не мусорят на улицах (может быть в этом секрет их чистоты)), но эта же “буква закона” является обязательной и для правителей. А попытка импичмента американскому президенту Б. Клинтону говорит нам о том, что и за Тихим океаном на Североамериканском континенте законность стоит на высоте. Царящая в западноевропейских странах обоюдная правовая вежливость дает несомненные плоды: граждане своим законопослушным поведением как бы подают пример друг другу.
К сожалению, у нас с правопорядком и правосознанием граждан не всё так гладко и спокойно. Те годы, которые наше государство шло “по пути социализма” и наш народ усиленными темпами строил “светлое будущее коммунизма”, наложили неизгладимый отпечаток на всю отечественную юридическую науку и ещё более углубили пропасть, разделяющую уровни правосознания в России и Европе. Всё это, в конечном счёте базировалось на догмах учения Маркса и Ленина, - именно в трудах этих разработчиков классической идеи коммунизма и социалистического государства с всеобщим равенством и обобществлением средств производства активно пропагандировалась идея о том, что в будущем государстве всеобщего равенства праву вообще и правовым нормам в частности будет отводиться едва ли второстепенная роль, а на более поздних этапах становления коммунистического общества предполагалось отмирание всей отечественной правовой системы целиком “за ненадобностью” (за этим предполагалось осуществить отказ от государства как особого способа организации публичной власти). Сухие нормы закона предполагалось заменить на более действенные требования и предписания “пролетарского самосознания“ и “пролетарского правосознания”. Но как показало время (которое, как известно, является самым лучшим и беспристрастным арбитром) эти честолюбивые стремления так и остались лишь красивыми мечтами. Недаром народная мудрость гласит: “ Благими намерениями вымощена дорога в ад”, - никакой новой пролетарской квазигосударственной структуры создано не было, государство не только не отмерло, а наоборот всесторонне окрепло, всячески усилило свои позиции, а впоследствии стало попросту тоталитарным (т.е. вмешивалось практически вовсе сферы деятельности общества в целом и каждого индивида в отдельности). Что касается права, то оно в общем-то также осталось жить, но ему был нанесён просто-таки непоправимый урон. Ведь долгое время право считалось временным явлением, своего рода атавизмом “тёмного прошлого”, на смену ему вот-вот должно было прийти то самое “революционное правосознание”, о котором писал Ленин. Поэтому нет ничего удивительного, что часто на законы и прочие правовые нормы многие большевики смотрели не как на нечто священное и обязательное к исполнению, а как на пережиток, оставшийся от царских времён, попросту говоря как на обыкновенные каракули и поступали соответственно: т. е. Не так, как было прописано в том или ином нормативном акте, а как подсказывали им их “пролетарская совесть” и коммунистическое чутьё”. Было даже введено такое понятие как “революционная целесообразность”, при этом предполагалось, что если буква закона говорит одно, а революционная целесообразность вкупе с пролетарским правосознанием подсказывает другое, то поступать следовало согласно последним двум, закрывая при этом глаза на требования закона. Нетрудно догадаться, что для развития и роста правового нигилизма это самая что ни на есть благодатная почва - по всей стране буйным цветом плодилась революционная целесообразность, которая зачастую превращалась в обыкновенный беспредел и беззаконие. Часто решение важнейшего вопроса, иногда и жизнь человека находились в руках того или иного комиссара и его “правосознания”; от того, в какую сторону повернёт он свою “целесообразность” зависели жизни многих людей (часто решение подобных вопросов превращалось в обыкновенное сведение личных счётов). В конце 30-х годов ситуация ещё более усугубилась: с одной стороны действовала Конституция СССР 1936г., которая была одной из наиболее демократичных и гуманных в мире, а с другой стороны государство захлестнула волна жесточайших репрессий, общество задыхалось от доносов и недоверия, органы НКВД ощущали себя полновластными хозяевами в стране (хотя их сотрудники нередко попадали под жернова собственной репрессивной машины - как правило, всплески ведомственных чисток были после смены руководителя НКВД (за годы репрессий ими соответственно были Ягода, Ежов и Берия). Все эти факты, лишь укрепляли людей в мысли о том, что закон законом, а как там наверху решат, так и будет.
Последующие годы застоя (не считая короткой хрущёвской оттепели, которая всё же породила гордое, свободолюбивое поколение “шестидесятников”) никак не способствовало искоренению правового нигилизма в нашей стране, и он всё рос, укреплялся и внедрялся в повседневную жизнь всё в большей и большей степени. Коротким проблеском промелькнуло правление Ю. Андропова, который своими знаменитыми чистками показал, что порядок пусть даже элементарный, но всё же правовой, навести можно всегда. Затем дело совершенствования законности было продолжено в эпоху знаменитой перестройки М.С. Горбачёвым. К чему это привело всем хорошо известно - Горбачёв своими полумерами, своей нерешительность только усугубил и без того непростую проблему низкого правопорядка: он то говорил о верховенстве права, то устраивал, “кровавые акции” в Закавказье и Прибалтике. Закончилось же всё весьма плачевно - немалое количество людей, воспользовавшись пробелами в праве, нелегально заработали большие деньги, а 15 союзных республик на законных конституционных основаниях воспользовались своим правом рецессии Конституции 1977г., и государства СССР не стало. Дальнейшая наша история показывает, что на данном этапе развития правопорядок и законность и без того слабые были приведены вовсе в плачевное состояние, а правовой нигилизм вырос до небывалых размеров. Несовершенные законы. Отсутствие механизмов их реализации, отмывание огромных средств за рубежом, получение гигантских сверхприбылей в обход налоговой службы государства, бурное развитие “черного рынка”, многочисленные пирамиды, простое разворовывание государственных фондов вконец подорвали веру в закон и правопорядок. В самом деле, как может поверить в “равенство всех перед законом и судом” человек, месяцами не получающий свои тяжким трудом заработанные деньги и наблюдающий за так называемыми “новыми русскими”, швыряющие деньги направо и налево (ведь ещё О. Бальзак говорил: ”За каждым большим состоянием кроется преступление”). О какой законности и о каком правопорядке можно вести речь, когда люди в открытую обсуждают, какой из чиновников что приобрёл из недвижимости и транспорта (стоимость которых подчас в несколько тысяч раз превосходит оклады владельцев). Недаром говорят, что рыба гниёт с головы - у людей возникает вопрос: ”Если им можно нарушать закон, то почему нельзя нам?”, и они нарушают, пусть не в таких объёмах и масштабах, но они попирают требования закона, тем самым укрепляясь в своём нигилизме. Почему так происходит? Почему на Западе одно, а у нас диаметрально противоположное? Неужели же мы настолько самобытны, что и здесь нам нужно повторять всё с “точностью до наоборот”? Правильно ли будет говорить, что в этом виновато целиком и полностью наше коммунистическое прошлое, взрастившее в стране цвет беззакония и нигилизма? А может быть, коммунисты лишь укрепили уже возникшее явление, может этот самый нигилизм возник уже до них, а потом просто развился, попав на благоприятную почву “революционной законности”? Тогда где же искать начало его возникновения, откуда он взялся на земле русской и где искать корень зла под названием “правовой нигилизм”. Чтобы ответить на этот вопрос вернуться во вторую половину XIX века и проанализировав некоторые произведения философской и литературной мысли, посмотреть, какое отражение они получили в произведениях века XX.
Введение 3
1. Понятие правового нигилизма. 4
2. Формы проявления правового нигилизма. 9
3. Причины правового нигилизма в российском обществе 12
4. Пути преодоления нигилизма в российском обществе. 29
Заключение 32
Литература 34
Эта тема была, актуальна во все времена, но теперь её острота достигла своего предела - юридический нигилизм процветает, как никогда. Правовой нигилизм может достигать таких уровней и силы, что влечет за собой разрушение правовой системы - и правотворческих, и правоприменительных её сегментов.
Исследованию проблемы правового нигилизма посвящено немало литературы: это работы Тумакова В.А, Фельдмана Д.И., Чебышева С.Н. Мельникова Ю.М., Рыбакова Ю.М., кроме того, при написании работы использовались обобщающие труды по теории государства и права МатузоваН.И., Муромцева С.А., Ильина И.А.
Целью данной работы является освещение теоретических аспектов проблемы юридического нигилизма, а также её практического преломления на опыте современной России
Предметом исследования данной работы является правовой нигилизм, объектом исследования выступают понятие, причины, формы проявления правового нигилизма, методы его преодоления.
Задачи, которые ставились при написании работы следующие:
выделить основные формы правового нигилизма;
привести различные подходы к проблеме нигилизма;
проследить причины возникновения правового нигилизма в России;
раскрыть данную проблему, стоящую перед Россией на современном этапе.
описать пути преодоления проблемы правового нигилизма в современном Российском обществе.
Нигилизм (от лат. Nihil - ничто, ничего) - это отрицание исторических и культурных ценностей, моральных и нравственных норм и устоев общества. Нигилизм получил наибольшее распространение в центральных произведениях известных русских писателей (вспомним хотя бы тургеневского Евгения Базарова и его подпевалу Ситникова, которые не признавали ни русской истории, ни русской культуры и основным девизом которых был своего рода боевой клич: ”Долой идеалы!”) - И.С. Тургенева (“Отцы и дети”), Н. Лескова (“Некуда”), А.Р. Писемского (“Взбаламученное море”). Что касается правового нигилизма, то в Большой Советской энциклопедии 1985 года даётся следующее его определение.
Правовой нигилизм - это реакционное течение в буржуазных странах, которое выражается в отрицании законов и права как такового, юристы западных стран оправдывали часто незаконные действия властей, попирая тем самым правовые нормы. В качестве одного из наиболее известных “нигилистов” Запада назывался известный юрист Джон Дьюи.
Советская правовая наука как бы подчеркивала, что такое негативное и даже во многом пагубное явление как правовой нигилизм было свойственно лишь буржуазным правовым системам; советское же право было незнакомо в принципе с этим самым нигилизмом. Сказанное в данном научном издании где-то было верным, но только в том плане, что русскому праву нигилизм и не мог быть свойственен в той степени, в какой он присутствовал в зарубежной юриспруденции в силу различного отношения в этих системах к праву как таковому. В то время, как в буржуазных государствах право считалось в качестве “основы основ”, укрепление и совершенствование его было первостепенной задачей, одной из главных целей деятельности общества и работы общественной мысли было построение развитого гражданского общества и совершенного правового государства, которое работало бы на благо личности. Основным средством для этого опять же были совершенные законы и действенные правовые нормы. Существовала концепция, согласно которой государство создаёт право, которое впоследствии это государство связывает широкой системой норм, сетью запретов и дозволений. 1
Однако если проанализровать данную проблему в так называемых развитых капиталистических странах - прежде всего государств Западной Европы. На настоящий она либо не существует вовсе, либо она настолько мала и незначительна, что не стоит того, чтобы обращать на неё сколько-нибудь пристальное внимание. Население этих стран соблюдает законы, как принято говорить, “не за страх, а за совесть”, т.е. люди следуют предписанию норм права не потому, что за их неисполнение следует ответственность различного рода, а потому, что ”так требует закон”, потому, что “так надо” (dura lex, sed lex). Разумеется, что рядовым гражданам пример законопослушного поведения подаёт их правительство - именно на высших чиновников, на их образ жизни и поведение смотрят люди при решении вопросов, как поступить в той или иной ситуации. Первенство на этом фоне без сомнения принадлежит Германии - в этой центральной европейской стране не только обыватели неукоснительно следуют “букве закона» (не говоря о более общественно опасных деяниях - немцы никогда не переходя улицу на красный свет (даже при отсутствии автомобилей) и не мусорят на улицах (может быть в этом секрет их чистоты)), но эта же “буква закона” является обязательной и для правителей. На недавнем примере разбирательства с денежными махинациями бывшего канцлера ФРГ Гельмута Коля можно убедиться, что там действует формула “все равны перед законом и судом”. А недавняя попытка импичмента американскому президенту Б.Клинтону говорит нам о том, что и за Тихим океаном на Североамериканском континенте законность стоит на высоте. Царящая в западноевропейских странах обоюдная правовая вежливость дает несомненные плоды: граждане своим законопослушным поведением как бы подают пример друг другу. 2
К сожалению, в России с правопорядком и правосознанием граждан не всё так гладко и спокойно. Годы советского государства на протяжении которых осуществлялось социалистическое строительство наложили в целом неизгладимый отпечаток на всю отечественную юридическую науку и ещё более углубили пропасть, разделяющую уровни правосознания в России и Европе. Всё это, в конечном счёте базировалось на догмах учения Маркса и Ленина, - именно в трудах этих разработчиков классической идеи коммунизма и социалистического государства с всеобщим равенством и обобществлением средств производства активно пропагандировалась идея о том, что в будущем государстве всеобщего равенства праву вообще и правовым нормам в частности будет отводиться едва ли второстепенная роль, а на более поздних этапах становления коммунистического общества предполагалось отмирание всей отечественной правовой системы целиком “за ненадобностью” (за этим предполагалось осуществить отказ от государства как особого способа организации публичной власти). Сухие нормы закона предполагалось заменить на более действенные требования и предписания “пролетарского самосознания“ и “пролетарского правосознания”. Однако, эти честолюбивые стремления так и остались лишь красивыми мечтами. По сути никакой новой пролетарской квазигосударственной структуры создано не было, государство не только не отмерло, а наоборот всесторонне окрепло, всячески усилило свои позиции, а впоследствии стало попросту тоталитарным (т.е. вмешивалось практически вовсе сферы деятельности общества в целом и каждого индивида в отдельности). Что касается права, то оно в общем-то также осталось жить, но ему был нанесён просто-таки непоправимый урон. Ведь долгое время право считалось временным явлением, своего рода атавизмом “тёмного прошлого”, на смену ему вот-вот должно было прийти то самое “революционное правосознание”, о котором писал Ленин. Поэтому нет ничего удивительного, что частенько на законы и прочие правовые нормы многие большевики смотрели не как на нечто священное и обязательное к исполнению, а как на пережиток, оставшийся от царских времён, попросту говоря как на обыкновенные каракули и поступали соответственно: т. е. Не так, как было прописано в том или ином нормативном акте, а как подсказывали им их “пролетарская совесть” и коммунистическое чутьё”. Было даже введено такое понятие как “революционная целесообразность”, при этом предполагалось, что если буква закона говорит одно, а революционная целесообразность вкупе с пролетарским правосознанием подсказывает другое, то поступать следовало согласно последним двум, закрывая при этом глаза на требования закона. Нетрудно догадаться, что для развития и роста правового нигилизма это самая что ни на есть благодатная почва - по всей стране буйным цветом плодилась революционная целесообразность, которая зачастую превращалась в обыкновенный беспредел и беззаконие. Часто решение важнейшего вопроса, иногда и жизнь человека находились в руках того или иного комиссара и его “правосознания”; от того, в какую сторону повернёт он свою “целесообразность” зависели жизни многих людей (часто решение подобных вопросов превращалось в обыкновенное сведение личных счётов). В конце 30-х годов ситуация ещё более усугубилась: с одной стороны действовала Конституция СССР 1936г., которая была одной из наиболее демократичных и гуманных в мире, а с другой стороны государство захлестнула волна жесточайших репрессий, общество задыхалось в тяжком смраде доносов и недоверия, органы НКВД ощущали себя полновластными хозяевами в стране (хотя их сотрудники нередко попадали под жернова собственной репрессивной машины - как правило, всплески ведомственных чисток были после смены руководителя НКВД (за годы репрессий ими соответственно были Ягода, Ежов и Берия). Все эти факты, точнее сказать, все эти безобразия лишь укрепляли людей в мысли о том, что закон законом, а как там наверху решат, так и будет.
Последующие годы застоя (не считая короткой хрущёвской оттепели, которая всё же породила гордое, свободолюбивое поколение “шестидесятников”) никак не способствовало искоренению правового нигилизма в нашей отчизне и он всё рос, укреплялся и внедрялся в повседневную жизнь всё в большей и большей степени. Коротким проблеском промелькнуло правление Ю.Андропова, который своими знаменитыми чистками показал, что порядок пусть даже элементарный, но всё же правовой, навести можно всегда. Затем дело совершенствования законности было продолжено в эпоху знаменитой перестройки М.С. Горбачёвым. К чему это привело всем хорошо известно - Горбачёв своими полумерами, своей нерешительность только усугубил и без того непростую проблему низкого правопорядка: он то говорил о верховенстве права, то устраивал, “кровавые разборки” в Закавказье и Прибалтике. Закончилось же всё это весьма плачевно - немалое количество людей, воспользовавшись пробелами в праве, нелегально заработали гигантские барыши, а 15 союзных республик на вполне законных конституционных основаниях воспользовались своим правом рецессии Конституции 1977г., и государства СССР не стало. Дальнейшая (уже российская) история показывает, что на данном этапе развития правопорядок и законность и без того слабые были приведены вовсе в плачевное состояние, а правовой нигилизм вырос до небывалых размеров. Несовершенные законы. Отсутствие механизмов их реализации, отмывание огромных средств за рубежом, получение гигантских сверхприбылей в обход государства, бурное развитие “черного рынка”, многочисленные пирамиды, простое разворовывание государственных финансов вконец подорвали веру в закон и правопорядок. В самом деле, как может поверить в “равенство всех перед законом и судом” человек, месяцами не получающий свои тяжким трудом заработанные гроши и наблюдающий за 2 новыми русскими”, швыряющие деньги направо и налево (ведь ещё О. Бальзак говорил: ”За каждым большим состоянием кроется преступление”). 3
О какой законности и о каком правопорядке можно вести речь, когда люди в открытую обсуждают, какой из чиновников что приобрёл из недвижимости и транспорта (стоимость которых подчас в несколько тысяч раз превосходит оклады владельцев). Недаром говорят, что рыба гниёт с головы - у людей возникает вопрос: ”Если им можно нарушать закон, то почему нельзя нам?”, и они нарушают, пусть не в таких объёмах и масштабах, но они попирают требования закона, тем самым укрепляясь в своём нигилизме.
В первую очередь необходимо назвать такую форму проявления нигилизма как явные нарушения закона - проще говоря преступность (которая является одновременно источником нигилизма) - в самом деле, если человек не уважает и не почитает законы и право, то он их просто нарушает, а если бы все строго следовали предписаниям правовых норм, то и преступности не было бы в принципе.
Следующей формой проявления правового нигилизма является игнорирование предписаний правовых норм , которое менее опасно для общества, но чрезвычайно опасно для правопорядка. Такие своего рода “скрытые” правонарушения наносят законности просто непоправимый урон именно потому, что их необычайно трудно обнаружить и пресечь. По причине правового нигилизма люди смотрят на правовые нормы не как на руководящее и предписывающее начало, а как на нечто абстрактное, вовсе не обязательное к исполнению.
Наконец, третий из наиболее важных форм проявления правового нигилизма является та борьба, которая ведется во власти, между властями и от имени властей (данное обстоятельство было названо также в числе источников и причин правового нигилизма; вообще часто бывает трудно проследить причинно-следственные связи, понять, какое явление обуславливает какое обстоятельство, что первично, а что вторично, это происходит видимо потому, что в процессе исследования мы обращаемся к различным аспектам того или иного явления, которое соотвественно и предстает перед нами в том или ином свете). В качестве примера можно привести кровавые события 1993 года, когда исполнительная власть произвела расстрел парламента и узурпацию власти, фактически переступив через закон, а уж потом это сложившееся соотношение политических сил было закреплено на самом высоком законодательном уровне путем принятия Конституции 1993 года. 4
Кстати, подобная практика вообще характерна для стран, так называемого, “соцлагеря” - здесь право не формировало уклад общественной жизни, а лишь закрепряло юридически уже реально сложившиеся отношения в обществе (например, Конституция РСФСР 1919 года) - т.е. оформляло “de-jure” то, что уже было “de-facto”. Как отмечал С.С.Алексеев в своей книге “Теория права” в отечественной правовой системе право всегда отставало от реальных общественных отношений, лишь в незначительной степени нагоняя их. В качестве недавнего примера подобного варианта развития событий можно привести Чеческую войну годов, когда в начале на один из субъектов РФ (являющийся таковым, по крайней мере, юридически) были введены подразделения регулярной армии и внутренних войск, а уж потом были приняты какие-то юридически обосновывавшие данное действо меры (вначале же все основывалось лишь на Указе Президента “О наведении конституционного порядка в Чеченской республике” 1994 года), почти тоже самое было сделано в рамках второй Чеченской Кампании или контртеррористической операции, как её официльно называют (1999-?).
Кроме того существует еще одна форма правового нигилизма - революция . Никакая другая форма проявления нигилизма так отрицательно не относится к любому проявлению права и законности. И это вполне понятно - ведь сама сущность революции предполагает полный отказ правовых норм и законности. Революция в какой-то мере то вызывается несовершенной правовой системой, которая неспособна вовремя выявить и потушить революционный пожар. Вспыхнув пламя революции сметает все на своем пути, в качестве знамени выбрасывается лозунг: “Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем … ”, а вот что следует затем зависит в большей степени от людей захвативших власть. А возможно, что государство, постепенно остывая от революционного накала, пойдет по пути создания новых правовых норм, постепенно образует свежую правовую систему и затем заживет более спокойной жизнью идя по пути формирования гражданского общества и правового государства. А возможно, что государство так и останется на полпути и будет двигаться то назад, то вперед, разрушаемое внутренними противоречиями (за примерами далеко ходить не нужно). Но почти во всех случаях революционного взрыва право так или иначе страдает. Особенно опасен момент так называемого “правового вакуума”, когда старое право уже не действует, а новое право еще не действует (т.е. когда новые нормы только-только создаются) - в этот период начинает действовать так называемая “революционная целесообразность” - т.е. проще говоря обыкновенный беспредел, когда решение важнейших вопросов, а часто и человеческих судеб отдается на откуп новоиспеченным революционерам-управленцам, основной положительной чертой которых является наличие “революционного чутья” и “революционного правосознания”. Это, конечно же, трагические периоды в истории права. Происходят всплески преступности и насилия, борьба с которыми ведется адекватно жестокими и часто неправовыми методами. Правовой нигилизм царит везде и всюду - люди перестают доверять не только праву и законам, но и вообще кому бы то нибыло и чему бы то нибыло, доверяя только собственным силам.
Говоря о современном состоянии российской правовой системы, необходимо отметить, что огромное влияние на возросший до небывалых размеров в последнее время правовой нигилизм оказал период так называемой перестройки - особенно её начальный этап. Именно тогда на население страны хлынули потоки информации об ужасах ГУЛАГ "а, о злоупотреблениях партийной верхушки и коррумпированности государственного аппарата. Самобичевание стало одной из добрых традиций. На прошлое выливались целые ушаты часто незаслуженной грязи. Все наследие прежних поколений безоговорочно отметалось, при этом отвергался даже положительный опыт истории. Как справедливо отмечал в своем интервью известный журналист Отто Лацис: “Огульное отрицание прошлого происходило и происходит повсеместно, но подобное уничтожение идеалов ни к чему хорошему не приведет”*. Журналист оказался прав - на настоящий момент в государстве идеалы вырождены практически целиком и население (особенно молодежь)поставлено перед фактом необходимости поиска новых “маяков”, часто при этом становясь на скользкий путь правонарушений.
Говоря о том явлении, как правовой нигилизм известный философ И.А.Ильин говорил, что “нигилизм - это один из элементов, своебразная черта общественного сознания, особенность нациальной культуры”**. Ильин обоснованно говорил, что с помощью только карательных мер добиться искоренения правового нигилизма добиться не удасться, справедливо полагая, что честным и законопослушным можно быть только по личной убежденности, в силу личного решения, иначе гражданин из опоры превращается в “брешь в правопорядке”. На этом основании философом был проведен рубеж между законопослушанием (основывается на страхе показания) и законоуважением (базируется прежде всего на “инстинктивном правочувствии” - т.е. своеобразной внутренней законности), т.е. нужно добиться исполнения законов, “не за страх, а за совесть”. Вообще идеальным государственным устройством, по мнению Ильенко, является монархия, где глава государства - монарх является символом нации и идеалом поведенческой установки.
Где же источники этой бациллы в сегодняйшней России? К несчастью их немало: это и несовершенство самих законов, и “околоправовая” деятельность правоохранительных органов, и собственно противоправные установки поведения самих граждан - обывателей. Именно эти негативные проявления современной деятельности в немалой степени способствуют тому, что правовой нигилизм в современной России является весьма серьезной проблемой - несмотря на все попытки борьбы с ним, он не только не уходит с “правовой арены”, а напротив, - все более и более укрепляет свои позиции на ней. Но рассмотрим все по порядку. 5
Одна из главных причин правового нигилизма кроется собственно в самих законах - в их несовершенстве и противоречивости. В самом деле, состояние нынешнего законодательства во многом оставляет желать лучшего - законы переполнены, так называемыми, “мертвыми нормами” - то есть положениями, которые не действуют в реальной действительности из-за слаборазвитых механизмов их реализации. Несовершенство законодательства наиболее ярко проявляется в сфере гражданского и арбитражного процесса. Казалось бы, что с учетом того факта, что именно в данной области происходит защита прав и законных интересов граждан, именно в суды обращаются люди с просьбой о защите от незаконных посягательств, законы, регулирующие сферу гражданского и арбитражного судопроизводства, должны быть четкими, грамотно составленными и максимально лаконичными, то есть должно быть сделано все, чтобы обеспечить гражданам быструю и полную защиту их прав и законных интересов и пресечь незаконные действия иных лиц. На самом деле все обстоит несколько иным образом. Во-первых, действующий Гражданский процессуальный кодекс (ГПК) был принят еще в 1964 году и, разумеется, был непригоден для качественно новой российской экономической и правовой действительности. Положение пытались спасти путем простого “латания дыр”, то есть с помощью внесения в ГПК неимоверного количества изменений и дополнений. Но все равно ситуация была крайне напряженной, а судопроизводство неимоверно запутанным вплоть до 27 октября 1995 года, когда были внесены наиболее существенные дополнения и изменения, приблизившие ГПК к потребностям общества. Впоследствии в названный модифицированный нормативно-правовой акт было внесено немало поправок, придавших ГПК хоть сколько-нибудь цивилизованный вид. Но все же необходимо признать, что современное состояние ГПК оставляет желать лучшего, этот кодекс весьма в плачевном состоянии и напоминает ржавый, рассыпающийся корабль, который пытаются залатать и отремонтировать. В это дело разрушения гражданского судопроизводства активно вмешивается Конституционный суд РФ, который по запросам наиболее инициативных граждан признает все большее количество правовых норм не соответствующих Конституции РФ, еще более запутывая тем самым гражданский процесс. Крометого, ГПК наводнен “мертвыми нормами”, которые тянут за собой остальные (например, нормы от о товарищеских судах). Необходимо избавить ГПК от этого балласта, а это значит - новые изменения и дополнения в многократно измененный и дополненный кодекс, значит новая путаница в праве (зачастую разобраться в ней непросто и юристам, не говоря уже о рядовых гражданах) - новый виток роста недоверия населения к закону, новое усиление правового нигилизма. Короче говоря, необходимость принятия нового кодекса назрела давно, но, к сожалению, отечественный законодатель не торопится облегчить участь гражданского судопроизводства - в настоящее время существует лишь проект ГПК РФ, который выставлен на всенародное обсуждение и уже получил множество нареканий. Принятие же Федерального закона об утверждении Гражданского процессуального закона в ближайшее время не ожидается. Противники принятия нового ГПК говорят, что еще не время, что в сегодняшней нестабильной ситуации принятие нового порядка судопроизводства крайне негативно скажется на гражданском процессе, как таковом. В подтверждение своих слов они приводят известную поговорку, говорящую о том, что в период перемен нет ничего худшего стабильности. Мне представляется, что их доводы не совсем убедительны - новая судебная система, построенная на основе старой системы зависимых судов, уже является вполне стабильной и нуждается в новом, свежем Гражданском процессуальном кодексе, а не в старом ГПК РСФСР 1964 года. Тем более непонятным на фоне подобных высказываний о запрете всего стабильного представляет принятие Налогового кодекса 31 июля 1998 года. Мало того, что этот кодекс запретил исчерпывающий перечень налогов, образующих налоговую систему России, он еще установил за налоговые правонарушения штрафы не в минимальных оплатах труда, как это сделано, например, в УК РФ и в КоАП РФ, а в твердых суммах (например, 5 тысяч рублей) - непонятно, для чего это сделано хочется верить, что это упущение является случайным, а не злонамеренным, ведь если у нас что и является нестабильным, так это налоговая система. И в подтверждение сказанного можно сказать, что буквально через несколько месяцев в налоговый кодекс было внесено такое количество дополнений и изменений, что Государственная Дума обязала Правительство к первому января 2000 года выпустить пятый, дополненный вариант НК РФ, думается, что эти изменения не последние. Касаясь Арбитражного процессуального кодекса необходимо отметить, что сейчас здесь дела обстоят несколько лучше. Раньше действовал АПК 1992 года, который был крайне несовершенен. Прописанные в нем процедуры арбитражного судопроизводства были неимоверно длинны, и поэтому процесс безумно растягивался во времени, а с учетом бушевавшей тогда гиперинфляции истцы, рассчитывавшие на получение своих денежных средств, разорялись, так как их денежные средства “съедались” инфляцией. Этот несовершенный кодекс имел весьма пагубные последствия для законности и правопорядка, и лишний раз укрепил правовой нигилизм. Большое количество кредиторов при ненадлежащем исполнении обязательств соответствующими должниками переставали надеяться на арбитражные суды, заваленные исками о взыскании долгов (надо еще заметить, что кроме процесса крайне несовершенно было исполнительное производство и истцы, преодолев один этап в виде долгой тяжбы тщетно взывали к помощи судебных исполнителей - взыскать долги было еще труднее) и стали обращаться за помощью к нелегальным группировкам - попросту говоря, в банды. Естественно, что преступные группировки, будучи не связанные нормами несовершенного процесса, обеспечивали куда более быстрое возвращение денег, часто просто “выбивая” их из должников и взимая за это определенные проценты с суммы (обычно 50%) и, надо признать, что немалое количество фирм и бизнесменов обращались за подобного рода услугами - таким образом, наряду с официальной системой арбитражных судов вырастала система “преступных судов”, которые при своих разборках руководствовались отнюдь не правовыми нормами. Это без сомнения, нанесло непоправимый урон законности и правопорядку, как таковым. О влиянии этих явлений на правовой нигилизм и говорить нечего - у людей возникало в этих случаях недоверие и к закону и к судам, они предпочитали криминал законности. Сейчас у нас действует Арбитражный процессуальный кодекс 1997 года, который по сравнению со старым АПК является более совершенным, процесс проходит в более сжатые сроки, а с учетом Федерального закона о “Об исполнительном производстве” 1998 года и принудительное исполнение решений суда стало более эффективным. Поэтому возврат долгов и иные споры стали возвращаться в правовое поле, что, конечно же, отрадно, так как наносит мощный удар по одному из проявлений правового нигилизма. Но теперь арбитражному процессу где-то мешает процесс гражданский, который все еще основывается на старом ГПК и во многом оставляет желать лучшего. В научной литературе все чаше высказывается мнение о том, что хорошо было бы привести важнейшие процессуальные нормы ГПК в соответствие с более совершенными положениями АПК, аргументируя это тем, что в принципе арбитражный процесс когда-то вышел из гражданского.
Говоря о несовершенстве современного законодательства как одном из источников правового нигилизма, необходимо также отметить противоречивость современных законов (которая зачастую бывает отнюдь не случайной). В самом деле, источников правовых норм в современной Росси просто неимоверное количество - это и Федеральные законы и указы Президента и Постановления Правительства и различного рода ведомственные Инструкции и Информационные письма, и это только то, что касается федерального уровня, а ведь в Росси есть еще 89 субъектов, государственные органы каждого из которых вправе в пределах своих полномочий осуществлять нормотворчество (плюс огромное количество актов органов местного самоуправления). Разумеется, редкому счастливчику удается “не утонуть” в таком океане права - в нем необычайно сложно ориентироваться даже при условии полного соответствия этих актов друг другу - то есть при строгом соблюдении иерархии, согласованности принятых в них норм, что же тогда говорить о возможности правомерного поведения и уважения к закону, если в таком громадном количестве норм находится немало таких, которые противоречат друг другу или вообще нарушают сами устои нормотворчества. За примерами далеко ходить не надо - возьмем в начале противоречие в законах на уровне федерации. Федеральные конституционные и просто федеральные законы обладают, как известно, высшей юридической силой (после международных договоров и Конституции) и остальные нормативные акты должны им соответствовать. Но что делать, если Федеральному закону противоречит Федеральный закон? Таких случаев, увы, немало. Приведу лишь несколько примеров: в Гражданском кодексе РФ 1995 года в главе о договоре банковского вклада и банковского счета установлены одни правила совершения подобного рода банковских операций, а в ФЗ “О банках и банковской деятельности” эти правила по абсолютно непонятным причинам изменены. Перед судами встает вопрос, норму какого закона выполнять? Практика выработало правило, по которому применению подлежит закон, принятый позднее. В моем примере это будет ФЗ “О банках и банковской деятельности”, - хотя надо признать, что гражданский кодекс, как унифицированный источник права все же авторитетнее. И как будет верить в святость закона человек, который ссылается в суде на норму Гражданского кодекса и с изумлением узнает, что вместо этой нормы действует другая - из абсолютно ему неизвестного ФЗ “О банках и банковской деятельности”. После такого заседания из зала суда выйдет убежденный правовой нигилист. Другой пример еще серьезнее - Уголовный кодекс РФ 1996 года. В общей части говорится о признаках добровольного отказа от совершения преступления и деятельного раскаяния, а в статьях Особенной части (например, статьи 205- Терроризм и 206-Захват заложника) эти признаки толкуются уже несколько по-другому. Но не нужно забывать, что в отличие от примера с ГК, где затрагиваются имущественные интересы граждан, в уголовном праве на карту поставлена человеческая судьба и противоречие (тем более в рамках одного закона) тут просто недопустимы. Это то, что касается законов, а ведь есть еще и огромное количество подзаконных нормативных актов, создатели которых стремились поставить их “во главу угла”, возвысить над остальными источниками права. Поэтому, как справедливо отмечает Н.И. Матузов: “не приходится удивляться тому обстоятельству, что многие подзаконные нормативно-правовые акты часто становятся надзаконными” 6 , иными словами в данные акты вносятся заведомо противоречащие федеральному закону нормы. Даже суды, которые по сути дела должны осуществлять защиту прав и интересов граждан зачастую усугубляют и без того серьезную путаницу в праве. Как известно, в качестве одного из источников права судебный прецедент у нас не признается. Тем не менее, наши суды это нисколько не смущает. То есть руководящие разъяснения, Постановления Пленума Верховного Суда и Информационные письма Высшего Арбитражного Суда РФ являются не разъяснением и толкованием уже существующих норм, а по сути дела созданием новых. Зачастую судам предписывается поступать вразрез с нормами действующего права - например, при рассмотрении практики по делам о взыскании задолженности арбитражным судам дано было право понижать проценты, подлежащие выплате, хотя в ГК такого варианта не предусмотрено.
То есть по сути дела судебный прецедент у нас существует, так как если нижестоящие суды осмелятся не выполнить указания вышестоящего, то их решение будет все равно отменено в порядке надзора. Теперь коснемся Основного закона нашей страны - Конституции 1993 года. Как известно, она обладает высшей юридической силой и все остальные нормативные акты должны ей соответствовать. Однако, как справедливо отмечает А.В. Малько, наша Конституция вроде бы принятая путем всенародного голосования, на самом деле обладает минимальной легитимностью - ведь на референдуме 12 декабря 1993 года за проект Основного Закона проголосовало около 54% принявших участие в голосовании, поэтому можно сказать, что Конституция является главным документом меньше, чем для половины граждан России. Поэтому и отношении к ней у многих соответственное - Конституцию попросту нарушают, или в лучшем случае игнорируют. На этом фоне всеобщих нарушений часто кажутся просто смешными усилия Конституционного Суда, который после многочасовых заседаний путем неимоверно сложных системных толкований законов признает “неконституционной” ту или иную статью какого-либо нормативного акта. Кстати, подобная практика принятия законов “незаконными” довольно негативно сказывается на общественном правосознании. Несмотря на все усилия Конституционного Суда, немалое количество законов еще до сих пор вопиющим образом нарушает Основной закон страны (например, в УПК срок задержания до предъявления обвинения 72 часа, а по Конституции 48 часов, и пока действует норма УПК), а если взять недавний указ и.о. президента РФ Путина В.В. “О гарантиях Первому Президенту РФ”, то необходимо признать, что сей подзаконный акт самым бессовестным образом нарушил и конституционный принцип всеобщего равенства перед законом и судом, и основы уголовного процесса, предоставив Ельцину Б.Н. полнейшую неприкосновенность (в том числе и уголовную) - чего не найдешь ни в одном государстве мира (разве что в абсолютных монархиях Аравийского полуострова). В общем, получается довольно странная вещь: с одной стороны - Конституция является высшим законом в стране, а с другой стороны в некоторых вопросах её главенство основательно приниженно. Простому непрофессионалу трудно разобраться в сложных хитросплетениях и коллизиях современной правовой системы - ему в глаза бросается одно: Конституция не действует по целому ряду важнейших вопросов, значит законодательство есть фикция - и опять растет правовой нигилизм. Но если такая непростая ситуация сложилась на федеральном уровне, то нечего удивляться тому, что в законодательстве субъектов РФ творится вообще полный беспредел. В соответствии с Конституцией все субъекты РФ равны, на деле же получается совсем другое - наиболее агрессивно относятся к федеральному центру национальные образования - республики, которых в нашем государстве 21. Руководство этих субъектов все время пытается получить как можно больше властных полномочий, сделав тем самым еще один шаг на пути к суверенитету. Разумеется, что в такой ситуации так называемая “война законов” - федеральных и региональных просто неизбежна. Во всех данных республиках действуют свои конституции, что, в общем-то, вполне законно, но большинство положений данных Конституций существенно противоречит статьям Конституции РФ. Так, в Конституции республики Тыва закреплено право выхода из состава России, Татарстан же вообще провозгласил в своем основном законе ассоциированное членство в РФ (это что-то наподобие союза России и Беларуси). Президент Калмыкии Илюмжинов, грубо нарушив нормы федерального законодательства, самовольно осуществив эмиссию, чем нанес крупный ущерб финансовый системе государства. Госсовет Татарстана своим решением приостановил призыв своих юношей в ряды Вооруженных Сил РФ, мотивируя это ситуацией на Северном Кавказе. Почти ежедневно из радиприемников и с экранов телевизоров на население обрушиваются потоки информации об очередных “правовых демаршах” национальных окраин России. Все это объясняется довольно просто - территория России примерно равна 17 млн. км 2 , на которых расположились 89 субъектов Федерации, неудивительно, что Кремль не может уследить за всем, вот и получается подобная неразбериха. О каком же верховенстве права можно вести речь, если большинство субъектов плюют на законы России (например в Ингушетии Р.Аушев подписал указ о разрешении многоженства). 7
Таким образом, законы во многом несовершенны. Но дело не только в этом ведь даже идеальный с точки зрения юридической техники закон не будет работать без действенного, отлаженного механизма его реализации. Ведь еще Ш. Монтескье сказал: “когда я поеду в правовое государство, я спрошу не про то, какие там есть законы, а про то как эти законы работают и воплощаются в жизнь”. Отсутствие вот таких механизмов реализации правовых предписаний, причем механизмов действенных - едва ли не большая проблема, чем несовершенные законы. Ведь написать идеальную правовую норму намного легче, чем воплотить её в жизнь: моментально на пути её реализации возникнут сотни препятствий (в том числе и пресловутый правовой нигилизм). Еще во времена римского права было замечено, что игнорирование законов есть страшное зло, в корне подрывающее всю правовую систему государства. Не случайно Международная комиссия по законодательству оценила качество наших законов на “4” (достаточно высокая оценка), а вот уровень их исполнения на “1” (ниже был только “0”) - как говорится, выводы напрашиваются сами собой.
Другой крупной проблемой, вызывающей недоверие людей к законам, является борьба внутри самой власти, точнее борьбы между её ветвями. Когда две ветви единой государственной власти вместо того, чобы заниматься нормотворчеством в пределах своей компетенцииб повышать уровень законности и правопорядка в стране, никак не могут поделить свои полномочия, издают нормативные акты в пику друг друга, всячески блокируют исполнение решений “конкурентов”, обвиняют перед согражданами друг друга в предательстве государственных интересов, а затем перед всей страной и перед мировым сообществом одна ветвь власти расстреливает другую из танковых орудий, а затем диктует свою волю (как это было в октябре 1993 года), люди перестают верить в действие, каких бы то ни было, законов, наблюдая, как на высшем государственном уровне все проблемы и противоречия с успехом разрешаются с помощью самого убедительного действенного права - “права силы”.
Следующим по важности источником и причиной правового нигилизма являются явные нарушения закона, того несовершенного и противоречивого закона, о котором уже говорилось выше. Я не буду говорить о тех нарушениях, которые как бы и не нарушения - это просто “лазейки”, которые вызваны пробелами в праве и активно используются некоторыми юристами (недаром же известна фраза: “Закон, как столб, - влезть трудно, а обойти - запросто!”), я хочу сказать именно о циничных, непритых нарушениях, попраниях права, то есть о преступлениях. Их совершение лежит на совести сформировавщегося за последние годы особо злостного криминала - это и одиночки и организованная преступность. По данным Генеральной прокуратуры в 1996 году в России было совершенно более 2 млн. 625 тыс. преступлений - 60% относятся к разряду особо тяжких, из них было совершено более 30 тыс. - умышленные убийства (то есть в день от рук преступников погибало более 80 человек). И эти страшные данные - лишь верхушка айсберга - по признанию Генерального прокарора на каждое зарегестрированное преступление (на основе которых и делается статистика) приходится несколько незарегистрированных. За последние годы произошел невиданный всплеск организованной преступности. Поделив сферы влияния, преступный мир стал рваться во власть, используя при этом коррумпированных чиновников (кстати, коррупция тоже возросла, став практически повсеместной проблемой). Происходит постепенное сращивание верхушки преступного мира и наиболее коррумпированной части государственного аппарата, что является явным признаком того, что за границей называют “мафией”.организованная преступность приобрела масштаба национального бедствия. Как объявил Президент РФ в своем третьем ежегодном послании Федеральному Собранию: “Преступный мир бросает вызов государству. Он пытается навязать нам свою волю и заставить нас жить по своим законам. Наша задача в этой ситуации - найти эффективные формы противодействия и борьбы, которые позволят нам постепенно уничтожить преступность.” * . но пока это остается лишь словами, хотя несомненно шаги в нужном направлении были сделаны - был принят ряд нормативных актов об усилении борьбы с организованной преступностью, но их действие и введение в жизнь наталкиваются на множество различных препятствий. А между тем чуть ли не ежедневно из новостей страна узнает о новых криминальных разборках, причем погибают не только бизнессмены, как это было раньше, все чаще под пули киллеров попадают государственные чиновники, что может означать только одно - криминал уже проник во власть и теперь, видимо, закрепляет там свои позиции (здесь будут уместны такие данные, что в федеральном списке, в одной из партий на декабрьских выборах в ГосДуму почти 15 человек подозревались в совершении преступлений, а трое человек вообще находились в федеральном розыске). Все эти факты, а также прошедший период первоначального накопления капитала и то огромное количество правонарушений и преступлений, которые его сопровождали, нанесли также несомненно серьезный удар по вере людей в правовой порядок.
Теперь я предлагаю перейти по цепочке причинно-следственных связей к деятельности правоохранительных органов, вернее к той деформации, которая в этих действиях присутствует. Эта деформация, по всей видимости, довольно серьезна - иначе как можно объяснить все ухудшающуюся криминогенную обстановку, хотя число сотрудников внутренних дел растет, “не по дням, а по часам ”.начать нужное с признания того факта, что большинство ресурсов органов направлено на поимку мелких преступников, тогда как организованную преступность, которая без сомнения является куда более опасной, беспокоят не часто. Это объясняется, по моему мнению несколькими причинами:
Мелкие уголовные дела более выгодны с точки зрения отчетности (дела крупных банд могут вестись не один год)
Они являются менее опасными (на правоохранительные органы - в том числе на следователей органов прокуратуры, расследующих уголовные дела по организованной преступности, часто оказывается различное давление, в том числе и силовое)
Расследование уже возбужденных уголовных дел всячески тормозится “сверху” - его затягивают те самые “коррупционеры”, которых к несчастью, немало и в правоохранительных органах
Говоря же об обвинениях рядовых граждан необходимо признать, что органы дознания и предварительного следствия часто отходят от требований закона и пользуются недозволенными приемами и средствами для получения нужных показаний подозреваемого обвиняемого им свидетеля. Часто дознаватели просто-напросто “выбивают” признание из человека путем психического или физического насилия. К сожалению реальных механизмов и способов по выявлению и наказанию подобных деятелей пока нет,- если заявление человека о том, что его избивали при допросах поступает в прокуратуру, то она запрашивает тот самый райотдел милиции, на который поступила жалоба, имели ли эти факты место быть. Разумеется, что милиция отрицает вину своих сотрудников. Да и наивно было бы ожидать иного. Поэтому у граждан, подвергшихся такому “воздействию” возникает чувство недоверия к работникам правоохранительных органов. Главной же остается борьба с организованной преступностью, которая находится на весьма и весьма низком уровне. И дело тут совсем не в “плохом качестве” норм уголовного закона которые вроде бы не позволяют квалифицировать многие преступления. Как показывают внутриведомственные опросы, проведенные среди сотрудников правоохранительных органов (в том числе работников РУБОП"ов) на первом месте названных ими трудностей стоит другая причина - около 67% опрошенных пожаловались на безжалостное давление “сверху”, которое очень сильно мешает им при расследовании соответствующих деяний оргпреступности (около 20% опрошенных сетовали на отсутствие доказательств по делу и лишь 8% респондентов испытывали трудности при квалификации преступлений). Это, так сказать, ведомственные, “внутренне-подковерные” причины, но есть и чисто внешние факторы, которые напрямую связаны с материальным обеспечением всей правоохранительной системы цликом и каждого сотрудника в частности. В самом деле, поимка одной банды требует подчас немалых материальных и финансовых затрат, а у правоохранительных органов таких средств зачастую нет (я уже не говорю о слабой технической и информационной их обеспеченности). Кроме того, зарплата сотрудников желать лучшего, - будь она на соответствующем уровне, и я уверена что большая часть сотрудников правоохранительных органов, которые на сегодняшний день являются информаторами оргпреступности или напрямую сотрудничают с ней, не стали бы марать честь своего мундира. Все эти факторы и приводят к тому, что правоохранительные органы все больше удаляются в своей деятельности от преступности организованной в сторону более мелкой (воистину верна народная мудрость, гласящая: “Мелкий вор бежит, а большой тихо лежит”). Но так или иначе сегодняшняя катастрофическая ситуация в криминогенной обстановке, когда наряду с обычной Россией существует Россия криминальная, вернее вина за нее лежит именно на правоохранительных органах и на тех перекосах и деформациях, что все чаще можно наблюдать в их деятельности. И все это, как нетрудно догадаться, лишний раз правовой нигилизм и самих сотрудников (когда тем не дают довести расследование до конца, буквально заставляя “прикрыть” уголовное дело) и окружающих, которые видят всю беспомощность правоохранительных органов и коррупцию в них (о ней кричат все газеты и ведущие новостей) и все больше разочаровываются в возможности установления в нашей стране правового порядка.
Очень близко к этим двум причинам правового нигилизма стоит и такой его источник, как нарушение основных конституционных прав и свобод человека и гражданина. Это и право на жизнь, и право на собственность, это личная и половая неприкосновенность и т.д. и т.п.
При нарушении этих основополагающих прав и свобод, тем более (как это часто бывает) если преступники не будут пойманы и справедливо наказаны, у потерпевшего возникает вполне естественное чувство недоверия к закону и государству, которые не смогли его защитить. И может возникнуть также и чувство вседозволенности (мол, все равно эти законы никто не исполняет, а раз все нарушают, то почему нельзя и мне?) и отсюда всего один шаг до преступления.
В качестве следующего источника правового нигилизма предлагаю рассмотреть несовершенство нашего государственного аппарата и всей системы управления. Ни для кого не секрет, что наше государство целиком погрязло в таком явлении, как бюрократизм (бюрократия в переводе с латинского - власть канцелярий). Доля справки, после распада СССР Россия потеряла около 5 млн. км 2 территории и более 130 млн. населения, однако по данным различных международных организаций бюрократический аппарат современной России превышает советский почти в 2 раза. Странно, не правда ли? Страна обнищала, уровень жизни упал, ВВП снизился, а чиновничий аппарат вырос. В чем же причина подобного явления? Основная причина тут кроется в неимоверном “раздутии” штатов - там где справился бы 1 человек сажают трех; это обстоятельство влечет за собой не только лишние государственные средства, все гораздо серьезнее и глубже. Такая армада чиновников создает большое количество препятствий, часто трудно преодолимых, для реализации гражданами своих прав и законных интересов. Подсчитано, например, что для того, чтобы открыть новое СМИ, в Москве нужно получить “добро” в более чем 40 различных инстанциях, каждое из которых по своему усмотрению может дать “от ворот поворот”. Часто чиновники весьма и весьма вольно трактуют закон, иногда попросту нарушают его, и поступают по собственному усмотрению. За примером далеко ходить не нужно. При образовании коммерческой организации или предпринимателя без образования юридического лица местные чиновники в Регистрационной палате настойчиво требуют указать, какими видами деятельности регистрируемый будет заниматься, нарушая тем самым Гражданский кодекс РФ, где четко прописано, что большинство коммерческих организаций при создании обладают специальной правоспособностью, т.е. могут заниматься любым видом деятельности, не запрещенным законом. Но в законе одно, а чиновники требуют другого - и попробуй ослушаться (хотя и здесь была найдена хорошая лазейка и изобретена формула, охватывающая практически все виды возможной законной деятельности). Т.о., бюрократический аппарат подминает постепенно под себя не только законность, но и подчиняет себе постепенно само государство. Как справедливо отмечал Президент РФ во Втором послании к Федеральному Собранию РФ - “наше государство испытывает колоссальный гнет бюрократической машины, которая частью досталась нам в наследие от СССР, частично было рождена в новейшую историю РФ”*. Среди чиновников процветает взяточничество и коррупция - именно в этой среде оргпреступность находит благодатную почву для внедрения во власть.
Но не меньшей бедой бюрократического аппарата чем взятки и коррупция, не меньшей опасностью для законности и правопорядка и развития правового нигилизма является пренебрежение правовыми процедурами прав и обязанностей, которое особенно развито именно в бюрократической среде с её бумажной волокитой. В наследие от прошлого нам досталось пренебрежительное отношение к правовым процедурам, особенно развитое в высших эшелонах власти. Ведь если мы вспомним недавнее коммунистическое прошлое, то увидим, что очень часто требования права, предписания закона безжалостно попирались во имя какой-то другой, насущной цели - это и “революционная целесообразность”, и “пролетарское правосознание” или просто “указания сверху”. По сути дела, это чрезвычайно тревожная тенденция когда бюрократический аппарат, все более приобретает черты живого механизма, помимо исполнительных функций присваивает себе еще и функции законодательные - то бишь творит новые нормы и воплощает их в жизнь - этим нарушается важнейший принцип любого цивилизованного государства - “принцип разделения властей”, который недопускает сращивания одной ветви власти с другой. Это, конечно, губительно, когда какая - нибудь проблема решается не на основе права, не путем следования “букве закона”, а с помощью протекции, высокого покровительства - проще говоря с помощью звонка некого могущественного чиновника N., который решает все проблемы лучше, чем самый совершенный нормативный акт. Создание подобной параллельной законности, своего рода чиновничьей, бюрократической “юстиции” самым негативным образом влияет на законность и правопорядок. В самом деле, как гражданину не впасть в глубокий кризис правового нигилизма, если он, тщетно бегая по мрогочисленным инстанциям и доказывая там со ссылкой на закон свою правоту и обоснованность требований, наталкивается на бюрократическое противодействие чивного аппарата. А стоит ему обратиться к какому - нибудь высокопоставленному другу с просьбой о содействии и проблема моментально оказывается моментально улаженной. 8
Еще в качестве одной причины этого явления можно назвать образ мыслей, менталитет русского народа. По-моему, прав был Аксаков, когда говорил, что “дух закона” чужд русскому народу. Наша нация привыкла жить по церковным заповедям (которые хотя и являются своеобразным кодексом, но нарушения которых можно “замолить” у Бога), ей свойственна соборность и патриархальность. Сухой буквы закона народ русский не приемлет в принципе, предпочитая лучше решить дело “полюбовно”, поговорив по душам, чем следовать предписаниям норм права. Нельзя не согласиться, что на такой неблагодарной почве законности прижиться гораздо труднее, чем в тех же странах Западной Европы. Образ мыслей нашего народа, думается, сыграл не последнюю роль в формировании такого феномена, как правовой нигилизм.
Правовой нигилизм настолько глубоко засел в современной жизни, настолько прочно завладел умами людей, что вытравить его оттуда в ближайшее время не представляется возможным. Можно однако попытаться хотя бы ослабить его позиции, решительно действуя по нескольким направлениям.
Особенности российского правосознания могут быть выявлены лишь посредством конкретных исследований. Такие исследования, безусловно необходимы: исторический опыт неопровержимо свидетельствует, что любые политические решения, законы, указы, политические решения и так далее оказываются неэффективными, если они противоречат культуре масс, выраженной, в частности в правосознании.
Уже приведенные исследования показали, что в представлении населения общество все еще воспринимается как патриархальная общность - отдаленное эхо крестьянской общины. Она всецело определяет жизнь индивида, который не видит себя вне этой коллективной формы своего бытия, и потому должна быть, по его представлениям, устойчивой, неизменной. Надежность и устойчивость в массовой психологии - весьма близкие понятия. Власть в этой общности воспринимаются в виде патриархальной формы, в которой Первое Лицо (Царь, Генеральный секретарь ЦК КПСС или Президент) скорее выступает в роли «отца», чем официального главы государства.
Такая власть может все. Она накормит, напоит, оденет, скажет, как надо жить. Напротив, все официальное, формализованное, выходящее за пределы патриархальных структур, встречается с подозрением, воспринимается как чуждое. Здесь и заключено объяснение, почему население, относясь к лаве государства как к «своему», не считает своим чиновника, всякого рода «начальство», аппарат власти. Бюрократия, вопреки оценкам Макса Вебера, расценивается коллективным сознанием как нечто враждебное и опасное.
Здесь же заключено и объяснение того, что все исходящее от Первого Лица кажется положительным, правильным, надежным в отличие от того, что исходит от чиновников, бюрократического аппарата. Как показывают конкретные исследования, наименее легитимными общественным сознанием признаются нормативные акты местных органов государственной власти.
Наконец, этим же можно объяснить, почему в правосознании населения до сих пор сохраняются элементы юридического нигилизма и анархизма, иногда причудливо сочетающиеся с безграничной верой во всемогущество государства. Достаточно спокойно воспринимается тот факт, что большинство законов и указов Президента не исполняется. Воспринимаемая власть главы государства как патриархальную, «отеческую», массовое сознание (особенно в условиях всякого рода кризисов, социальных катаклизмов), как правило, видит выход во введении правления «сильной руки», которое только и может навести в стране твердый порядок и которое отнюдь не обязательно должно опираться на закон.
Исторически возникшая в условиях натурального хозяйства община, которая основывалась на коллективной собственности на землю и общественном самоуправлении, и сегодня склонна к уравнительности. Она отрицательно оценивает инициативу, предприимчивость, предпринимательство. В общинном сознании распространено убеждение, что источник богатства - всегда либо кража, либо эксплуатация. С большим сомнением относится большинство населения к частной собственности, особенно к частной собственности на землю. Введение последней зачастую отождествляется с распродажей России.
Сохраняющиеся и воспроизводящиеся элементы патриархальной общности, основанной на традиционный личных и соседских связях, никак не вписываются в безличностные рыночные структуры с их формальным, юридическим равенством. Как только обменные начала проникают, например, в семью, она разлагается, приобретает новые качества договорного союза, лишаясь сентиментальных покровов. Рыночная система предполагает индивидуализм, инициативу, предприимчивость и связанное с ними имущественное и социальное расслоение, которое воспринимается массовым правосознанием как несправедливость.
В политическом отношении рыночному хозяйству в наибольшей мере соответствует демократия, которая плохо совмещается с массовым сознанием, склонным к культу Первого Лица и отрицательно относящимся к бюрократическим формам управления на основе закона, а не авторитета начальника. В принципе присущая рыночной экономике свобода предпринимательства не гармонирует и с властью «твердой руки», эволюция которой зачастую приводит к открытой диктатуре. Законодательство, создающее юридические основы рынка, демократические формы государственного устройства, остается чуждым правосознанию значительной части населения.
Таким образом, можно выделить следующие меры для борьбы с правовым нигилизмом:
Необходимо немедленно прекратить “войну законов” на федеральном и региональном уровнях. В масштабе всей России законы и иные нормативные акты должны быть приведены в соответствие Конституции и друг другу. На уровне же регионов все региональные нормативно-правовые акты должны строго соответствовать федеральным.
В деятельности правоохранительных органов также необходимо обеспечить торжество законности - без перегибов ни в одну, ни в другую сторону.
Нужно немедленно пресечь волюнтаристкий стиль управления и властвования - никаких “директивных” методов, никаких “переступаний” через право - только закон и все решения только на его основе.
Надо все более усоверствовать механизмы реализации правовых норм, опираясь прежде всего на правовые процедуры.
И, наконец, используя СМИ и прессу нужно повести активное наступление на противоправные поведенческие установки, проповедуя всеобщую законопослушность (начиная с верхних эшелонов власти).
И, может быть, при реализации этих действий в комплексе друг с другом наше общество удастся освободить, а потом и окончательно излечить от губительной для права болезни под названием “правовой нигилизм”.
По итогам проделанной работы можно сделать следующие выводы:
Правовой нигилизм - это характеристика определенных негативных, деформированных сторон правосознания, это та идеологическая и психологическая часть правосознания, которая резко и критически, отрицательно относится к требованиям уважения и соблюдения права. Правовой нигилизм это характеристика определенного реального состояния общества, его социальная характеристика.
Выделяют следующие формы правового нигилизма:
явные нарушения закона - преступность, которая является одновременно источником нигилизма)
игнорирование предписаний правовых норм, которое менее опасно для общества, но чрезвычайно опасно для правопорядка. Такие своего рода “скрытые” правонарушения наносят законности просто непоправимый урон.
борьба, которая ведется во власти, между властями и от имени властей
революция. Никакая другая форма проявления нигилизма так отрицательно не относится к любому проявлению права и законности.
Можно выделить следующие меры для борьбы с правовым нигилизмом:
Необходимо прекратить “войну законов” на федеральном и региональном уровнях. Законы и иные нормативные акты должны быть приведены в соответствие Конституции и друг другу.
В деятельности правоохранительных органов необходимо обеспечить торжество законности.
Нужно немедленно пресечь волюнтаристский стиль управления и властвования - только закон и все решения только на его основе.
Надо все более усовершенствовать механизмы реализации правовых норм, опираясь прежде всего на правовые процедуры.
Нужно вести активное наступление на противоправные поведенческие установки, проповедуя всеобщую законопослушность
В завершении моего исследования хотелось бы сказать, что право - вещь чрезвычайно многогранная и сложная, это действенное оружие, сила которого, зависит от того, в чьих руках оно находится.
Ильин И.А. “О сущности правосознания” М. 1993г.
Ильин И.А. “Наши задачи” М. 1993г.
Кистяковский Б.А. “В защиту права” М. 1985г.
Матузов Н.И., Малько А.В. Теория государства и права М. 1997г.
Матузов Н.И.Правовой нигилизм и правовой идеализм как две стороны одной медали // Правоведение 1994 №2
Мельников Ю.М., Рыбаков Ю.М. Политико-правовой нигилизм империалистического курса США //Нарушение США норм международного права. - М., 1984
Муромцев С.А. Сборник статей М. 1911г
Солженицын А.И. Как нам обустроить Россию М. 1991г.
Тумаков В.А. О правовом нигилизме // Советское Государство и право №10/1993г
Туманов В.А. О юридическом нигилизме // Пульс реформ. Юристы и политологи размышляют. - М., 1989
Туманов В.А. Правовой нигилизм в историко-идеологическом ракурсе // Государство и право №8/1993г.
Фельдман Д.И., Чебышев С.Н. Международно-правовой нигилизм (генезис и современность) // СЕМП. 1979. - М., 1980
Правовой нигилизм многолик...Проявляется он в негативном отношении к законам, установленным порядкам. Также нигилист может не верить в возможности права и в его пользу для общества. Это явление может проявляться по-разному. Существуют следующие примеры правового нигилизма:
Пассивный правовой нигилизм обычно проявляется в безразличном отношении к юридическим законам. Человек может недооценивать их важное социальное значение. Активный юридический нигилизм проявляется в агрессивном отношении к В этом случае человек может выступать против законов.
Правовой нигилизм также можно подразделить на несколько уровней:
Правовой нигилизм возникает при определенном негативном состоянии общества. Чтобы бороться с этим явлением, необходимо начинать с фундаментальных вещей. В частности, это:
Рассмотрим подробнее, почему возникает правовой нигилизм. Чаще всего причины тесно связаны с недоверием к власти. Человек может рассматривать законы как приказ со стороны государственных органов. В истоках подобного недоверия часто лежит безнаказанность ошибки правосудия, расхождение существующей действительности с правовыми документами. Кроме того, рассматриваемое явление может возникнуть из-за несовершенства законов, неспособности властных структур справиться с преступностью и защитить граждан от произвола. Стоит помнить, что незаконные действия могут совершаться органами, ответственными за исполнение правовых документов.
Юридический нигилизм характерен как для отдельного гражданина, так и для общества в целом. Он может развиваться медленно, постепенно. В этом случае нигилизм более стоек. Однако он также может быть и спонтанным.
Правовой нигилизм и правовой идеализм - это тесно связанные понятия. Часто из одного явления может проистекать другое. весьма типичен при стремительных переменах в обществе. Этот термин обозначает переоценку возможностей юридических законов. Правовой идеализм характерен для неопытного должностного служащего, который считает, что хорошая законодательная база способна решить все существующие проблемы. В подавляющем числе случаев эти ожидания не оправдываются. Правовой идеализм может использоваться и в корыстных целях. К примеру, политический деятель желает поднять свою популярность и вводит законы, которые заведомо не будут исполняться и не приведут к необходимым целям, но создадут определенную эйфорию у людей. Подобная мера может привести к юридическому нигилизму в обществе.
