От переводчика: эта статья крайне любопытна, прежде всего, тем, что её автор – палестинский араб и мусульманин, но при этом не враг Израиля. Последнее обстоятельство позволяет ему увидеть ситуацию без искажений и разъяснить истинную подоплёку неприятия закона .
Лицемерие лидеров арабских граждан Израиля, рыдающих ныне по поводу нового израильского Закона о национальном характере государства, достигло в последние дни очередных высот.
Заметим, именно эти люди, на протяжении двух последних десятилетий своими выступлениями и действиями нанесли колоссальный ущерб отношениям между евреями и арабами в Израиле, и в первую очередь, интересам своих собственных избирателей - арабских граждан Израиля.
Израильские арабские лидеры, в том числе члены Кнессета, заявляют, мол, они возмущены не только тем, что закон определяет Израиль национальным домом еврейского народа, но ещё и тем, что в новом законодательстве нет ни слова о полном равенстве прав всех граждан.
Вот только, их возмущение – не более чем буря в стакане воды. Излишне разъяснять, что новый Основной (конституционный) закон не отменяет ни одного предыдущего закона или же Декларацию независимости Израиля, которые уже охватили все эти вопросы. В Израиле существуют и другие Основные законы, гарантирующие равные права для всех. Например, Основной Закон о человеческом достоинстве и свободе, принятый в 1992 году, цель которого состоит в том, чтобы: “Защитить человеческое достоинство и свободу, дабы закрепить в Основном законе ценности Государства Израиль как еврейского и демократического государства”.
“Фундаментальные права человека в Израиле основываются на признании значимости человека, неприкосновенности его жизни и присущей ему свободы, и соблюдаются в духе принципов Декларации Независимости Израиля”.
Израильская Декларация независимости, сформулированная ещё в 1948 году, то есть, задолго до нынешнего Основного Закона о национальном характере государства, также гарантирует равенство всех граждан, независимо от их вероисповедания, цвета кожи или расы: “Государство Израиль … приложит старания к развитию страны на благо всех её жителей. Оно будет зиждиться на принципах свободы, справедливости и мира, в соответствии с предначертаниями еврейских пророков. Осуществит полное гражданское и политическое равноправие всех своих граждан без различия религии, расы или пола. Обеспечит свободу вероисповедания, совести, выбора языка, образования и культуры. Будет охранять святые места всех религий и будет верно принципам Хартии ООН”.
Итак, если существовавшие ранее законы Израиля и его Декларация независимости остались неизменными, и уже обеспечивают равные права всем гражданам, что же тогда кроется за яростными нападками израильских арабских лидеров на новый закон? Неужели, они и в правду обеспокоены возможностью нарушения равенства или чем-то в том же духе?
Ответ на этот вопрос нетрудно обнаружить в их собственных заявлениях: они принципиально отвергают идею того, что Израиль является национальным домом еврейского народа. При этом они прекрасно знают, что Закон о национальном характере государства не влияет ни на статус, ни на права арабских граждан, как равноправных граждан Израиля.
Возьмём, к примеру, арабского депутата Кнессета Зохира Бахалюля (из партии “Сионистский лагерь” - бывшей партии Труда), объявившего недавно о своём намерении уйти в отставку из парламента в знак протеста против Закона о национальном характере Израиля. Он заявил, что Кнессет превратился в “резиновый штамп для расистского законодательства”.
Начнём с того, что Бахалюль является последним арабским гражданином Израиля, который мог бы пожаловаться на дискриминацию. На протяжении десятилетий он был одним из самых популярных спортивных журналистов Израиля, почитаемый как арабами, так и евреями. Таким образом, он непрерывно наслаждался комфортной жизнью в Израиле – той самой, которую он никогда даже в мечтах не имел бы в любой из арабских стран.
Дальше, если у Бахалюля на самом деле, существуют принципиальные проблемы с законом, определяющим Израиль национальным домом еврейского народа, то, что же он до сих пор делал в партии под названием “Сионистский лагерь”? Если уж вы согласились присоединиться к сионистской партии, стоит ли затем жаловаться на то, что Израиль заявляет о своём желании быть таким национальным домом для еврейского народа? Неужто кто-нибудь всерьёз полагает, что этот арабский парламентарий не знал все эти годы, что сионизм является национальным еврейским движением, поддерживающим восстановление еврейского национального государства на территории, определяемой как историческая Страна Израиля?
Наконец, нельзя не отметить и тот факт, что его собственная партия “Сионистский лагерь” уже по горло была сыта прошлыми выходками Бахалюля, особенно его решением в прошлом году бойкотировать церемонию Кнессета, посвящённую 100-летию Декларации Бальфура, а потому уже давно планировала от него избавиться.
К слову, Декларация Бальфура (в своей второй части) тоже предусматривает создание еврейского национального дома, не “наносящего ущерб гражданским и религиозным правам существующих нееврейских общин в Палестине”.
Нынешние разногласия по поводу Закона о национальном характере государства, таким образом, не имеют ни малейшего отношения к вопросу о гарантии равных прав. Речь тут идёт о признании Израиля как национального дома еврейского народа.
Бахалюль бойкотировал церемонию Декларации Бальфура в Кнессете, как видно, потому, что он против самой идеи существования национального еврейского дома. В противном случае, с чего бы какому бы то ни было арабу, живущему в Израиле выступать против декларации, открыто утверждающей, что еврейский национальный дом не должен “наносить ущерб” правам неевреев?
Глава партии “Сионистский лагерь” Ави Габай назвал решение Бахалюля “экстремистским”.
Скорее всего, Бахалюль уже знал, что его скоро выбросят из партии, и, похоже, просто решил использовать Закон о национальном характере государства в качестве предлога для ухода и очернения Израиля, некорректно называя его ”государством с признаками апартеида”, а Кнессет - “резиновым штампом для расистского законодательства”.
Напоследок, отметим, что Бахалюль совсем не сразу оформил свою отставку из Кнессета. Вместо этого он сообщил, что он подаст своё заявление об отставке, когда Кнессет вернётся с летних каникул в середине октября. Другими словами, совершенно очевидно, что Бахалюль хочет провести ещё несколько месяцев в Кнессете, вероятно, для того, чтобы и дальше получать весьма приличную депутатскую зарплату, равно как и другие привилегии, которыми пользуются парламентарии. Откладывая свою отставку, он также, скорее всего, надеется, на то, что кто-нибудь попросит его отменить своё решение, как бы намекая: “Ну, пожалуйста, уговорите меня остаться в Кнессете!”…
Нет уж, г-н Бахалюль, если вы так переживаете по поводу нового Закона и не хотите быть частью израильской политической системы, почему бы Вам просто не встать и уйти? Отчего Вы так стремитесь остаться ещё на несколько месяцев в парламенте, который обвиняете в “расизме” по отношению к арабам?
“Маленькая грязная тайна” же заключается в том, что даже если бы слова о равенстве для всех граждан были добавлены в новый закон, Бахалюль и некоторые из его арабских коллег в Кнессете все равно бы возражали бы против него. Они просто категорически против самой идеи о том, что Израиль является еврейским государством.
Некоторые из них, например, Ахмед Тиби, последовательно призывают к превращению Израиля из “еврейского государства” в “государство для всех своих граждан” или “государство всех его национальных (этнических) групп”.
Другой арабский депутат Кнессета Джамаль Захалка, недавно издеваясь над еврейскими символами государства, завил: “Я скорее умру, чем спою израильский национальный гимн”. Многие арабские депутаты Кнессета отказываются принимать национальный гимн Израиля или его флаг с шестиконечной Звездой Давида. Тот же Захалка сказал об израильском флаге: “Любой флаг для меня - тряпка. Но этот кусок ткани намного хуже, чем просто тряпка”.
Ещё одна арабская депутатка Кнессета Ханин Зуаби была более чем откровенна в выражении своего неприятия с определением Израиля как национального дома еврейского народа. Еврейский народ не имеет права на самоопределение, заявила она в октябре 2017 года.
“Евреи не являются национальностью, поэтому мы не можем говорить о самоопределении еврейского народа … Израильтяне, могут иметь самоопределение, но не в качестве жителей еврейского государства, а в рамках светского демократического государства”.
Как тут не вспомнить о том, что Зуаби, представительница большого клана из Назарета, была временно отстранена от работы в парламенте в 2014 году за подстрекательство после того, как она выступила в защиту действий ХАМАСа, обстреливавшего ракетами города Израиля, а также похищения (с последующим убийством) трех израильских подростков палестинскими террористами?
Зуаби и ей подобные наносили и продолжают наносить серьёзнейший ущерб отношениям между евреями и арабами в Израиле. Именно их порочная антиизраильская риторика и действия как раз и являются основной причиной того, что все большее число евреев начинают смотреть на арабских граждан Израиля, как на “пятую колонну” или “внутренних врагов”.
Некоторые израильские арабские лидеры поносят Израиль лишь для того, чтобы обеспечить себе общественную огласку. Они, ведь, знают, что ни одна газета не станет упоминать их, если они будут заниматься такими проблемами, как канализация или нехватка классных комнат в арабских школах. Вместе с тем, когда они говорят что-то плохое об Израиле или провоцируют евреев, они обязательно получают заголовки в прессе.
Первоочередной задачей арабских граждан Израиля является снижение высокого уровня безработицы среди выпускников арабских университетов. Арабские граждане Израиля хотят быть полностью интегрированными в Израиль. Они борются за улучшение государственных услуг, особенно в том, что касается инфраструктуры в их городах и деревнях. Но вместо того, чтобы представлять реальные интересы своих избирателей, Тиби, Зуаби, Захалка и другие тратят своё время, на осуждения Израиля и отождествляя себя и своих избирателей с его врагами.
Действия и высказывания этих арабских депутатов Кнессета только усиливает раскол между евреями и арабами, при том, что израильское правительство прилагает серьёзные усилия для улучшения жизни арабских граждан. Например, парламентский комитет Израиля в апреле прошлого года объявил о решении выделить 20 миллионов шекелей (5,6 млн. долларов) на новую программу, направленную на увеличение числа израильских арабов, работающих в технологическом секторе. При этом, комитет отметил, что в рамках решения кабинета министров от 2015 года, правительство Израиля уже вложило 1,2 млрд. из 4,2 млрд. долларов выделенных на экономическое развитие арабов и других меньшинств.
Арабы в Израиле являются равноправными гражданами. Более того, права, которыми они обладают, куда шире тех, что они имели бы в любой другой ближневосточной стране. В опросе, опубликованном в 2016 году, 55% арабских граждан Израиля заявили о том, что гордятся быть гражданами Израиля. Другой опрос, опубликованный в 2017 году, показал, что 60% арабских граждан Израиля позитивно относятся к государству.
Израильские арабские лидеры могут подстрекать против Израиля столько, сколько они пожелают. Их клевета не изменит реальности, состоящей в том, что Израиль является единственной процветающей демократией на Ближнем Востоке и с уважением относится к своим меньшинствам.
В то время, как в Сирии, Ливане, Египте, Ираке, Ливии и других арабских и исламских странах, меньшинства подвергаются преследованиям и убийствам, арабские граждане Израиля успешно интегрируются в государстве. Они занимают высокие посты в Верховном суде, министерстве иностранных дел, секторе здравоохранения и даже в израильской полиции.
Новый закон, отнюдь не изменил эту реальность. На самом деле, большинство арабских граждан едва ли обеспокоены новым законом. Большинство арабов в Израиле продолжают просыпаться утром и продолжать свою жизнь. Они могут работать везде, где они хотят, они могут путешествовать, свободно отправляясь в любую точку страны, и они продолжают пользоваться всеми привилегиями, льготами и свободами, которыми обладают еврейские граждане.
Иными словами, за возмущением некоторых из лидеров арабских граждан Израиля скрывается нечто совершенно иное, нежели опасения по поводу утраты гражданского равенства.
Они не хотят, чтобы Израиль был еврейским национальным домом, втайне надеясь, что однажды евреи станут меньшинством в своей собственной стране. Год за годом эти лидеры подстрекают своих избирателей против Израиля и евреев. Но если они настолько недовольны Израилем, может им стоит подумать о переезде в Рамаллу, в сектор Газы, или в какую-нибудь арабскую страну.
Может быть, они хотят покинуть Кнессет? Почему они воздерживаются от подобного шага? Не потому ли, что только здесь, в еврейском национальном государстве, столь вредном для них, как они утверждают, они и их дети могут жить и процветать столь комфортно.
(Перевод Александра Непомнящего)
Источник на английском:
Демонстрируя напоказ притворную солидарность, арабские государства на деле испытывают всё большее презрение к палестинским арабам, обвиняя их в своих проблемах и рассматривая в качестве «шантажистов помощи».
Почему за 44 года, начиная с 1973, арабский мир так и не развязал войну против Израиля? Почему до сих пор не поднялся в едином порыве, чтобы освободить Палестину от евреев и вернуть его палестинским арабам?
Как случилось, что арабский мир, большинство стран которого по-прежнему не признают Израиль, спокойно пережил заключение мира с евреями двумя важными государствами – Египтом и Иорданией и не подверг их бойкоту (за исключением короткого периода, когда Египет был исключён из Лиги арабских государств)?
Почему иракцы изгнали из своей страны «палестинцев» сразу же после падения режима Саддама Хусейна, в 2003 году?
Почему правительство Египта ведёт себя столь жестоко к палестинским арабам в Газе, всё ли тут объясняется исключительно политической борьбой с ХАМАСом, или речь о чём-то куда более глубоком?
Почему все противоборствующие стороны в Сирии: Асад, «Хизбалла», повстанцы, ИГИЛ – все они крайне жестоки к палестинским арабам из сирийских лагерей беженцев?
Почему арабы вообще по-прежнему продолжают держать их в лагерях беженцев? И, наконец, почему арабские государства, за исключением Иордании, так и не предоставили гражданство этим беженцам, живущим на их территории, вот уже 68 лет?
Это лишь некоторые из вопросов, демонстрирующих негативное отношение арабских стран и народов к палестинским арабам, вопреки декларируемым днём и ночью лозунгам об «арабском единстве» и «арабской солидарности».
Ответ же заключается в том, что отношение арабского мира к палестинским арабам является сочетанием нескольких глубоко переживаемых ощущений, раскрыть которые и говорить о которых, как правило, мало кто решается.
Во-первых, многие в арабском мире убеждены, что палестинские арабы сами виноваты во всех бедах, которые причинил им Израиль. Они потерпели неудачу в тех боях, которые должны были ликвидировать сионистов ещё до мая 1948 года, и это случилось, прежде всего, потому, что они были разобщены и не организованы, потому, что некоторые из них отказались участвовать в боевых действиях, а иные и вовсе сотрудничали с сионистами.
Второе чувство основывается на хорошо известном факте того, что немало палестинских арабов, продавали землю евреям и до, и после 1948 года, в том числе в Иудее и Самарии, после того, как Израиль «оккупировал» их в Шестидневной войне. Мол, сначала палестинские арабы продали евреям землю «на миллиарды», переведя деньги заграницу, в том числе, в швейцарские банки, теперь же плачутся о том, чтобы арабский мир, освободил бы им «украденные земли». Это заметнее всего в Иерусалиме, где арабские жители сами продали евреям участки, дома и квартиры, а теперь жалуются на «иудеизацию» города.
Арафат в своё время также подлил масла в огонь, добавив повод для гнева арабского мира на палестинских арабов. Его поддержка вторжения в Кувейт иракской армии при Саддаме в 1990 году, привела впоследствии к изгнанию тысяч рабочих из нефтяной промышленности Кувейта.
И все прекрасно знали, что послужило причиной этого изгнания. Кроме того, многие арабы хорошо помнили причину, по которой Арафат постоянно разгуливал в военной форме (мол, пока не освободит Палестину от евреев).
Но также знали и о карманах этого френча, в которых хранились многочисленные записки с именами тех, кому Арафат отдал на хранение миллионы из полученной им помощи. Со смертью Арафата, каждый из тех людей стал миллионером, ведь, никто так никогда и не узнал, сколько денег он получил от лидера террористов.
Третья причина для презрения связана с тем, что палестинские арабы заработали огромные деньги, строя дома в еврейских поселениях, созданных с 1948 года, как в пределах «зелёной линии» так и на «оккупированных» с 1967 года землях. Более того, палестинские арабы продолжают работать на заводах, основанных евреями в этих районах, и покупают продукты их производства, внося, таким образом, свой вклад в развитие израильской экономики на «оккупированных территориях».
В-четвертых, неприязнь арабского мира в отношении палестинских арабов вызывает и то, что ООН помогает палестинским беженцам с 1948 года, прежде всего через агентство UNRWA (БАПОР), гораздо щедрее, чем всем остальным беженцам арабского мира. Многие арабы считают, что палестинцы шантажируя совесть мирового сообщества и его истощённую казну, попросту не оставили ничего для настоящих беженцев, например, сирийских или иракских, на самом деле отчаянно нуждающихся в помощи.
Пятая причина недостатка сочувствия к палестинским арабам проистекает из «арабской весны», что обрушила режимы Мубарака в Египте, Каддафи в Ливии, Салеха в Йемене, и угрожающей Асаду в Сирии.
Многие в арабском мире, предполагали, что теперь и палестинские арабы воспользуются импульсом этих событий и тоже начнут настоящее восстание, чтобы избавиться от израильской «оккупации». Но так и не дождались. Этого не произошло.
Палестинцы отрешённо наблюдали по телевидению своих арабских братьев вышедших на улицы, заполнивших площади своими демонстрациями, опрокинувших власть своих правителей, смотрели, лузгали семечки, но так ничего и не сделали. Рядовые арабы не понимали: чего же палестинцы ждут? Что Израиль станет сильнее? Что арабский мир наоборот, окончательно ослабнет из-за своих противоречий?
Но самым серьёзным разочарованием в арабском мире стало подозрение в том, что палестинские арабы предпочитают оставаться под израильской «оккупацией», поскольку они получают от этого огромные экономические и другие дивиденды.
Короче говоря, репутация палестинских арабов в арабских СМИ крайне низка. Сегодня, нет никого в арабском мире, кто был бы готов подвергнуть себя опасности и воевать ради них. Поэтому, будет совершенно неудивительно, если вскоре найдутся страны вроде Марокко, Туниса или Эмиратов, которые спокойно признают еврейское государство даже без соглашения между Израилем и палестинскими арабами.
Норвелл Аткин - полковник США в отставке, прожил восьмь лет в Ливане, Иордании и Египете, имеет степень специалиста в области арабских исследований Американского Университета в Бейруте, в настоящее время инструктирует персонал армии США, направляемый в Ближневосточный регион.
Норвелл Аткин. Почему арабы проигрывают войны
Источник: The Middle East Forum
Арабо-язычные армии, в общем, не были эффективными в современную эпоху. Египетские регулярные силы плохо проявили себя против нерегулярных войск Емена в 1960х. Сирийцы смогли навязать свою волю в Ливане в течение середины 1970х только при помощи подавляющего вооружения и численности. Иракцы оказались слабыми против иранских вооруженных сил, ослабленных революционной суматохой 1980х и не смогли выиграть тридцатилетнюю войну против курдов. Арабские военные операции с обеих сторон в войне 1990г против Кувейта были посредственны. И Арабы плохо показали себя почти во всех военных конфронтациях с Израилем. Для чего этот не впечатляющий отчет? Есть множество факторов: экономические, идеологические, технические, но, возможно, самый важный - имеет отношение к культуре и определенным социальным признакам, которые не позволяют арабам создать эффективную военную силу.
Трюизм военной жизни состоит в том, что армия обучается в бою. Я привлёк свои многолетние наблюдения за арабами в попытке сделать выводы основвываясь на том, как они идут в бой. Следующие впечатления исходят из личного опыта общения с арабскими военными учреждениями в качестве американского военного атташе, офицера службы безопасности, офицера наблюдателя сил безопасности Эмиратов и тридцати лет исследований Ближнего Востока.
НЕУДАЧНЫЕ НАЧАЛА
Анализ культуры в стратегических исследованиях имеет слабое развитие, такие исследования подменялись варевом невежества и мифологии. Американская армия в 1930х оценила японский национальный характер, как не стремящийся к новизне и сделала ложные выводы. Гитлер отклонил Соединенные Штаты как общество полукровок и недооцененный результаты вступления Америки в войну. Эти примеры показывают, когда культуру рассматривают в плоскости силы и слабости, то это приводит к диким искажениям, особенно в понимания того, почему государства, не готовые к войне вдруг вступают в бой, с приливом силы и веры. Искушение состоит в том, чтобы приписать такие культурные признаки вражескому государству, которые отрицают его превосходство в численности или вооружении. Или рассматривать потенциального врага через призму собственных культурных норм. Американские стратеги предполагали, что порог боли северных вьетнамцев близок их собственному и что воздушная бомбардировка Севера поставит их на колени. Три дня бомбёжек, как думали, будет достаточно для Сербов, фактически же, потребовалось семьдесят восемь дней.
Особенно опасно делать поверхностные предположения о способностях к войне, основанные на прошлом опыте. Мрачные французские операции во франко-прусской войне 1870 привели немецкое верховное командование к чрезмерно оптимистической выводам перед Первой Мировой Войной. Упорство и храбрость французских солдат в принудили немецкое командование переоценить способности французов. Израильские генералы недооценили египетскую армию в 1973, исходя из египетского поражения в войне 1967.
Культуру трудно ухватить. Она не тождественна расе или этносу. История войны высмеивает попытки привязать жесткие культурные атрибуты к индивидуумам, как это рисует военная история от Римской Империи до Оттоманской. В обоих случаях тренировка, дисциплина, честь, напор, не определяются индивидуальным происхождением солдат. Высоко дисциплинированные, эффективные римские легионы, были многонациональны, а элитные оттоманские янычары набирались из балканских христиан.
РОЛЬ КУЛЬТУРЫ
Понимание предшествующих ошибок должно позволить оценить роль культурных факторов в войне. Джон Киган, выдающийся военный историк, утверждал, что культура - главный детерминант природы войны. В отличие от привычного способа ведения европейских войн, которую он называет "лицом к лицу", Киган изображает ранние арабские армии в исламскую эру, как мастеров уклонения, задержек и обмана. Исследование арабской войны в текущем столетии приводит к заключению, что арабы более успешны в повстанческой или политической войне - то, что T. E. Лоренс назвал "войны без сражений". Даже хвалёное египетское форсирование Суэца в 1973 в своей сути содержало мастерский план обмана. Вполне возможно, что эти постоянные признаки следуют из культуры, порождающей хитрость, коварство, уклончивость и скрытность в личных отношениях.
По этим линиям, Кеннет Поллак заключает своё исчерпывающее исследование арабской военной эффективности, отмечая, что "определенные образцы поведения, созданные доминирующей арабской культурой были самыми важными факторами, вносящими свой вклад в ограниченную военную эффективность арабских армий и воздушных сил с 1945 по 1991гг." Эти признаки включали сверхцентрализацию, отсутствие инициативы, нехватку гибкости, манипуляцию информацией и подавление лидерства на уровне младших офицеров.
Критический уровень "Столкновения Цивилизаций" Сэмюэля Хантингтона не уменьшает его жизненного взгляда на мир, в котором народы сгруппированы по религиям и культурам, а не политическим или экономическим критериям, что оскорбляет академиков. Мир определяемый расой и родом - это действительность, которую не отменили современные коммуникации и технологии.
Вьетнамские коммунисты вели не ту войну, которой Соединенные Штаты обучали своих солдат, чеченцы и афганцы вели не ту войну, к которой были готовы русские. Это влечет за собой нечто больше, чем простое переоснащение вооружения и переквалификацию солдат. Это требует понимания культурной мифологии врага, его истории, отношения ко времени, и т. д., требует больших затрат времени и денег, чем это может позволить бюрократическая машина.
Я предлагаю некоторые оценки роли культуры в военном обучении арабо-язычных офицеров. Я ограничюсь, преимущественно, обучением по двум причинам. 1) Я наблюдал много учений и только одну военную кампанию (Иорданской Армии против Организации Освобождения Палестины в 1970). 2) Армии воюют так, как они были обучены. Войска обусловлены привычками мирного времени, политикой, и тренировками; они не подвергается внезапной метаморфозе, превращающей гражданских жителей в воинов. Генерал Джордж Паттон любил вспоминать историю о Юлии Цезаре, который "Зимой так обучал свои легионы и каждого солдата к конкретным обязанностям, что, когда весной он начинал войну против Галов, ему не было необходимо отдавать приказы, поскольку все знали, что и как нужно делать."
ИНФОРМАЦИЯ КАК ВЛАСТЬ
В каждом обществе информация - средство, поддерживающее богатство и власть, но арабском мире информация удерживается особенно сильно. Американские специалисты часто удивляются факту, что информация, переданная ключевому персоналу не передаётся на нижние уровни. Научившись выполнять некоторую сложную процедуру, арабский техник понимает, что он неоценим, пока он - единственный в боевой единице, имееющий такие знания; как только он поделится знанием с другими, он больше не будет единственным, и его власть ослабнет. Это ярко проявилось в случае, когда американская мобильная учебная команда, работающая с египетскими танкистами получила "Руководство Операторов", переведенное на арабский язык. Американские специалисты раздали брошюры танкистам. Сразу после этого, командир роты отобрал руководства у солдат. Когда американцы потребовали объяснений, командир заявил, что нет смысла давать руководства водителям, поскольку они не умеют читать. Фактически, он не хотел, чтобы военнослужащие имели независимый источник знания. Был единственный человек, который мог объяснить, использование инструментов контроля огня - это обеспечивало ему престиж и внимание. В военных терминах это означает очень низкую взаимозаменяемость, например, в команде танка, где стрелок, заряжающий и водитель могут быть опытны в свой области, но не готовы заменить товарища при несчастном случае. Такой подход не позволит создать гладко функционирующую команду.
ПРОБЛЕМЫ ОБРАЗОВАНИЯ
Обучение, со временем, имеет тенденцию к потере наглядности, сокращению, высушиванию, не оспариванию. Поскольку арабская образовательная система основана на механическом запоминании, офицеры должны иметь феноменальную способность заучивать огромное количество информации. Система изучения состоят из лекций, со студентами, делающими массивные конспекты, которых экзаменуют только в тех рамках, о чём им говорили. (Это также имеет интересные аспекты для иностранных преподавателей; например, доверие к преподавателю уменьшается, если он обращается к книге). Акцент на запоминание имеет цену, и это приводит к девальвации способности вести рассуждение или анализ, основываясь на общих принципах. Размышление вне рамок не поощряется; выполнение подобных действий публично может повредить карьере.
Соревнования среди персонала избегают, по крайней мере открыто, поскольку это означает, что кто - то проигрывает и это нанесёт ему оскорбление. Это табу имеет особую силу, когда класс состоит из студентов из разных социальных слоёв. Образование рассматривается, как средство личного престижа, таким образом, арабы в американских военных школах стараются изо всех сил показать, что занимают место, согласно военному чину или социальному слою.
Американские военные преподаватели, имеющие дело с ближневосточными студентами, должны быть уверены, что на вопрос, который он адресует студенту в классе, последний имеет правильным ответ, особенно если тот - офицер. Если студент не сможет ответить на вопрос, он будет чувствовать себя публично оскорбленным. Более того, в часто-параноидальной окружающей среде арабской политической культуры, он будет видеть в этом злонамеренную установку. Этот студент станет врагом преподавателя, а его одноклассники начнут опасаться того, что также будут выбранны для оскорбления, в результате, обучение становится невозможным.
ОФИЦЕРЫ ПРОТИВ СОЛДАТ
Арабские младшие офицеры хорошо обучаются техническим аспектам вооружения и тактике, но не лидерству, ему уделяется слабое внимание. Например, генерал Саад ас-Шазиль, начальник египетского штаба, в своей оценке армии до войны 1973 отметил, что их не обучали брать на себя инициативу или предлагать оригинальные решения или новые идеи. Действительно, лидерство является наибольшей слабостью арабских учебных систем. Эта проблема вытекает из двух главных факторов: высоко акцентированной классовой системы, граничащей с системой каст, и нехваткой программ развития неофицерского состава.
Большинство арабских офицеров смотрит на срочнослужащих солдат, как недо-людей. Однажды я наблюдал, как во время посещения американских сановников, поднялся ветер, несущий острые частицы песка из пустыни, египетские солдаты были выстроены в шеренгу, чтобы оградить американцев; другими словами, солдат использовали в качестве бурелома. Идея заботы о человеке имеет место только в среде элитных подразделений египетских вооруженных сил. В типичный уикэнд, офицеры подразделений, размещенных вне Каира, садятся в свои автомобили и едут домой, оставляя военнослужащих, которые пересекают пустыню по направлению к шоссе, где они на попутных автобусах или грузовиках добираются до Каирской железнодорожной станции. Гарнизонные расквартирования не имеют никаких удобств для солдат. Та же ситуация, в различных степенях, существует в других в арабо-язычных странах, чуть лучше в Иордании, чуть хуже в Ираке и Сирии.
Молодые призывники, составляющие большую часть египетской армии, имеют серьезные основания ненавидеть воинскую службу и делают всё, включая членовредительство, чтобы избежать службы. В Сирии богач покупает льготы для своего сына или способствует назначению его в небоевые части. В общем, дисциплина в вооруженные силах Плодородного Полумесяца базируется на страхе; в странах, где племенная система все еще в силе, типа Саудовской Аравии, врожденный эгалитаризм общества смягчается страхом, как главным мотивирующим фактором, но страх, не лучшая основа дисциплины.
Социальная и профессиональная дистанция между офицерами и военнослужащими присутствует во всех армиях, но в Соединенных Штатах и других Западных странах, сержанты являются соединительным звеном. Действительно, профессиональный корпус сержантского состава является одним из главных в американских вооруженных силах в своих лучших проявлениях; сержанты являются, как первичными инструкторами в профессиональной армии, так и наставниками срочнослужащих. Большинство арабских стран или вообще не имеют сержантов, или их функции атрофированы, что также препятствуя эффективности вооруженных сил. За некоторыми исключениями, сержанты относятся к той же низшей категории рядовых и не служат мостом между рядовыми и офицерами. Офицеры обучают солдат, но социальная пропасть между рядовыми и офицерами приводит к небрежному, формализованноту и неэффективному процессу обучения. Аспект показа-и-рассказа в обучении часто отсутствует, потому что офицеры не хотят пачкаться и предпочитают игнорировать практические аспекты их предмета.
Военная цена такому разрыву очень высока. Без единства, обеспечиваемого сержантами, боевые единицы имеют тенденцию распадаться в напряжении боя. Это факт, что срочнослужащие солдаты, не доверяют своим офицерам. Как только офицеры отбывают из учебных частей, обучение разваливается. Египетский офицер однажды объяснил мне, что катастрофическое поражение египетской армии в 1967 следовало из отсутствия единства в пределах боевых единиц. Ситуация, он сказал, только незначительно улучшилась в 1973. Иракские пленные солдаты в 1991 проявили удивительный страх и вражду к своим офицерам.
ПРИНЯТИЕ РЕШЕНИЙ И ОТВЕТСТВЕННОСТЬ
Решения принимаются и поставляются сверху с очень небольшой горизонтальной коммуникацией. Это приводит к высоко централизованной системе и, почти, никогда не делегированной власти. Редко, когда офицер принимает критическое решение самостоятельно; он предпочитает безопасный путь, чтобы его воспринимали, как трудолюбивого, интеллектуального, лояльного и послушного. Обратить на себя внимание, как на новатора или склонного принимать решения - верный рецепт для неприятностей. Как и в гражданской жизни, конформизм - подавляющая социальная норма; "гвоздь, который торчит, забивают".
Американские инструкторы часто испытывают разочарование, не понимая, что арабский офицер испытывает недостаток власти, чтобы сделать распоряжение и, в то же время боится признать, что он испытывает недостаток власти. Автор несколько раз видел, как распоряжения относительно отделения принимались на уровне командира батальона, бывают ситуации, требующие даже одобрения министерства обороны. Сержанты в армии США имеет такую же власть, как полковник в арабской армии. Командиры боевых единицы у арабов имеют немного власти. Политизированная природа арабских армий означает, что политические факторы весят гораздо больше, чем военные. Офицеры с инициативой и склонностью к самостоятельным действиям ставят под угрозу режим. Это может быть замечено не только на уровне национальной стратегии, но и во всех аспектах военных операций и обучения. Если арабские армии стали менее политизированным и более профессиональными при подготовке к войне с Израилем в 1973, то, как только война закончилась, старые традиции вернулись. Теперь, к этому добавляется, все более бюрократизируемая система военное учреждений. Ветеран паркетных войн в Пентагоне почувствовал бы себя ребёнком, столкнувшись с интригами и конкуренцией, существующей в арабском военном штабе.
Американские инструкторы очень разочаровываются, когда сталкиваются с привычкой арабских офицеров, обвинять в неудачных операциях или американское оборудовании, или какой либо другой внешний источник. Ответственность за эксплуатацию американского оборудования возлагают на "нехватку запасных частей", несмотря на то, что американские инструкторы предъявляют документы достаточных поставок, прибывающих в страну, но исчезающих в работающей со сбоями системе обеспечения. (Такая критика никогда не была едкой или личной и часто настолько косвенной и вежливо поставленной, что понималась только при встрече.) Этот императив работает даже на наиболее высоких уровнях. Во время войны в Кувейте, иракские силы заняли город Кафджи в северо-восточной Саудовской Аравии после того, как его оставили саудиты. Генерал Халид бин Султан, саудовский командующий наземных войск, просил письмо от генерала Нормана Шварцкопфа, заявляя, что инициатива отступления исходила от американского генерала. Генерал Халид бин Султан, как и ожидалось, обвинил американцев в том, что иракцы заняли города. В действительности, проблема состояла в том, что саудовская пехота просто оставила поле битвы. Саудиты, фактически, бежали, несмотря на превосходство в численности над иракским подразделением, приближающимся к Кафджи, но саудовская гордость требовала, чтобы в этом были обвинены иностранцы.
Что касается оборудования, то здесь существует обширный культурный разрыв между американским и арабским обслуживанием и системами логистики. Арабские трудности с американским оборудованием не сводятся только к проблеме, что "арабы не производят обслуживание", но кое-чему более глуокому. Американское понятие системы вооружия не передается легко. Система вооружия несёт с собой определенное обслуживание, процедуры логистики, политику и, даже, философию, все это основанно на американской культуре, с ее ожиданиями определенного образовательного уровня и ответственности. Инструменты, которые доверяют американскому батальону (единица в 600-800 человек) в арабской армии будут, наиболее вероятно, найдены на более высоком уровне, вероятно, двумя или тремя эшелонами выше. В США оборудование и его обслуживание основаны на понятии ремонта на самом низком уровне и поэтому требуют делегации власти. Без необходимых инструментов, запасных частей, и диагностики, позволяющей содержать оборудование, и при наличии страха сообщить о плохих новостях старшим, командир подразделения ищет козлов отпущения. Все это объясняет, почему я много раз слышал в Египте, что американское вооружение - "слишком деликатное"
Арабы не упускают случай приобрести самые современные из военных аппаратных средств и делают все, чтобы избежать проблем обслуживания, логистики, и обучения. Но они запутывают и входят в заблуждение до такой степени, что американские инструкторы почти не могут им помочь. Более того, арабское нежелание быть искренним относительно проблем обучения делает чрезвычайно трудным для иностранных советников обеспечить инструкции необходимого уровня или оценить учебные потребности.
СОВМЕСТНЫЕ АРМЕЙСКИЕ ОПЕРАЦИИ
Недостаток сотрудничества является самой очевидной причиной поражений совместных операций арабских армий. Регулярный иорданский пехотный батальон, например, столь же хорош, как и сопоставимое израильское подразделение; однако, координация, требуемая для объединения действий пехоты, артиллерии, авиации и логистики, просто отсутствует. Действительно, чем выше эшелон, тем больше неравенство. Это следует из нечастых совместных учений.
Эта проблема следует из трех главных факторов. Во первых, известное недоверие арабов к любому, находящемуся вне их семьи, что очень неблагоприятно сказывается на наступательных операциях. Исключением являются элитные подразделения (которые в арабском мире имеют обязанность защиты режима, а не страны). Это культура, в которой почти каждая сфера человеческого усилия, включая деловые и социальные отношения, основанна на семейности, эта ориентация также присутствует в вооруженных силах, особенно в напряженном сражении. Наступательное действие, в основном, состоит из огня и маневра. Элемент маневра должен быть уверенным в том, что будет поддержан огонём прикрытия. Если есть недостаток доверия к поддержке, то поднять войска на окопавшегося противника может только офицер, выходящий вперёд, а это, как раз то, что не характерно для арабского офицера.
Во вторых, сложная мозаичная система народов создает дополнительные проблемы для обучения, поскольку правители на Ближнем Востоке используют сектантские и племенные привязанности, чтобы поддержать власть. Алавитское Меньшинство управляет Сирией, Восточные бедуины управляют Иорданией, Сунниты управляют Ираком, и Неждисты управляют Саудовской Аравией. Это прямо отражается на вооруженных силах, где сектантские взгляды сказываются на назначениях и поощрениях. Некоторые меньшинства (Черкесы в Иордании или Друзы в Сирии) связывают своё благосостояние с правящей элитой и выполняют критические функции защиты; другие (типа Шиитов Ирака) не допускаются в корпус офицеров. В любом случае, назначение офицеров, базируется на сектантских принципах работает против назначений, основанных на заслуге.
Та же самая нехватка доверия работает на межгосударственном уровне, где арабские армии показывают очень низкое доверие друг другу, и с серьезными основаниеми. Гамаль Абдэль Нассер сказал явную ложь Королю Хузэйну в июне 1967, что египетские воздушные силы бомбят Тель-Авив (когда большинство его самолетов было уже уничтожено), чтобы втянуть его в войну против Израиля - классический пример обмана. Лицемерный подход Садата к сирийцам, с целью втянуть их в войну против Израиля в октябре 1973 был другим обманом (обман включал использование второго набора оперативных планов, предназначенных только для сирийских глаз). При такой истории, неудивителен низкий уровень сотрудничества или объединенных учений среди арабских армий. В течение войны 1967, ни один иорданский офицер связи не был размещен в Египте.
В-третьих, Ближневосточные правители обычно полагаются на методы равновесия сил, чтобы поддержать свою власть. Они используют конкурирующие организации, дублируют агентства и иждивенческие структуры, зависимые от прихоти правителя. Это делает построение любой формы личной власти затруднительным, если не невозможным, и определяет лидерство, как нарушение равновесия. То же самое происходит в вооруженных силах; мощный председатель объединенных руководителей - невообразим.
Объединенные команды - всего лишь бумажные конструкции, имеющие ограниченную функцию. Лидеры смотрят на объединенные команды, объединённые учения, объединенное армии, и интегрированный штат очень осторожно, арабская армия - это обоюдоострый меч. Один край обращён к внешнему врагу и другой может быть направлен против власти. Наземные войска - одновременно и сила, обслуживающая режим и, в то же время, угроза. Ни один арабский правитель не позволит объединенным армейским операциям стать нормой. Фактически, объединенные армейские учения и объединенный штат создают дружественные отношения, смягчают конкуренцию, стирают подозрения, и устраняют фрагментарные конкурирующие организации, которые позволяют правителям играть на конкуренции. Эта ситуация наиболее ясно замечена в Саудовской Аравии, где наземные войска и авиация находятся под министром обороны, принцем Султаном, в то время, как Национальная гвардия находится под принцем Абдуллахом, заместителем премьер-министра и наследным принцем. В Египте, центральные силы безопасности уравновешивают армию. В Ираке и Сирии балансирование обеспечивает республиканская охрана.
Политические деятели, фактически, создают препятствия, поддерживающие фрагментацию. Например, получение самолета от воздушных сил для армейского бортового обучения, должно координироваться главами отделов в министерстве обороны; если вовлечено большое количество самолетов, это, вероятно, потребует президентского одобрения. Военные перевороты уже не актуальны, но опасение относительно них остается сильным. Любое крупномасштабное перемещение наземных войск - повод для беспокойства правительства, особенно если используются живые боеприпасы. В Саудовской Аравии существует сложная система документов, требуемая от командующих вооруженных сил областей и провинциальных губернаторов, каждый из которых имеет каналы, чтобы обеспечить дорожный конвой, получение боеприпасов или проведения учений.
ПАРАНОЯ БЕЗОПАСНОСТИ
Арабские режимы классифицируют всё неопределенное, как военное. Информация, которую американские армия публикует (о поощрениях, переводах, названия и обозначений единиц) - главная тайна в арабо-язычных странах. Безусловно, это создаёт некоторые трудным для врага, но это также усиливает ячеистую и разделенную природу вооруженных сил. Навязчивая идея о безопасности может достичь смехотворных величин. До войны 1973 Садат был удивлен тем, что в течение двух недель после отдачи приказа вооруженным силам готовиться к войне, его министр обороны, генерал Мухаммад Садик был не в состоянии передать приказ своему непосредственному штату. Садат задавался вопросом, должна ли информация о войне сохранятся в тайне от людей, с которыми собираешься в неё вступать? Иностранцы всегда должны быть готовы к тому, что партнёр или ключевое лицо с арабской стороны, может быть заменено, без предупреждая и объяснения относительно его внезапного отсутствия. Неопределенность всего этого оставляет иностранцев с мрачными сценариями. И лучшее не спрашивать слишком много; советники или инструкторы, которые кажутся чрезмерно любознательными, могут быть приняты за людей, стремящихся получить доступ к ограниченной информации.
Предполагаемые близкие отношения США-Израиля, мысль, действующая на всех уровнях, усиливает эту склонность к тайне. Арабы полагают, что самые мирские детали о них, так или иначе, будут переданы к Мосад. Это объясняет, почему американского советника в арабских вооруженных силах часто спрашивают о его мнении относительно "Палестинской проблемы" и подвергают выслушиванию монологов о еврейском доминировании в Соединенных Штатах.
БЕЗРАЗЛИЧИЕ К ТЕХНИКЕ БЕЗОПАСНОСТИ
Существует общая слабость относительно мер по обеспечению техники безопасности, кажущаяся небрежностью и безразличием к обучению предотвращения несчастных случаев, многие из которых могли быть предотвращены минимальными усилиями. По сравнению с (возможно чрезмерной) техникой безопасности американцев, арабские общества выглядят безразличными к жертвам и показывают вялый подход к обучению технике безопасности. Есть множество объяснений этому. Некоторые указали бы на врожденный фатализм Ислама и, конечно, любой, кто провел значительное время в арабских такси, согласился бы правдоподобность этой теории, но, возможно, причина базируется больше в политической культуре. Когда политические лидеры демонстрируют полнейшее отсутствие беспокойства о благосостоянии своих солдат, таким отношением проникаются все эшелоны власти. Трюк Aсада был предательством сирийских войск, воююших с Израилем на Голанских Высотах в 1967: забрав свои элитные подразделения, сирийское правительство сознательно сообщило неправду, о том, что израильские войска захватили город Кунейтра, окружив сирийскую армию. Сирийские лидеры сделали этот шаг, чтобы оказать давление на великие державы, с целью заключения перемирия, хотя это привело к панике в сирийских войсках и потере Голанских Высот.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Было бы трудно преувеличить культурный разрыв, отделяющий американские и арабские военные культуры. В каждой конкретной области, американские военные советники находят студентов, которые с энтузиазмом овладевают знаниями на уроках, но, затем, решительно не в состоянии применить их. Культура, в которую они возвращают - культура их армий и их стран препятствует намерениям и знаниям, полученным от американскими преподавателей.
Когда СССР имел влияние на арабский военный истеблишмент, он укрепили их культурные черты намного больше чем, это могут сделать американцы в настоящее время. Но, подобно арабам, советская военная культура управлялась политическими опасениями, граничащими с параноей. Меры, принимаемые для контроля над источниками (реальной или предполагаемой) угрозы, типа жестко централизованной структуры командования, были поняты арабскими политическими и военными элитами. Арабы, также, чувствовали близость к советскому презрению класса офицеров к рядовым солдатам и недоверию советской военной иерархии к хорошо-развитому, хорошо-оцененному, хорошо-вознагражденному корпусу военнослужащих сержантского состава.
Арабская политическая культура, основанная на высокой степени социального расслоения, больше напоминает политическую культуру Советского Союза и менее всего напоминает меритократичесую демократию Соединенных Штатов. Арабские офицеры не видят никакой ценности в обмене информации между собой. В этом они следуют примеру своих политических лидеров, которые не только отказывают в информации своим союзникам, но, обычно, обманывают их. Обучение в арабских армиях отражает это: вместо того, чтобы готовиться в максимально возможной степени ко множеству импровизированных обязанностей, которые могут понадобиться в хаосе сражения, арабские солдаты и их офицеры, связаны в узкими функциями назначений и иерархий. Это делает их менее эффективными на поле битвы, не говоря уже об операциях повышенного риска.
Изменения в арабской армии вряд ли произойдут, пока это они не произойдут в арабской политической культуре, хотя опыт других обществ (включая наше собственное) предполагает, что вооруженные силы могут иметь демократизирующее влияние на политическую культуру, поскольку офицеры приносят уроки их обучения сначала в их профессиональную среду, а затем в большее общество. Пока арабская политика не начнёт изменяться на фундаментальных уровнях, арабские армии, безотносительно к храбрости или мастерству индивидуальных офицеров и солдат, вряд ли приобретут диапазон качеств, которые требуются современным армиям для успеха на полях сражений. Эти качества зависят от уважения, доверия и открытости среди членов вооруженных сил на всех его уровнях; это - звучащая музыка современной войны, которую арабские армии, независимо от степени подражания их соответствующим образцам, не хотят услышать.
В Израиле и в большинстве стран Запада мы склонны думать, что арабский мир един в поддержке палестинцев, что он ничего так не хочет, как решить палестинскую проблему, предоставив им государство, и что все арабы и мусульмане любят палестинцев и ненавидят Израиль. Это, однако, упрощенная и неполная точка зрения, потому что, хотя и верно, что многие, а, возможно, даже большинство арабов и мусульман ненавидят Израиль, есть много людей, которые так же ненавидят палестинцев.
Их ненависть к Израилю проистекает из успеха Израиля в выживании, несмотря на войны, террор, бойкоты и вражду к еврейскому государству, что связано с тем фактом, что еврейское государство существует вопреки тому, что иудаизм был заменен исламом, «истинной религией». Она усугубляется тем, что Израиль является демократией, в то время как они живут под диктатурой, тем, что Израиль богат, а они бедны, тем, что Израиль - это рай по сравнению с арабскими странами, многие из которых больше всего похожи на последний поезд в ад (см. Сирию, Ирак, Ливия, Йемен, Судан, и этот список можно продолжить)..., а самое главное, - что Израиль преуспел в тех областях, где они потерпели неудачу, и зависть сводит их с ума.
Но почему они ненавидят «несчастных» палестинских арабов? В конце концов, арабское повествование говорит, что земля палестинских арабов была украдена, и они вынужденно стали беженцами. Ответ на этот вопрос сложный и является функцией ближневосточной культуры, которую мы в Израиле и большинство западных людей не понимаем и не признаем.
В глазах арабов, одна из худших вещей - это, когда жульничают, одурачивают и используют. Когда кто-то пытается одурачить араба, а тем более, если этот человек преуспевает в этом, араба охватывает дикая злоба, даже если виновный человек его кузен. Он призовет своего брата отомстить двоюродному брату в соответствии с арабской пословицей: «Мой брат и я - против моего кузена, а мой брат, кузен и я - против чужака».
Что касается палестинских арабов, то, прежде всего, многие из них изначально не палестинцы. Это иммигранты, которые пришли на Землю Израиля со всего арабского мира во время Британского мандата, чтобы найти работу в городах и на фермах, построенных евреями. Эти иммигранты по-прежнему носят такие имена, как Аль-Хурани (из Хурана на юге Сирии), Аль-Цурани (из Тира в Южном Ливане), Аль-Зеракави (из Мазраки в Иордании), Аль-Мазтри (египтянин) и многие другие имена, которые указывают на фактическое, географически разнообразное происхождение так называемых палестинцев. Почему, спрашивают другие арабы, они должны получать льготный режим по сравнению с теми, кто остался в своих первоначальных странах?
Начиная с окончания войны за независимость 1948 года, политика в арабском мире начала сосредотачиваться на Израиле и «палестинской проблеме», решение которой должно было быть достигнуто только путем уничтожения Израиля. Чтобы помочь преуспеть в этой миссии, арабские беженцы содержались в лагерях с явными инструкциями Лиги арабских государств, держать их там и не абсорбировать их в других арабских странах.
БАПОР следил, чтобы им доставляли продовольствие, давали образование и оказывали бесплатную медицинскую помощь, то есть страны мира взяли на себя ответственность за покрытие расходов, тогда как арабские соседи этих вечных «беженцев» должны были работать и потом и кровью обеспечивать их продовольствием, образованием и медицинскими услугами для их семей. Беженцы, которые снабжались бесплатным продовольствием, как рис, мука, сахар и масло, для использования их семьями, часто продавали часть из этого своим соседям, не являющимся беженцами, и имели приличный доход.
Те, кто живет в лагерях беженцев, не платят муниципальные налоги, что приводит к значительному количеству «беженцев», которые сдают в аренду свои дома другим и собирают непомерные суммы, благодаря этому освобождению от налогов, по сравнению с квартировладельцами, сдающими свои квартиры в близлежащих городах. Другими словами, весь мир субсидирует налоги, а беженцы набивают свои карманы.
В Ливане, под Бейрутом было построено несколько лагерей беженцев, которые были включены в границы города, а затем превратились в районы высокого класса с внушительными высотными жилыми домами. Кто-то выиграл от такого изменения, и это не люди с улицы, у которых есть все основания чувствовать себя обманутыми.
Палестинские лагеря «беженцев», расположенные в Ливане, были захвачены вооруженными организациями от ООП до ИГИЛ, включая ХАМАС, Народный фронт, Демократический фронт и организации салафитских джихадистов. Эти организации жестоко обращались с гражданами Ливана, и в 1975 году это привело к гражданской войне, которая длилась 14 долгих лет кровопролития и разрушения и привела к эмиграции сотен тысяч ливанцев из своих деревень, которых ожидали ужасные страдания в палаточных лагерях по всей стране. Многие укрывались в палестинских лагерях беженцев, но ливанские беженцы получали менее 10% от того, что получили палестинские арабы, что вызывало зависть и ненависть.
В Иордании в 1970 году палестинские арабы, возглавляемые главой ООП Ясиром Арафатом, попытались захватить страну, создали собственные автономные районы, установили блокпосты с вооруженными палестинскими арабами на севере страны, которые бросили вызов монархии. В сентябре 1970 года, известном как «Черный сентябрь», король Хусейн решил, что с него достаточно, и он покажет им, кто является хозяином в Иордании. Война, которую он объявил против них, стоила тысячей жизней с обеих сторон.
Между тем, в Израиле, в границах до 1967 года, 20% граждан являлись «палестинскими» арабами, которые не восставали и не сражались против государства. Другими словами, «палестинцы», жившие в Израиле до 1967 года, наслаждались жизнью в единственной демократии на Ближнем Востоке, а арабские страны жертвовали кровью своих солдат, чтобы освободить «Палестину». Есть ли худшее ощущение, что вас эксплуатируют, чем у этого арабского солдата, который рисковал своей жизнью ради этого бессмысленного дела?
Хуже всего то, что каждый араб знает: палестинские арабы продавали землю евреям в течение, по крайней мере, целого столетия, получая огромные барыши от сделок, а потом плакались своим арабским братьям, чтобы они пришли и освободили «Палестину» от «сионистской оккупации».
На протяжении многих лет государства всего мира выделяли палестинским арабам много миллиардов евро и долларов, так, что ежегодный доход на душу населения в ПА в несколько раз выше, чем у египтянина, суданца или алжирца. В течение последних семи лет их жизнь во много раз лучше жизни арабов, живущих в Сирии, Ираке, Ливии и Йемене.
На политическом уровне палестинцы сумели вызвать ненависть многих своих арабских братьев: в 1990 году Арафат поддержал вторжение Саддама Хусейна. В отместку, Кувейт после своего освобождения от иракского завоевания, изгнал десятки тысяч палестинцев, большинство которых были заняты на его нефтяных месторождениях, в результате чего они в одночасье стали неимущими. Это привело к экономическому краху их семей в Иудее, Самарии и Газе, которые получали регулярную помощь от своих сыновей в Кувейте.
Сегодня ХАМАС и палестинский исламский джихад поддерживаются Ираном -- страной, ненавидимой многими арабами, которые помнят, что захват самолета и последующий шантаж был изобретен палестинскими арабами, которые угнали самолет Эль-Аль в Алжир в 1968 году, пятьдесят лет назад, начав период мучений, который пришлось пережить всему миру.
Несмотря на Таифское соглашение от 1989 года, которое положило конец гражданской войне в Ливане и должно было привести к уничтожению и расформированию всех ливанских ополчений, Сирия позволила Хезболле сохранить оружие и безудержно развивать свою военную мощь. Снова оправдание заключалось в том, что оружие предназначалось для «освобождения Палестины» и не было нацелено на ливанцев. Любому, у кого есть мозги, было ясно, что история с Палестиной была фиговым листком, прикрывающим печальную истину о том, что оружие будет нацелено на сирийских и ливанских врагов Хезболлы. «Палестина» была просто предлогом для захвата шиитами Ливана.
Хуже всего палестинское требование, чтобы арабские страны воздерживались от всяких отношений с Израилем, пока палестинская проблема не будет решена к удовлетворению лидеров ООП и ХАМАСа. Однако значительная часть арабского мира не может найти никаких общих черт, которые могли бы объединить ООП и ХАМАС. Они отказались от достижения внутреннего палестинского примирения, наблюдая, как бесконечные склоки разрушают любые шансы на прогресс в отношении Израиля. Чтобы подвести итог ситуации, арабский мир - та его часть, которая видит в Израиле единственную надежду для борьбы с Ираном, недовольна тем, что ее будущее и само ее существование должны стать залогом во внутренних распрях ООП и ХАМАС.
И давайте не будем забывать, что Египет и Иордания подписали мирные соглашения с Израилем, вышли за пределы войны за «освобождение Палестины» и оставили своих палестинских арабских «братьев» решать проблему самостоятельно.
Большая часть арабского и мусульманского мира убеждена в том, что «палестинцы» не хотят своего собственного государства. В конце концов, если такое государство будет создано, мир перестанет жертвовать эти огромные суммы, больше не будет «беженцев», и палестинским арабам придется работать, как и всем остальным. А как они могут это сделать, если все они пристрастились к получению подачек безо всяких усилий?
Можно с уверенностью сказать, что спустя 70 лет после создания «палестинской проблемы», арабский мир осознал, что нет решения, которое удовлетворило бы тех, кто превратил статус «беженца» в профессию, чтобы «палестинская проблема" стала эмоциональным и финансовым мошенничеством, служащим только для обогащения коррумпированных лидеров Рамаллы и Газы.
Доктор Мордехай Кедар - старший преподаватель кафедры арабского языка в Университете Бар-Илан. Он служил в военной разведке ЦАХАЛа в течение 25 лет, специализируясь на арабском политическом дискурсе, арабских средствах массовой информации, исламских группах и сирийской внутренней арене. Всесторонне знакомый с арабскими СМИ в реальном времени, он часто дает интервью различным новостными программам в Израиле.
| Перевод: +Miriam Argaman | |
Ложь весьма распространена среди арабов, и правда у них стоит немного... Араб не испытывает угрызений совести, если благодаря лжи достигает своей цели... Он более прислушивается к чувству, чем к фактам, скорее заинтересован произвести впечатление, чем рассказать что-либо правдиво. Более того, арабский язык дает его носителю возможность преувеличения.
социолог Сании Хамади. "Характер и темперамент арабов"
Араб вынужден преувеличивать почти во всех видах общения, чтобы быть правильно понятым. Если араб говорит только то, что он думает, без ожидаемого от него преувеличения, слушатели усомнятся в его правоте и даже будут подозревать его в совершенно обратных намерениях.
египетский ученый Али Шуби
Арабская культура совершенно иная, чем наша. В нашей культуре произнесенное слово обязывает, а в арабской - украшает. Слово в данном случае предназначается не для коммуникации, а для орнамента. Войдите в мечеть, и вы увидите сплетенные из букв украшения - такова буквенная и словесная функция в мусульманском понимании.
Шимон Перес
Никакой араб еще не признавался в том,что ошибся, что виноват в провале битвы, не рассчитал свои силы. У арабов, с которыми я общался и воевал в их рядах в течение 7-ми лет, всегда в их бедах виноват кто-то другой.
Лоуренс Аравийский
Для того, чтобы принять ислам, нужна атрофия психики, готовность жить на правах муравья или пчелы, не имеющих своей воли и своего личного облика.
Лоуренс Аравийский. "Оттиски памяти"
Израильтяне не понимают, почему арабы всё время требуют тех или иных жестов и уступок в их пользу, и их требования постоянно растут. Потому что в их культурном багаже понятие «я должен тебе» просто не существует. Коль скоро ты что-то мне уступил - это лишь доказательство того, что ты слабак, у тебя нет выбора, что сила, а значит и право, на моей стороне, и потому мне полагается ещё и ещё.
Они не станут ненавидеть тебя больше, если ты покажешь им свою силу, - напротив, начнут уважать.
Моше Фейглин. ТАМ, ГДЕ НЕТ ЛЮДЕЙ
Для психологии арабов отсутствие возмездия - синоним отсутствия мужества и решимости. Они сами могут отказаться от мести только из-за страха, и никакого другого объяснения не принимают.
психолог Вадим Ротенберг. "ВСЕГО ОДИН ВОПРОС"
У христианского креста четыре конца: верхний символизирует добро, нижний - зло, правый - силу, левый - слабость.
В мусульманском полумесяце - только два конца: сила и слабость.
Добро находится там, где сила, а зло ассоциируется со слабостью.
Из-за того, что в основе ислама лежит материальность, он развил анти-производительную культуру. Зачем сажать дерево, плодами которого я не наслажусь?
Когда нет добра и зла, единственный критерий развития - это прямая выгода.
Араб не ворует и не грабит - он просто так зарабатывает на жизнь. В арабских государствах никогда не будет развитой экономики, в любое место, куда бы они не пришли - придет пустыня.
Арабы грабят не только материю, но и духовность.
Мечеть на Храмовой горе не имеет для ислама никакой ценности, сама Храмовая гора столетиями была заброшена, что хорошо видно по старым снимкам. Она стала священной для мусульман только тогда, когда они украли ее у евреев.
Могила Йосефа интересовала арабов как прошлогодний снег, когда она была под их властью, но как только ее отняли у евреев, там моментально построили мечеть и объявили это место священным.
У них нет своей святости, поэтому даже ее им приходится воровать.
Моше Фейглин. "Мировая Война"
* * *
Для арабов характерны трудолюбие, в котором отсутствует дисциплина и скрупулезность, недостаток инициативы и предприимчивости, беззаботность и беспечность по отношению к будущему, повышенная реактивность, импульсивность, несдержанность в проявлении своих чувств и эмоций;
- склонность к преувеличениям в оценках окружающей действительности, не столько логическое осмысление получаемой информации, сколько особое внимание к форме изложения и красноречию говорящего;
- распространение суеверий и предрассудков;
- высокомерие и грубость в отношениях высшего к низшему,
- показное подобострастие в речи и манерах поведения низших в отношении к высшим.
Владимир Крысько. "Секреты психологической войны"
Итак, представим себе главную улицу небольшого арабского города в жаркий летний день. На просторной лоджии одного из самых красивых в городе домов прилег отдохнуть после сытного обеда богатый торговец, сладко зевающий в предвкушении привычного послеполуденного «кейфа». Но вдруг до ушей богача доносятся резкие выкрики мальчишек, затеявших прямо под его окнами игру в мяч. Разъяренный торговец поднимается с дивана и пытается криками и угрозами отогнать нарушителей спокойствия подальше от своего дома. Но мальчишки и не собираются убегать, откровенно издеваясь над хозяином и его угрозами. И тогда торговец пускается на хитрость. Овладев собой и усмехнувшись в усы, он небрежным тоном сообщает крикливым мальчишкам свежую «новость»:
«Между прочим, пока вы здесь без толку гоняете мяч, на рыночной площади раздают бесплатные финики…» Как и следовало ожидать, мальчишек как ветром сдувает с улицы, где живет богач, и тот, ужасно довольный собой и своим обманом, пытается вздремнуть. Но уже через минуту хитроумный араб вскакивает, как ошпаренный, со своего ложа и, хватаясь за голову, кричит: «Ну, какой же я осел! Пока я здесь лежу, проклятые мальчишки расхватают все бесплатные финики!»
В этой притче, как в капле воды, отражается одна из главных особенностей арабской национальной психологии - умение создавать из ничего яркие мифы и потом истово в них верить, ненавидя каждого, кто посмеет усомниться в их реальности. И наоборот, любая «подлинная» фраза, произнесенная арабом в разговоре, или клятвенное обязательство, подтвержденное его собственноручной подписью и печатью в каком-либо письменном документе, абсолютно ничего не значат.
Исламский террор возник не в как реакция на арабо-израильский конфликт или политику Запада, он стал следствием отторжения значительной частью арабов законов современного мира в целом. Арабские народы чувствуют унижение от своей неспособности ответить на вызовы времени, арабская ментальность не может приспособиться к темпу и ритму жизни современного мира - и возвращение к нормам средневекового ислама является для них единственной возможностью сопротивляться неизбежному проигрышу в соревновании цивилизаций.
профессор Принстонского университета Майкл Доран
«Самым простым способом, вполне в духе времени и в соответствии с бытовавшими приемами доказательства от традиции («наклян»), можно было обосновать допустимость обмана, обратившись к Священному Писанию - Корану, - пишет А. Игнатенко. - Книга дает для этого богатейший материал. Так, есть целая серия «аятов» (коранических стихов), в которых Аллах совершает «макр» (коварство, хитрость, обман). «И хитрили они, и хитрил Аллах, а Аллах - лучший из хитрецов» (3:47) …Аллах прибегает и к «кайд» (козни, коварство): «…ведь Моя хитрость - прочна» (7:182); «…ведь кознь моя крепка» (68:45). «Они замышляли хитрость, и Я замышляю хитрость» (86:15-16). Бог,
приведенных цитат вполне достаточно, если учесть, что даже одно слово, записанное в Коране от имени Аллаха, являлось и является для мусульманина обязательным руководством к действию. Заметим также, что обилие арабских понятий, обозначающих обман и коварство (макр, кайд, худа, а также «кизб», «ибрам амран» и много других) нельзя считать простой случайностью. Так, например, в языке эскимосов Гренландии есть около семидесяти слов, обозначающих снег и лед в различном состоянии, а в наречии памирских таджиков фраза «ходить пешком» звучит совершенно по-разному, если речь идет о движении вверх или вниз, о перемещении по равнине, по леднику, по горному склону и т.д. Короче говоря, у кого что болит, тот о том и говорит… Причем говорит очень ярко и с удовольствием.
Арабы сохранили патриархальные нравы своих предков; они - само противоречие; они одновременно жестоки и угодливы, суеверны и восторженны, пылки, падки на веру и на вымысел; они сохранили молодость души и, будучи одержимы какой-либо идеей, способны на великие дела".
Свободный, гордый, великодушный араб может быть дерзким и вспыльчивым; он заключает в себе все пороки и добродетели своей нации: необходимость постоянно заботиться о своих нуждах делает его активным, множество страданий, которые он вынужден терпеть, делает его спокойным. Араб любит независимость - это единственная его радость, он ненавидит всякую власть и готов сражаться против нее с исключительной жестокостью. Арабом часто движет чувство мести. Честь для араба - превыше всего. Меч, красноречие и гостеприимство - вот что составляет славу нации. Меч для араба - единственное средство отстоять свои права; неразвитость письменности придает особый вес красноречию, благодаря которому споры порой удается решить мирно, без применения оружия; гостеприимство для араба - часть общечеловеческого кодекса. Приведу слова Дезвержера:
"Возможно, наиболее яркая черта характера араба - это тесное сплетение склонности к грабежу с гостеприимством, тяги к воровству и щедрости, жестокости и рыцарского великодушия, т.е. сочетание полярно противоположных качеств. Рассказ об одном и том же арабе вызывает у слушателя многократную смену чувств презрения и восхищения. Трудно понять характер араба, если не рассматривать его с точки зрения условий существования нации в целом, изолированной от остального мира и вынужденной жить на столь неблагодарной земле. Бедность арабских земель оправдывает склонность арабов к грабежам: лишенные богатых пастбищ и плодородных угодий арабы исправляют несправедливость судьбы силой, грабя караваны с товарами. Они не делают различий между открытой войной и нападением из засады; вооруженный разбой, ограбление путешественника для них так же похвальны, как и взятие осажденного города, как захват чужой территории.
Арабы редко позволяют словам выдавать и тайные чувства; они тверды в своих намерениях и ужасны в мести. Это беспощадные враги, это ложные друзья чужестранцев
Эти люди не подчиняются минутным влечениям, они следуют заранее намеченной системе. Имея довольно ограниченное мышление, но сильную волю и настойчивость, они способны к такой высокой социальной организации, которая обеспечивает им триумф над врагами и тираническую власть над другими
Арабы очень чувствительны к оскорблениям, намекам, насмешкам.
Иногда они воспринимают как обиду совершенно невинные действия и слова.
Российский журналист Дмитрий Згерский:
- Там, где европеец воспринимает критику в собственный адрес или в
адрес своей страны вдумчиво и согласится с ней, араб возмутится,
оскорбится, предпримет ответный выпад. В компании арабов, как правило,
будут охотно смеяться над русским Иванушкой-дурачком, но всякую насмешку
в том же духе над арабским дурачком воспримут как личное оскорбление
Достоевский говорит, что по обитателям тюрьмы можно узнать, что представляет из себя народ. Если судить об арабском народе по арестантам, применяя метод Достоевского, то картина получается неприглядная: все они поголовно доносчики, ханжи, все живое - объект их сексуальных страстей. Не меньше женщины их возбуждает мужчина, подросток, мальчик и даже животное.
Арабу нельзя доверять. Кажется, что он твой друг, но внезапно в нем просыпается зверь, и он вполне может всадить тебе нож в спину. Любая попытка к бегству обречена на провал, среди готовящихся к побегу обязательно найдется доносчик.
В русской литературе много написано о чувстве раскаяния. Араб не слишком печалится о прошлом. Что было, то было. Раскаяние делу не поможет. Зачем же раскаиваться?
Во время послеполуденной прогулки один арестант огрел другого камнем по голове. Я видел эту картину. В глубине двора сидят два арестанта и мирно беседуют. Внезапно один из них хватает камень - единственный на весь тюремный двор - и начинает лупить им по голове своего собеседника. До того самого момента, когда он схватил камень, невозможно было представить себе, сколь трагически завершится их беседа. Не было никакого перехода от идиллической беседы к ударам камнем по голове. Отсутствие какого-либо перехода от идиллии к покушению на убийство весьма характерно для атмосферы Востока.
Прежде всего любопытна реакция арестантов-арабов и арестантов-евреев, оказавшихся в это время по дворе. Арабы отпихивали один другого, чтобы дать свидетельские показания офицеру, который немедленно там возник. Еврейские арестанты, увидев драку, начали удаляться с поля боя, делая вид, что ничего не видели и не слышали.
Повели на суд араба знатного происхождения, который в поле, неподалеку от Герцлии, изнасиловал красавицу-арабку и там же ее бросил. Помогали ему трое его слуг. Обвиняемый получит 15 лет тюрьмы. Что же произошло в поле около Герцлии?
В одном из знатных арабских семейств выросла дочь-красавица, гордость семьи. Отец затребовал за нее громадный калым, и поставил условием, чтобы жених происходил из знатного рода. Среди молодых людей в округе началось соревнование: кому из них достанется красавица? У кого больше денег? У кого более знатное происхождение? Но отец красавицы не торопится. Годы идут, и страсти среди женихов накаляются все больше. Красавица тем временем "перезрела": ей уже целых 22 года! А отец все еще не решил, за кого ее выдать. И пока он колеблется и обдумывает, некий молодой человек предпринимает решительный шаг.
Несколько лет назад он был в нее влюблен и хотел на ней жениться. Но сейчас любовь сменилась ненавистью. Ненавистью к отцу этой красавицы и ко всему ее семейству. Поэтому он ее умыкает, насилует и бросает в поле, где воют шакалы. А означает все это вот что: "да, ты действительно красавица и твой отец горд тобою, но я даю тебе пинок под зад точно так же, как я даю пинок под зад какому-нибудь четвероногому." Таков образ мышления восточного человека "благородных" кровей. Молодой аристократ идет в тюрьму с гордо поднятой головой. Годы отсидки будет ему скрашивать мысль, что теперь отцу этой девицы придется выдать ее замуж без калыма, ибо ни один из знатных молодых людей жениться на ней не захочет.
Арабы-арестанты стесняются один другого, если они не одеты. Очевидно, обнаженное мужское тело возбуждает в них половой инстинкт не меньше, чем обнаженное женское тело в нас. Многие арабы могут мочиться, только если их никто не видит. Иначе у них ничего не получается. Они не в состоянии мочиться, если знают, что кто-то смотрит на них или даже прислушивается. Подобной же чувствительностью отличаются и многие арабы "на воле". Но здесь, в тюрьме, из-за вечной жажды нормальной половой жизни эта ненормальная чувствительность развивается у них сверх всякой меры. Араб-арестант не будет перед сном мочиться, пока прочие обитатели камеры не заснут. Он будет ждать хоть полночи, чтобы убедиться, что сокамерники спят.
Араб "панэротичен". Не только женщина, любое живое существо возбуждает в нем половой инстинкт: мужчина, ребенок, животное. Мужчина возбуждает араба не меньше, чем женщина. А еще больше - юноша. Не оставляют его равнодушным и домашние животные
Меня всегда удивляло, как легко и непринужденно лгут арабы.
Не то что меня удивляет то, что люди врут, занимательно то, что это является частью национального характера народа.
Это умение, предрасположенность и способность говорить слова, которые не просто не отражают реальность, а часто являются ее полной противоположностью.
арабы искренне не замечают противоречий между фантазией, которую они продуцируют в своем сознании (часто - не отдавая себе в этом отчет) и «фактами реальности».
Поэтому, в каком-то смысле, не правильно употреблять по отношению к арабу выражение - «он лжет». И точно так же не применимы к нему слова - «он говорит правду». В любой ситуации речь пойдет о его мире фантазий и, следовательно, о том, что ему выгодно сказать в данный момент.
Я писал этот ответ не потому, что нашел у арабов отмеченные здесь особенности характера, но потому лишь, что эти черты постоянно, ежечасно и повсеместно проявляются в их поведении. Во всех странах обитания.
Натура араба обнаруживает вспыльчивость, малокультурность, полная примитивность общественного организма, крайняя алчность к деньгам, недобросовестность в торговых операциях и вероломство.
Действительно, едва беззащитный гость покидает кров своего хозяина, как все любезные отношения заканчиваются, если только они не основаны на родстве и более продолжительном знакомстве. Тот же араб, который предоставлял весь свой шатер в распоряжение гостя, не сочтет за преступление самым предательским образом ограбить его в пустыне, если только багаж гостя показался ему достойным внимания, а готовность защищаться сомнительной.
Эти противоречия в натуре араба— результат эволюционных противоположных процессов: физического, связанного с ухудшением климата, а отсюда с увеличивающейся нуждой, и этнического, выработавшегося в ходе борьбы за жизнь среди крайне неблагоприятных условий.
