14 марта 2014 года Пленум Высшего Арбитражного Суда России принял Постановление N 16 "О свободе договора и ее пределах", в котором изложил свои либеральные, но при этом весьма взвешенные позиции относительно применения одного из основных принципов обязательственного права. Однако вскоре после опубликования данного документа был принят Федеральный конституционный закон от 04.06.2014 N 8-ФКЗ "О внесении изменений в Федеральный конституционный закон "Об арбитражных судах в Российской Федерации" и статью 2 Федерального конституционного закона "О Верховном Суде Российской Федерации", часть 1 статьи 3 которого сразу отнесла разъяснение ВАС РФ к числу временных, так как Верховный Суд РФ своего слова еще не сказал. И временность следует отнести не столько к документу, сколько к изложенным в нем позициям. Попытаемся оценить, каковы их перспективы и шансы того, что объединенный Верховный Суд РФ придаст этой позиции статус постоянной.
НЕ ВАЖНО, ЧТО ОГРАНИЧИВАЕМ, ВАЖНО КАК
Свобода договора рассматривается как конституирующий принцип гражданского права, вытекающий из статей 33 и 35 Конституции РФ. Ограничение данного принципа возможно в силу части 3 статьи 56 Конституции РФ, должно соответствовать ее части 3 статьи 55, согласно которой ограничение конституционного права должно быть предусмотрено федеральным законом, преследовать цели защиты прав и законных интересов третьих лиц, нравственности, безопасности государства и быть соразмерным поставленной цели. В этой связи отметим, что Федеральным законом от 30.12.2012 N 302-ФЗ (в ред. от 04.03.2013) "О внесении изменений в главы 1, 2, 3 и 4 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" была изменена редакция статьи 1 Гражданского кодекса: вышеприведенное нормоположение части 3 статьи 55 Конституции РФ было практически скопировано в пункт 2 статьи 1 с учетом объекта регулирования. Таким образом, суды лишились необходимости прибегать к непосредственному применению российской Конституции. С другой стороны, пункт 2 статьи 1 и статья 421 Гражданского кодекса (далее - ГК РФ или Кодекс), в силу которых граждане и юридические лица свободны в установлении своих прав и обязанностей на основе договора и в определении любых не противоречащих законодательству условий договора, существовали с момента принятия еще первой части Кодекса и находили свое последовательное применение к договорным отношениям. Поэтому цели включения нормы абзаца 2 пункта 2 статьи 1 Кодекса выполняют более масштабные задачи.
Как известно, вторая часть Гражданского кодекса была введена отдельным Федеральным законом от 26.01.1996 N 14-ФЗ, поэтому вопрос о законности любого ограничения свободы договора будет сводиться к качеству норм, а не к их существованию. Но ограничительной функцией обладают только императивные нормы, то есть запретительные или обязывающие. Говоря же о качестве императивных норм, следует иметь в виду качество юридической техники, относимое к сфере компетенции правоведения и лингвистики. Иными словами, для решения вопроса о характере нормы важно то, как выражены запреты или ограничение.
И именно по поводу решения этого междисциплинарного вопроса могут разойтись позиции поглощенного ВАС РФ и новообразованного ВС РФ.
ТАК ПОСТАНОВИЛ ПЛЕНУМ!
ПРОСТРАНСТВО ДЛЯ МАНЕВРА
Перед тем как перейти к описанию императивных норм, ВАС РФ указал, что в случае спора осуществляется не только филологическое толкование закона, но и выявление целей и задач, стоящих перед конкретной нормой. Нормы, призванные регулировать экономический оборот, не могут толковаться в отрыве от регулируемых отношений, вне их контекста; в противном случае они просто не выполнят своей роли.
В п. 2 Постановления ВАС РФ дает определение императивной норме. Норма, определяющая права и обязанности сторон договора, является императивной, если она содержит явно выраженный запрет на установление соглашением сторон условия договора, отличного от предусмотренного этой нормой правила. Для выражения запрета в ней могут использоваться различные модальные слова и выражения: "соглашение ничтожно", "запрещено" или "не допускается". Также может быть указано на право сторон отступить от содержащегося в норме правила только в ту или иную сторону, названный запрет иным образом недвусмысленно выражен в тексте нормы.
Вместе с тем впоследствии сделан ряд важных оговорок о качестве закона, смысл которых можно резюмировать следующим образом.
Во-первых, сама императивность нормы имеет свои границы, что проявляется в их ограничительном толковании. В связи с этим приводится пример из банковского законодательства, запрещающего одностороннее изменение кредитной организацией порядка определения процентов по кредитному договору, заключенному с заемщиком-гражданином, но допускающего такое одностороннее изменение указанного порядка, вследствие которого размер процентов по кредиту уменьшается. Данный пример наводит на мысль о том, что императивная норма призвана не допустить лишь ухудшение положения стороны договора. К слову, такой подход к толкованию свойственен трудовому праву (вспомним формулировки части 4 статьи 8, части 4 статьи 57 ТК РФ).
Во-вторых, явного запрета в норме может не быть, но норма будет считаться императивной, если исходя из целей законодательного регулирования это необходимо для защиты особо значимых охраняемых законом интересов (интересов слабой стороны договора, третьих лиц, публичных интересов и т.д.), недопущения грубого нарушения баланса интересов сторон. Так, договором купли-продажи не может быть полностью устранена возможность его прекращения по инициативе покупателя в ситуации, когда продавец отказывается передать ему проданный товар, поскольку это грубо нарушило бы баланс интересов сторон. В соответствии с п. 1 ст. 463 Кодекса покупатель вправе отказаться от исполнения договора купли-продажи, если продавец отказывается передать покупателю проданный товар. По мнению Пленума ВАС РФ, негативные последствия отказа продавца передать покупателю товар договором совсем исключить нельзя, но можно предусмотреть в качестве альтернативы одностороннего отказа судебный порядок расторжения договора.
В-третьих, императивность нормы может определяться существом законодательного регулирования данного вида договора. В качестве примера последнего приводится регулирование отношений по поводу аренды. Аренда, являясь временной передачей имущества во владение (статья 606 Кодекса), может быть прекращена в любое время, если сроки аренды не определены. Соответственно, положение пункта 2 статьи 610 Кодекса должно рассматриваться как основополагающее для арендных отношений, не подлежащее произвольной отмене, так как отмена означала бы утрату временного характера отношений, составляющего их основу.
Логично предположить, что при отсутствии обстоятельств, определяющих императивность нормы, либо лингвистических маркеров императивности, норму следует рассматривать как диспозитивную. Это подчеркивается в п. 4 Постановления. По мнению ВАС РФ, список прав покупателя, перечисленных в п. 1 ст. 475 ГК РФ, не является исчерпывающим, а стороны могут оговорить не только дополнительные права покупателя, но и иначе изложить критерии существенности недостатков передаваемого товара. Приведены и другие примеры диспозитивных норм.
Выраженные ВАС РФ позиции означают пересмотр методологии составления договоров; но главное, что они ставят серьезно вопрос переговоров, предшествующих их заключению.
СВОБОДА ДОГОВОРА И ПРАВО СИЛЬНОГО
Так мы подошли к краеугольному камню договорных отношений - переговорам. Гражданский кодекс только описывает порядок заключения договора, не предоставляя никаких гарантий. Заключение договора начинается с направления оферты (ст. 435 ГК РФ), которую предполагаемый контрагент может акцептовать или отклонить (ст. 438 ГК РФ) либо выслать свою оферту (ст. 443 ГК РФ). Преддоговорные споры могут передаваться в суд на рассмотрение (ст. 446 ГК РФ). Таким образом, инструментом защиты от недобросовестных действий стороны на переговорах является либо право на отказ от заключения договора, либо судебный порядок разрешения спора.
Но всего изложенного в Кодексе недостаточно. ВАС РФ в п. 9 Постановления формулирует ряд важных дефиниций и одновременно с этим указаний по рассмотрению споров, возникающих в связи с уже действующими договорами. Что немаловажно, договорами вообще, а не только теми, исполнение которых связано с осуществлением всеми его сторонами предпринимательской деятельности. Первое данное определение - несправедливые договорные условия, под которыми понимаются условия, являющиеся явно обременительными для ее контрагента и существенным образом нарушающие баланс интересов сторон. Второе - слабая сторона договора, которой признается контрагент, поставленный в положение, затрудняющее согласование иного содержания отдельных условий договора. Более правильно, на наш взгляд, будет сказать, что слабой стороной является контрагент, оказавшийся в положении, заведомо для другой стороны затрудняющем или делающем невозможным согласование иного содержания отдельных условий договора.
И несправедливые договорные условия, и договорная слабость одной из сторон - существенные обстоятельства, которые устанавливаются исходя из различной конфигурации фактов, к которым в Постановлении относят фактическое соотношение переговорных возможностей сторон, вынужденный или добровольный характер согласия на предложенные условия, уровень профессионализма сторон в соответствующей сфере, конкуренцию на соответствующем рынке, для договоров присоединения также - наличие у присоединившейся стороны реальной возможности вести переговоры или заключить аналогичный договор с третьими лицами на иных условиях и т.д. С точки зрения материального права установление наличия несправедливых условий договора у слабой стороны дает основание суду по заявлению стороны на основании ст. 169 ГК РФ применить последствия ничтожности таких условий. Кроме того, согласно пункту 4 статьи 1 ГК РФ никто не вправе извлекать преимущество из своего недобросовестного поведения, в силу чего слабая сторона договора вправе заявить о недопустимости применения несправедливых договорных условий на основании статьи 10 ГК РФ. Таким образом ВАС РФ открыто указал на способ защиты слабого контрагента от недобросовестных действий сильного при заключении договора, заявив, по сути, что возможности судебной защиты не закрываются после подписания договора.
По нашему убеждению, с учетом подведомственности арбитражных судов пункты 9 и 10 Постановления и есть действительная заслуга ВАС РФ. Изложение именно данных пунктов может стать "спасательным кругом" всей концепции свободы договора, если Верховным Судом РФ будет поставлен вопрос о пересмотре сформулированных идей. Необходимость проверки условий договора на предмет их справедливости, выявление переговорной слабости стороны, несомненно, встретятся с субъективностью судейской оценки. Но также несомненно и то, что эта необходимость придает всей концепции взвешенный характер.
РАЗНОГЛАСИЯ В СТОРОНУ?
ЗАЩИТА СЛАБОЙ СТОРОНЫ КАК ОСНОВНАЯ ЗАДАЧА
На первый взгляд кажется, что позиция ВАС РФ - единственно возможная. Но не известно, что будет определять позиции ВС РФ: буквализм или либеральный подход. При этом не следует забывать два обстоятельства. Во-первых, ВС РФ не имеет опыта рассмотрения экономических споров, в силу чего с формулированием своей позиции по предпринимательским отношениям у него могут возникнуть проблемы даже несмотря на то, что в составе ВС РФ теперь функционирует Судебная коллегия по экономическим спорам в составе судей арбитражных судов из разных инстанций и разных регионов. Во-вторых, соотношение сил в самом ВС РФ может оказаться далеко не в пользу сторонников арбитражной традиции, снова несмотря на равенство количества судей коллегий по гражданским делам и по экономическим спорам. Это ВС РФ принял судей из арбитражных судов разных инстанций и регионов, а не наоборот, поэтому даже о паритете возможностей провести свою позицию до уровня общеобязательной говорить не приходится. Судьи из Судебной коллегии по гражданским делам ВС РФ, в силу положений Гражданского процессуального кодекса рассматривающие споры из договоров, в которых хотя бы одна из сторон - гражданин, а также социальные или социально-экономические споры, просто не могут исповедовать иной подход, чем буквалистский. Такой же подход единственно возможен для судей других коллегий - по уголовным делам и по административным делам. Более того, рецепция арбитражного подхода заметно усложнит рассмотрение административных и уголовных дел. Иными словами, сторонники свободы договора оказываются в заметном меньшинстве.
Возвращаясь к правовой стороне вопроса, стоит обратить внимание на некоторые позиции самого ВС РФ, выраженные в некоторых постановлениях по спорам, вытекающим из договорных отношений. Так, в п. 2 Постановления Пленума ВС РФ от 28 июня 2012 г. N 17 "О рассмотрении судами гражданских дел по спорам о защите прав потребителей" по сути утверждается общий характер охранительных норм Закона о защите прав потребителей и специальный (приоритетный) - норм специальных законов, регулирующих отношения, возникающие из конкретного договора. Логическим продолжением п. 2 в свете нашей темы является абзац 1 п. 30, который прямо допускает установление договором ответственности изготовителя (исполнителя, продавца, уполномоченной организации или уполномоченного индивидуального предпринимателя, импортера) за нарушение обязательств, за которые Законом о защите прав потребителей ответственность не предусмотрена, или установление более высокого размера ответственности по сравнению с данным Законом. В п. 34 Постановления от 27 июня 2013 г. N 20 "О применении судами законодательства о добровольном страховании имущества граждан" Пленум ВС РФ продемонстрировал подход, концептуально противоположный арбитражному, указав, что отсутствие в страховом полисе указания на лицо, допущенное к управлению автомобилем, которое управляло им в момент дорожно-транспортного происшествия, как основание освобождения от выплаты возмещения ни нормами ГК РФ, ни иным законом не предусмотрено, в силу чего включение данного условия в договор страхования противоречит нормам ГК РФ, в связи с чем учитываться не должно. К слову, арбитражные суды, следуя логике ВАС РФ, в своих мотивировках обращают внимание на оговорку в пунктах 1 и 2 статьи 964 ГК РФ "если иное не предусмотрено законом или договором", когда подтверждают законность положений договоров страхования, содержащих расширенный список оснований отказа в выплате возмещения.
Ради справедливости напомним, что оба Постановления направлены на защиту прав и законных интересов граждан, а не юридических лиц. Поэтому делать прогнозы о "правилах игры" для субъектов предпринимательской деятельности на основе этих документов вряд ли стоит. Да и сами правила, если они будут сформулированы, могут не быть помещены в один судебный акт. В качестве рабочей версии предположим, что ВС РФ может просто дополнить имеющиеся постановления указаниями на диспозитивность или императивность тех или иных норм, как это сделано в вышеприведенном "антистраховом" Постановлении.
Возможный сценарий развития видится при установлении конституционно значимых целей принятия этих Постановлений. Оба документа призваны защитить потребителя, который считается экономически более слабой стороной договора. На экономическую слабость потребителя ВС РФ указывал уже давно. Например, в Определении Верховного Суда РФ от 11.09.2012 N АПЛ12-522 об оставлении без изменения решения Верховного Суда РФ от 08.06.2012 N АКПИ12-604, которым отказано в удовлетворении заявления о признании недействующим подпункта "е" пункта 3 Постановления Правительства РФ от 14.02.2012 N 124 "О правилах, обязательных при заключении договоров снабжения коммунальными ресурсами для целей оказания коммунальных услуг" и приложения к указанному Постановлению, ВС РФ подчеркивает это обстоятельство как одно из обоснований решения, вновь подтверждая его статус презумпции. В этой связи логично предположить, что для случаев обоснованно ожидаемого равенства переговорных возможностей сторон ВС РФ изберет менее категоричную позицию. В любом случае, ВС РФ в случае рассмотрения вопроса об изменении правовой позиции ВАС РФ уделит внимание необходимости проверки судами соблюдения принципа равенства участников гражданских правоотношений, закрепленного в п. 1 ст. 1 Кодекса наравне с принципом свободы договора.
РАБОТАЕМ В ОБЫЧНОМ РЕЖИМЕ!
Суды общей юрисдикции в настоящий момент не могут ссылаться на Постановление Пленума ВАС РФ, хотя несомненно, что судьи с ним хорошо знакомы. Тем проще будет им применять его, если Пленум ВС РФ не будет ничего в нем менять, а менять там просто нечего. А вот дополнить просто необходимо, так как судебное разъяснение Пленума ВС РФ будет общеобязательным для судов обеих систем. Прежде всего обеспокоенность вызывает практика свободы договора физических лиц между собой. Вопросы, на которые должен будет ответить суд при рассмотрении иска или жалобы, остаются те же, что обозначил ВАС РФ: справедливы ли условия договора, было ли согласие одной из сторон вынужденным в случае установления факта явно невыгодных условий, является ли применимая норма Кодекса или иного закона императивной или диспозитивной.
Но вот что интересно: из этих трех вопросов первые два относятся к фактической стороне дела, то есть на них должны получить ответы уже в суде первой инстанции, которые могут быть пересмотрены в суде апелляционной инстанции. Суды кассационной инстанции выводы относительно фактов и обстоятельств не пересматривают. В то время как спор о содержании нормы может быть рассмотрен судом кассационной инстанции, которым является Судебная коллегия ВС РФ по гражданским делам, так как по сути это спор о праве, а не факте.
Далее обратимся к первоисточнику позиции Пленума ВАС РФ, выраженной в п. 9 его Постановления. Это пункт 3 статьи 179 Кодекса, предоставляющий право на иск о признании кабальной сделки недействительной. Истцом по такому иску выступает лицо, которое было вынуждено совершить сделку на крайне невыгодных для себя условиях вследствие стечения тяжелых обстоятельств, чем другая сторона осознанно воспользовалась. Заметим, что формулировка Пленума ВАС РФ выглядит более предпочтительно, так как не содержит слова "крайне" перед определением "обременительными", вместо этого суд прибегает к критерию очевидности. При этом ни п. 3 ст. 179 Кодекса, ни п. 9 Постановления не ставят применение нормы в зависимость от того, сложились ли тяжелые обстоятельства для потерпевшего стихийно или по его собственной вине. Для применения статьи важно, что контрагент знал об их существовании и осознанно ими воспользовался для навязывания своих условий. Вместе с тем суды общей юрисдикции уже имеют немалый опыт рассмотрения споров о недействительности кабальных сделок. Следовательно, указания Пленума ВАС РФ, даже не воспроизведенные Пленумом ВС РФ, для них не новелла, в то время как диспозитивный характер нормы, которую они считали императивной, может стать для судов неожиданностью. Но, как мы указывали выше, для Пленума ВС РФ более свойственно довести до сведения судов характер нормы в постановлении, посвященном конкретному виду договора, а не ограничиваться общими фразами. Кроме того, такой порядок в большей степени способствует доступности и предсказуемости норм гражданского права, что важно для физических лиц как участников правоотношений.
Таким образом, от идеи единого постановления ВС РФ о свободе договора не остается ровным счетом ничего. Если единого постановления действительно не будет принято, разъяснение Пленума ВАС РФ продолжит действовать до тех пор, пока Пленум ВС РФ не разъяснит нормы, регулирующие заключение, исполнение и расторжение конкретных договоров. И для арбитражных судов это, скорее, благо, так как в таком случае будет обеспечена плавность перехода от одного толкования к другому. Для судов общей юрисдикции в случае выбора ВС РФ в пользу буквализма не меняется ничего.
И ВСЕ-ТАКИ ОНА - ИМПЕРАТИВНАЯ!
В качестве примера императивной нормы Пленум ВАС РФ приводит нормы статьи 310 Кодекса, которая гласит следующее: "Односторонний отказ от исполнения обязательства и одностороннее изменение его условий не допускаются, за исключением случаев, предусмотренных законом. Односторонний отказ от исполнения обязательства, связанного с осуществлением его сторонами предпринимательской деятельности, и одностороннее изменение условий такого обязательства допускаются также в случаях, предусмотренных договором, если иное не вытекает из закона или существа обязательства". В приведенных нормах прослеживаются как ясно выраженный запрет, так и ясно выраженное дозволение. ВАС РФ толкует систему норм как допускающую одностороннее изменение или односторонний отказ от договора стороной, не являющейся предпринимателем. И с такой трактовкой можно согласиться.
А вот в статье 782 Кодекса ни запрет, ни дозволение явно не выражены ни в одном из пунктов, в чем легко убедиться: согласно пункту 1 данной статьи заказчик вправе отказаться от исполнения договора возмездного оказания услуг при условии оплаты исполнителю фактически понесенных им расходов; согласно пункту 2 исполнитель вправе отказаться от исполнения обязательств по договору возмездного оказания услуг лишь при условии полного возмещения заказчику убытков. Тем не менее ВАС РФ предлагает толковать норму как диспозитивную, дающую право сторонам договора согласовать иной режим определения последствий отказа от договора, либо установить порядок осуществления права на отказ от исполнения договора возмездного оказания услуг.
Отметим, однако, что судебная инстанция не утверждает, что право на отказ может быть исключено договором. Приведем также позицию Конституционного Суда РФ, выраженную в Определении от 29.05.2014 N 1304-О: "Оспариваемый заявительницей пункт 1 статьи 782 ГК Российской Федерации в системной взаимосвязи с пунктом 2 той же статьи, предусматривающим право исполнителя отказаться от исполнения обязательств по договору возмездного оказания услуг лишь при условии полного возмещения заказчику убытков, направлен на обеспечение баланса интересов сторон договора возмездного оказания услуг".
Более того, косвенно на императивный характер нормы п. 1 ст. 782 Кодекса указывает и решение Верховного Суда РФ от 16.04.2009 N ГКПИ09-339 "Об отказе в удовлетворении заявления об оспаривании абзаца пятого пункта 24 Правил по киновидеообслуживанию населения, утвержденных Постановлением Правительства Российской Федерации от 17.11.1994 N 1264", принятое в порядке, предусмотренном главой 24 ГПК РФ, так как данная статья рассматривается ВС РФ как содержащая нормы - гарантии, императивные априори.
Не идеален и пример с пунктом 1 статьи 475 Кодекса. Пленум ВАС РФ словно забыл про пункт 5 этой же статьи следующего содержания: "Правила, предусмотренные настоящей статьей, применяются, если настоящим Кодексом или другим законом не установлено иное". Таким образом, договорное изменение изложенных норм оказывается исключено.
Из приведенных норм видно, что в случаях, когда норма не имеет явно выраженных маркеров диспозитивности, возможно обнаружение в ней элементов императивности. Следовательно, для устранения сомнений или двойственности в характере подлежащей применению нормы необходимо внесение изменений в само законодательство либо такое судебное толкование существующих норм, которое бы ставило в зависимость признания их характера от правового статуса участников отношений, выраженное в одном постановлении или разных. Второй вариант менее желателен, поскольку обладает признаками правотворчества: речь идет о сознательном искажении смысла нормы, что фактически и означает создание самостоятельной нормы судебным актом, то есть ultra vires. Однако именно такой подход был продемонстрирован в Постановлении Пленума ВС РФ, охарактеризованном нами как "антистраховое". Наиболее правильным видится придание правовым нормам вида статьи 310 ГК РФ, но это лежит за пределами полномочий Пленума ВС РФ.
В заключение размышлений о перспективах рассмотренного нами Постановления Пленума ВАС РФ от 14.03.2014 констатируем, что перед Пленумом ВС РФ стоит непростой выбор. Во-первых, он может воспринять выраженные идеи ВАС РФ и дать согласованное толкование норм Кодекса, пригодное для применения судами обеих систем и адекватное отношениям сторон договора, изложив его в едином документе или в разных. Во-вторых, он может "пройти катком" по свободе договора, признав за большинством норм императивный характер и усматривая в каждом договоре слабую сторону. Мотивы решения, на наш взгляд, вновь лежат не в области права, а в области психологии, поскольку оно будет зависеть от отношения к предпринимательской деятельности в России и ее моральной оценки большинством судей Пленума ВС РФ (в соответствии с частью 5 статьи 5 Федерального конституционного закона от 05.02.2014 N 3-ФКЗ (в ред. от 04.11.2014) "О Верховном Суде Российской Федерации" постановления Пленума ВС РФ принимаются именно большинством голосов). Если в практике хозяйствующих субъектов будет усмотрена угроза общественной нравственности, конституционным правам и законным интересам, перечисленным в части 3 статьи 55 Конституции РФ, с большей вероятностью будет предпочтен второй вариант.
ОБЗОР ДОКУМЕНТА
Пленум ВАС РФ дал разъяснения по вопросу императивности и диспозитивности норм права для сторон договора.
Пленум ВАС РФ сформулировал разъяснения по вопросу свободы договора и ее пределов. Ключевой момент - диспозитивность и императивность норм права.
Норму, определяющую права и обязанности сторон договора, нужно толковать исходя из ее существа и целей законодательного регулирования. Т. е. суд должен принимать во внимание не только буквальное значение слов и выражений, но и те цели, которые преследовал законодатель.
Из целей законодательного регулирования может следовать, что содержащийся в императивной норме запрет должен толковаться ограничительно. В частности, суд может признать, что она запрещает устанавливать только условия, ущемляющие интересы той стороны, на защиту которой эта норма направлена.
ГК РФ допускает согласование в договоре права на одностороннее изменение или односторонний отказ от договора только в случаях, когда он заключается в связи с осуществлением обеими сторонами предпринимательской деятельности. Цель данной нормы - защитить слабую сторону договора. Следовательно, подразумеваемый в ней запрет не распространяется на случаи, когда в договоре, лишь одна из сторон которого выступает в качестве предпринимателя, право на одностороннее изменение или односторонний отказ от договора предоставлено стороне, не являющейся предпринимателем.
При отсутствии в норме явно выраженного запрета установить иное она является императивной, если исходя из целей законодательного регулирования это необходимо для защиты особо значимых охраняемых законом интересов, недопущения грубого нарушения баланса интересов сторон. Либо если императивность нормы вытекает из существа законодательного регулирования данного вида договора.
Если норма прямо указывает на возможность предусмотреть иное соглашением сторон, суд исходя из ее существа и целей законодательного регулирования может истолковать ее диспозитивность ограничительно.
Норма считается диспозитивной, если она не содержит явно выраженного запрета на установление иного соглашением сторон и отсутствуют указанные выше критерии императивности.
Отдельные разъяснения касаются договоров, не предусмотренных правовыми актами, применения примерных условий (стандартной документации), защиты от несправедливых договорных условий.
В случае неясности условий договора и невозможности установить действительную общую волю сторон с учетом его цели он должен толковаться в пользу контрагента стороны, которая подготовила проект договора либо предложила формулировку соответствующего условия.
Настоящая статья посвящена анализу первой судебной практики применения постановления Пленума ВАС РФ от 14.03.2014 № 16 «О свободе договора и ее пределах». Авторы разбирают судебную практику по квалификации норм договорного права в качестве императивных и диспозитивных, анализируют практику толкования судами ст. 782 ГК РФ, борьбы с несправедливыми договорными условиями на основании ст. 428 ГК и применения принципа толкования договора contra proferentem.
М.: Российский экономический университет имени Г.В. Плеханова, 2011.
Кузянов А. В. Молодой ученый. 2011. № 11-2. С. 23-27.
В данной статье, цель которой - приблизиться к ответу на вопрос о том, как разрешить противоречия между обеспечением свободы слова и противодействием экстремистской деятельности в Интернете, показана специфика самовыражения в Сети, влияющая на развитие экстремистских проявлений. Рассматриваются конституционные ограничения свободы слова в Интернете в целях противодействия экстремистской деятельности и их отражение в законодательстве и судебной практике. Представлены предложения по совершенствованию правового регулирования в данной области.
Бардин Л. Т. 2. Вып. 6. М.: Издательская группа "Юрист", 2006.
В книге представлены труды членов Российской академии юридических наук и материалы Международной научно-практической конференции РАЮН "Современное законотворчество: теория и практика (к 100-летию Государственной Думы России)", прошедшей в Москве 22-23 декабря 2005 года.
Под редакцией: Н. Г. Иванов М.: РПА Минюста России, 2010.
В настоящем издании представлены материалы, подготовленные по итогам проведения Международной научно-практической конференции «Роль постановлений Пленума Верховного Суда Российской Федерации в судебно-следственной практике и науке».
Материалы данной книги охватывают современные проблемы науки уголовного и уголовно-исполнительного права и правоприменительной практики с учетом разъяснений постановлений Пленума Верховного Суда РФ.
Предназначено для преподавателей, аспирантов, студентов высших учебных заведений юридического профиля и практических работников.
В этой книге авторы впервые обощили и пранализировали судебную практику по спорам, возникающим в процессе применения Федерального закона "Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспртных средств". Используя личную практику, авторы - ведущие специалисты в области страхового права - системтизировали судебную практику в соответствии с нормами закона прокомментировали ее и выстроили концепцию реализации Закона об ОСАГО, основанную на судебных толкованиях.
Под редакцией: В. Быченков Калуга: КФ РПА Минюста России, 2010.
В сборнике представлены материалы, подготовленные к Третьей международной научно- практической конференции «Тенденции развития государства, права и политики в России и мире» (Калуга, 30 апреля 2010 года).
Для специалистов в области права, преподавателей, аспирантов, студентов высших учебных заведений юридического профиля, для всех, кто интересуется проблемами юридической науки.
Анализируется возможность использования в процессе изучения курса "Юридической техники" соответствующих примеров,содержащих временные характеристики, их наглядность и убедительность. Рассматривается возможность демонстрации оптимизации юридической техники с помощью правильно и четко используемых временных свойств.
Автор статьи считает, что российское общество впервые столкнулось с Конституцией, которая вызывала бы столько нареканий, сколько их вызывает действующая Конституция Российской Федерации. Самый ощутимый ущерб, нанесенный Конституцией системе законодательства, состоит в том, что она вопреки сложившейся отечественной конституционной традиции перестала быть для этой системы формообразующим и системообразующим документом. Конституция не является Основным Законом государства, а, следовательно, и вершиной системы законодательства. Речь идет о системообразующей и формообразующей функциях Конституции, потому что законодательство (в широком ли, узком ли смысле) - это система иерархическая. Каждый вид нормативных актов, входящих в нее, должен занимать свою собственную ступеньку, положение которой в ряду других определяется его юридической силой.
Статья представляет анализ правового статуса Контрольно-счётной палаты Санкт-Петербурга в свете принятия Федерального закона «Об общих принципах организации и деятельности контрольно-счётных органов субъектов Российской Федерации и муниципальных образований». Особое внимание уделено правовым основам осуществления аудита эффективности государственных средств, а также вопросам взаимодействия Контрольно-счётной палаты Санкт-Петербурга с контрольными органами внутригородских муниципальных образований.
Данная статья посвящена легитимации и особенностям применения судами и органами исполнительной власти стандартов ex post и ex ante в сфере регулирования конкуренции. В ней постулаты ex post и ex ante рассматриваются в качестве правовых принципов, связанных с применением экономического (в том числе антимонопольного) законодательства. Различие между принципами ex post и ex ante проводится на основе двух важнейших критериев, касающихся субъектов их применения и стандартов оценки принимаемых решений. Одна из важнейших целей статьи - опровергнуть распространённое среди юристов и экономистов мнение о том, что законодатель в сфере регулирования экономической деятельности применяет принцип ex ante и не связан принципом ex post, а ситуация с правоприменителем выглядит прямо противоположным образом.
Под редакцией: А. М. Аблажей , Н. В. Головко Новосибирск: Новосибирский государственный университет, 2012.
В сборнике публикуются доклады участников X Региональной научной конференции молодых ученых Сибири в области гуманитарных и социальных наук «Актуальные проблемы гуманитарных и социальных исследований». Книга рассчитана на специалистов в области социальных исследований, философии и теоретических проблем права, а также всех интересующихся проблемами и перспективами социальных и гуманитарных исследований. Труды изданы при финансовой поддержке Совета научной молодежи ННЦ СО РАН.
Статья посвящена анализу права на проведение контрдемонстраций, являющегося одним из проявлений свободы собраний. Подчеркивая ценность данного права как элемента демократического общества, автор признает наличие риска насильственных столкновений между участниками публичных мероприятий, придерживающихся противоположных идей. Данное обстоятельство диктует необходимость установления соразмерных ограничений права на контрдемонстрации, отдельные виды которых анализируются в настоящей работе.
This article analyzes the usage of legislation as a legal source in the Russian Empire through the phenomenon of the publication of law. The author argues that the absence of separation of executive, legislative and court powers had definite negative effects for lawmaking and enforcement. The legislative politics of Russian emperors could be analyzed using Jürgen Habermas‘ concept of ―representative publicness‖ (representative öffentlichkeit): to a large extent, the tsars considered law as both an assertion of authority and a means of governing. Their actions towards strengthening legality in the state (i.e. the compulsory publication of legislation) were in essence symbolic or theatrical. In fact, since the separation of laws from executive acts did not exist in imperial Russia, the legislation was published (or stayed unpublished) exclusively for state administrators. The conflict in conceptions of legality between state and civil actors in the second half of the nineteenth century was not of a merely political nature. The article demonstrates that there was a public demand for publication of legislation; insufficient accessibility of legal information negatively influenced social and economic development in imperial Russia.
Белый А. В. ЭКО. 2010. № 6. С. 97-114.
В статье рассматривается развитие норм международной управляемости в мировой энергетике, применяется институциональный подход к развитию международного правового режима Энергетической хартии. Определение управляемости связано с развитием международных норм разрешения споров, которые достаточно широко представлены в данном документе. В общем контексте вопроса управляемости рассматриваются интересы России - защита инвестиций в ЕС и поощрение экологических инвестиций.
В работе рассматриваются культурные аспекты и правоприменительная практика в области прав человека в Кавказском регионе. Обсуждаются различные интерпретации концепции прав человека в регионе, связь проблематики прав человека с социокультурными особенностями региона. Особое внимание уделяется развитию института Уполномоченного по правам человека (омбудсмена) и других институтов государственной правозащиты в республиках Северного Кавказа и в странах Закавказья. Показана специфика отношений «человек - власть» в регионе. Социокультурные аспекты в области прав человека на Кавказе освещаются в контексте проблемы борьбы с терроризмом, а правоприменительная практика - в условиях сочетания четырех правовых систем: адата (обычаев), шариата, светского права и международного права.
