Следственный комитет Владимирской области возбудил уголовное дело по статье 109.2 о неоказании медицинской помощи заключенному. Силовики разбираются в обстоятельствах смерти 33-летнего заключенного Гора Овакимяна 6 июля в исправительной колонии №6 в поселке Мелехово Ковровского района. После проведения повторной судмедэкспертизы в документах о смерти появилась информация о многочисленных травмах, ушибах и кровоподтеках. Ранее в заключении о смерти значилась только причина − двустороннее воспаление легких.

Родственники погибшего уверены в том, что перед смертью заключенного пытали, сообщила «Новая газета». О произошедшем они узнали случайно − пунктуальный мужчина вовремя не вышел на связь. 11 июля встревоженная мать Гора позвонила в колонию и получила ответ: «Он жив и здоров, что с ним будет? ». На следующий день утром мать и брат приехали из Москвы в Мелехово. Там им рассказали, что родственник умер 6 июля. Родственники чудом успели приехать за день до захоронения мужчины.

В колонии родственникам рассказали, что при вскрытии тела Гора присутствовал прокурор, криминала не зафиксировали. Труп привезли в обычный владимирский морг. Там родственники увидели и засняли на видео многочисленные следы побоев.

«Там следы под мышкой от электрошокера, пальцы на руках и ногах сломаны, половые органы повреждены, на бедре огромная гематома, на пояснице огромная черная полоса, все ягодицы в следах от электрошокера… Там живого места на нем не было, только лицо не тронуто», − рассказала журналистам «Новой газеты» сестра покойного Ани Симонян.

Возбуждения уголовного дела родственники смогли добиться после личного приема главы областного Следкома Александра Еланцева, взявшего дело под личный контроль. Следствие квалифицировало дело как «неоказание медицинской помощи», так как повторная экспертиза также показала в качестве основной причины смерти двустороннюю пневмонию.

Гор Овакимян отбывал наказание в виде восьми лет лишения свободы по «наркотической» 228-й статье. На момент смерти он сидел в колонии уже четыре года. Родственники сообщили «Новой газете», что во время длительного общения Гор рассказывал о пытках, которые к нему применяют сотрудники колонии за отказ сотрудничать. По словам брата, Гора били в пах пряжкой от ремня, надевали на голову ведро и пускали внутрь газ из баллончика.

По словам родственников, в колонии придерживались версии о драке с другим заключенным, после которой Гора отправили в карцер, где было влажно. Мужчина промочил ноги, заболел воспалением легких, но тщательно это скрывал.

«Пытки, издевательства и даже убийства поставлены во Владимирской области на поток, причем это происходит с такой регулярностью, что даже страшно».

Наиболее неблагополучными Валерий Горбунов назвал Владимирский централ (Т-2), исправительную колонию №6 (ИК-6) и третью исправительную колонию (ИК-3).

«Там издеваются, бьют. Кто выдерживает все эти пытки, тех уже отправляют добивать на Т-2. Я видел людей, которые себе вскрывали горло, от уха до уха резали лицо, животы резали, чтобы только не попасть на Т-2, чтобы только не попасть на «тройку», − сообщил правозащитник журналистам.

20 июля «Новая газета» опубликовала видеозапись жестокого избиения заключенного ИК-1 Ярославской области. На ней в течение десяти минут не меньше десяти человек избивают дубинками распятого на столе лицом вниз заключенного Евгения Макарова. Запись вызвала широкий резонанс. Тема пыток в российских тюрьмах оказалась среди главных в федеральной новостной повестке, в стране начались массовые проверки исправительных учреждений.

Недавно во Владимирском централе с инспекцией . 24 июля Централ по развитию гражданского общества и правам человека Михаил Федотов и Николай Сванидзе. Проверки не выявили нарушений.

После появления в СМИ материалов о смерти в колонии Мелехово пресс-служба УФСИН по Владимирской области выпустила информационное сообщение об улучшении условий содержания заключенных в колониях и, в частности, об улучшении медицинской помощи. Также пресс-служба сообщила о соблюдении прав заключенных. Этот показатель ФСИН измерил количеством проверок:

«В первом полугодии 2018 года большое внимание соблюдению прав осужденных, подозреваемых и обвиняемых уделяли уполномоченный по правам человека во Владимирской области Людмила Романова (8 раз посетила учреждения УИС) и члены региональной Общественной наблюдательной комиссии (16 визитов)».

https://www.сайт/2018-08-08/byvshiy_zaklyuchennyy_pytochnoy_yaroslavskoy_kolonii_rasskazal_o_tom_chto_tam_tvoritsya

«Сейчас Жене грозит опасность. На ИК-8 работает садист»

Бывший заключенный «пыточной» ярославской колонии рассказал, что там творится

Заключенные в ИК-1 Ярославской областиГУ ФСИН по Ярославской области

СК продолжает расследование уголовного дела об издевательствах над заключенными в ярославской исправительной колонии № 1. По обвинению в пытках заключенного Евгения Макарова обвинения предъявлены 11 сотрудникам колонии. Правда, злоключения самого Макарова продолжаются: его перевели в другую колонию, но и там он угодил в ШИЗО за отказ мыть унитаз по приказу и под видеозапись (что считается унизительным).

Уральский общественник Евгений Маленкин, сам имеющий тюремный опыт, в Ярославле встретился с бывшим заключенным ИК-1 Русланом Вахаповым, который возглавляет региональное отделение фонда «Русь сидящая»..

— Случай, который произошел с Евгением, тебя удивил? Это исключение из правил или обычная практика?

— Попадание кадров в сеть является исключением, а сами избиения в колонии — это повседневность. Мне известно о не менее, скажем так, «красочном» избиении еще 10 заключенных. Я либо слышал об этих избиениях, либо знаю из первых уст об этом.

— Это политика начальника (колонии) такая? Или вообще системы ФСИН в целом?

— Это в целом система ФСИН так работает. Со слов других осужденных, которые имеют возможность «греть уши» у дверей начальства, это идет от управления (из ГУ ФСИН..

— Они, что, звери? Какую цель они преследуют?

— Это больше к ним вопросы.

— Какова ситуация в колонии?

— Ярославль — это провинция. Здесь работают во ФСИН деревенские мужики. Где-то пьяницы, где-то лентяи, где-то неудачники. Личностные отношения в лагерях в целом были спокойные, поэтому здесь никогда не было такого режима, как в Карелии, Красноярске, Омске. Едет ревизор из Москвы — все покрашено, все побелено, все спрятано, а в будни даже где-то какие-то послабления, вольная одежда.

— На сленге если сказать, «черный ход» (зона, которую контролируют авторитеты.?

— Не то что черный ход… ИК-1 она всегда была режимная — то есть соблюдается режим, хоть и не «красная».

— Есть бараки, где завхозы, есть бараки, где «смотрящие»?

— Она режимная. Соблюдается режим, распорядок дня, но и есть, так скажем, своя жизнь.

— Вообще про быт колонии что скажешь, есть промзона?

— Да. Промзона очень хорошая, крупная. По моим данным, приносит порядка шести-семи миллионов рублей в месяц. Изготавливают сетки для камуфляжа военной техники. Я работал в колонии. Сперва поднялся на нерабочий отряд. Потом пошел работать.

— То есть ты хотел себя просто занять чем-то, так быстрее пролетит время?

— Да. Меня ребята устроили на хорошее место. Я ткач. Получал хорошо — 30 тыс. рублей. Там вредная работа — со стекловолокном.

— А Евгений (Макаров) где был?

— Евгений приехал раньше меня, отряд № 7. Это нерабочий отряд. Порядка 170 человек содержалось в одном здании. В колонии очень много людей содержится, которые либо не умеют работать, либо не понимают, для чего это нужно.

— Как вы с ним познакомились?

— Я был четыре месяца в БУР (барак усиленного режима). Потом меня перевели на СУС (строгие условия содержания), потому что нашли у меня сим-карту. Потом наш СУС закрыли. Мы познакомились с Женькой. Он сидит с малолетки. Я сам не очень образован, Женька-то совсем необразованный. У нас дружба завязалась. Ну он из малолеток, детвора.

— Его представляют как злостного нарушителя.

— Я тоже «злостный нарушитель». Представить можно кого угодно при желании.

— Расскажи про Евгения?

— Ну, ему отец нужен с ремнем солдатским. Он упертый, хулиган, но со своими принципами, причем железными.

— Вот появилась новость, что его пытались заставить мыть унитаз.

— Сами же знаете, когда тебе говорит сотрудник, а когда ты сам берешь и моешь. Сам когда — это нормально. У меня был вымыт унитаз до блеска. А когда под запись и по приказу — это другое, считается унижением… Я сидел в одиночке 93 дня.

— То есть нарушения сплошные…

— Да, нарушения. Продукты разворовываются. Сейчас информация приходит, что колония вымогает с осужденных деньги, чтобы ремонтировали отряды. Понимают, что сейчас будет приковано внимание к ней, поэтому надо все сделать красиво и чисто.

— Читал интервью, что давали пробитую посуду в ШИЗО (на посуде «опущенных» в колониях пробивают дырки.. Такая практика есть?

— На данный момент нету. До этого было, порядка 28-29 лет.

— А свою посуду ты не можешь взять в ШИЗО?

— Кроме кружки, не могу ничего взять. Поэтому в ШИЗО ели только кусок хлеба и кружку воды. И якобы об этом никто не знал. Вопрос: куда списывались продукты питания 29 лет?

— За 29 лет сколько начальников сменилось?

— Мало. Один начальник, при котором я пришел, это… сейчас вспомню фамилию… Дед, Борода [его звали]… Не помню фамилию. Он сидел 25 лет начальником колонии. (По всей видимости, имеется в виду экс-начальник колонии Валерий Шемягин, занимавший этот пост с 1998 по 2015 год, то есть 17 лет.. У него было все налажено, бизнес шел. Летал на охоту на вертолете, ездил на хорошем джипе, имел снегоход за 30 тыс. долларов, который ремонтировал в колонии. Все было отлажено хорошо. Сейчас начальники меняются, как перчатки, промзона разваливается, не могут выработать нормальную «бизнес-стратегию».

Олег Смыслов / РИА Новости

— Как думаешь, как будет развиваться ситуация вокруг ИК-1?

— Вот эти 18 задержанных, возможно, пострадают. Я не уверен. Это все делается в угоду журналистам. Это будет показательно.

— Ты до этого работал, что делал? Чем сейчас занимаешься?

— Я до этого работал в одной из местных организаций, занимались строительством, я занимался снабжением стройматериалами. Также с 1 августа явлюсь главой фонда «Русь сидящая» в Ярославле.

— Почему ты думаешь, что только 18 человек будут наказаны, но система не изменится?

— Сейчас произошел некий сбой системы — запись попала наружу. Но ведь эти видеозаписи снимаются для отчета вышестоящему начальству.

— Евгению сейчас угрожает что-то? Можно ли ему как-то помочь?

— На данный момент в колонии ИК-8 (где находится Макаров сейчас. есть сотрудник, который, как говорят заключенные, также неоднократно участвовал в избиениях, получает удовольствие от этого. То есть свой садист. Сейчас он находится при исполнении должностных обязанностей. Поэтому Жене Макарову грозит большая опасность. В два раза большая, чем на ИК-1. Помочь можно так — увезти в другое управление, в другую колонию. В этой одиночке ЕПКТ может зайти любой сотрудник, сделать все что угодно и потом сказать, что это суицид.

— Обезопасить его можно только контролем ОНК, адвоката?

— Абсолютно нет. Местная ОНК — бездейственная, безвольная. Приезжают, слушают и уезжают… Сотрясание воздуха.

— А Общественная палата, депутатский корпус?

— Давайте не будем. О чем тут говорить… 29 лет колония не кушала, голодала.

Руслан Вахапов — бывший заключенный ИК-1, сейчас возглавляет «Русь сидящую» в ЯрославлеЕвгений Маленкин

— Расскажи о быте колонии, как там, ходят строем?

— По жилой зоне, если сам пойдешь, может постановление [о нарушении] прилететь. Все зависит от личности. На «локалках» ходит сотрудник, открывает-закрывает. В 2013 году один из сотрудников потерял ключи от всего лагеря. Их нашли осужденные и сняли слепки. И у них были ключи от любой локалки. В СУС в 2016 или 2017 году избивали осужденных, ребята из 7 отряда просто взяли и, использовав эти ключи, зашли в СУС. Спецназ испугался. Продолжения эта история не получила.

— Пытался ли ты, освободившись, встретиться с руководством колонии?

— Зачем? О чем мне с ними говорить? Некоторые сотрудники вполне человечные, я общаюсь с ними, не скрываю. Но о чем говорить с руководством, которое на протяжении многих лет знало, что тут происходит?

сайт направил письменный запрос в ГУ ФСИН по Ярославской области с просьбой прокомментировать рассказанное Русланом, однако ответа мы пока не получили.

Скопируйте iframe

Очередные зверства в российской колонии. В ИК-6 под Брянском заключенного задушили кляпом во рту. Заведено уголовное дело на сотрудника исправительной колонии, а бывшие заключенные говорят, что издевательства и избиения в этом месте – страшная обыденность.

Исправительная колония номер 6 в Клинцах – в 170 км от Брянска. 22 июля здесь из-за пыток погиб заключенный. О трагедии стало известно спустя два дня – в ФСБ сообщили о смерти зэка в результате издевательств со стороны сотрудника колонии.

«Эти люди приковали в наручниках человека к столу. Полотенцем или простынёю, такая информация доступна, заткнули ему рот, чтобы он не орал, не визжал и дальше начали мучить. Как они мучили – следствие сейчас этим занимается», – рассказывает Александр Богомаз, правозащитник, бывший член ОНК.

Заключенный погиб от удушья. Как рассказывают бывшие заключенные колонии в Клинцах, убитый сиделец был т.н. обиженным, сидящим по «нехорошей статье». Захватил сам себя в заложники в медсанчасти и попал в ШИЗО. А там встретил ФСИН-овца Ивана Маршалко .

«Есть информация от родственников, близких к осужденным, что именно он и второй – Пращенко , по-моему, который участвовал с ним в убийстве. Тот же Маршалко , он в СИЗО очень часто избивал людей, и он, мне кажется, получал от этого удовольствие. Возможно, отразилась его служба в горячих точках», – говорит Станислав Ковчевский, бывший заключенный ИК-6 в Клинцах.

В отношении сотрудника колонии – его имя официально не называется – возбуждено уголовное дело о превышении полномочий. Мучителей могло быть больше, считают брянские правозащитники, а вину свалили на одного.

«Моё личное мнение, что прежде чем брать на работу сотрудников, они должны проходить психиатра. И нам надо называть имена этих сотрудников, чтобы знать этих героев, чтобы было стыдно их детям и внукам. Иначе, чем фашизм, я этого не назову», – говорит Дина Кожевникова, правозащитница.

Если бы заключенный в Клинцах не погиб – дело бы не вышло наружу, говорят бывшие заключенные. Издевательства в колонии происходят постоянно. Как утверждают бывшие узники колонии, еще несколько лет назад для устрашения там ежемесячно убивали по 2-3 человека. Избиениями и вымогательствами занимался и т.н. актив, созданный администрацией колонии из заключенных.

«При приезде очередного этапа – это от 10 до 30 человек – устраивались почти каждую неделю (2-3 раза) вечером показательные избиения. Человека клали на пол принудительно и человек восемь активистов били ногами на глазах у остальных заключенных», – рассказывает бывший заключенный ИК-6 Александр Бакулин.

Станислав Ковчевский – бывший хирург – в заключении работал в медсанчасти ИК-6. Через нее проходили избитые зэки.

«Видел снимки переломанных ребер, сломанных в 2-3 местах, то есть каша, а не грудная клетка. Вот так избивали людей. Я участвовал в освидетельствовании людей, которым вкручивались саморезы в суставы, в голову, людям вырывали зубы пассатижами. Это было постоянно, ежедневно и обыденно – самое страшное», – вспоминает Станислав Ковчевский.

А вот уполномоченный по правам человека в Брянской области рассказал нам, что чиновники неоднократно встречались с заключенными ИК-6 и реагировали на просьбы и претензии.

«Колония не на самом плохом счету. Если брать все показатели, по которым оценивается учреждение, то это не самая плохая колония», – считает уполномоченный по правам человека (Брянская обл.) Вячаслав Тулупов.

Дважды заключенные ИК-6 поднимали бунт против издевательств. Зверствующий актив убрали, потом воссоздали и снова поднялся бунт зэков. Нужно менять систему, а не людей – говорят бывшие заключенные. За 5 лет в Клинцах поменялся десяток начальников колонии, а толку никакого.

«ФСИН федеральный сказал что нужно создавать комиссии, чтобы они следили за пытками во всех колониях. Кто там будет в этой комиссии – неизвестно. Сами они будут проверять или как. Без гражданского лица все это будут липовые комиссии», – говорит Александр Богомаз, правозащитник.

Пытки возникают от безнаказанности и безразличия, считают освободившиеся из ИК-6. После обнародованного видео пыток в ярославской колонии арестованы четверо тюремщиков, еще двое задержаны. Условия российских тюрем сегодня обсудили члены Комитета против пыток ООН. А в колонии в Клинцах ожидают приезда федерального начальства ФСИН. Тишина, которую любят пытки, нарушена.

Маша Макарова, Александр Чернов, «Белсат »

Заключенных избивают в коридоре ярославской ИК №1. В распоряжении «Новой газеты» оказались новые записи с камер портативных видеорегистраторов сотрудников ярославской исправительной колонии №1.

"Новая газета" опубликовала очередное видео применения пыток в ярославской колонии ИК-1. Кадры избиения заключенных изданию передали юристы фонда "Общественный вердикт". Журналисты "Новой" полагают, что запись была сделана в декабре 2016 года.

На видео сотрудники колонии выстраиваются в две линии вдоль коридора, после чего через этот строй прогоняют заключенных и бьют их руками и дубинками. В конце ролика осуждённых отводят в дальнюю комнату, после чего один из заключённых просит передать ему мокрую простынь. Издание предполагает, что ей заключённым заматывали лицо во время избиения.

Юристы фонда «Общественный вердикт», ранее добывшие запись с пыточными мероприятиями в отношении заключенного ИК-1 Евгения Макарова, передали нам новые видеодоказательства преступлений сотрудников колонии. Публикация первого видео с пытками, напомним, закончилась возбуждением уголовных дел против 18 тюремщиков, непосредственно участвовавших в издевательствах. 12 из них арестованы, судьба остальных неизвестна.

Мы не можем точно определить время, когда снято новое видео, но предполагаем, что на кадрах декабрь 2016 года. В камеру видеорегистратора, закрепленного на лацкане сотрудника, попадают лица, уже знакомые нам по пыткам Макарова: Бровкин, Ефремов, Мамоян. Есть и новые: Зиябов, которого многие бывшие сидельцы знают по имени Сардор, опер Владислав Ладыгин, а также сотрудники областного главка - Минаков и человек по имени Владимир Юрьевич. Фамилия хозяина регистратора - Скороход, мы слышим, как он представляется на проходной. Сотрудники колонии, а также другие люди, чьи лица прикрыты масками (очевидно, спецназ ФСИН), выстраиваются в две линии вдоль стен коридора.

Скороход подает руку коллеге:

Здорово, Димон! Как оно?

Да потихоньку. Война каждый день, - уныло реагирует Димон, натягивая на руки белые хозяйственные перчатки.

Война? Да? Воспитать? - предлагает свои услуги собеседник.

Да в ШИЗО [неразборчиво] воспитать.

Можно, раз - и все. На месяцок перевести.

В этот момент становится ясен смысл построения тюремщиков вдоль коридора: сквозь этот строй прогоняют четверых заключенных в черных робах, на их спины и головы обрушиваются удары со всех сторон. Бьют руками и дубинкам.

«Меня уволят когда-нибудь», - весело отзывается один из тюремщиков, сделавший свое дело.

Хозяин регистратора, заглянув в свой служебный кабинет, отдает подчиненным распоряжения:

Леш, знаешь что? Там, короче, запись на всех камерах выключена.

Выключена?

Да. Потом не забудь ее включить. И ты там наказывай, кого надо, пожестче.

Заключенных прогоняют через строй тюремщиков вновь и вновь. Тюремщики комментируют: «Суслики бегут!» - «Плохо бегут!» - «Надо поторопить» - и снова бьют.

Ожидая своей очереди ударить (коридор длинный), обсуждают производственные вопросы:

Ваганов (сотрудник прокуратуры по надзору за соблюдением законов в исправительных учреждениях. - Ред.) приезжал - на меня там один пожаловался.

Слышь, Влад, а к ним применяли все как следует-то?

Так, может, применим? С оформлением?

В какой-то момент в объектив камеры попадает возня в конце коридора: фсиновцы, «встречающие» там прибежавших зэков, отчаянно набрасываются на одного из них, который как-то неожиданно резко обернулся после полученного удара. Среди сотрудников начинается оживление: «О! Понеслась!»

Скороход командует огромному человеку в синей футболке:

Вот с этими, Сардор, пожестче, вот с ними.

Запись выключите.

Все, выключили запись.

Ролик заканчивается на тревожной ноте: зэков уводят в дальнюю комнату, куда за ними всей толпой отправляются тюремщики. В руках у некоторых резиновые дубинки. Один из сотрудников заглядывает в камеру и просит у заключенного простынь. Передает ее коллегам: «Вот эта пойдет? Намочи ее. Вон раковина». Далее, вероятно, камера действительно была выключена.

Мы не знаем, что было дальше с зэками, которые недостаточно активно бегали по коридору. Но мы видели, как в аналогичных обстоятельствах заключенного Макарова распяли на столе, как его избивали резиновыми дубинками по ногам, пока те не отекли и не посинели, как мокрой тряпкой ему заматывали голову, чтобы приглушить его крики.

После публикации видео с пытками заключенного Макарова руководство ФСИН выступило в том духе, что данный случай - несчастливое исключение. Говорилось много о том, что Макаров - злостный нарушитель, что у сотрудников просто сдали нервы.

Новое видео показывает нам, что пытки в ИК-1 - не случайность, а система.

Тогда же, после первого видео, генеральный прокурор Юрий Чайка заявил о том, что и все предыдущие отказы в возбуждении уголовных дел против тюремщиков, вынесенные по жалобам заключенных ИК-1, будут пересмотрены. Пока это заявление никак не проросло в действительность. Быть может, новое видео с лицами зверствующих сотрудников как-то подтолкнет этот процесс.

Ведь «воспитательный метод» с прогоном зэков через строй тюремщиков уже был описан сразу в нескольких заявлениях заключенных ИК-1. Однако прежде, судя по ответам из УФСИН, СК и прокуратуры, судя по решениям судов, рассказанное ими не находило своего подтверждения. То есть заключенные врали. Новое видео в очередной раз доказывает, что это не так. Врали тюремщики, а другие люди при исполнении их покрывали.

«Новая» писала про самый первый случай, когда ярославская ИК-1 громко презентовала себя в публичном поле - притом совсем не в лучшем свете. 21 апреля 2017 года в колонию зашел спецназ ФСИН. Это регулярное мероприятие почему-то именуется «учениями». Суть «учений» сводится к проведению сплошных обысков с последующим неизбирательным избиением заключенных. Так было и в этот раз, притом учения коснулись в том числе и ШИЗО. Избили в тот день многих, но заявления решились написать только трое: Иван Непомнящих, Руслан Вахапов и Евгений Макаров.

Вот как со слов Ивана Непомнящих описывает случившееся адвокат фонда «Общественный вердикт» Ирина Бирюкова в заявлении, поданном в областную прокуратуру:

«21.04.2017 г. около 12 часов дня открылась дверь в камеру ШИЗО. Сотрудник спецназа в маске сказал повернуться лицом к стене, опустить голову вниз, приготовиться на выход. Заявитель встал первым у выхода из камеры. Сотрудник в маске сказал, чтобы заявитель бежал бегом. Заявитель не успел даже покинуть помещение камеры, как сотрудник в маске схватил его за шею и вытолкал из камеры в коридор. Заявитель увидел, что около 30–60 человек сотрудников спецназа выстроились вдоль стен в так называемый коридор.

Длина коридора от места камеры до места проведения обысковых мероприятий составляет порядка 30 метров. На протяжении всего коридора по обе стороны и были выстроены сотрудники. У всех уже были приготовлены резиновые дубинки. Часть сотрудников были в масках, часть нет. Заявителю и его сокамерникам было приказано бежать бегом. Заявитель не побежал, посчитав, что данное распоряжение незаконно. Он пошел пешком.

После того как он прошел половину дистанции от камеры до места проведения обыска, его возвращали назад в самое начало, поскольку он шел, а не бежал. При этом, как по направлению к месту обыска, так и тогда, когда заявителя возвращали назад, все сопровождалось нанесением ударов дубинками по телу. Заявителя таким образом возвращали к камере 3 раза, не давая дойти до места проведения обыска.

Потом отвели в комнату, где хранятся матрасы осужденных, находящихся в ШИЗО, оттолкнули от выхода в дальний угол, в камеру стали заходить сотрудники в масках и без масок. Стали избивать, начали отбивать ноги, попадая при этом и на поясницу. Избивали практически всех, кто не бежал, а шел к месту проведения обыска.

После проведения обыска заявителя вновь подвели к матрасной комнате, затем поставили на «растяжку». Расстояние между ногами постоянно увеличивали, потом били под колено, чтобы заявитель упал, поднимали и повторяли вновь. Некоторые сотрудники били между ног…»

Похожим образом события того дня описывали и Вахапов с Макаровым.

В тот же день избитых заключенных осмотрел тюремный врач. Каждый осмотр, по их свидетельствам, длился не более пяти минут.

Заход спецназа пришелся на пятницу. В выходные колония закрыта для посетителей - но уже утром в понедельник юристы «Общественного вердикта» стояли под воротами, пытаясь пробиться внутрь. Под разными предлогами их туда не пропускали, зайти удалось только после звонков в областную прокуратуру и УФСИН. Попав все же в колонию, юристы задокументировали травмы, полученные Вахаповым, Непомнящих и Макаровым. Среди прочего, у Вахапова, например, они констатировали «ссадины и порезы на запястьях обеих рук от наручников, опухоль всего бедра левой ноги, в верхней и средней третях значительного размера кровоподтек, отбиты пятки». Про Макарова отметили: «Отбиты все бедра полностью. Синяки размером с само бедро». У Непомнящих: «Ноги: внешняя, задняя, внутренняя сторона бедер - ушибы. На правой ноге на внешней стороне заметный синяк. Растяжение мышц ног от «растяжки».

В тот же день юристы обратились в Следственный комитет, прокуратуру, ярославский УФСИН с сообщением о преступлении. Также «Общественный вердикт» обратился в ЕСПЧ с требованием принять срочные меры в отношении троих заключенных ярославской колонии. Срочные меры - это механизм, предусмотренный 39-м правилом регламента Европейского суда. Он дает возможность суду экстренно вмешиваться в ситуации, представляющие угрозу жизни или применения пыток в отношении заявителя. В Ярославле был ровно тот случай, и 28 апреля суд вынес свое постановление, обязав Россию обеспечить свободный доступ адвокатов к подзащитным (что гарантировало бы право на защиту и объективное расследование), независимое медицинское освидетельствование. Также суд поставил перед российской стороной вопросы, касающиеся обстоятельств «учений», прошедших в колонии 21 апреля.

Сразу после получения запроса из ЕСПЧ, 28 апреля, к заключенным Непомнящих, Вахапову и Макарову пришла независимая медицинская комиссия из Первой клинической больницы г. Ярославля. Процесс осмотра пострадавших зэков этой комиссией также оказался записан на видеорегистратор одного из работников колонии.

Вот, например, доктор - один, без всякой комиссии - осматривает Руслана Вахапова. Вахапов в этот момент находится внутри небольшой клетки, то есть их с доктором разделяет решетка. На докторе - белый халат, выглядывающий из-под верхней одежды. Весь осмотр, если судить по хронометражу записи, длится 3 минуты и 5 секунд.

За че тебя так? - любопытствует доктор.

Да ниче, с ровного места! Пятки отбили, вот это вот все, кости отбили, - говорит Вахапов, показывая все свои подживающие уже повреждения.

Молодец. Одевайся.

Погодите! Это не все, это только начало!

Начало? - доктор, уже отошедший от клетки, возвращается к ней. - А че еще-то?

Вот эта часть разбита вся. Вот здесь разбито.

Да… - тянет доктор и вновь уходит от клетки.

И все же даже этот торопливый осмотр зафиксировал тот факт, что осужденными действительно были получены травмы, и даже назначены анальгетики. Но вот как данные факты тогдашний спецпредставитель России при ЕСПЧ Андрей Федоров детально изложил в ответ на вопросы, которые Европейский суд поставил перед Россией:

«Российское правительство обращает внимание, что 28 апреля 2017 года, между 17.00 и 17.40, то есть непосредственно после назначения судом промежуточных мер, заявители были обследованы независимыми специалистами государственного бюджетного учреждения здравоохранения Ярославской области «Клиническая больница №1 города Ярославль». Указанные медицинские специалисты не выявили каких-либо повреждений на телах заявителей, за исключением старой раны на предплечье, предположительно нанесенной 21 апреля, и незначительных гематом на задней стороне бедер Макарова. Состояние здоровья заявителей было оценено как удовлетворительное, медицинская помощь не требовалась. Что касается других травм, выявленных во время осмотра заявителей 21 апреля 2017, - похоже, они благополучно зажили».

Сосредоточившись на «незначительности» травм у заявителей, спецпредставитель России Федоров лишь походя касается обстоятельств их возникновения:

«Поскольку заявители сопротивлялись выполнению законных требований администрации исправительной колонии и препятствовали производству обыска, в соответствии с российским законом «Об учреждениях и органах, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы» в отношении них была применена физическая сила и специальные средства».

Подчеркивая, что «российское правительство поддерживает тщательное рассмотрение данного случая, если суд посчитает необходимым продолжить процессуальные действия», Федоров указывает: «Правительство просит суд принять во внимание тот факт, что заявители, в нарушении 35 статьи конвенции, не проинформировали местные органы власти о собственных жалобах».

Этим указанием Федоров - сознательно или нет - вводит ЕСПЧ в заблуждение, потому что все государственные органы, которые могли и обязаны были принять участие в судьбе заключенных, подвергнутых пыткам, были проинформированы адвокатами незамедлительно. В доказательство приводим ответы, полученные адвокатами.

«Нарушение прав и законных интересов заключенных Вахапова Р.Х., Непомнящих И.А., Макарова Е.А. в части предоставления свиданий, оказания медицинской помощи, грубого или иного незаконного обращения со стороны сотрудников ИК-1, оказания психологического, физического или иного давления не установлено», - вторит прокурору врио начальника Управления режима и надзора ФСИН России И.А. Кулагин.

«Согласно имеющимся в материале проверки заключениям по факту применения физической силы к осужденным, действия сотрудников ФСИН признаны законными», - указывает в постановлении об отказе в возбуждении уголовного дела по апрельским «учениям» следователь СО СК по Заволжскому району Ярославля Д.И. Курдюков.

В продолжение этой линии суды раз за разом отказывались отменять данное постановление - и «учения» в ИК-1 повторялись вновь и вновь. Снова и снова людей прогоняли сквозь строй тюремщиков с дубинками, распинали на столах в классе воспитательной работы. После пыток - не оказывали адекватной медицинской помощи, не пускали к ним адвокатов. Вновь и вновь адвокаты писали жалобы во все инстанции - и всякий раз получали ответы, что информация от зэков «не нашла объективного подтверждения».

Отказные решения следователей, прикрывавших зверства сотрудников колонии, соглашательская позиция прокуратуры и судов, иезуитски выверенные буковки лицемерных ответов Минюста в Европейский суд - что это, как не соучастие?

Среди последних записей, которые «Общественный вердикт» передал «Новой газете», есть две совсем короткие. Но обе - важные. На одной из них, длительностью 9 секунд, перед видеокамерой тюремщика оказывается обнаженный по пояс человек, который после вопроса: «У вас есть претензии к данным сотрудникам УИС?» - в буквальном смысле теряет сознание, мы отчетливо видим его синюшные ягодицы и гематомы на спине. «Охренеть!» - комментирует событие кто-то из присутствующих.

Другая запись продолжается 15 секунд. На ней - другой полуобнаженный человек, у которого владелец видеорегистратора допытывается:

Что вы хотите сказать в мой адрес, осужденный Мгоян? Вы не хотите извиниться?

Заключенный, стоящий перед камерой видеорегистратора, молчит. Мы слышим крики за кадром:

Ну че, долго будет это?

Мы чего, упрашивать его будем?

Выключай!

На этом запись обрывается.

Заключенный ИК-1 Реваз Мгоян также проходит заявителем фонда «Общественный вердикт». В апреле 2017 года следователь вынес отказ о возбуждении уголовного дела по его заявлению о пытках.

Юристы фонда «Общественный вердикт», ранее добывшие запись с пыточными мероприятиями в отношении заключенного ИК-1 Евгения Макарова, передали нам новые видеодоказательства преступлений сотрудников колонии. Публикация первого видео с пытками, напомним, закончилась возбуждением уголовных дел против 18 тюремщиков, непосредственно участвовавших в издевательствах. 12 из них , судьба остальных неизвестна.

Мы не можем точно определить время, когда снято новое видео, но предполагаем, что на кадрах декабрь 2016 года. В камеру видеорегистратора, закрепленного на лацкане сотрудника, попадают лица, уже знакомые нам по пыткам Макарова: Бровкин, Ефремов, Мамоян. Есть и новые: Зиябов, которого многие бывшие сидельцы знают по имени Сардор, опер Владислав Ладыгин, а также сотрудники областного главка — Минаков и человек по имени Владимир Юрьевич. Фамилия хозяина регистратора — Скороход, мы слышим, как он представляется на проходной. Сотрудники колонии, а также другие люди, чьи лица прикрыты масками (очевидно, спецназ ФСИН), выстраиваются в две линии вдоль стен коридора.

Скороход подает руку коллеге:

— Здорово, Димон! Как оно?

— Да потихоньку. Война каждый день, — уныло реагирует Димон, натягивая на руки белые хозяйственные перчатки.

— Война? Да? Воспитать? — предлагает свои услуги собеседник.

— Да в ШИЗО [неразборчиво] воспитать.

— Можно, раз — и все. На месяцок перевести.

«Меня уволят когда-нибудь», — весело отзывается один из тюремщиков, сделавший свое дело.

Хозяин регистратора, заглянув в свой служебный кабинет, отдает подчиненным распоряжения:

— Леш, знаешь что? Там, короче, запись на всех камерах выключена.

— Выключена?

— Да. Потом не забудь ее включить. И ты там наказывай, кого надо, пожестче.

Заключенных прогоняют через строй тюремщиков вновь и вновь. Тюремщики комментируют: «Суслики бегут!» — «Плохо бегут!» — «Надо поторопить» — и снова бьют.

Скриншот видео / «Новая газета»

Ожидая своей очереди ударить (коридор длинный), обсуждают производственные вопросы:

— Ваганов (сотрудник прокуратуры по надзору за соблюдением законов в исправительных учреждениях . — Ред. ) приезжал — на меня там один пожаловался.

— Слышь, Влад, а к ним применяли все как следует-то?

— Так, может, применим? С оформлением?

Скриншот видео / «Новая газета»

Скороход командует огромному человеку в синей футболке:

— Вот с этими, Сардор, пожестче, вот с ними.

— Запись выключите.

— Все, выключили запись.

Скриншот видео / «Новая газета»

После публикации видео с пытками заключенного Макарова руководство ФСИН выступило в том духе, что данный случай — несчастливое исключение. Говорилось много о том, что Макаров — злостный нарушитель, что у сотрудников просто сдали нервы.

Новое видео показывает нам, что пытки в ИК-1 — не случайность, а система.

Скриншот видео / «Новая газета»

«Новая» писала про самый первый случай, когда ярославская ИК-1 громко презентовала себя в публичном поле — притом совсем не в лучшем свете. 21 апреля 2017 года в колонию зашел спецназ ФСИН. Это регулярное мероприятие почему-то именуется «учениями». Суть «учений» сводится к проведению сплошных обысков с последующим неизбирательным избиением заключенных. Так было и в этот раз, притом учения коснулись в том числе и ШИЗО. Избили в тот день многих, но заявления решились написать только трое: Иван Непомнящих, Руслан Вахапов и Евгений Макаров.

«21.04.2017 г. около 12 часов дня открылась дверь в камеру ШИЗО. <…> Сотрудник спецназа в маске сказал повернуться лицом к стене, опустить голову вниз, приготовиться на выход. Заявитель встал первым у выхода из камеры. Сотрудник в маске сказал, чтобы заявитель бежал бегом. Заявитель не успел даже покинуть помещение камеры, как сотрудник в маске схватил его за шею и вытолкал из камеры в коридор. Заявитель увидел, что около 30-60 человек сотрудников спецназа выстроились вдоль стен в так называемый коридор. Длина коридора от места камеры до места проведения обысковых мероприятий составляет порядка 30 метров. На протяжении всего коридора по обе стороны и были выстроены сотрудники. У всех уже были приготовлены резиновые дубинки. Часть сотрудников были в масках, часть нет. Заявителю и его сокамерникам было приказано бежать бегом. Заявитель не побежал, посчитав, что данное распоряжение незаконно. Он пошел пешком. После того как он прошел половину дистанции от камеры до места проведения обыска, его возвращали назад в самое начало, поскольку он шел, а не бежал. При этом, как по направлению к месту обыска, так и тогда, когда заявителя возвращали назад, все сопровождалось нанесением ударов дубинками по телу. Заявителя таким образом возвращали к камере 3 раза, не давая дойти до места проведения обыска. Потом отвели в комнату, где хранятся матрасы осужденных, находящихся в ШИЗО, оттолкнули от выхода в дальний угол, в камеру стали заходить сотрудники в масках и без масок. Стали избивать, начали отбивать ноги, попадая при этом и на поясницу. Избивали практически всех, кто не бежал, а шел к месту проведения обыска. После проведения обыска заявителя вновь подвели к матрасной комнате, затем поставили на «растяжку». Расстояние между ногами постоянно увеличивали, потом били под колено, чтобы заявитель упал, поднимали и повторяли вновь. Некоторые сотрудники били между ног…»

Похожим образом события того дня описывали и Вахапов с Макаровым.

Заход спецназа пришелся на пятницу. В выходные колония закрыта для посетителей — но уже утром в понедельник юристы «Общественного вердикта» стояли под воротами, пытаясь пробиться внутрь. Под разными предлогами их туда не пропускали, зайти удалось только после звонков в областную прокуратуру и УФСИН. Попав все же в колонию, юристы задокументировали травмы, полученные Вахаповым, Непомнящих и Макаровым. Среди прочего, у Вахапова, например, они констатировали «ссадины и порезы на запястьях обеих рук от наручников, опухоль всего бедра левой ноги, в верхней и средней третях значительного размера кровоподтек, отбиты пятки». Про Макарова отметили: «Отбиты все бедра полностью. Синяки размером с само бедро». У Непомнящих: «Ноги: внешняя, задняя, внутренняя сторона бедер — ушибы. На правой ноге на внешней стороне заметный синяк. Растяжение мышц ног от «растяжки».

В тот же день юристы обратились в Следственный комитет, прокуратуру, ярославский УФСИН с сообщением о преступлении. Также «Общественный вердикт» обратился в ЕСПЧ с требованием принять срочные меры в отношении троих заключенных ярославской колонии. Срочные меры — это механизм, предусмотренный 39-м правилом регламента Европейского суда. Он дает возможность суду экстренно вмешиваться в ситуации, представляющие угрозу жизни или применения пыток в отношении заявителя. В Ярославле был ровно тот случай, и 28 апреля суд вынес свое постановление, обязав Россию обеспечить свободный доступ адвокатов к подзащитным (что гарантировало бы право на защиту и объективное расследование), независимое медицинское освидетельствование. Также суд поставил перед российской стороной вопросы, касающиеся обстоятельств «учений», прошедших в колонии 21 апреля.

Вот, например, доктор — один, без всякой комиссии — осматривает Руслана Вахапова. Вахапов в этот момент находится внутри небольшой клетки, то есть их с доктором разделяет решетка. На докторе — белый халат, выглядывающий из-под верхней одежды. Весь осмотр, если судить по хронометражу записи, длится 3 минуты и 5 секунд.

— За че тебя так? — любопытствует доктор.

— Да ниче, с ровного места! Пятки отбили, вот это вот все, кости отбили, — говорит Вахапов, показывая все свои подживающие уже повреждения.

— Молодец. Одевайся.

— Погодите! Это не все, это только начало!

— Начало? — доктор, уже отошедший от клетки, возвращается к ней. — А че еще-то?

— Вот эта часть разбита вся. Вот здесь разбито.

— Да… — тянет доктор и вновь уходит от клетки.

«Российское правительство обращает внимание, что 28 апреля 2017 года, между 17.00 и 17.40, то есть непосредственно после назначения судом промежуточных мер, заявители были обследованы независимыми специалистами государственного бюджетного учреждения здравоохранения Ярославской области «Клиническая больница №1 города Ярославль». Указанные медицинские специалисты не выявили каких-либо повреждений на телах заявителей, за исключением старой раны на предплечье, предположительно нанесенной 21 апреля, и незначительных гематом на задней стороне бедер Макарова. Состояние здоровья заявителей было оценено как удовлетворительное, медицинская помощь не требовалась. <…> Что касается других травм, выявленных во время осмотра заявителей 21 апреля 2017, — похоже, они благополучно зажили».

Этим указанием Федоров — сознательно или нет — вводит ЕСПЧ в заблуждение, потому что все государственные органы, которые могли и обязаны были принять участие в судьбе заключенных, подвергнутых пыткам, были проинформированы адвокатами незамедлительно. В доказательство приводим ответы, полученные адвокатами.

«По результатам проведенного опроса осужденных, в отношении которых применялась физическая сила и специальные средства, установлены существенные противоречия между сообщенными ими сведениями и данными проведенных исправительным учреждением служебных проверок», — пишет заместитель ярославского прокурора по надзору за соблюдением законов в исправительных учреждениях С.А. Михайлов, не обнаруживший в случившемся оснований для прокурорского реагирования. «Нарушение прав и законных интересов заключенных Вахапова Р.Х., Непомнящих И.А., Макарова Е.А. в части предоставления свиданий, оказания медицинской помощи, грубого или иного незаконного обращения со стороны сотрудников ИК-1, оказания психологического, физического или иного давления не установлено», — вторит прокурору врио начальника Управления режима и надзора ФСИН России И.А. Кулагин. «Согласно имеющимся в материале проверки заключениям по факту применения физической силы к осужденным, <…> действия сотрудников ФСИН признаны законными», — указывает в постановлении об отказе в возбуждении уголовного дела по апрельским «учениям» следователь СО СК по Заволжскому району Ярославля Д.И. Курдюков.

В продолжение этой линии суды раз за разом отказывались отменять данное постановление — и «учения» в ИК-1 повторялись вновь и вновь. Снова и снова людей прогоняли сквозь строй тюремщиков с дубинками, распинали на столах в классе воспитательной работы. После пыток — не оказывали адекватной медицинской помощи, не пускали к ним адвокатов. Вновь и вновь адвокаты писали жалобы во все инстанции — и всякий раз получали ответы, что информация от зэков «не нашла объективного подтверждения».

Скриншот видео / «Новая газета»

Среди последних записей, которые «Общественный вердикт» передал «Новой газете», есть две совсем короткие. Но обе — важные. На одной из них, длительностью 9 секунд, перед видеокамерой тюремщика оказывается обнаженный по пояс человек, который после вопроса: «У вас есть претензии к данным сотрудникам УИС?» — в буквальном смысле теряет сознание, мы отчетливо видим его синюшные ягодицы и гематомы на спине. «Охренеть!» — комментирует событие кто-то из присутствующих.

Другая запись продолжается 15 секунд. На ней — другой полуобнаженный человек, у которого владелец видеорегистратора допытывается:

— Что вы хотите сказать в мой адрес, осужденный Мгоян? Вы не хотите извиниться?

Заключенный, стоящий перед камерой видеорегистратора, молчит. Мы слышим крики за кадром:

— Ну че, долго будет это?

— Мы чего, упрашивать его будем?

— Выключай!

На этом запись обрывается.

Тематические материалы: