Каждый год 3 июня в Австралии отмечают День Мабо (Mabo Day), который наиболее широко празднуется в местах традиционного проживания коренного населения, а на островах Торесса этот день является выходным. В 2010 году в стране была запущена кампания, цель которой - добиться присвоения празднику статуса общенационального.
По мнению ученых, к моменту прибытия Первого флота (1788), коренные народы (аборигены и жители островов пролива Торреса) населяли австралийский континент и прилегающие к нему острова около 70 тысяч лет.
Ведя традиционный кочевой образ жизни охотников-собирателей, мужчины промышляли охотой на крупных животных, женщины и дети занимались собиранием фруктов и ягод, а при случае и охотой на мелких животных.
Как и для многих других коренных народов, живших в гармонии с природой, земля не только обеспечивала аборигенам средства к существованию, но и являлась центром их духовной жизни, источником идентичности. Считалось, что через землю мир живущих неразрывно связан с миром предков.
На бытовом уровне, земля находилась не в индивидуальной, а в общественной собственности, где под правом собственности в первую очередь подразумевалось не право проживания или использования с целью получения экономической выгоды, сколько ответственность за свое «ритуальное владение» и за все живое на нем. Границами таких владений служили естественные ориентиры - реки, озера и горы. Считалось, что земля не может быть продана, куплена или подарена.
Не имея письменности, аборигены передавали законы и традиции последующим поколениям через песни, танцы, живопись и устные рассказы.
В то же самое время, по международным законам 18 века, при отсутствии очевидных социальных и политических систем, вновь «открытые» земли признавались terra nullius («ничейными») и переходили в собственность государства, «открывшего» эти земли.
Хотя британское правительство и не отрицало присутствия на территории Австралии коренных народов, считалось, что аборигены и жители островов Торесса были слишком примитивны, чтобы владеть землей в европейском понимании этого слова. К тому же, первопоселенцы не обнаружили у туземцев привычных для европейцев органов управления, с которыми британское правительство могло бы вести переговоры о приобретении земли.
В конце концов, аборигены оказались бессильны против огнестрельного оружия и европейских болезней, хотя и продолжали в той или иной степени отстаивать свои права на протяжении последующих 200 лет.
Вершиной этой борьбы стал иск, поданный Эдди Мабо (Eddie Koiki Mabo), Давидом Пасси и Джеймсом Райсом из племени Мериам с острова Марэй в проливе Торесса в Верховный Суд Австралии в 1982 году. Ответчиком по иску выступил штат Квинсленд, аннексировавший эти острова в 1879 году. Истцы ставили своей целью установить законных владельцев островов Мер, Даур и Вейэр - мест традиционного обитания племени Мериам.
В своем эпохальном решении от 3 июня 1992 года Верховный Суд установил, что в доколониальные времена коренные народы владели землей согласно традиционному праву, фактически существующему и по сей день . Миф о «ничейности» австралийских территорий был окончательно разрушен.
Верховный Суд подтвердил право аборигенов и жителей островов пролива Торесса владеть и пользоваться землей в местах их традиционного обитания. Это право получило название Native Title, по которому правительства штатов, заинтересованные в приобретении прав на разработку природных ресурсов, обязаны были выплатить традиционным владельцам компенсацию. К сожалению, Эдди Мабо не дожил до этого момента. В январе 1992 года он умер в возрасте 56 лет.
В ознаменование же этого события 3 июня был объявлен Днем Мабо. И по мнению сторонников этого решения, данный праздник очень важен для австралийцев, так как в этот день потомки британских переселенцев получили возможность компенсировать ущерб, причиненный аборигенному населению процессом колонизации.
До появления первых европейцев Австралию населяли аборигены, занимавшиеся собирательством, охотой и рыбной ловлей. Причём, земля для них была не только источником физического существования, но и центром духовной жизни. Она считалась общественной собственностью, а право собственности для аборигенов в первую очередь представляло собой «ритуальное владение» ею, подразумевавшее ответственность за все, что растет и обитает на этой земле. Границами владения выступали природные ориентиры: горы, леса, реки, озера. Земля не являлось объектом торговли.
Естественно, продвинутые европейские поселенцы всего этого понять не могли. По тогдашним международным правилам вновь открытые земли считались ничейными и становились собственностью государства, чей представитель эту местность открыл.
Правительство Великобритании, в принципе, не отрицало наличия на территории Зеленого континента исконных народов, только считало их слишком примитивными для того, чтобы владеть землей. У аборигенов не было письменности, а значит, и документов, подтверждающих собственность на землю. Также у них не имелось органов местного самоуправления, с которыми британские власти могли бы договориться о покупке земель. Поэтому, по своей старой, доброй традиции земля просто отбиралась для нужд колонистов.
Аборигены были неспособны противиться европейцам ни в военном ни в любом другом плане. Тем более колонисты привезли с собой неизведанные болезни, косившие не имевших к ним иммунитета местных жителей сотнями. Однако все последующие годы они продолжали отстаивать свои права тем или иным способом.
В 1982 году Эдди Мабо, Давид Пасси и Джеймс Райсом, представители племени мериам с острова Марэй, подали в Верховный суд Австралии иск, ответчиком по которому выступил штат Квинсленд, аннексировавший острова в проливе Торресса еще в 1879 году. С помощью суда истцы собирались установить истинных владельцев островов, на которых люди племени мериам жили задолго до появления европейцев.
Верховный суд Австралии, проявив невиданную толлерантность, развеял миф о ничейности австралийских земель и 3 июня 1992 года вынес решение о праве жителей островов в Торресовом проливе владеть и пользоваться территориями в местах их традиционного проживания. Решение было основанно на том факте, что в доколониальную эпоху коренные обитатели Австралии владели землей по традиционному праву, которое действует и в наше время. Это право назвали Native Title (исконное право собственности). Исходя из него власти штатов, желавшие приобрести права на разработку природных ресурсов, должны были выплатить компенсацию традиционным владельцам этих земель.
Таким образом, 3 июня стал праздником - Днем Мабо. Правда сам Мабо до него, к сожалению, не дожил. Он скончался за несколько месяцев до исторического решения суда.
День Мабо пользуется особенной популярностью в местах традиционного проживания коренного населения Австралии, а на островах в проливе Торреса он считается выходным днем.
Дух предков. Как австралийский абориген стал чемпионом НБА
Как из изгоя, унижаемого на почве расизма, превратиться в героя целой нации, объясняет необычная история Патрика Миллза.
Совсем скоро баскетболисты «Сан-Антонио» должны приступить к разбору лидеров «Майами», противостоять которым коллективу из Техаса доведётся в рамках финальной серии плей-офф, стартующей через два дня. В раздевалке пойдут разговоры о том, что Леброну Джеймсу нельзя позволять прорываться в «краску», где он будет доминировать, о необходимости прохождения заслонов верхом при опеке Рэя Аллена и недопустимости сценариев, при которых Крис Бош станет получать мяч лицом к кольцу, находясь в непосредственной близости от оного. Но, собрав команду в комнате для просмотра видео, ошарашил подопечных вопросом, совершенно не относящимся к грядущему сражению с лучшей командой Восточной конференции.
«Кто-нибудь знает, что сегодня за день?» – поинтересовался специалист.
Точно знал ответ на этот вопрос, но не мог заставить себя произнести хотя бы слово – особенно после того, как увидел на экране портрет темнокожего мужчины средних лет, отличительными чертами внешности которого были густые борода и бакенбарды. Некоторая интимность фотографии, личное знакомство с человеком и его историей, а также неожиданность ситуации, плавно переходящая в шок, привела к тому, что у защитника, по его личному признанию, волосы на голове встали дыбом. «Та тренировка не должна была становиться рядовой. Мы обязаны были готовиться к финалу плей-офф НБА и «Майами». Все были возбуждены, а тут такое...»
Поэтому отвечать Поповичу пришлось другому австралийцу, центровому Аарону Бэйнсу . «День Мабо». – И после этого один из лучших тренеров современности без лишних предисловий включил документальный фильм, повествующий о Мартине Лютере Кинге Зелёного континента.
Эдди Коики Мабо вырос на островах пролива Торреса, отделяющих полуостров Кэйп-Йорк на северо-востоке материка от Папуа-Новой Гвинеи. Ещё в середине 20-го века коренные жители архипелага, считавшегося территорией Австралии, испытали на себе всю «прелесть» жизни под флагом одной из наиболее успешных с экономической точки зрения стран мира. Сегрегация, контроль за перемещением, выплата заработной платы в кредит – всё это было неотъемлемой частью суровой реальности. Когда Мабо узнал, что по существующему законодательству он не имеет права унаследовать земли, на которых его предки жили в течение нескольких столетий, он стал лицом и главной движущей силой протестного движения против принятой доктрины «ничейной земли», согласно которой Австралия не была заселена до того момента, как европейцы начали её колонизацию в 1780-х, что автоматически делало аборигенов подданными британского монарха. Судебные разбирательства затянулись на десятилетие, но через пять месяцев после смерти Мабо в 1992 году на руках своей супруги Бониты – и ровно за 22 года до того, как баскетболисты «Сперс» собрались у экрана телевизора, – Высший суд Австралии подавляющим большинством голосов (шесть против одного) вынес решение в пользу истца, закрепив права коренного населения в системе законодательства. Ранее, по меткому выражению местного журналиста, его представители были незваными гостями даже в собственных домах.
В конце концов Миллзу, хоть и с огромным трудом, удалось прийти в себя и дополнить историю, поведанную создателями фильма, несколькими известными лишь близкому окружению Мабо деталями из его биографии. «Нетрудно было заметить, насколько Патрик был тронут», – вспоминал впоследствии Попович.
Даже по меркам одного из самых разнообразных по своему этническому составу коллективов НБА, коим всегда являлся «Сан-Антонио» на новейшем этапе своей истории, происхождение Патрика является экзотическим, причём именно из-за его принадлежности к коренным жителям Австралии. Отец будущего чемпиона сильнейшей лиги мира, Бенни Миллз , начал свой жизненный путь на одном из островков пролива Торреса, где в незапамятные времена осели племена меланезийского происхождения, занимаясь преимущественно рыбной ловлей, земледелием и добычей жемчуга. В течение многих веков они смешивались с японцами, филиппинцами, индонезийцами, малазийцами и коренным населением других регионов Океании, заплывавших в эти широты в поисках новых торговых путей. Мать Патрика, Ивонн, появилась на свет благодаря связи белого мужчины и темнокожей женщины, а потому принадлежит к так называемому «украденному поколению»: с начала 19-го века и аж до 1970-х малышей, рождённых в межрасовых браках, принудительно забирали из родного дома, расселяя при детских домах и миссиях с целью реализации соответствующего социального проекта, разработанного правительством совместно с представителями различных церквей. Целью его, как нетрудно понять, являлось воспитание таких детей в духе европейского общества, что, по мнению власти, должно было избавить их от остатков «туземности».
Даже по меркам одного из самых разнообразных по своему этническому составу коллективов НБА, коим всегда являлся «Сан-Антонио» на новейшем этапе своей истории, происхождение Патрика является экзотическим, причём именно из-за его принадлежности к коренным жителям Австралии.
О Мабо Попович вспомнил вовсе не случайно: тренер самой интернациональной команды лиги нередко уделяет внимание знаковым событиям истории стран, представители которых выходят на паркет в майке «Сперс». «Девять из пятнадцати моих игроков приехали в США издалека, и я всегда ищу возможность сделать их самих важными героями темы, которую я собираюсь раскрыть», – делится секретами мотивации обладатель пяти чемпионских перстней. Утверждать, что потрясающая игра Миллза в серии с «Хит», в которой техасцы просто смели Джеймса и его партнёров с паркета, стала следствием его мотивационного хода, специалист отказался, но отрицать важность подобной работы, на первый взгляд никак не связанной с баскетболом, не стал. «Это укрепляет дружескую атмосферу в раздевалке, помогает парням расти и развиваться не только как специалистам в своём деле, но и как людям и, естественно, переносится на площадку. Игроки чувствуют себя, если так можно сказать, более привязанными друг к другу и работают гораздо эффективнее».
Образ Мабо не выходил из головы Миллза в последующие две недели, за которые Патрик вписал своё имя в историю НБА. Будучи сменщиком стартового разыгрывающего «Сан-Антонио» Тони Паркера , защитник едва ли не собственноручно выиграл для команды решающий, пятый поединок серии, набрав 14 очков за пять минут в середине третьей четверти (четыре попадания с дальней дистанции и эффектный «лэй-ап» из-под кольца с сопротивлением Джеймса). Ввиду отсутствия интриги комментировавшим матч для телеканала АВС Джеффу ван Ганди и Марку Джексону необходимо было чем-то заинтересовать зрителей, а когда речь зашла об островах пролива Торреса и Эдди Мабо, происходящее казалось реализацией гениальной стратегии, задуманной Патриком ради распространения сведений о родной земле и культуре по всему миру. «Ты представляешь свою семью, отца и мать, школу, в которой учился, и, разумеется, свою культуру. Сейчас, когда я вышел на большую сцену, я особенно хорошо должен помнить, кто я и откуда я родом», – рассказывал защитник детям в рамках одного из благотворительных мероприятий, организованных им в учебном заведении Канберры, где Миллз учился в течение пяти лет.
Наследие, позволяющее 27-летнему Миллзу быть ролевой моделью для коренного населения Австралии и близлежащих островов, помогло ему стать баскетболистом. Уже будучи взрослыми людьми, его родители, ещё не будучи знакомыми, любыми правдами и неправдами добрались до Канберры, где впоследствии работали в комитете по связям парламента с представителями племен аборигенов. Вскоре после того, как Бенни и Ивонн встретились и поженились, они основали баскетбольный клуб для мальчишек и девчонок под названием «Шэдоуз», в котором их единственный ребёнок впервые взял в руки оранжевый мяч уже в четырёхлетнем возрасте. Вскоре после сирены об окончании пятого матча финала, ознаменовавшей завоевание «Сперс» трофея Ларри О"Брайена, Бенни Миллз передал сыну два флага, которые девушка защитника Алиса Левеск с огромным трудом отыскала в одном из техасских баров. Первый, хорошо знакомый всем австралийский «Южный крест» Патрик передал Бэйнсу, а второй возложил на свои плечи. Это был стяг островов пролива Торреса: полотнище с зелёными и голубыми полосами, символизирующими соответственно землю и море, пятиконечной звездой, отражающей число островных групп и отдающей дань навигации по звёздам, в которой местные жители всегда были очень сильны, и белым дхари – традиционным головным убором из журавлиных перьев.
На стенах командной раздевалки внутри домашней арены «Сан-Антонио» легко можно обнаружить мотивационные высказывания, тщательно подобранные Поповичем и написанные на языках каждой страны, игроки которой представлены в составе команды, включая мериам-мир, использующийся коренным населением восточной группы островов пролива Торреса. «Меня никогда не привлекали банальные вещи вроде «Буквы «я» нет в слове «команда», – утверждает наставник «Сперс». Вместо этого он позаимствовал цитату у американского писателя датского происхождения Якоба Рииса , перебравшегося за океан в 19-м веке и снискавшего славу пламенного реформатора. «Когда начинает казаться, что мне уже ничто не поможет, я оборачиваюсь назад и вспоминаю о работе каменотёса, который может ударить по скале сотню раз и не добиться видимого эффекта. Когда после сто первого удара трещина всё-таки делит камень пополам, он понимает, что это стало результатом не одного-единственного удара, но всех тех усилий, что были приложены ранее». Переводы для клуба обычно делают специалисты одного из местных учебных заведений, но мериам-мир – язык настолько редкий и экзотический, что за помощью Попович был вынужден обращаться к родным Миллза.
Австралийские аборигены без труда уловили бы смысл, заложенный в словах Рииса. На островах пролива Торреса существует расхожее выражение, которое, быть может, не столь ярко, но очень точно характеризует биографию Патрика и его путь в сильнейшую лигу мира: «Только объединив прошлое и настоящее, ты сможешь сотворить будущее».
Мабо был кровным родственником баскетболиста – дядей его отца по материнской линии. Старшие члены семьи не оценили по достоинству романтическую привязанность Эдди к островам пролива Торреса и в 16-летнем возрасте отправили его на материк, где он трудился на пристанях, железных дорогах и тростниковых плантациях штата Квинсленд. В портовом городке Таунсвилле он основал школу для детей, имеющих идентичное с ним происхождение, в процессе обучения в которой огромное внимание уделялось культуре и традициям: музыке, танцам, фольклору… Затем, будучи садовником в университете имени Джеймса Кука в 1970-х, Мабо подружился с двумя профессорами, в процессе общения с которыми выяснил, что земля, на которой живёт его семья, принадлежит не старшему мужчине (то есть отцу Эдди), а британской короне.
После этой беседы, приключившейся за рядовым завтраком в столовой университета, Мабо вплотную занялся изучением тех сфер австралийского законодательства, в котором оно входит в соприкосновение с правами и традициями коренного населения. На «Конференции по правам земель», состоявшейся в Таунсвилле в августе 1981-го, адвокаты и активисты выразили готовность реализовать идею о подаче упоминавшегося ранее иска, а также проработать и дополнить его в случае необходимости. Бенни Миллз, отправившийся искать счастья в Австралию после десятого класса школы, которым заканчивалось образование, доступное на островах пролива Торреса, был одним из участников собрания. «Каждый из нас поддержал Мабо, побуждая его к активным действиям. Все присутствовавшие знали, что земля, о которой идёт речь, – это его земля, что бы там ни говорилось в нормативных документах».
Получить вожделенный перстень само по себе непросто и практически невозможно при росте в 180 сантиметров - особенно если твой дед занимался ловлей жемчуга, а бабушка выросла в лютеранской миссии.
Помогая Мабо, его команда юристов также взялась за разработку документа под названием «Закон Мало» – ранее существовавшего лишь в устном виде свода правил поведения в повседневной жизни, которые население островов пролива Торреса неуклонно соблюдает в течение столетий. По легенде, бог Мало спустился на Маррей-Айленд в виде осьминога, убедил восемь живших на острове кланов сотрудничать и оказывать друг другу помощь в любых ситуациях, а также призвал их держать руки и ноги подальше от чужой семьи. Под восьмым номером наш герой выступает в НБА вовсе не случайно. Во-первых, он значился на майке дяди Патрика, Сэма Миллза, постигавшего азы баскетбола в стенах Австралийского института спорта в Канберре, а во-вторых, «восьмёрка» имеет непосредственное отношение к Мало-осьминогу. «Возможно, – признаётся Миллз, – дядя выбрал игровой номер именно по этой причине».
Ещё до встречи с Бенни Миллзом Ивонн, в девичестве Хэйнс, была знакома с Мабо – они работали вместе в «Национальном комитете по туземному образованию». Её собственное стремление помочь делу коренного населения Австралии также объяснялось историей семьи, столь характерной для «украденного поколения».
Мать Ивонн, Глэдис Хэйнс, происходящая из племени юнунга, выросла в миссии Кунибба, лютеранском детском доме для потомков аборигенов. Там её научили готовить, убираться по дому и шить, а в возрасте 12 лет устроили прислугой в состоятельную семью. Местные власти выдали Глэдис специальный «сертификат соответствия», без которого она согласно действовавшему на тот момент законодательству просто-напросто не смогла бы жить среди белых. Её фактически принудили продать душу дьяволу – получая упомянутый документ, ребёнок отказывался от культурного наследия, чтобы не ассоциироваться с коренным населением. «Получив сертификат, по закону моя мать считалась белой, – вспоминает Ивонн Миллз. – Но, поскольку внешность не позволяла скрыть её расовую принадлежность, в обществе к ней относились соответствующим образом». Справка, которую в народе называли также «собачьей меткой», автоматически лишала её права претендовать на любую помощь, оказываемую Советом по защите прав аборигенов – например, в поиске доступного жилья или работы. Отсутствие собственного угла, кстати, и стало причиной, по которой государство руками инспекции по правам семьи и отобрало у Глэдис детей.
Момент расставания с матерью Ивонн не помнит, поскольку ей тогда едва исполнилось два года, и рассказывает о нём со слов старших братьев и сестёр. В 1949-м пятерых детей, спрятанных в комнате, принудительно отправили в детские дома семейного типа. Когда кто-либо из Хэйнсов задавал вопросы о своей матери, непременно следовал ответ, будто та не хотела нянчиться с малышами и сама от них отказалась. Только в конце 1990-х, когда правительство всё-таки отреагировало на полученный запрос, Ивонн получила желаемую информацию и выяснила, что мать не единожды предпринимала попытки вернуть своих детей и писала во все инстанции, куда только могла. «Мы уже знали, что в действительности произошло с нами, и хотели выяснить хоть что-нибудь о её судьбе. Мы увидели, как она хотела снова воссоединиться с нами, но государственная машина требовала от неё невозможного: «Купите дом», «По отдельной комнате на каждого ребёнка». Не обошлось и без упоминаний о её туземном происхождении и цвете кожи. Всё это легко читалось между строк».
Формально Ивонн были разрешены встречи с матерью, но впервые она увидела женщину, давшую ей жизнь, только в 17-летнем возрасте, когда инспекция по делам семьи позволила ей присутствовать на свадьбе родной сестры по имени Беверли. К тому моменту девушка была взята под опеку белой парой. Её приёмный отец работал в управлении железной дороги и часто менял место жительства лишь для того, чтобы в каждой новой школе, куда он пристраивал Ивонн, её язвительно называли «тёмной» или «негритянкой». Государственная служба, занимавшаяся вопросами опеки, унижала девушку на свой вкус – например, неоднократно обязывала её проходить различные тесты, считая, что чересчур скромное поведение в коллективе и стремление к обособленному существованию являются симптомами расстройства психики или слабоумия. Всякий раз Ивонн давала достойный отпор обидчикам, наделённым исключительными полномочиями: результаты проверок неизменно подтверждали наличие у неё гибкого ума, сообразительности и логики, а проблемы объяснялись развитым комплексом неполноценности. «Это не единственная душевная рана, которую получали коренные австралийцы, пытавшиеся адаптироваться к жизни в обществе белых людей и попадавшие под «опеку» государства. Мне часто говорили, что я должна смириться с наличием такого комплекса или даже преодолеть его, но иные раны не заживают».
Окончив школу, Ивонн пыталась устроиться в один из парикмахерских салонов Аделаиды, но, обив все возможные пороги, работу так и не получила. Ей помогла свадьба сестры, ставшая столь необходимым стимулом к движению вперёд. «Нас с сестрой воспитали разные люди, но, встретившись с ней, я осознала, насколько мы всё-таки схожи. Манеры поведения и общения, жесты, мимика – всё это было чуть ли не идентичным. Отыскав свою семью, я со всей серьёзностью принялась идентифицировать саму себя». Так мать Миллза и оказалась в Канберре, где взялась помогать Мабо в борьбе за права коренного населения. Жизненный опыт оказался важнее любого высшего образования, потому что Ивонн прекрасно знала каждый барьер, который приходилось преодолевать людям её происхождения.
Минувшим летом Миллз впервые посетил могилу своей бабушки, Глэдис Хэйнс, скончавшейся в возрасте 60 лет и похороненной в Куниббе, где прошло её детство. Но поскольку мать Патрика была отлучена от семьи задолго до того, когда она могла ознакомиться с традициями своего племени, отцовское наследие интересовало будущего баскетболиста гораздо больше. «Я ухватился за него руками и ногами. Культуру матери я воспринимаю с трудом, потому что даже она как следует не владеет родным языком из-за всего, что с ней произошло».
Тем не менее Миллз с одинаково нескрываемой гордостью относит себя и к австралийским аборигенам, и к коренному населению островов пролива Торреса. «Патрик счастлив, что стал первым представителем двух этих народностей, завоевавшим титул чемпиона НБА. И он искренне рад представившейся ему возможности добиться столь ощутимого успеха от имени всех своих соотечественников», – уверяет Бэйнс.
Получить вожделенный перстень само по себе непросто и практически невозможно при росте в 180 сантиметров – особенно если твой дед занимался ловлей жемчуга, а бабушка выросла в лютеранской миссии. Тем не менее, когда Патрику было два года, его дед установил баскетбольное кольцо по соседству с домом на Терсди-Айленд, чтобы, возвращаясь на историческую родину, едва научившийся ходить Миллз в любой момент мог поупражняться с мячом. В Канберре, где Ивонн и Бенни регулярно посещали выступления танцевальной группы, составленной из потомков коренного населения, они укладывали малыша спать под аккомпанемент мотивов пролива Торреса. Впоследствии, уже в майке «Шэдоус», разыгрывающий стал успешен и на баскетбольной площадке. Ему, как и всей команде, участвовавшей в различных турнирах, проводимых на территории Австралии, регулярно приходилось сталкиваться с оскорблениями на почве расизма, но от худших проявлений сегрегации чета Миллзов детей старалась ограждать. «Моей главной задачей было сделать юных баскетболистов сильнее и психологически устойчивее, чтобы они могли пройти любое испытание, которое подготовит им жизнь», – вспоминает Бенни.
«Миллз любим в команде за другие качества: энтузиазм, доброту, многогранность личности. До тех пор пока я буду главным тренером „Сан-Антонио“, он останется в команде. Если, конечно, не станет настолько дорогим игроком, что мы не сможем позволить себе его контракт».
После непродолжительных романов с регби и австралийским футболом Миллз окончательно сделал выбор в пользу баскетбола, в 15 лет поступив в Австралийский спортивный институт. Три года спустя он стал самым молодым игроком, вызванным в лагерь национальной сборной, и, засветившись в майке «Бумерз», отправился в Калифорнию, став частью программы колледжа «Сент-Мэри». Едва оказавшись в США, Патрик был вынужден ломать стереотипы людей, с которыми он сталкивался. «Меня считали рядовым афроамериканцем до тех пор, пока я сам не начал подходить к тому или иному человеку со словами: «Есть пара минут? Присядь, пожалуйста», – и объяснять, откуда я родом. Имевшие опыт общения с белыми австралийцами в то же время не могли не обнаружить, что я разговариваю на диалекте, за неимением лучшего слова, английского языка, выдающем во мне представителя Зёленого континента. Но подождите, парни, это ещё не всё, что во мне есть», – с улыбкой вспоминает защитник.
Некоторое время назад Попович умышленно спросил Миллза, считает ли тот себя чёрным, и здорово рассмешил Патрика, предложив тому конверт соответствующего цвета, когда баскетболист заполнял документы, необходимые для получения водительских прав. Наш герой отказался. «Патрик знает, кто он. Знает своё культурное наследие. Одна из целей его жизни – рассказать о нём другим людям», – утверждает девушка баскетболиста.
Отыграв два года в NCAA, Миллз был выбран «Портлендом» во втором раунде драфта НБА и стал в коллективе из Орегона парнем, отмечавшим точные попадания партнёров с дальней дистанции традиционным жестом, изображающим очки. После локаута «Трэйл Блэйзерс» решили двигаться в ином направлении, и, проведя некоторое время в статусе свободного агента, Миллз оказался в «Сан-Антонио». Здесь он возвёл размахивание полотенцем на скамейке запасных в ранг искусства, развлекал товарищей по команде исполнением песен под гитару на борту самолёта, но непосредственно в баскетбол почти не играл. «В плей-офф я выпускаю на паркет только тех, кому всецело доверяю, – рассказывает Попович, весной 2013-го практически полностью игнорировавший Патрика и выделивший ему жалкие 14 минут игрового времени в финальной серии с «Майами», проигранной со счётом 3-4. – В свой первый год он не был готов к подобной ответственности, допускал ошибки в ключевые моменты. Нам пришлось изменить его психологию и воспитать в Миллзе истинного плеймейкера, отдающего предпочтение надёжности, а не шальным попаданиям и решениям, принятым на кураже».
В то лето защитнику пришлось крепко задуматься о собственных перспективах в НБА. Патрик перешёл на особый режим питания, избавился от лишнего веса и прибыл в тренировочный лагерь совершенно другим баскетболистом. «Раньше он был полноват, – считает Попович, предполагавший, что именно лишний вес мешает Миллзу защищаться. – Но мы сразу же обратили внимание, насколько быстрее и резче он стал перед своим вторым сезоном в команде».
Отдача последовала незамедлительно. В сезоне-2013/14 Патрик преодолевал наибольшее среди всех игроков НБА расстояние на паркете в пересчёте на 48 минут игрового времени и реализовал невероятные 48 % бросков в прыжке с ведения – показатель, которому позавидовал бы даже Стивен Карри . Иногда Миллз перетягивал одеяло на себя, но ни ветераны «Сперс», ни представители тренерского штаба его в этом не упрекали. «Ты имеешь право на подобные решения, но только в том случае, если безупречен в защите», – объясняет Борис Диао .
Окончание финальной серии ознаменовало собой трансформацию защитника из последнего игрока ротации, размахивающего полотенцем, в ключевого исполнителя, гордо несущего флаг. Неудивительно, что Патрик тут же получил новый контракт, имея при этом серьёзные проблемы с плечом, решение которых требовало оперативного вмешательства. «Вопрос о целесообразности продления сотрудничества перед нами не стоял. Очевидно, Миллз – игрок с колоссальным запасом сил и отменным броском. Но он любим в команде за другие качества: энтузиазм, доброту, многогранность личности. До тех пор пока я буду главным тренером «Сан-Антонио», он останется в команде. Если, конечно, не станет настолько дорогим игроком, что мы не сможем позволить себе его контракт», – такие комплименты от Поповича сопоставимы с включением в Зал баскетбольной славы.
Ранее в НБА не существовало традиции, согласно которой игроки привозили бы на родину трофей Ларри О"Брайена по образу и подобию своих коллег из НХЛ. Её основателем стал, как ни странно, Мэтт Боннер, пожелавший похвастать вожделенным кубком на родине в Нью-Хэмпшире, а затем его примеру последовали другие. Кубок сделал пять остановок на территории США, после чего отправился в кругосветное путешествие: Аргентина, Австралия, Бразилия, Канада, Италия, Франция…
В Канберре посмотреть на заморское чудо пришли тысячи людей, и для организации автограф-сессии со звездой местной полиции пришлось перекрывать целый квартал. В Сиднее Патрик выставлял трофей в местном Доме оперы, известном благодаря своей уникальной архитектуре. Затем кубок отправился на Терсди-Айленд, а делегацию «Сперс» тепло встретили родственники баскетболиста и танцевальная группа с Маррей-Айленд, одной из идейных вдохновителей которой является наследница Эдди Мабо Бетти. Как и подобает героическим воинам, на головы Миллза и Бэйнса были возложены дхари – те самые, что красуются на флаге островов пролива Торреса…
При слове «Австралия» аборигены приходят на ум, увы, не сразу - вначале кенгуру, эвкалипты, дайвинг и даже овцы. Но аборигены тут тоже есть и каждый год справляют 3 июня свой праздник - День Мабо. В колониальные времена коренные австралийцы подвергались жестоким притеснениям, их численность упала в 10-20 раз. Теперь историческая справедливость вроде бы восстановлена, но тоже не всегда самым лучшим образом.
Редактор LJ Media
Сегодня уже никто не скажет, сколько именно было аборигенов в Австралии до начала её колонизации англичанами в конце XVIII века - по разным оценкам от 300 тысяч до миллиона, объединённых в более чем 500 племён и говоривших более чем на 200 языках. До прихода белых они населяли австралийский материк на протяжении 70 000 лет. Сегодня численность аборигенов Австралии - уже около 550 тысяч (2,7% населения страны), но на рубеже XIX-ХХ веков они были на грани истребления - всего 60 тысяч человек, причем во многих районах (например, на довольно крупном острове Тасмания) исчезли полностью в результате ранее неизвестных им болезней и прямых конфликтов с британскими поселенцами.
Уровень общественного развития аборигенов был первобытным: мужчины промышляли охотой, женщины и дети занимались собирательством фруктов и ягод, гусениц и насекомых. Аборигены, понятное дело, не имели письменности и тем более не понимали, как земля может быть продана, куплена или подарена. Англичане не обнаружили у туземцев привычных для европейцев органов управления, с которыми правительство могло бы вести переговоры о приобретении земли и потому просто поделили её между собой как «ничейную». Некоторые племена пытались сопротивляться, но оказались бессильны против огнестрельного оружия и европейских болезней. И лишь в ХХ веке их права начали восстанавливаться - вначале медленными темпами, затем быстрее. Традиционное австралийское оружие - бумеранг, в меньшей степени - музыкальный инструмент диджериду и картины художника-аборигена Наматжиры стали известны далеко за пределами Австралии.
В 1982 году Эдди Мабо и два его соплеменника из племени Мериам с острова Марэй в Торресовом проливе подали иск в Верховный суд Австралии. Ответчиком выступил штат Квинсленд, аннексировавший эти острова в 1879 году. Аборигены же ставили целью установить законных владельцев островов Мер, Даур и Вейэр - мест традиционного обитания племени Мериам. И спустя лишь 10 лет в своем решении от 3 июня 1992 года Верховный суд Австралии установил, что коренные народы владели землей согласно традиционному праву, фактически существующему и по сей день. Так 3 июня был объявлен Днем Мабо - в этот день потомки британских переселенцев решились компенсировать ущерб, причиненный аборигенному населению процессом колонизации.
Впервые аборигенов я увидел в Мельбурне, впечатление было самое отвратное, грязные, вонючие, хронически пьяные - бомжи. В основном обитают рядом с боттл-шопами где продают алкоголь, сами купить не могут, им запрещено продавать.
Но несмотря на неприглядный вид ведут себя с достоинством, нагло не попрошайничают, спросят вежливо один раз и больше не подходят. На фоне чистых и вылизанных улиц Мельбурна и Сиднея они выглядели как чуждый элемент, непонятного происхождения. И сами по себе они расово отличаются, телосложением длинные худые руки, животы, крупные носы и большие бездонные глаза, тяжелый взгляд которых выдержит не каждый. Они совсем другие, по поведению, менталитету ни на кого не похожи.
Поехав в центр страны в Элис Спрингс к красной скале Улуру там местных было больше, Австралийцы между собой называют их «черные» для посторонних толерантно «индижинос» - оригинальные люди. Волна комплекса вины в государстве началась в 1990-х годах, начали строить дома, давать пенсии и гранты с рождения, до этого был оголтелый расизм. К современному типу жизни они не приспособлены, работать не умеют, даже в национальных парках их держат для мебели и колорита. Мне рассказали что они не живут по правилам, сотрудник может внезапно пропасть и не выходить на работу и потом появиться через пару недель и как ни в чем ни бывало продолжать сидеть в туристическом офисе истуканом в форме рейнджера. Белые это знают, понимают и терпят, и серьезную работу им не поручают.
Алкоголь для них смерть, у них отсутствует фермент перерабатывающий спирт. Спиваются они за полгода, поэтому детей у них забирают в интернаты и отпускают обратно в племя в 18 лет, если племя живет подальше от цивилизации белых тем больше шансов прожить долгую жизнь, если нет то к 20 годам это опустившийся алкоголик. Употребляют всё, в пустыне на одинокой заправке где было всего две колонки для бензина и дизеля я увидел замки на пистолетах, что бы заправиться заправщица выходила и отпирала замок и после запирала. Сначала я подумал, наверно что бы не удрал не заплатив, оказалось проще, рядом паслись аборигены и выпрашивали плеснуть им в тряпку бензина понюхать.
На заправках не продают Редбулл и прочие возбуждающие напитки, алкоголя нет совсем. В отеле рядом с Улуру продают пиво и другой алкоголь, но только по предъявлению ключа от номера, и дабы соблюсти толерантность местным белым тоже не наливают, они раз в месяц выезжают в Алис Спрингс за 430 км(!) в один конец и закупаются там. Несмотря на насаждаемую всюду толерантность, все равно не получается, они сами по себе, белые сами. Даже в пабах есть условная линия, которую пересекать не принято.
, 2015 год
Одежду они не стирают, носят пока не истлеет и потом меняют на новую. Дома которые им строят, мечта любого европейца приходят в негодность через пару лет, ломается водопровод, газ, выламываются окна, в комнатах разводятся костры, когда дома приходят в негодность их сносят и строят новые, все бесплатно. Аборигенам с рождения платят грант, выдают пластиковую карту на которую можно купить любые продукты, кроме алкоголя, красок, растворителя и всего остального от чего можно торчать. Карту стараются выдавать женщинам, как более ответственным.
Аборигенское правосудие простое: преступник становится центр круга диаметром 20 метров, вокруг становятся воины с копьями, и если это первое преступление то кидают копья в ноги до колен преступника, если рецидив то до пояса, если третий раз то до шеи, наказуемый может уворачиваться и если ловок то может избежать увечий, хотя увидев как они владеют копьем я понял что шансов промазать минимальны. Что считается преступлением? Жениться или выйти замуж за чужака из другого племени, воровство.
, 2011 год
Законодательство в Австралии разделено, для аборигенов и белых наказание разное, на своей земле абориген может сесть покакать посередине Мельбурна, ему ничего не будет, белому либо срок либо крупный штраф, за фото сакральных мест священных для аборигенов штраф 1500 долларов. В Дарвине аборигены любят проводить время в городском парке на лужайках, валяются, пьянствуют, деликатно попрошайничают, видел как пришел белый австралиец нагружённый едой с пакетами из KFC и раздал все черным. Мы разговорились, он сказал, они все деньги на бухло тратят не едят ничего, каждый день сюда прихожу, подкармливаю...
____________________________
Большая часть аборигенов бесцельно прогуливается по улицам, как правило, в компании себе подобных. Такие же компании собираются на травке в парках, на скамеечках и в других местах, где можно лениво посидеть в тенечке. Молодое поколение чем-то неуловимо напоминает российских гопников, а старшее (30-34 года) больше похоже на бомжей. Есть, впрочем, пока еще не испорченные радостями велфера милые дети. К фото-туристам аборигены относятся с плохо скрываемым раздражением, фотографировать себя не позволяют - приходилось целиться издалека.
, 2011 год
За всю поездку я не встретил ни одного работающего аборигена. Даже в туалете в аборигенском центре занятости сидит на входе белый мужик вполне интеллигентного вида. Работать аборигенам не обязательно. Они находятся под покровительством государства. Коммуны аборигенов получают от государства плату за пользование их землей, долю от выручки национальных парков, долю от добычи полезных ископаемых и т.д. Для аборигенов есть специальные социальные карточки, по которым они могут без денег получить в магазинах еду и прочие нужные им вещи. Правда, не во всех магазинах, а в тех, что участвуют в этой программе - но на практике в любом маленьком городке это означает, что в любом из двух-трех местных магазинов. Государство таким образом пытается искупить свою вину за эпоху дикого колониализма, но, по-моему, делает только хуже.
У аборигенов, не обремененных лишним образованием и навыками сосуществования с другими людьми в современном (как бы к нему не относится) обществе, нет никакого стимула интегрироваться. Вот они и маются от безделья и лени. Есть, конечно, исключения, есть отдельные представители аборигенов, добившиеся успеха в своей сфере деятельности - спортсменка Кети Фримэн, художники, музыканты - но это лишь единицы. Конечно, государство пытается с этим как-то бороться - во многих местах есть специальные центры занятости для аборигенов. Когда я был в Алисе, там проводилась «неделя карьеры», ориентированная на аборигенов, но энтузиазма у коренных жителей по этому поводу нет. Центр занятости для аборигенов в Алис-Спрингсе - лозунги гласят: «горд быть австралийцем, горд быть аборигеном». Но центр пуст, ни одного человека...
