Конфликты на территориях бывшего СССР — от конфликта в Приднестровье и до войны между Украиной и Луганской и Донецкой регионами — показали всю пагубность административно-территориальной политики, проводимой большевиками. Фактически были разделены, разбазарены между разными национальными республиками территории России, собиравшиеся веками. Многие народы остались по разные стороны границ, нередко в чужом, враждебном окружении.

Однако не только огромные наследственные территории были отчуждены. Немалое число движимого и недвижимого имущества было экспроприировано и передано совершенно другим лицам. Пашни, храмы, фабрики, жилые дома — все, что создавалось десятилетиями и столетиями, вдруг оказалось в чужих руках. Синдром незаконного владельца до сих пор существует в подсознании как населения, так и самих собственников. И только когда эта болезнь будет преодолена, можно будет говорить о том, что частная собственность станет фактором здорового морального климата в нашем обществе.

К сожалению, в нашей стране редко поднимается тема реституции (возврат собственности, отнятой у граждан в ходе экспроприации, коллективизации, репрессий и т.д. изначальным их владельцам). Сегодня на страницах сайта « » кандидат технических наук, автор монографий, посвященных российскому купечеству, сотрудник организации «Московское Купеческое Общество» Татьяна Моисеевна Власова рассуждает о важности и необходимости проведения реституции в России (возвращения собственности её законным владельцам).

Известно, что в начале 1990-х гг. в странах Прибалтики была проведена реституция. Классический пример реституции являла собой Латвия. Здесь возвращали национализированное в своё время имущество, где были не только дома, земельные угодья, религиозные объекты, но и предприятия, причём как мелкие, так и крупные. Как вы считаете: верным ли был такой шаг, и насколько успешным, на ваш взгляд? В каких еще странах была когда-либо проведена реституция?

Реституция была проведена в Литве, Латвии, Эстонии, Словакии, Чехии, Болгарии, на территории бывшей ГДР, странах, ставших независимыми после распада Югославии. Причем в каждой из стран были свои особенности, например, в Литве возвращали имущество, а в Сербии упор был сделан на компенсациях: где-то сначала проводили приватизацию, а потом занимались реституцией, где-то наоборот. Но везде была разработана подробная законодательная база проведения реституции, с приоритетом соблюдения прав человека.

Называть поэтому «классическим примером» реституционный процесс в Латвии нельзя, классики здесь не существует — каждый народ, каждая страна уникальны, своеобразны и особенны. Проведение реституции в любой стране, и, в частности, в России, считаю не просто верным шагом, как вы сформулировали, а совершенно необходимым, поскольку восстановление прав на частную собственность, с одной стороны, — это восстановление исторической справедливости, с другой стороны — это единственный путь к легитимизации всех сделок со всеми видами собственности, инициированных уже действительным собственником, т. е. возникновение института гарантий неприкосновенности собственности. А это есть основа для нравственного оздоровления общества в стране и становления цивилизованного предпринимательства.

Есть еще одно положительное для сегодняшнего российского общества следствие, позволяющее человеку уйти от рабской психологии — осознание себя собственником пробуждает внутреннюю энергию конкретного человека, заставляет его вспомнить о чувстве Хозяина, что способствует подъему его Хозяйства. (Это видно на примере немногочисленного, но живучего — ВОПРЕКИ! — малого бизнеса). Кроме того это выгодно и для умного (и одинокого) первого лица в стране, поскольку выявит и позволит привлечь новые грамотные силы к управлению хозяйством страны.

Если говорить об успешности реституции, то нельзя выделять эффект от реституции в общем развитии государства. Важно, что все поименованные мной выше страны сейчас спокойно развиваются — кто-то быстрее, кто-то труднее, народы научились упорно и трудно работать, вала беженцев оттуда нет. Есть, как вы хорошо знаете, движение в ту сторону российских предпринимателей, переводящих туда свой бизнес из России, поскольку они там чувствуют себя комфортнее и надежнее. Последние годы в этих странах почти на каждом шагу можно встретить малого русскоговорящего бизнесмена, много семейных бизнесов.

В нашей стране отдельные деятели культуры тоже задумываются о вопросе реституции. Насколько массовое это явление у нас, например, исходя из Вашего круга общения?

Абсолютно не массовое явление. В подавляющей массе народ вообще не имеет представления, что такое реституция собственности. Небольшая часть (наверное, даже можно сказать, единицы) деятелей культуры, как правило, ведут речь (если вообще ведут) о возврате культурных ценностей, попавших в Россию и убывших из России после войн — и с Наполеоном, и после Первой и Второй Мировых войн. При этом нельзя сказать, что данный вопрос занимает умы, он будируется в основном извне.

Нужна ли России реституция? Как она будет воспринята населением, и какой путь для этого лучше избрать?

Реституция России очень нужна, как я уже говорила выше. Воспринята населением она будет отрицательно, если не проводить предварительной разъяснительной работы в СМИ. Но если после разработки пакета реституционных законов и механизмов реализации их, разработки механизмов по поиску информации о собственности и ее владельцах и БЕСПЛАТНОЙ помощи в этом, правильно построить пропаганду реституционных процессов на ТВ (1 и 2 канал) и в интернете, то со временем можно найти понимание необходимости этого в народе. Уверена, что собственниками будут подавляющее число российских граждан, учитывая, что в царской России собственниками были и крестьяне.

И лучше для проведения реституции избрать компенсационный путь, как финансовыми средствами, так и имуществом, их симбиозом. В каких-то случаях привлекать потомков собственников к управлению собственностью, вводить в состав управляющих органов.

По-вашему, чем следует руководствоваться, проводя реституцию: историческая справедливость или что-то еще?

Здравым смыслом о необходимости правовых гарантий неприкосновенности собственности, о восстановлении исторической справедливости и законности, легитимности предпринимательства в стране, о необходимости возведения собственника и производителя на пьедестал, придав при этом чиновнику статус обслуживающего персонала (хотя сейчас это совершенно нереально).

Если у нас все-таки произойдет реституция, как это отразится на культурной, экономической, политической и других сферах?

Реституция — не панацея. Одновременно с реституцией надо мозги менять, научить и заставить людей нормально работать, прекратить пить и бездельничать, научиться полностью отвечать за себя и свою семью, научиться не ждать подачек от государства и начальства, а делать и предлагать инициативно самому, используя свою собственность. Вспомнить о предприимчивости. 90-е годы показали, что она у россиян есть, и в избытке, только направлять эту инициативу и предприимчивость надо не на мошенничество и легкий сиюминутный заработок, а учиться и работать, работать, работать. Что это возможно, доказывают примеры уехавших и ведущих собственные Дела. Тогда во всех сферах будет подъем, но только после перенастройки мозгов, не иначе. И второе необходимое условие — люстрация. При нынешних управленцах и чиновниках ничего не изменится и никакая реституция не поможет и не случится.

По современному законодательству все культовые здания должны принадлежать религиозным организациям, однако некоторые из них в 1990-е годы были приватизированы, а затем проданы на коммерческой основе. Считаете ли вы возможным их возвращение религиозным организациям?

Нельзя быть немножко беременным. Нельзя что-то реституировать, а что-то нет. Собственник он и есть собственник, независимо от социальной, этнической, религиозной принадлежности.

То, о чем вы говорите — это и есть отсутствие гарантии неприкосновенности собственности. Это была ошибка — провести закон о частичной реституции. Госчиновники оказались проворнее, жаднее, умнее церковных властей. В 1993-1996 гг., когда готовился закон о реституции церковной собственности, а мы в Московском купеческом обществе готовили пакет общих реституционных законов, я предлагала объединить усилия юристам и депутатам, которые работали от Церковных властей. Но, увы, со мной не согласились. Теперь пожинаем плоды. Всеобъемлющего закона нет, гарантий собственникам нет, предпринимательство загибается.

Беседовала Марина Волоскова

Термин "реституция" вызывает в первую очередь ассоциации процессом возвращения бывшим владельцам имущества , незаконно вывезенного после Второй мировой войны.

Однако данный термин (буквально означающий "возвращение к первоначальному состоянию") употребляется и когда речь заходит о требованиях возврата национализированного государством имущества бывшим частным владельцам.

В последние годы, после того как некоторые представители российской власти заявили о возможной приватизации бывших дворцов, особняков, усадеб и других памятников архитектуры, на содержание которых у государства денег нет, возник вопрос о возможном возврате этой собственности прежним хозяевам (вернее, их наследникам), владевшим ею до 1917 года.

Первыми об этом заговорили представители Русской Православной Церкви. Правда, Патриарх Московский и Всея Руси Алексий II подчеркивал, что РПЦ претендует не на все земли, здания и прочее имущество, которые были отобраны большевиками, а только на те, которые смогут обрабатывать монастыри, которые необходимы для их жизнедеятельности.

Сложность данного вопроса заключается в том, что зачастую государство и радо бы возвратить РПЦ ее имущество, но у Церкви тоже нет денег на его содержание.

Так, в Ярославской области, где Церкви было передано 280 храмов, но 340 остались в собственности государства - РПЦ просто не смогла их "освоить". Помимо недвижимости, Церковь ставит вопрос и о возврате той собственности, которая находится сейчас в музеях, в первую очередь, икон. Проблема же реституции собственности, принадлежавшей частным лицам до 1917 года, так и остается "замороженной".

В России же до сих пор не принято ни одного закона, регулирующего имущественные отношения, возникшие до 1917 года. Большинство судебных исков прежних собственников проигрывается именно из-за полного отсутствия законодательных оснований для возврата собственности.

Как рассказывал председатель коллегии адвокатов "Князев и партнеры " Андрей Князев на страницах "Новых Известий", тенденция к возвращению и возрождению усадеб никак не подкреплена юридически: "К сожалению или к счастью… Да и вряд ли подобный закон будет принят в ближайшее время. Реституция, то есть возвращение старой собственности, в современной России невозможна. Тем более многие дворяне, пусть они и владели собственностью, но спустя 88 лет доказать свои права на усадьбы не в состоянии. Документы утеряны. В нынешних российских условиях дворяне юридически не имеют никаких льгот при аренде или покупке своего бывшего имущества. При торгах и при оформлении заявки на аренду они выступают наравне с любым другим гражданином Российской Федерации. Другое дело, какое решение примут местные власти. Да и покупателей на развалины усадеб в глухих селах, кроме дворян, наверное, найти трудно. Между тем связываться охранными обязательствами и вкладывать деньги в заведомо неприбыльное мероприятие сейчас способны лишь люди с глубокими нравственными традициями, каковыми и являются представители старой интеллигенции ".

В 2005 году в Санкт-Петербурге в агентстве "Росбалт" прошел круглый стол "Реституция - приглашение к диалогу". В заседании круглого стола приняли участие представители городского комитета по управлению государственным имуществом, депутаты Государственной думы, представители Имперского союза-ордена и приехавшие в Петербург носители древних аристократических фамилий.

Речь шла об особняках, которыми богат Петербург и его пригороды. Например, на Моховой улице стоит один из домов, принадлежавших князьям Оболенским, на набережной Фонтанки и на Преображенской площади - знаменитые особняки, когда-то принадлежавшие князьям Шаховским. Список этот можно продолжать вплоть до Зимнего дворца.

Все участники пресс-конференции, прошедшей в "Росбалте ", сошлись во мнении, что хотя предполагаемая приватизация дореволюционных дворцов и особняков во многом меняет ситуацию, полномасштабная реституция в России сейчас невозможна. Однако они сочли необходимым искать пути признания права наследников бывших владельцев участвовать в решении судеб имущества, которое когда-то принадлежало их предкам.

Напомним, что почти все страны Восточной Европы после крушения социалистической системы приняли законы о денационализации и реституции. При этом, здесь данный процесс оказался не столь сложен из-за меньшего срока давности. В Европе возвращалась недвижимость, национализированная в период 1940-50-х годов, тогда как в России этот срок гораздо больший — с 1917 года.

Были, правда, и на Западе случаи решения вопроса о реституции и через 150 лет. Так произошло, например, в Испании, когда наряду с возвратом собственности, национализированной режимом Франко, решением короля была возвращена и та, что была отнята в в середине XVIII века. Достаточно спокойно процесс реституции прошел в Венгрии, Болгарии, Чехии и Словакии. В этих странах в основном сохранились кадастровые записи о прежних владельцах, и в настоящий момент им передано 96% их бывшего имущества.

Сложнее обстоит дело с реституцией в Польше. Закон о восстановлении прав собственности был принят сеймом в 2001 году, утвержден сенатом, но до сих пор не подписан президентом. Польское общество очень сильно разделено на выступающих за восстановление прав прежних собственников и ставящих во главу угла социальную справедливость.

Кстати, немаловажную роль играет здесь национальный фактор: большой частью имущества в довоенной Польше владели граждане Германии, и многие поляки выступают против возвращения им собственности.

Среди бывших республик СССР законы о реституции были приняты в Литве, Латвии и Эстонии. Однако в двух последних странах в связи с этим возникли весьма существенные проблемы. В результате принятия законов о возврате имущества, национализированного в советское время, его бывшим владельцам большая часть жилых домов в Латвии и Эстонии оказалась в руках шведских, датских и финских граждан, многие из которых решили тут же продать ее коммерческим структурам.

Новоявленные владельцы часто не имели средств на содержание обретенных домов и существенно поднимали арендную плату для жильцов. Вопрос стал настолько острым, что правительство Латвии, например, было вынуждено принять специальное постановление, регулирующее максимальную ставку арендной платы в денационализированных домах, а затем постоянное продлевать срок его действия.

Реституция — это восстановление имущественных прав собственников, их потомков или правопреемников на землю, недвижимое имущество, средства производства, культурные ценности, которые ранее были национализированы, конфискованы, изъяты против воли собственников в собственность государства. Почти все страны Восточной Европы после крушения социалистической системы приняли законы о денационализации и реституции.

В Восточной Европе возвращалась недвижимость, национализированная в 40 - 50-х годах. В силу этого процесс реституции достаточно спокойно прошел в Венгрии, Болгарии, Чехии и Словакии, хотя и здесь были свои ограничения и подводные камни, тогда как на территориях стран, появившихся как черт из табакерки, после саморазвала СССР этот срок гораздо больший - с 1917 года, а значит, и накопившихся проблем гораздо больше. Кого считать главным претендентом на реституцию, помещиков - лишившихся земли в 17-м, кулаков, получивших её тогда же и лишившихся в 30-е годы, поляков - получивших земли в крёсах в 20-е от польского правительства и изгнанных с неё после 39-го Советами и чем больше вопросов - тем меньше ответов. Во всех странах это происходило по - разному, но практически везде сотрудничество с нацистами считалось отягощающим фактором.

В Словакии собственность, конфискованная после 1948 года, не возвращалась пособникам фашистов, а также эмигрантам. Словацкие граждане могли её вернуть в течение срока от 6 месяцев до 3-х лет. Возвращалось имущество церкви и еврейских общин, кроме зданий, занятых учреждениями здравоохранения, культуры, спорта и социальными службами (детдома и др.). До 2004 года существовала возможность возврата конфискованных земель.

В Венгрии сумма компенсации за конфискованное имущество составила около 100 млрд. форинтов (100 форинтов = 0, 45 доллара США, т.е. всего на сумму 450 млн. долларов). Заявителям выдавались так называемые боны, или купоны (без права обмена на деньги), для вложения в приватизируемое государственное имущество, жилье, а также земельные участки. Максимальная сумма компенсации не должна была превышать 5 млн. форинтов.

При реституции в Восточной Германии (бывшей ГДР) в 90-е годы бывшим хозяевам вернули шесть тысяч предприятий. Но многим при этом выплачивалась компенсация, если участок был продан властями третьему лицу, используется в общественно-полезных целях (школы, детсады, дороги, объекты соцкультбыта), занят предприятием или нет возможности изъять его, не причинив ущерба производству, застроен новыми домами в жилом районе или был экспроприирован по решению оккупационных органов в 1945-1949 гг. При стоимости объекта до 10 тыс. марок бывшим собственникам выплачивалось 100%, при стоимости до 100 тыс. марок - 40%, до 500 тыс. марок - 25%, до 1 млн. марок - 20%. Общая сумма реституционного фонда составила около 3 млрд. немецких марок*, к которым позже добавилось 5 млрд. евро из госбюджета. Всего было проведено около 500 тысяч реституций.

В этих государствах в основном сохранились кадастровые записи о прежних владельцах, и в настоящий момент им передано свыше 96% их бывшего имущества. Сложнее обстоит дело с реституцией в Польше. Закон о восстановлении прав собственности был принят сеймом в 2001 году, утвержден сенатом, но до сих пор не подписан президентом. Польское общество очень сильно разделено на выступающих за восстановление прав прежних собственников и его противников. Здесь немаловажную роль играет национальный фактор: большой частью имущества в довоенной Польше владели граждане Германии, и многие поляки выступают против возвращения им собственности. Согласно польскому законодательству, возвращалась собственность, национализированная в 1944-1962 гг., лишь гражданам Польши и лицам, сохранившим польское гражданство до 1999 года. Компенсации предусматривались за имущество, отошедшее в итоге Второй мировой войны к Литве, Белоруссии и Украине. Если возврат в натуре был невозможен, собственники получали ценные бумаги стоимостью 50% рыночной цены недвижимости. Изначально планировалось потратить на реституцию $46 млрд. (поступило 170 тыс. заявлений), однако пока удалось обойтись $12,5 млрд. в виде ценных бумаг, за которые можно было получить землю, недвижимость или акции приватизированных предприятий. В Польше с 90-х годов активно заявил о себе так называемый «кресовый рух». То есть ультрапатриотические организации, которые выступают за возвращение Польше земель Западной Украины, Белоруссии, Литвы, а некоторые из них даже выдвигают лозунги возобновления границ образца 1772 года по Днепру. При поддержке и частичном финансировании государства создан фонд помощи полякам на Востоке. Его представители ведут реестр собственности, которую утратили поляки после 1945 года. Сейм Польши даже создал рабочую группу по вопросам «восточных крёсов». Так упорно в Польше именуют земли Западной Украины и Западной Белоруссии. Таким образом, Сейм сделал серьезный реверанс в сторону националистических и шовинистических организаций, которые неприкрыто выдвигают территориальные претензии к Украине, Белоруссии и Литве.

Болгария провела лишь реституцию земель, магазинов, домов, мастерских и мелких предприятий. Крупные предприятия остались в руках государства. Но из-за низкой конкурентоспособности болгарской экономики на международном рынке предприятия продолжали субсидироваться государством. После дефолта и 1000% инфляции 96% всей собственности было возвращено прежним владельцам.

В Румынии решения о реституции принимались через суды, включая Европейский суд по правам человека, для которого было достаточно признания собственником в суде любой инстанции. В 2003 году возврат бывшим собственникам имущества был закреплён на уровне закона.

Среди бывших республик СССР законы о реституции были приняты в Литве, Латвии и Эстонии. Однако в двух последних странах в связи с этим возникли весьма существенные проблемы. В результате принятия законов о возврате имущества, национализированного в советское время, его бывшим владельцам большая часть жилых домов в Латвии и Эстонии оказалась в руках шведских, датских и финских граждан, многие из которых решили тут же продать ее коммерческим структурам. Новоявленные владельцы часто не имели средств на содержание обретенных домов и существенно поднимали арендную плату для жильцов. Вопрос стал настолько острым, что правительство Латвии, например, было вынуждено принять специальное постановление, регулирующее максимальную ставку арендной платы в денационализированных домах, а затем постоянное продлевать срок его действия.

На Украине тоже хватает претендентов на возвращение имущества. Вся Западная Украина - сплошь и рядом бывшие владения польской шляхты (очевидно, недаром Польша так яростно лоббирует вступление Украины в ЕС). В результате революции 1917 года, Второй мировой и Великой Отечественной войны Украину вынуждены были покинуть и оставить экспроприированное имущество тысячи поляков, евреев, немцев, русских, румын, венгров и множество других национальностей и народностей. Во Львове не только весь исторический центр города, но и его окрестности, не считая советских новостроек, построенных позднее, принадлежали веками полякам, евреям и немцам. После присоединения Западной Украины к СССР этих «иностранцев» выгоняли из их домов местные «незаможные селяне» из окрестных сёл, уничтожали бандеровцы или ОУНовцы, а после войны депортировали национал - коммунистические власти УССР. «Брошенное» жилье заняли в основном малограмотные галичане - лимитчики из соседних сел, получившие от более культурных соседей ласковое название «рагули», и, немногочисленные, приехавшие по оргнабору для создания и руководства новыми заводами и предприятиями, которых никогда не было в заштатной столице «крёсов» польской Галиции, квалифицированные специалисты из Восточной Украины и России. Так сформировалось его новое щиро - свидомое псевдогородское население. Кроме польских владений, немалая часть старых зданий в Черновцах, Тернополе, Ивано-Франковске - это бывшее имущество еврейских, и немецких семей. К слову, евреи претендуют на Украине более чем на 800 культовых сооружений, кладбищ, бывших еврейских школ и больниц.

Отдельная тема - имущественные требования целых национальных объединений.

Так, еще в 2006 году ряд объединений татар полуострова («Азал-тык», «Койдешлер», «Намус» и «Черкез-Кермен») требовали от Украины проведения реституции имущества, конфискованного у них при выселении из Тавриды в 44-м году. По мнению самих таврических татар, реституции должно подлежать 997 тыс. га земли, а также имущества на 30-40 млрд. долларов. Хотя для Украины это сильно напоминает исторический анекдот о русском баснописце: «Хозяин дома, в котором Крылов нанимал квартиру, составил контракт и принес ему для подписи. В этом контракте, между прочим, было написано, чтоб он, Крылов, был осторожен с огнем, а буде, чего Боже сохрани, дом сгорит по его неосторожности, то он обязан тотчас заплатить стоимость дома, именно 60 000 руб. ассигнациями. Крылов подписал контракт и к сумме 60 000 прибавил еще два нуля, что составило 6 000 000 руб. ассигнациями. «Возьмите,— сказал Крылов, отдавая контракт хозяину.— Я на все пункты согласен, но, для того чтобы вы были совершенно обеспечены, я вместо 60 000 руб. ассигнациями поставил 6 000 000. Это для вас будет хорошо, а для меня все равно, ибо я не в состоянии заплатить ни той, ни другой суммы». Памятуя, что при раскладе 40.000.000.000 долларов на каждое ры…простите, на нос достанется в среднем 160.000 зелёных, если же перевести на самую лучшую валюту усих времён и народов, то получится на каждого татарина, включая новорожденных младенцев по 1.280.000 гривен. Неплохо, если учитывать, что эти деньги должны выплачивать или русские Тавриды, тогда получается, что 9/10 населения должны каждый (тоже включая грудного младенца) отдать по 16.000 американских рубликов, или 128.000 грн с каждого «непринесённого ветром», или же (если согласятся выплачивать и галицаи) каждый гражданин Украины выплатит дань возвращенцам из солнечного Узбекистана примерно до 1000 доллАров, а что, ….почему бы нет! Правда, хотелось бы, чтобы онную сумму наскребли сторонники Тягнибока и его эмиссара от «Своло…Свободы» в Тавриде, некоего Леонова, особливо трепетно любЯщие татар (кто девочку ужинает, тот её и танцует).

При том, что на Западе были случаи решения вопроса о реституции и через 150 лет. Так произошло, например, в Испании, когда наряду с возвратом собственности, национализированной режимом Франко, решением короля была возвращена и та, что была отнята в середине XVIII века, а, значит, согласно праву и прецеденту, аналогичные требования могут предъявить все, чьи предки владели собственностью на территории Тавриды когда - то. Вообще меня радует стремление к демократии и справедливости «братьев наших меньших», если судить, что всего пахотной земли на полуострове 1264,6 тыс. га, а требуют всего - то 1000 тыс. га для 1/10 населения, всё - таки оставляя чуть больше четверти для остальных 9/10, то это уже не совсем плохо, могли потребовать просто прикрепить «непринесённых ветром» ко всей земле как спартанцы илотов Лаконики. Демократия-с для «коренных» и право работать для ИХ пользы остальных - понаехавших, почти по коту Матроскину… Для сравнения требований наших соседей по «ордену планеты Земля», бывшей ГДР (примерно 18 млн. человек) и Венгрии (примерно 10,3 млн. человек) надо посмотреть суммы и сравнить, это я предоставляю читателям… комментарии оставьте при себе. Я тоже воздержусь…

Евг. Попов

*1 евро = 1,95583 немецкой марки (на момент перехода на евро),

** Земельные угодья, составляющие
экологическую сеть Автономной Республики Крым

		Площади угодий
			% от общей площади АРК
	Сенокосы и пастбища
	Лесные земли и другие покрытые лесом площади - всего
	в том числе:
	покрытые лесом земли лесного фонда
	не покрытые лесной растительностью
	под защитными лесными насаждениями
	под кустарниками
	Болота природоохранного назначения
	Открытые земли без растительного покрова или с незначительным растительным покровом
	Воды - всего
	в том числе:
	природные водные объекты
	искусственные водные объекты
	ВСЕГО

Земельные ресурсы Автономной Республики Крым.

Земельный фонд Автономной Республики Крым по состоянию на 01.01.2010. составляет 2608,1 тыс. га, из них 1798,9 тыс. га, или 69 % составляют сельскохозяйственные угодья, что свидетельствует о высоком уровне сельскохозяйственной освоенности земель.

В структуре сельскохозяйственных угодий:

1264,6 тыс. га (70 %) - пашня,

12,6 тыс. га (0,7 %) - залежи;

80,6 тыс. га (4,5 %) - многолетние насаждения;

2,0 тыс. га (0,1%) - сенокосы;

439,1 тыс. га (24,7 %) - пастбища.

Площадь земельного фонда в расчете на 1 жителя республики составляет 1,24 га, в том числе сельскохозяйственных угодий - 0,85 га, из них пашни - 0,6 га. По Украине в целом эти показатели составляют соответственно 1,21 га, 0,84 га и 0,66 га. При реституции земель и домов, причем на южном побережье, где сторонники Меджлиса особенно усиленно добиваются участков в частную собственность «коренных», потребуется выселить почти всё проживающее там сегодня население, ведь как было указано выше, они требуют возвращения 997 тыс. га земли, что составит 3,98 га площади земельного фонда на одного человека при упомянутой численности 250 тысяч.

Социальные явления

Финансы и кризис

Стихии и погода

Наука и техника

Необычные явления

Мониторинг природы

Авторские разделы

Открываем историю

Экстремальный мир

Инфо-справка

Файловый архив

Дискуссии

Услуги

Инфофронт

Информация НФ ОКО

Экспорт RSS

Полезные ссылки

Важные темы

Готов ли народ Украины к реституции?

Александр ГОРОХОВ

Вопрос реституции, то есть возврата собственности, изъятой в ходе революций и мировых войн, в Восточной Европе остро встал в 1990-е годы. В силу ряда обстоятельств Украина сумела отложить его решение. Но, как оказалось, ненадолго.

Вначале реституция, потом приватизация

Едва распался СССР, как прибалтийские республики принялись возвращать собственность, экспроприированную у бывших хозяев или брошенную ими в результате присоединения к СССР и событий Великой Отечественной войны. Примером для подражания в вопросе реституции сторонники безоговорочного возврата имущества прежним владельцам считают Латвию, где события развивались по принципу: вначале реституция, а потом приватизация.

Законодательство Латвии разрешало возврат имущества собственнику или его законному наследнику вне зависимости от его места жительства и гражданства. Не возвращались земли, на которых в ходе перестроечных реформ уже возникли частные фермерские хозяйства, а также занятые государственными зданиями, культурными объектами, железными дорогами и тому подобное. Возврату подлежала только недвижимость, включая предприятия, как крупные, так и средние и мелкие, но не их оборудование, станки, ценные бумаги, акции и национализированные с приходом советской власти вклады в банках. Были возвращены сельскохозяйственные земли и леса, 650 культовых сооружений, другая недвижимость, а также предметы культа религиозным организациям традиционных конфессий. Только в Риге и только старообрядческая церковь, кроме храмов, получила десятки домов и до сотни гектаров столичной земли. Домовладения были возвращены лицам, из которых лишь 68% были гражданами Латвии, 15% проживали в США, 3% в Австралии, по 2% были гражданами Германии, Израиля и Канады . Как это происходило, известно по судьбе актрисы Вии Артмане, после изгнания из своей квартиры закончившей жизнь в неотапливаемом сарае на хуторе у друзей.

В Литве основные принципы реституции ввели двумя законами: «О процедуре и условиях восстановления прав собственности на существующую недвижимость» и «О земельной реформе». При этом городская и сельскохозяйственная земля и недвижимость, национализированные в период 1940-1945 гг., возвращались собственникам или их наследникам в максимально возможном размере с учётом изменившихся обстоятельств, а земельные площади, необходимые для производственной деятельности, строительства жилья, предоставления услуг, передавались в частную собственность или аренду по выбору собственника. Реституция не распространялась на эмигрантов, им было отказано в двойном гражданстве. Также Конституционный суд признал неконституционной выплату денежной компенсации при сложностях с возвратом имущества в натуре.

В Словакии собственность, конфискованная после 1948 года, не возвращалась пособникам фашистов, а также эмигрантам. Словацкие граждане могли её вернуть в течение срока от 6 месяцев до 3-х лет. Возвращалось имущество церкви и еврейских общин, кроме зданий, занятых учреждениями здравоохранения, культуры, спорта и социальными службами (детдома и др.). До 2004 года существовала возможность возврата конфискованных земель.

В Венгрии сумма компенсации за конфискованное имущество составила около 100 млрд. форинтов. Заявителям выдавались так называемые боны, или купоны (без права обмена на деньги), для вложения в приватизируемое государственное имущество, жилье, а также земельные участки. Максимальная сумма компенсации не должна была превышать 5 млн. форинтов.

При реституции в Германии в 1990-е годы бывшим хозяевам вернули шесть тысяч предприятий. Но многим при этом выплачивалась компенсация, если участок был продан властями третьему лицу, используется в общественно-полезных целях (школы, детсады, дороги, объекты соцкультбыта), занят предприятием или нет возможности изъять его, не причинив ущерба производству, застроен новыми домами в жилом районе или был экспроприирован по решению оккупационных органов в 1945-1949 гг. При стоимости объекта до 10 тыс. марок бывшим собственникам выплачивалось 100%, при стоимости до 100 тыс. марок - 40%, до 500 тыс. марок - 25%, до 1 млн. марок - 20%. Общая сумма реституционного фонда составила около 3 млрд. немецких марок, к которым позже добавилось 5 млрд. евро из госбюджета. Всего было проведено около 500 тыс. реституций.

Реституция приватизированного

Подход к реституции в Польше, Болгарии и Румынии специалисты называют «легкомысленным». Из-за того, что руководство этих стран вначале осуществило приватизацию, а уж затем под давлением Европы и США приступило к возврату собственности бывшим владельцам.

Согласно польскому законодательству, возвращалась собственность, национализированная в 1944-1962 гг., лишь гражданам Польши и лицам, сохранившим польское гражданство до 1999 года. Компенсации предусматривались за имущество, отошедшее в итоге Второй мировой войны к Литве, Белоруссии и Украине. Если возврат в натуре был невозможен, собственники получали ценные бумаги стоимостью 50% рыночной цены недвижимости. Изначально планировалось потратить на реституцию 46 млрд. долларов (поступило 170 тысяч заявлений), однако пока удалось обойтись 12,5 млрд. долл. в виде ценных бумаг, за которые можно было получить землю, недвижимость или акции приватизированных предприятий.

По политическим и историческим причинам Болгария провела лишь реституцию земель, магазинов, домов, мастерских и мелких предприятий. Крупные предприятия остались в руках государства. Но из-за низкой конкурентоспособности болгарской экономики на международном рынке предприятия продолжали субсидироваться государством. После дефолта и 1000% инфляции 96% всей собственности было возвращено прежним владельцам.

В Румынии решения о реституции принимались через суды, включая Европейский суд по правам человека, для которого было достаточно признания собственником в суде любой инстанции. В 2003 году возврат бывшим собственникам имущества был закреплён на уровне закона .

Поддержка евроинтеграции ради реституций

Как известно, «адвокатами» Украины в вопросах евроинтеграции выступают её соседи: Польша, Румыния, Литва. Особую заинтересованность в этом процессе проявляют США, в меньшей мере - Венгрия и Словакия. Внутри Украины евроинтеграционные устремления характерны для западных областей Украины и крымскотатарских организаций. Причину столь рьяного стремления последних в Европу раскрыл на сайте «Майдан.орг» некто Эрнес Кипчаков: «Евросуд присудил выплатить Ежи Броневскому за утраченное подворье своей бабушки 80300 долларов, а Украина предлагала 400600 долларов в виде компенсации как жертвам политических репрессий всему крымскотатарскому народу, да и то непосредственно высланным» .

По данным президента благотворительного фонда «Белая Криница» Сергея Деева, с имущественными претензиями в адрес Украины готовы выступить 80 тысяч поляков, десятки тысяч этнических украинцев, депортированных советской властью в Сибирь, Казахстан и другие регионы бывшего СССР. Причём это не окончательные цифры: только с территории УССР в Польшу было переселено 810,4 тысячи человек. Имеются претензии к Украине у граждан Румынии, Венгрии, Словакии, часть территорий которых по итогам Второй мировой войны отошли к Украине. В США проживает огромное количество эмигрантов, некогда имевших собственность на просторах от Чопа до Луганска. Интерес Литвы также объясним: потомки литовской знати готовы претендовать на экспроприированное в 1917-1945 гг. имущество, расположенное на территории Украины.

Интерес к распространению европейских правовых норм по реституции на территорию Украины имеется у УГКЦ, которой по законодательству Республики Польша, II Речи Посполитой, принадлежали огромные земельные угодья. Например, в 1939-1941 гг. крестьянские хозяйства только Львовской и Дрогобычской областей получили 230 тысяч гектаров бывшей помещичьей и монастырской земли . Впрочем, не меньшая заинтересованность существует и у рядовых граждан: в ходе выселения украинцев из Польши в УССР переселилось почти 483 тысячи человек. Некоторые из них уже изучают вопросы получения назад своего имущества в западных областях Украины. Не зря же несколько лет назад бесследно исчезли архивы Львова, весь исторический центр которого до 1939 года принадлежал полякам.

Огромные богатства были экспроприированы у еврейской общины, интересы которой также лоббируют США. Она претендует на возврат 837 синагог, 130 учебных заведений, 47 больниц, 180 зданий, всего же - на 2115 объектов . Претензии могут быть также выставлены наследниками отечественных помещиков, проживающих ныне за границей, ведь в начале ХХ века около 40% пахотной земли в Киевской и Черниговской губерниях контролировали крупные землевладельцы. Огромные территории принадлежали крупным производителям сахара типа Ивана Харитоненко или братьев Ивана и Фёдора Терещенко. Вряд ли бесследно пропали документы французских и английских банков, контролировавших угольную промышленность Донбасса .

Нет причин для беспокойства?

В 2004 году в Одессе появилась баронесса Рено и предъявила претензии на памятник архитектуры под названием «Дача барона Рено». В 1926 году Одесский сахарный завод отстроил полуразрушенный в ходе Гражданской войны покинутый прежними хозяевами дом, разделил его на 16 двухкомнатных квартир, в которые заселил своих работников. Судебный процесс в Украине баронесса проиграла, но пригрозила: «Есть Евросоюз, а там свои законы».

Что касается законов, то баронесса Рено и права, и не права. Действительно, присоединившись к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, которая (Ст.1 Протокола № 1) предусматривает право на мирное пользование своим имуществом, Украина взяла на себя обязательство вернуть прежним владельцам экспроприированное государством имущество. Именно эта статья в европейской судебной практике является основанием для принятия решения о реституции имущества прежним владельцам или их наследникам.

До сих пор вопроса о реституции удавалось избегать ссылкой на то, что Украина не является правопреемницей СССР и УССР. Однако положение может измениться в ближайшие месяцы. Причиной тому - планируемое подписание Соглашения с Евросоюзом о политической ассоциации и Зоне свободной торговли, в котором Украина принимает на себя безоговорочное обязательство привести свою законодательную базу в полное соответствие с законодательством ЕС. Статьи 2 и 14 Соглашения прямо указывают на необходимость соблюдения Украиной Конвенции. Кроме того, высшей судебной инстанцией для Украины в вопросах реституции после этого станет Европейский суд по правам человека. При этом заявителю не требуется прибегать к судебному разбирательству в Украине, если это является неэффективным средством защиты его прав.

Не секрет, что реституция в Восточной Европе происходила под мощнейшим давлением Евросоюза. Попытка отказа Болгарии от её проведения едва не стала причиной отказа от приёма этой страны в ЕС. Поэтому надеяться на то, что с момента вступления в силу Соглашения с Евросоюзом на европейские суды не обрушится лавина исков с требованиями возврата собственности прежним владельцам, по меньшей мере глупо. И уповать на «непробиваемость» украинских законов, ограничивающих возможность возврата имущества тремя годами с момента экспроприации, тоже: Конституция Украины устанавливает приоритет международных правовых норм над национальными.

Ну а с вопросами о социальных и экономических последствиях грядущего реституционного цунами следует обращаться к тем, кто вёл переговоры с ЕС и собирается подписывать Соглашение об ассоциации.

Марьяна Торочешникова: Со мной в студии гости Ольга Сергеевна Биман - ответственный секретарь Московского купеческого общества и Александр Ефимович Кочетков - директор социальных программ Московского купеческого общества.

Известно, что до 1917 года Россия была страной собственников. Правом частной собственности обладало более 92% населения. Однако в результате Октябрьской революции частная собственность граждан и общественных объединений была принудительно отчуждена правительством Советской республики. Проблему в возвращении собственности законным наследникам мы и намерены обсудить в сегодняшней передаче. И этим обусловлен выбор сегодняшних экспертов. Так как московское купеческое общество, это как раз та самая организация, которая сейчас в судебном порядке пытается восстановить нарушенные права собственников. Кроме того, здесь ведется работа над законопроектом о реституции, коротко его можно так назвать.

Ольга Сергеевна, скажите, пожалуйста, на сколько актуальна сейчас тема реституции и восстановления прав на собственность, отчужденной после революции.

Ольга Биман: Мне кажется, всем понятно, что эта тема очень актуальна. Начиная с 91-го года. А после принятия нашей Конституции 1993-го года тем более стало ясно, что мы покончили с социалистическим прошлым. Поэтому нужно восстановить права тех людей, которые имели собственность. Это были люди всех сословий: и дворяне, и купцы, и ремесленники, и горожане, домовладельцы, крестьянское население всей России. Но до сих пор у нас все это идет со скрипом. Наше правительство не хочет быть правопреемником исторической России. А все-таки склоняется, очевидно, к тому, что мы являемся правопреемниками советского большевистского государства. Если мы являемся наследниками советского государства, то тогда вся собственность, которая сейчас имеется в России, является общенародной. Почему же мы приняли целый ряд своих законов: о приватизации, земельный кодекс, о собственности был принят закон в 91-м году и т.д. Тогда мы не имеем права сейчас приватизировать ни заводы, ни фабрики, тем более домовладения, наследники которых живы.

Марьяна Торочешникова: То есть вы считаете, что здесь какая-то не состыковка, и именно поэтому эта тема актуальна сейчас? Вы согласны с этим, Александр Ефимович?

Александр Кочетков: Хочу подчеркнуть, что реституция нужна, по существу, всем. Буквально каждый человек, который действительно имеет право быть собственником, а это неотъемлемое право любого человека, гражданина, тем более, у нас сейчас гражданское общество, судя по Конституции. Если в обществе осуществлено незаконное отчуждение, если эту цепочку беззакония не пресечь хотя бы сегодня, то ни один собственник, даже ныне ставший собственником, не может быть гарантирован от такого же беззакония буквально сегодня. И то, что мы наблюдаем после 93-го года, криминальный передел собственности в России, лишь подтверждает, что без реституции нам легитимную частную собственность не восстановить, ни один собственник не будет чувствовать себя спокойно, а люди, обладающие большой собственностью, попытаются быстренько, что называется, урвав кусок пожирнее, убежать отсюда. Вот собственно и все.

Марьяна Торочешникова: Прежде чем продолжить разговор (и с тем, чтобы сделать его более предметным), давайте послушаем материал, который подготовил Михаил Саленков.

Михаил Саленков: После Октябрьской революции 1917 года в России были приняты декреты "Об отмене частной собственности на недвижимость в городах", "Об отмене права пользоваться сбережениями", "О национализации предприятий", "Об отмене права наследования". Эти декреты лишили граждан собственности. Особенно пострадало дворянское сословие. В Советском Союзе вопрос о возвращении имущества, разумеется, не поднимался. А вот в 91-м году, после крушения коммунистического режима, о реституции заговорили всерьез.

В 2000-м году депутат Государственной думы России от фракции "Единство" Александр Чуев подготовил проект закона о реституции. Тогда его попытка оказалась неудачной. Закон не прошел. Я попросил господина Чуева рассказать о том, как сейчас решается вопрос о возвращении имущества прежним хозяевам.

Александр Чуев: В настоящее время этот вопрос принципиально не решен. В Гражданском кодексе и особенно в Земельном на сегодняшний день установлены такие правила, которые, конечно же, не дают формальных оснований для обращения в суд по поводу возвращения незаконно отчужденного имущества. Но в Гражданском Кодексе существует статья о наследстве, которая все-таки позволяет наследникам, дальним родственникам обращаться за имуществом, которое когда-то было отчуждено. Есть также закон о жертвах политических репрессий, которые позволяют сегодня решать эти вопросы через суд. Я считаю, что в принципе решение вопроса о реституции и возвращении национализированного после 17-го года имущества возможно, но надо понимать, что большая часть собственности уже утрачена. Есть новые собственники, которые естественно не могут нести ответственность за то, что делалось раньше, если они приобрели имущество на законных основаниях и распоряжаются им законно. Поэтому нельзя говорить о том, чтобы сегодня отчуждать имущество у них. Есть достаточно много проблем.

Михаил Саленков: Бывшие советские республики - Эстония, Латвия и Литва - практически сразу после возвращения независимости приняли законы о реституции. Вся национализированная советским правительством в 1940 году собственность в этих странах была возвращена владельцам.

К примеру, в Литве процесс реституции шел следующим образом. В 1991 году бывшая республика СССР объявила о восстановлении Конституции 30-х годов и гражданского права. В течение нескольких недель после восстановления Литвой независимости парламент страны принял закон "О реституции" и закон "О Земельной реформе".

Потом началась обработка заявок от населения. Гражданин подавал заявление о возврате земли, которая принадлежала ему или его отцу, заполнял стандартную форму в районе, где находится земля, представлял доказательства того, что является ее владельцем или наследником.

Поскольку в республике сохранились книги учета земли, собрать доказательства было не так сложно. После представления доказательств, районный совет по землеустройству принимал решение об одобрении реституции, а документы передавал в Управление по землеустройству. Все бумаги тщательно изучались юристами, которые выносили решение об удовлетворении заявки или об отказе.

Если земля оказывалась застроенной и должна оставаться в собственности государства, то заявитель мог получить другой участок земли в том же районе или в другом, ближайшем к месту его проживания.

Немного иная ситуация сложилась с возвращением собственникам домов в городах. Владельцам пришлось заключать договоры с жильцами домов, и здесь зачастую возникали конфликты. Бывшие хозяева или их наследники поднимали цены на аренду. Однако государством был определен потолок этих цен. В случае если владелец намерен провести капитальный ремонт здания или снести его, он должен предоставить жильцам другое жилье. То есть просто-напросто каждому купить квартиру.

Аналогично шел процесс реституции в Эстонии и Латвии.

Я спросил у Александра Чуева, может ли Россия пойти путем стран Балтии?

Александр Чуев: Я думаю, что для России сложно повторить путь стран Балтии хотя бы потому, что 17-й год и 40-й год - это достаточно большая временная разница. Здесь уже утрачено и поколение, иногда нет и потомков. Кроме того, сама собственность физически часто утрачена.

Михаил Саленков: Будет ли в Российской Федерации принят закон о реституции? Будет ли возвращена национализированная собственность? На этот счет существует несколько мнений. Одни говорят, что решение провести реституцию приведет к социальному взрыву, другие, что в российских условиях это просто невозможно. Александр Чуев считает, что провести реституцию не только можно, но и нужно. Только для этого придется еще подождать.

Александр Чуев: Я думаю, что решение этой проблемы возможно в течение ближайших пяти лет, начало решения этой проблемы. Сразу ее решить будет нельзя, будет достаточно много судебных исков, достаточно долгое разбирательство. Наша судебная система еще не совсем готова к этому, потому что судей мало, вся система еще не выстроена, она только начинает строиться. Вы знаете, мы только недавно приняли изменение в соответствующий закон.

Михаил Саленков: Граждане и их наследники, лишенные имущества после 1917 года, пытаются отсудить принадлежавшее им или их предкам. Действуют несколько организаций, отстаивающих права бывших собственников. Да и сами владельцы не дремлют. Так, к примеру, Евгений (потомок одного из самых старых и знатных родов России - князей Мещерских) подал жалобу в Гаагский трибунал, уже не надеясь на российские судебные инстанции. Много жалоб направлено в Европейский суд по правам человека в Страсбурге. Однако на сегодняшний день Европейский суд пока не создал прецедента по возвращению имущества, экспроприированного Советской властью.

Марьяна Торочешникова: Ольга Сергеевна, насколько мне известно, Московское купеческое общество даже разработало текст законопроекта "О восстановлении прав собственности физических и юридических лиц на имущество, принудительно отчужденное органами власти во внесудебном порядке после марта 1917 года". Здесь еще говорилось о проекте Чуева. А какова судьба вашего проекта?

Ольга Биман: Проект, который огласил господин Чуев, являлся проектом Московского купеческого общества. Московское купеческое общество разработало основной закон и к нему два дополнительных. Один, разработанный по просьбе Чуева, это закон о возврате имущества, к реконструкции которого государство не приступало, только на разрушенные усадьбы, разрушенные дома, которые до настоящего времени не отремонтированы. Он мотивировал свою просьбу (продумать такой закон) тем, что всеобъемлющая реституция в настоящее время нашей думой ни в коем случае не будет одобрена. И поэтому, давайте попытаемся начать с этого. Ну хорошо, мы согласились и такой проект представили. И был третий закон - о возврате незаконно экспроприированного имущества тем лицам, которые вернулись в Россию из стран СНГ или Балтии. Те, кто считаются вынужденными переселенцами.

Марьяна Торочешникова: Какова судьба этих законопроектов? Они так и остались проектами, похороненными в недрах думы, или идет какая-то работа?

Ольга Биман: Да, мы тоже пытались через целый ряд депутатов в думу предлагать, обращались в Комитет по собственности, обращались и к Явлинскому, и к Немцову, все отвергли. Они сказали: "Нет, это нам не нужно". Я в общем-то могу понять всех политиков, ведь кто сейчас против реституции? В первую очередь коммунисты. Раз они хотят пользоваться только обобществленным имуществом, на здоровье, пусть бы и пользовались, они ведь теперь приватизируют наши дома, усадьбы, земли и т.д. Если у нас собственность общенародная, как они считают, так тогда извините-подвиньтесь, не надо тогда их приватизировать. И демократы, которые тоже активно приватизируют собственность: заводы, предприятия. Новые русские за бесценок скупают предприятия. Допустим, я знаю, у Перлова был какой-то чайно-развесочный завод в Сокольниках. Допустим, приватизирована Бабаевская кондитерская фабрика, а почему наследникам ничего не отдают? В Клину был такой господин Орлов - владелец стекольного завода химпосуды, стеклотары и т.д. Он построил половину Клина, когда услышал о приватизации, ему уж было лет 90, он поехал туда и говорит: "Господа, нельзя ли мне в дирекции получить хотя бы какие-то акции? Ведь вся земля моя, здания мои, дома мои. Ну хотя бы какой-то процент акций, может быть, мне можно? Я сейчас пенсионер, без средств к существованию. - Нет. Вы не имеете никакого отношения". Вот, понимаете, какая судьба.

Марьяна Торочешникова: Александр Ефимович, вы тоже думаете, что в случае если закон о реституции был бы принят в России, то он бы реально исполнялся?

Александр Кочетков: Видите ли, исполнительную власть, по-хорошему, тоже надо учить грамотными законами. Иногда у нас принимаются такие законы, что к исполнительной власти уже нет вопросов. Не понятно, что делать. Например, закон о продаже земли. А кто имеет право продавать землю? Кто является собственником? Это вовсе никого не волнует. Продавать должно государство. Государство, прежде всего исполнительная власть, негласно объявило себя собственником, распорядителем всего и вся. И как раз в тех речах, которые я сейчас услышал, о том, что, мол, имеет бесспорное право на значительную часть собственности в городе Клин, но, оказывается, его опередили те, которые обратились к властям и через власти оформили. А какое право имели власти так все оформлять, не выявив, кто действительно является собственником? Постоянные злоупотребления властью лежат именно в основе этих вещей. Закон о реституции, при безусловной верности нашей Конституции, мог бы быть и вообще не нужен. Но в наших конкретных условиях привычка власти злоупотреблять своим якобы имеющимся правом - иметь, владеть, распоряжаться - то есть подменять собою собственника, делает закон о реституции в наших условиях совершенно необходимым.

Марьяна Торочешникова: Хорошо, насколько я понимаю, сейчас проблема - примут этот закон, не примут, но все-таки существуют суды, существует Конституция РФ. Ольга Сергеевна, я знаю, что у вас довольно большой опыт судебных разбирательств. Расскажите, насколько это благодарное занятие? С какими проблемами вы сталкиваетесь в судах?

Ольга Биман: Я прошла в России четыре суда по двум искам. Первый мой иск - возвратить имущество моего деда в порядке наследования. Пресненским судом мне было отказано в удовлетворении этого иска. Я понадеялась, что уж в Мосгорсуде я правды добьюсь. Люди, наверное, там компетентные заседают. То есть мы говорим на разных языках. Мне нечего было делать, я все равно в Страсбург подала. Потому что я вижу, что здесь я положительного решения не добьюсь. Правда, в Страсбурге решения проходят очень долго, когда это будет, я не знаю. А когда говорят о том, что с реституцией надо подождать, мне вспоминаются такой случай. В свое время, когда к городским властям обращались потомки знаменитых фамилий (Морозов, Красильщиков) и просили им вернуть собственность, им говорили: "Ну что вы, какие проблемы?"

Пройдет 5-10 лет, они все старики, они умрут, и вообще проблемы не будет. И вот они все ждут. Еще пять, еще десять лет. Они думают, когда нас не будет, наши дети бороться не будут. Но ведь право собственности, оно вечное и неотъемлемое право каждого человека. И что же так и будет бесконечная "сказка про белого бычка"? Все будут откладывать, все мы еще не готовы. Мне кажется, это в корне неправильно.

Марьяна Торочешникова: Александр Ефимович, а как вы думаете, чем можно было бы объяснить ту позицию, которую занимают судьи?

Александр Кочетков: Эту позицию занимают, конечно, не судьи, а его величество Исполнительная власть. Вот, обратите внимание, с кем мы вынуждены судиться? Любой собственник. Он вынужден судиться с государством, сиречь с исполнительной властью. Кстати, Ольга Сергеевна внесла разработку относительно того, как нарушается один из важнейших принципов юриспруденции - принцип равенства сторон. Ну какое же это равенство, когда в период суда ответчик, допустим, правительство Москвы, может даже уничтожить объект иска. Такие случаи тоже бывали. Вот, например, у нас в деле Федорова. Всего-навсего подал человек в суд иск, и дом снесли. Теперь это место принадлежит какому-то товариществу по строительству какого-то нового дома, а правительство умывает руки и говорит, что оно уже не ответчик, а ответчики теперь вот те. А кто это делает? Это, конечно, делает исполнительная власть, которая не может не считать себя собственником. Я здесь вспоминаю достопамятные слова Людовика XIV, который в наставлении своему наследнику сказал, что все, что находится на нашей земле, чье бы оно не было, является нашим. Примерно такая же формула действует и здесь.

Марьяна Торочешникова: Наша передача называется "Правосудие. Большие победы маленьких людей", а здесь, к сожалению, нам не удалось найти ни одной победы, и все прецеденты, которые появлялись, что кому-то вернули отчужденную собственность, потом выяснялось что это ныне граждане России, а собственность им возвращали в других республиках бывшего Советского Союза. То есть сейчас в России реального судебного механизма разрешения этих проблем, к сожалению, нет. Но я надеюсь, что как раз посредством борьбы вашего купеческого общества и посредством исков отдельных граждан эта проблема решится положительным образом, но, может, не введением закона, а наконец Страсбург скажет свое слово, и Россия будет обязана исполнять международные конвенции.

Ольга Биман: Я считаю, что бороться, безусловно, нужно. Другое дело, возможно ли победить? В этом случае я все-таки считаю, что наши права гарантированы нам Конституцией, например, статьей 35-й, пункты 1 и 4. Первый пункт гарантирует нам обладание правом собственности, четвертый гарантирует право наследования. Статьи 52 и 53 Конституции гарантируют жертвам преступлений и злоупотреблений властей компенсацию и возврат утраченного имущества или компенсацию за причиненный моральный и эмоциональный вред. Я надеюсь, что все-таки этот вопрос примет во внимание наш президент Владимир Путин, который является гарантом Конституции РФ. Вот только на это и остается надеяться. И еще на Европейский суд.

Марьяна Торочешникова: Александр Ефимович, как вы считаете, нужно ждать какого волевого решения от президента, или, может быть, суды все-таки смогут поставить точку и ответить на эти вопросы.

Александр Кочетков: В гражданском обществе, конечно, поставят точку суды. Но сейчас вопрос, о котором вы говорите, Ольга Сергеевна, это вопрос национальной безопасности России. Один из аспектов национальной безопасности вообще любого государства - это единство правового пространства. Если по отношению к одному закон действует, а по отношению к другому не действует. По отношению к сегодняшнему собственнику мы признаем частную собственность, по отношению к потомку собственника, экспроприированного в 17-м году, этот закон не действует. По отношению к одним применяются декреты советской власти, кстати, неправильно применяются, а по отношению к другим действует нынешняя Конституция. О какой национальной безопасности можно говорить, в том числе и о национально-экономической безопасности. Сейчас разрабатывается новая концепция национальной безопасности, и мы очень надеемся, что это будет вопрос не только о том, как армию использовать, а вопрос в том, чтобы закон был един для всех. Тогда будет единый национальный интерес, тогда будет спасена Россия. Если этого не будет, то тогда его величество Чиновник окажется выше интересов всего нашего народа. Национальный интерес России выше интереса чиновничества, и он должен реально победить. Да, в том числе побеждать и через суды. Надо понимать, что, к сожалению, жуткая бесхозяйственность, которая воцарилась в нашем российском государстве, душит уже народ, а не отдельных людей. Понимание этого уже приходит, работа идет, прежде всего работа на местах, в так называемых провинциях. Это реально достижимая победа, хотя, конечно, очень не простая.