Гражданский кодекс РФ, наряду с принятыми в соответствии с ним федеральными законами, является основным источником гражданского законодательства в Российской Федерации. Нормы гражданского права, содержащиеся в других нормативно правовых актах, не могут противоречить Гражданскому кодексу. Гражданский кодекс РФ, работа над которым началась в конце 1992 г., и первоначально шла параллельно с работой над российской Конституцией 1993 г. - сводный закон, состоящий из четырех частей. В связи с огромным объемом материала, требовавшего включения в Гражданский кодекс, было принято решение принимать его по частям.
Первая часть Гражданского кодекса РФ, введенная в действие с 1 января 1995 г., (за исключением отдельных положений), включает в себя три из семи разделов кодекса (раздел I «Общие положения», раздел II «Право собственности и другие вещные права», раздел III «Общая часть обязательственного права»). В данной части Гражданского кодекса РФ, содержатся основополагающие нормы гражданского права и его терминология (о предмете и общих началах гражданского права, статусе его субъектов (физических и юридических лиц)), объектах гражданского права (различных видах имущества и имущественных прав), сделках, представительстве, исковой давности, праве собственности, а также об общих началах обязательственного права.
Вторая часть Гражданского кодекса РФ, являющаяся продолжением и дополнением части первой, ведена в действие с 1 марта 1996 г. Она полностью посвящена разделу IV кодекса «Отдельные виды обязательств». Основываясь на общих началах нового гражданского права России, закрепленных в Конституции 1993 г. и части первой Гражданского кодекса, часть вторая устанавливает развернутую систему норм об отдельных обязательствах и договорах, обязательствах из причинения вреда (деликтах) и неосновательном обогащении. По своему содержанию и значению часть вторая Гражданского кодекса РФ - крупный этап в создании нового гражданского законодательства Российской Федерации.
Третья часть Гражданского кодекса РФ включает в себя раздел V «Наследственное право» и раздел VI «Международное частное право». По сравнению с законодательством, действовавшим до введения в действие 01 марта 2002 г. части третьей Гражданского кодекса РФ, серьезные изменения претерпели нормы о наследовании: добавлены новые формы завещаний, расширен круг наследников, а также круг объектов, которые могут переходить в порядке наследственного преемства; введены подробные нормы, касающихся охраны наследства и управления им. Раздел VI Гражданского кодекса посвященный регулированию гражданско-правовых отношений, осложненных иностранным элементом, представляет собой кодификацию норм международного частного права. Данный раздел, в частности, содержит нормы о квалификации юридических понятий при определении применимого права, о применении права страны с множественностью правовых систем, о взаимности, обратной отсылке, установлении содержания норм иностранного права.
Четвертая часть Гражданского кодекса (введена в действие с 1 января 2008г.), полностью состоит из раздела VII «Права на результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации». Её структура включает в себя общие положения - нормы, которые относятся ко всем видам результатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации или к значительному числу их видов. Включение в состав Гражданского кодекса РФ норм о правах на интеллектуальную собственность позволило лучше скоординировать эти нормы с общими нормами гражданского права, а также унифицировать используемую в сфере интеллектуальной собственности терминологию. Принятие четвертой части Гражданского кодекса РФ завершило кодификацию отечественного гражданского законодательства.
Гражданский кодекс РФ прошел проверку временем и обширной практикой применения, однако, экономические правонарушения, часто совершающиеся под прикрытием норм гражданского права, выявили недостаточную завершенность в законе ряда классических гражданско-правовых институтов, таких как недействительность сделок, создание, реорганизация и ликвидация юридических лиц, уступка требований и перевод долга, залог и др., что обусловило необходимость внесения в Гражданский кодекс РФ ряда изменений системного характера. Как было отмечено одним из инициаторов внесения таких изменений, Президентом РФ Д.А. Медведевым, «Сложившаяся система нуждается не в переустройстве, коренном изменении, … а в совершенствовании, раскрытии ее потенциала и выработке механизмов реализации. Гражданский кодекс уже стал и должен оставаться основой становления и развития в государстве цивилизованных рыночных отношений, эффективным механизмом защиты всех форм собственности, а также прав и законных интересов граждан и юридических лиц. Кодекс не требует коренных изменений, но дальнейшее совершенствование гражданского законодательства необходимо…» <1>.
18 июля 2008 г. был издан Указ Президента РФ N 1108 «О совершенствовании Гражданского кодекса Российской Федерации», в котором была поставлена задача разработки концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации. 7 октября 2009 г. Концепция была одобрена решением Совета по кодификации и совершенствованию российского законодательства и подписана Президентом РФ.
________
<1> См.: Медведев Д.А. Гражданский кодекс России - его роль в развитии рыночной экономики и создании правового государства // Вестник гражданского права. 2007. N 2. Т.7.
В законодательстве предусматриваются разные способы обеспечения обязательств. Для каждого из них устанавливаются определенные правила и условия. Существующие способы обеспечения обязательств предполагают участие субъектов в отношениях в том или ином статусе. Вхождение в сделку иных субъектов фиксируется документально.
В качестве основных участников отношений, как правило, выступают кредитор и должник. Однако возможно вхождение в сделку и прочих субъектов. Возложение исполнения обязательства на третье лицо допускается, если из закона, иных нормативных актов, первоначального соглашения либо существа сделки не вытекает необходимость личной реализации оговоренных условий. При этом закон устанавливает правило. Кредитор обязан принять реализацию, предложенную за должника. Данные положения оговариваются в ч. 1 указанной статьи. В части второй определяется, что в случае, когда имущество третьих лиц находится под угрозой утраты в связи с обращением на него взыскания, эти субъекты могут удовлетворить интересы пассивной стороны сделки по собственной инициативе. При этом согласие активного участника получать нет необходимости. В данном случае возникают определенные права третьих лиц. Удовлетворив интересы первоначального пассивного участника сделки, они получают возможность обратить взыскание на активную сторону от себя.
В изданиях достаточно часто встречается указание на то, что третьи лица в гражданском праве осуществляют только фактические действия. Данное утверждение выступает обычно как основание разграничения статуса субъектов. Речь, в частности, идет о том, что исполнение обязательств третьим лицом не означает, что оно становится участником самой первоначальной сделки. Вместе с этим его действия нельзя назвать исключительно фактическими. Обуславливается это тем, что они обычно приводят к прекращению соглашения между первоначальными участниками. При этом возникают новые отношения, в которых удовлетворивший интересы пассивной стороны субъект может предъявить свои требования к должнику. Прекращение сделки выступает как юридическое событие. Аналогичный характер приобретают и возникшие отношения.
Учитывая сказанное выше, в качестве разграничительной линии между стороной отношений и третьими лицами выступает не характер действий. Основным отличием является другое. Третьи лица участвуют не в обязательстве, а в его выполнении. Из этого можно сделать несколько практических выводов. В первую очередь, необходимо отграничивать участие другого субъекта в сделке и трехсторонний договор, или множественность в отношениях. Последнее предполагает наличие нескольких участников с одной стороны. При этом объем их юридических возможностей может отличаться. Принципы исполнения обязательств при множественности предполагают, что субъект может обращаться к нескольким участникам одновременно. Он также имеет возможность удовлетворять интересы сразу нескольких сторон. При этом "внешний участник" не вступает в первоначальный трехсторонний договор вообще.
Исполнение обязательства третьим лицом не рассматривается и как смена участников сделки. Стороны отношений в первом случае остаются прежними. Перевод долга предполагает заключение нового соглашения. Один из участников сделки выходит, а взамен него другой входит в нее. Перевод долга также предусматривает переход юридических возможностей к новой стороне. Их объем не может быть изменен. Исполнение обязательства третьим лицом предполагает, что все его действия расцениваются как акты одного из участников. В этой связи не допускаются ссылки на неудовлетворение интересов в связи с бездействием стороннего субъекта. Пассивный участник сделки также не может обращаться с взысканием к третьему лицу. 
Третье лицо, которое не выступает как сторона договора, не может никаким образом изменять его условия. Эту возможность имеют только участники первоначальной сделки. Данное положение отличает субъекта, удовлетворяющего интересы пассивной стороны, от третьего лица, в чью пользу заключен договор. Последнее регламентируется ст. 430 Кодекса. По положениям этой статьи, субъекту по соглашению необходимо осуществить надлежащие действия в пользу третьего лица. Последний, в свою очередь, обладает юридической возможностью обратить на него взыскание. Данная ситуация имеет определенные отличия от сделки, в которой третье лицо – пассивная сторона. Он не получает юридических возможностей по соглашению. Права остаются в данном случае у первоначального кредитора. Таким образом, следует установить важный нюанс. Сторонний субъект-кредитор, в отличие от внешнего участника с самостоятельными юридическими возможностями может изменять содержание сделки или производить зачет. В свою очередь, от обычной (первоначальной) пассивной стороны отношений его дифференцируют по тому, что он не содействует формированию условий соглашения, а только использует его плоды.
Несмотря на некоторую схожесть и объединение в одной норме, ситуации, приведенные в статье, дифференцируются по многим основаниям. В первую очередь, отличие состоит в роли, которую закон отводит инициативе должника. Так, в п. 1 статьи она предусматривается. Пункт второй эту инициативу исключает. Многие специалисты отмечают, что к п. 2 не применимы принципы исполнения обязательств вообще. Согласно п. 1 ст. 408, удовлетворение интересов пассивной стороны предполагает прекращение первоначальных отношений. По п. 2 ст. 313 ГК РФ, сделка продолжает существовать. В данном случае имеет место переход юридических возможностей от пассивного участника к стороннему субъекту. Собственно, это исходит из трактовки, приведенной в п. 2. По существу, в таких случаях имеет место вынужденная цессия. Таковой она является на том основании, что кредитор не может от нее отказаться. Такое же последствие было бы, если бы пассивный участник добровольно уступил свои юридические возможности стороннему субъекту.
Определяя исполнение обязательств третьим лицом, ГК РФ не содержит разъяснений о его последствиях. В случаях, которые предусматриваются в п. 1, судебные инстанции не применяют по аналогии результаты, приведенные в п. 2. Собственно, при рассмотрении нормы схожести ситуаций быть не может. Обуславливается это тем, что исполнение обязательства третьим лицом прекращает сделку, соответственно, цессия по ней невозможна. Не предусмотрев прямых последствий в норме, законодатель передает решение этого вопроса на усмотрение активного участника отношений и стороннего субъекта. Смысл нормы предполагает существование между ними определенного соглашения. 
Исполнение обязательства третьим лицом зачастую сопряжено с большими проблемами. Так, в практике имеют место ситуации, когда пассивный участник сделки после получения платежа от стороннего субъекта становится ответчиком по иску об обращении взыскания вследствие неосновательного обогащения. Рассмотрим несколько примеров. Между двумя обществами было оформлено соглашение лизинга. По его условиям одно предприятие обязывается приобрести ТС и передать их во временное пользование и владение другой компании (второму участнику сделки). Последняя, в свою очередь, должна была выплачивать соответствующие лизинговые платежи.
Для обеспечения исполнения обязательства второе общество согласилось перечислить задаток. В этот процесс вошел сторонний субъект. Он перечислил первому участнику положенный задаток. В платежном документе при этом указывалось, что выплата была осуществлена по поручению второй стороны сделки и на основании заключенного между ней и лизингодателем соглашения. Впоследствии третье лицо направило в судебную инстанцию иск о возмещении перечисленной суммы как необоснованного обогащения. При этом заявитель указал, что платеж был совершен по ошибке. Лизингополучатель, в свою очередь, указывал на то, что никаких поручений третьему лицу он не давал. Лизингодатель в возражениях сослался на нормы законодательства. В частности, он указывал, что перечисление задатка рассматривается в данном случае в соответствии с п. 1 ст. 313. Кроме того, ответчик ссылался на то, что закон не требует от стороннего субъекта предъявления пассивной стороне документа, подтверждающего просьбу активного участника. 
Судом первой инстанции иск был удовлетворен. При этом в определении было указано, что по смыслу нормы предписание кредитору принять действия стороннего субъекта корреспондирует с юридической возможностью должника перенести реализацию условий сделки на внешнего участника. В первом предложении п. 1 возникает данная возможность. По второму предложению появляется обязанность пассивного участника принять действия стороннего субъекта. При этом она относится не в общем ко всем сделкам. Обязанность действует в рамках отношений, в которых активный участник реализует свою возможность перевести исполнение условий соглашения на третье лицо. Если этой возможностью субъект не воспользовался, то второе предложение п. 1 не действует. Соответственно, кредитору нет необходимости принимать реализацию условий соглашения от стороннего участника. Данное решение было отменено апелляционной инстанцией.
В определении было указано, что по результатам анализа поведения всех субъектов, установлено, что третье лицо действовало в данном случае не по ошибке, а в соответствии с указаниями активного участника. Суд отметил также, что последний проявил согласованность с действиями стороннего участника. В частности, он не предоставил задатка, который был ему вменен по условиям соглашения. Вместе с этим, он принял от кредитора материальные ценности. Действия последнего были признаны судом как добросовестные и разумные. В результате апелляционная инстанция заключила, что по ст. 1102 последствием ошибочного платежа выступает необоснованное обогащение получателя. При этом по статьям 10 и 313 ГК отчисление добросовестному субъекту, осуществленный сторонним участником, противоправно. Если согласие второй стороны сделки отсутствует, возникает неосновательное обогащение получателя суммы.
В этой связи, если предположить, что третье лицо осуществило оплату без согласования, то и в этой ситуации иск о взыскании основного платежа и процентов за использование средствами не может быть удовлетворено. Суд при этом подчеркнул, что сторонний субъект в противном случае не мог бы узнать о существовании сделки. Кроме этого, сумма платежа соответствовала установленному размеру задатка. Кассационная инстанция отменила определение апелляции и поддержала доводы первого суда. В решении внимание обращалось на отсутствие просьбы со стороны должника. Закон не предписывает добросовестному получателю, не заинтересованному в исследовании отношений, которые сформировались между другой стороной и внешним участником, определении мотивов, по которым второй перекладывает реализацию условий соглашения на другого.
В соответствии с этим, кассационная инстанция указывает, что исполнение обязательства не может считаться ненадлежащим, если получателю не было и не могло быть известно об отсутствии возложения его на третье лицо, и при этом реализация условий соглашения таким образом не нарушила интересов обязанного субъекта. Правомерное принятие получателем, как посчитал ВАС, не позволяет руководствоваться положениями ст. 1102. Это означает, что констатация того, что договор возложения исполнения обязательств на третье лицо отсутствовал, не указывает на возникновение необоснованного обогащения со стороны добросовестного получателя. 
Между кредитором (обществом А) и должником (предприятием Б) было оформлено соглашение на поставку товара. В соответствии с его условиями, первый должен был отгрузить второму продукцию, а второй, в свою очередь, ее оплатить. Платеж был осуществлен компанией В (третьим лицом). В документе при этом были указаны реквизиты соглашения между субъектами, товар, сведения о письме, поручающем совершить отчисление, а также счет получателя. После принятия суммы, предприятие А отгрузило продукцию на самовывоз. Спустя время компания В направило иск о взыскании с кредитора необоснованного обогащения. В ходе рассмотрения спора, судебная инстанция определила, что вся документация, на которую присутствует ссылка в платежном поручении, кроме письма, была составлена в соответствии с заключенным соглашением. Однако сама просьба о совершении отчисления исходила от сторонней компании Г. Ею было составлено письмо, на которое также ссылается платежный документ. Иск судебной инстанцией был удовлетворен. В определении было указано, что по возложить исполнение обязательства может только участник сделки. Стороннее предприятие Г таковым не является.
В приведенных выше примерах много общего. Однако в качестве ключевого отличия выступает наличие распорядительного письма в последнем случае. В этой связи, возникает вопрос: влияет ли это обстоятельство на выбор подхода при рассмотрении данной категории дел в суде? По мнению ряда экспертов, зависимости от метода разрешения спора в данных ситуациях нет. Обуславливается это следующими причинами:
В этой связи, позиции первой и кассационной инстанций в первом примере следует считать ошибочными, руководствуясь которой судами было установлено отсутствие факта непосредственного поручения, исходя исключительно из того, что у получателя не было подтверждающего письма.
Это еще один важный вопрос, возникающий в рамках отношений с третьим лицом, исполняющим обязательство. Такие действия на практике могут осуществляться в сговоре с получателем. Тем самым, такая ситуация нарушает интересы должника. К примеру, у последнего может возникнуть встречное взыскание. Соответственно, он рассчитывает на прекращение обязательства посредством зачета. В такой ситуации участие стороннего субъекта перекрывает эту возможность. Следовательно, интересы должника будут ущемлены. Однако в приведенных выше примерах не было установлено такого нарушения. Из содержания судебных постановлений не усматривается, что должники заявляли об ущемлении своих интересов.
Указанное выше позволяет утверждать, что приведенные доводы судом во втором примере, являются ошибочными. Это обуславливается тем, что кредитор не обладал возможностью осуществить проверку факта поручения. При этом непосредственная реализация условий соглашения сторонним субъектом не нарушила интересов второй стороны. То обстоятельство, что распорядительное письмо, представленное в материалах, исходило не от должника, а от совершенно другого предприятия, можно считать несущественным. Объяснить это можно следующими причинами:
Это указывает на бессмысленность исследования документов получателем. Таким образом, существенное значение будут иметь только первые два аргумента. Что касается защиты интересов второго участника, то представляется целесообразным рассматривать отношения между ним и третьим лицом как самостоятельную сделку, не связанную с первоначальной.
Статья 313. Исполнение обязательства третьим лицом
Комментарий к Ст. 313 ГК РФ:
1. По общему правилу исполнение должно быть осуществлено должником - стороной в обязательстве. Однако в большинстве случаев кредитору безразлично, кто предоставит ему соответствующее имущественное благо, поскольку это не приводит к изменению субъектов обязательства и ответственным перед кредитором по-прежнему остается должник.
Учитывая это, комментируемая статья закрепляет возможность исполнения обязательства третьим лицом за должника.
2. Привлечение к исполнению третьего лица (возложение исполнения), как правило, производится должником.
В качестве правового основания возложения исполнения обычно выступает договор последнего с третьим лицом. Вместе с тем комментируемая статья выносит за свои пределы вопрос об основаниях возложения исполнения, как и в целом - об отношениях третьего лица с должником (см.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право: Общие положения. М., 1998. С. 300 (автор главы - М.И. Брагинский)). Соответственно, кредитор, принимая исполнение от третьего лица, не должен проверять наличие и действительность правового основания такого возложения.
3. Пункт 1 комментируемой статьи устанавливает общее правило о том, что третье лицо, исполняющее обязательство за должника, является надлежащим субъектом исполнения. Как следствие, такое исполнение должно быть принято кредитором. В противном случае кредитор будет рассматриваться как просрочивший принятие исполнения (см. п. 2 ст. 406 ГК и коммент. к ней).
Изъятие из указанного правила - обязанность личного исполнения обязательства должником - может быть установлена законом (см., например, п. 1 ст. 770, ст. 780 ГК РФ) либо вытекать из условий обязательства или его существа. Так, специфика предмета предполагает личное исполнение обязательства по созданию произведения литературы, науки или искусства. В подобной ситуации кредитор вправе не принимать исполнения, произведенного третьим лицом.
4. Начальное предложение п. 1 комментируемой статьи не должно толковаться обособленно от второго и приводить к выводу о невозможности возложения исполнения на третье лицо в случаях, когда исполнение должно быть произведено лично должником.
Пункт 1 комментируемой статьи направлен на защиту интересов кредитора. При этом законодатель не вмешивается в отношения должника и третьего лица. Единственным последствием возложения на третье лицо исполнения обязательства в нарушение установленного законом или договором запрета является право кредитора не принимать подобного исполнения (подробнее см.: Сарбаш С.В. Исполнение договорного обязательства. М., 2005. С. 126 - 129).
Следует иметь в виду, что закон не возлагает на кредитора обязанности воспользоваться предоставленной ему возможностью отказа. Поскольку рассматриваемое правило направлено именно на его защиту, кредитор может самостоятельно решить, соответствует ли предложенное третьим лицом в нарушение установленных запретов исполнение его интересам. Принятие кредитором такого исполнения придает ему надлежащий характер и, как следствие, прекращает обязательство.
5. При возложении исполнения обязательства на третье лицо должник не выбывает из правоотношения. Этим возложение исполнения отличается от перевода долга (см. ст. 391 ГК и коммент. к ней), результатом которого является замена должника. Как следствие, ответственным перед кредитором продолжает оставаться должник, а у кредитора отсутствует право требования к третьему лицу.
Должник, возложивший исполнение обязательства на третье лицо, непосредственно отвечает перед кредитором за действия указанного лица (см. ст. 403 ГК и коммент. к ней). Так, в случае нарушения денежного обязательства третьим лицом, на которое было возложено исполнение этого обязательства, проценты, предусмотренные ст. 395 ГК РФ, взыскиваются не с этого лица, а с должника на тех же основаниях, что и за собственные нарушения (п. 9 Постановления ВС и ВАС N 13/14).
Поскольку третье лицо не вступает в правоотношение с кредитором, оно не приобретает каких-либо притязаний к кредитору и в случае, когда отпало основание возложения (например, при расторжении договора третьего лица с должником, на основании которого было произведено возложение). В подобной ситуации третье лицо не вправе истребовать от кредитора возврата исполненного, а может предъявить иск о возврате неосновательно сбереженного имущества от должника (п. 13 письма ВАС N 49).
6. Должник вправе возложить на третье лицо исполнение не только договорного, но и иного, в частности деликтного или кондикционного, обязательства.
7. При возложении исполнения на третье лицо произведенное последним надлежащее исполнение прекращает обязательство (см. ст. 408 ГК и коммент. к ней).
8. Третье лицо может исполнить обязательство за должника и при отсутствии возложения со стороны последнего по собственной инициативе. По смыслу п. 2 комментируемой статьи в подобном случае третье лицо должно получить согласие должника на такое исполнение. Согласие представляет собой одностороннюю сделку должника и порождает правовые последствия с момента восприятия волеизъявления третьим лицом. Последствия, аналогичные согласию, порождает и последующее одобрение произведенного третьим лицом исполнения со стороны должника. Поскольку закон не предусматривает специальных правил относительно формы такого согласия (одобрения) в силу положений п. 1 ст. 159 ГК (см. коммент. к ней), оно может быть совершено устно, в том числе посредством конклюдентных действий.
9. Последствия для должника исполнения, произведенного третьим лицом по собственной инициативе, регулируются правилами гл. 50 ГК "Действия в чужом интересе без поручения".
При отсутствии условий, указанных в ст. 980 ГК (например, если третье лицо не было лишено возможности испросить согласие либо действия третьего лица преследовали исключительно цель возникновения задолженности должника перед ним или умаления деловой репутации последнего), произведенное третьим лицом исполнение приводит к неосновательному обогащению должника. Однако возврат такого неосновательного обогащения должен быть исключен в силу п. 4 ст. 1109 ГК РФ. Кроме того, должник, которому подобным исполнением был причинен имущественный или моральный вред, вправе требовать его возмещения (подробнее см.: Сарбаш С.В. Исполнение договорного обязательства. С. 140).
10. Как исключение п. 2 комментируемой статьи предусматривает возможность исполнения обязательства третьим лицом и при отсутствии согласия должника (более того, даже при его запрете). Основанием такого исполнения комментируемая норма устанавливает опасность утраты третьим лицом права на имущество должника вследствие обращения кредитором взыскания на это имущество.
Данная формулировка, заимствованная, видимо, из § 268 ГГУ, представляется не совсем удачной. Она оставляет без реальной защиты иные законные интересы третьего лица, не подпадающие под указанные условия.
Еще менее удачными являются приводимые комментируемой нормой примеры прав третьего лица, которые могут подвергнуться утрате, - право аренды и право залога. Обращение взыскания на имущество собственника по его обязательствам является производным способом приобретения права собственности (см. ст. 237 ГК и коммент. к ней). Таким образом, в силу присущего и праву аренды (ст. 617 ГК РФ), и праву залога (см. ст. 353 ГК и коммент. к ней) свойства следования эти права не прекратятся, а перейдут как обременения к новому собственнику (иное мнение см.: Сарбаш С.В. Исполнение договорного обязательства. С. 144). Лишь в случае продажи заложенного имущества с публичных торгов (подп. 4 п. 1 ст. 352 ГК РФ) право залога прекращается. Соответственно, комментируемая норма защищает лишь интерес последующих залогодержателей при обращении взыскания на предмет залога и реализации его первым залогодержателем.
11. В изъятие из общего правила ст. 408 ГК (см. коммент. к ней) надлежащее исполнение, произведенное третьим лицом в случаях, указанных в п. 2 комментируемой статьи, влечет не прекращение обязательства должника, а переход прав кредитора по этому обязательству к третьему лицу.
Указанная ситуация является частным случаем перехода прав кредитора к другому лицу в силу закона (см. ст. 387 ГК и коммент. к ней). Соответственно, к такому переходу применяются положения п. п. 2, 3 ст. 382, ст. ст. 383 - 386, 388, 412 ГК РФ.
Положения п. 2 ст. 313 ГК РФ позволяют третьему лицу произвести принудительное исполнение денежного обязательства за просрочившего должника. Рассмотрим основные вопросы и проблемы, возникающие в практике арбитражных судов при применении этой нормы, в том числе в делах о банкротстве.
Возможность исполнения обязательства третьим лицом не является чем-то новым и необычным для отечественного законодательства - соответствующие нормы действовали и в советский период 1 . Поэтому вполне понятно, что аналогичная норма нашла свое место и в действующем ГК РФ (ст. 313 «Исполнение обязательства третьим лицом»).
Первоначальная редакция ст. 313 ГК РФ предусматривала два самостоятельных случая, когда кредитор был обязан принять денежное исполнение, предложенное третьим лицом:
когда исполнение обязательства было возложено должником на третье лицо;
когда исполнение обязательства предложено третьим лицом (без согласия должника), которое подвергается опасности утратить свое право на имущество должника (право аренды, залога или др.) вследствие обращения кредитором взыскания на это имущество.
С 1 июня 2015 г. вступила в силу новая редакция ст. 313 ГК РФ (введена Федеральным законом от 08.03.2015 № 42-ФЗ), позволяющая любому третьему лицу даже при отсутствии возложения со стороны должника или существования охраняемого законом интереса погасить просроченную задолженность. При этом кредитор не имеет права отказаться от предложенного исполнения, а обязан принять его (п. 2 ст. 313 ГК РФ). В свою очередь в силу п. 5 ст. 313 ГК РФ к третьему лицу, исполнившему обязательство должника, переходят права кредитора по обязательству в соответствии со ст. 387 ГК РФ, то есть в порядке суброгации (cessio legis). Таким образом, можно сказать, что, опираясь на положения ст. 313 ГК РФ, третье лицо на сегодняшний день имеет практически безграничную возможность осуществлять принудительный выкуп денежного права требования у кредитора.
Надо отметить, что положения, закрепленные в ст. 313 ГК РФ, носят довольно противоречивый характер. С одной стороны, они укрепляют позицию кредитора, позволяя ему получить от третьего лица исполнение по обязательству, не вникая в отношения должника и третьего лица. С другой стороны, они позволяют третьему лицу беспрепятственно вторгаться в правоотношения кредитора и должника, что, по мнению автора настоящей статьи, не сильно согласуется с принципами автономии воли и недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в частные дела. Новеллы п. 2 ст. 313 ГК РФ также свидетельствуют о дальнейшем ослаблении принципа относительности обязательственного отношения, подразумевающего, что никто не может вмешиваться в отношения кредитора и должника.
Положения п. 2 ст. 313 ГК РФ не были бы столь спорными, если бы законодатель упомянул, что третье лицо имеет право предложить исполнение за должника лишь в тех случаях, когда у такого третьего лица существует законный интерес. Однако по тем или иным причинам законодатель этого не сделал. Впрочем, опираясь на принцип добросовестности (п. 3 ст. 1 ГК РФ), ничто не мешает толковать норму п. 2 ст. 313 ГК РФ соответствующим образом и сейчас. С течением времени именно такой подход к толкованию п. 2 ст. 313 ГК РФ начинает преобладать в судебной практике.
Анализируя новую редакцию ст. 313 ГК РФ, нельзя оставить без внимания вопрос о ее темпоральном действии. Согласно правилу, содержащемуся в п. 2 ст. 2 Федерального закона от 08.03.2015 № 42-ФЗ, новые положения ГК РФ применяются к правоотношениям, возникшим после дня вступления в силу этого федерального закона. По правоотношениям, возникшим до дня его вступления в силу, новые положения ГК РФ должны применяться к тем правам и обязанностям, которые возникнут после дня его вступления в силу. Таким образом, содержание п. 2 ст. 2 Федерального закона от 08.03.2015 № 42-ФЗ дает основание прийти к выводу, что новая редакция ст. 313 ГК РФ распространяется на случаи исполнения обязательства третьим лицом, которые имели место начиная с 1 июня 2015 г. При этом для применения ст. 313 ГК РФ в новой редакции не имеет значения момент возникновения обязательства или момент его просрочки, важен лишь момент исполнения этого обязательства третьим лицом. В случае если исполнение обязательства третьим лицом имело место до 1 июня 2015 г., правовой основой для регулирования указанных правоотношений должна служить ст. 313 ГК РФ в прежней редакции, то есть действующей в момент исполнения.
Аналогичной точки зрения придерживается и Судебная коллегия по экономическим спорам ВС РФ. Так, в Определении от 13.10.2016 № 305-ЭС16-8619 по делу № А41-61444/2015 судьи ВС РФ подчеркнули, что для применения новой редакции ст. 313 ГК РФ юридически значимым обстоятельством является не момент возникновения основного обязательства (как ошибочно полагали суды апелляционной инстанции и округа), а момент исполнения обязательства третьим лицом, который влечет возникновение прав и обязанностей у сторон правоотношений.
Экономическая коллегия ВС РФ также не оставила без внимания ситуацию, связанную с исполнением обязательства третьим лицом до 1 июня 2015 г. В Определении от 30.03.2017 № 306-ЭС16-17647(7) по делу № А12-45752/2015 судьи ВС РФ пришли к выводу, что, поскольку действовавшая в период исполнения обязательства прежняя редакция ст. 313 ГК РФ не содержала положений о том, что в отсутствие возложения исполнение третьим лицом просроченного денежного обязательства влечет переход к нему прав кредитора по исполненному обязательству в соответствии со ст. 387 ГК РФ, к такому третьему лицу не могут перейти права кредитора по правилам о суброгации. Исключение составляют лишь случаи, когда третье лицо подвергается опасности утратить свое право на имущество должника вследствие обращения взыскания кредитором.
Нетрудно представить, какой огромный потенциал заложен в п. 2 ст. 313 ГК РФ, прежде всего для осуществления действий, направленных на перехват управления в делах о банкротстве. В ситуации, когда даже незначительные требования одного кредитора способны привнести решающий голос для принятия заветного решения и изменить расклад сил во всей процедуре, положения п. 2 ст. 313 ГК РФ становятся идеальным правовым инструментом. Не нужно договариваться и выкупать требования, вести подковерную игру - достаточно просто перечислить сумму на счет интересующего кредитора, и заинтересованное лицо становится законным обладателем заветного права (требования). Некоторые юристы, занимающиеся банкротством, давно заметили перспективы п. 2 ст. 313 ГК РФ и активно его используют, доставляя серьезные проблемы кредиторам и их законным интересам. В связи с этим неудивительно, что основное внимание судебной практики приковано именно к применению п. 2 ст. 313 ГК РФ в делах о банкротстве.
За короткий промежуток времени Верховный суд РФ выработал целый ряд правовых позиций, существенно нивелирующих недостатки указанной нормы.
Прежде всего, следует обратить внимание на разъяснения, содержащиеся в абз. 4 п. 21 постановления Пленума ВС РФ от 22.11.2016 № 54 «О некоторых вопросах применения общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации об обязательствах и их исполнении» (далее - постановление № 54). По мнению Пленума ВС РФ, ст. 71.1, 85.1, 112.1, 113 и 125 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее - Закон о банкротстве) устанавливают специальные правила по отношению к п. 2 ст. 313 ГК РФ, в связи с чем исполнение обязательств должника его учредителями (участниками), собственником имущества должника - унитарного предприятия либо третьим лицом или третьими лицами после введения первой процедуры банкротства допускается с соблюдением порядка, предусмотренного законодательством о банкротстве.
Позже аналогичная правовая позиция была закреплена и в п. 28 Обзора судебной практики по вопросам, связанным с участием уполномоченных органов в делах о банкротстве и применяемых в этих делах процедурах банкротства (утв. Президиумом ВС РФ 20.12.2016, далее - Обзор практики по банкротству), где Верховный суд РФ подчеркнул, что после введения первой процедуры по делу о банкротстве третье лицо в индивидуальном порядке вправе погасить только требования уполномоченного органа по обязательным платежам на основании положений ст. 71.1, 85.1, 112.1 и 129.1 Закона о банкротстве. При этом, опасаясь, видимо, что приведенная правовая позиция может быть истолкована как ограничение оборотоспособности прав (требований) по отношению к несостоятельному должнику, Верховный суд РФ дополнительно указал, что приведенное выше регулирование не означает, что конкурсный кредитор не вправе уступать принадлежащее ему требование к должнику на основании договора цессии. Таким образом, ВС РФ существенно сузил круг отношений, на которые распространяется сфера п. 2 ст. 313 ГК РФ: как только в отношении должника будет введена любая из процедур в деле о банкротстве, третье лицо лишается возможности исполнить обязательство за должника в порядке п. 2 ст. 313 ГК РФ.
Вторым важным разъяснением Пленума ВС РФ является правовая позиция, сформулированная в абз. 3 п. 21 постановления № 54. Она касается проблемы, связанной с возможностью использования положений п. 2 ст. 313 ГК РФ в ущерб интересам кредитора, в том числе и применительно к делам о банкротстве. По мнению ВС РФ, в том случае, если, исполняя обязательство за должника, третье лицо действовало недобросовестно, исключительно с намерением причинить вред кредитору или должнику по этому обязательству, например, в случаях, когда третье лицо погасило лишь основной долг должника с целью получения дополнительных голосов на собрании кредиторов при рассмотрении дела о банкротстве без несения издержек на приобретение требований по финансовым санкциям, лишив кредитора права голосования, суд на основании ст. 10 ГК РФ может признать переход прав кредитора к третьему лицу несостоявшимся. Смысл указанных разъяснений сводится к тому, что, поскольку положения п. 2 ст. 313 ГК РФ прежде всего предназначены для защиты законных интересов кредитора, третье лицо не может использовать указанную норму в противоречии с ее предназначением. Если же это произошло, то третье лицо не вправе рассчитывать на возникновение правового эффекта по переходу к нему прав требований, суброгация признается судом несостоявшейся. Однако это отнюдь не означает, что кредитор не должен в разумный срок вернуть такому третьему лицу перечисленные деньги. Если кредитор этого не сделал, то третье лицо вправе обратиться к нему с иском о взыскании неосновательного обогащения, опираясь на положения ст. 1102 ГК РФ и правовую позицию, сформулированную в абз. 4 п. 20 постановления № 54.
Интересно заметить, что приведенный Пленумом ВС РФ пример, в котором третье лицо погасило лишь основной долг должника с целью получения дополнительных голосов на собрании кредиторов при рассмотрении дела о банкротстве без несения издержек на приобретение требований по финансовым санкциям, не является умозрительным, а взят из практики Коллегии по экономическим спорам ВС РФ. Речь идет об Определении от 16.06.2016 № 302-ЭС16-2049 по делу № А33-20480/2014.
В этом деле Экономическая коллегия ВС РФ пришла к выводу, что действия третьего лица по перечислению предприятию суммы, составляющей основной долг общества, фактически были направлены на принудительный выкуп отдельных прав к должнику в целях получения либо контроля над ходом процедуры банкротства (так как предприятие являлось заявителем по делу), либо дополнительных голосов на собрании кредиторов без несения дополнительных издержек на приобретение требований по финансовым санкциям (которые в силу п. 3 ст. 137 Закона о банкротстве подлежат удовлетворению после погашения основной суммы задолженности и причитающихся процентов). По сути третье лицо использовало институт, закрепленный ст. 313 ГК РФ, не в соответствии с его назначением (исполнение обязательства третьим лицом). В действиях третьего лица прослеживались, по мнению судей ВС РФ, явные признаки злоупотребления правом (ст. 10 ГК РФ). В результате таких действий предприятие, будучи против своей воли лишено прав требования к должнику, утратило возможность влиять на ход процедуры несостоятельности, в связи с чем отказ кредитора в спорной ситуации от принятия предложенного третьим лицом исполнения должен считаться законным, а суброгация - несостоявшейся.
Между тем приведенный пример является далеко не единственным способом недобросовестного использования п. 2 ст. 313 ГК РФ. Другим ярким примером является дело (Определение ВС РФ от 15.08.2016 № 308-ЭС16-4658 по делу № А53-2012/2015), в котором третье лицо частично погашало требования всех кредиторов, обращающихся с заявлением о банкротстве, так, чтобы сумма требования каждого из них составила 299 000 руб., то есть на 1000 руб. ниже порогового значения, позволяющего инициировать процедуру банкротства. Так продолжалось до тех пор, пока суд не перешел к рассмотрению заявления о признании должника банкротом, поданного одним из кредиторов. Анализируя сложившуюся ситуацию, Коллегия по экономическим спорам ВС РФ выразила мнение, что для суда первой инстанции не могло не быть очевидным, что наличие нескольких требований, которые последовательно частично погашались третьими лицами таким образом, чтобы сумма оставшейся задолженности не могла превысить пороговое значение, явно свидетельствовало о затруднениях с ликвидностью активов должника, о его неплатежеспособности. Суд не мог не учесть, что упомянутые выше требования, будучи немногим менее 300 000 руб. каждое, в совокупности очевидно превышали данное пороговое значение. В связи с этим суду следовало назначить судебное заседание по совместному рассмотрению указанных требований, однако этого сделано не было. Кроме того, судьи ВС РФ отметили, что, несмотря на то что ст. 313 ГК РФ предусмотрена обязанность кредитора в определенных случаях принять исполнение, предложенное за должника третьим лицом, в указанных выше действиях третьего лица прослеживаются явные признаки злоупотребления правом, поскольку третье лицо, по сути, не преследовало цели погасить долги предприятия (тем более что финансовые санкции остались также не погашенными). Напротив, его действия были направлены на лишение общества статуса заявителя по делу о банкротстве, в том числе на лишение предоставляемых данным статусом полномочий по предложению кандидатуры временного управляющего (абз. 9 п. 3 ст. 41 Закона о банкротстве). На основании перечисленных обстоятельств Коллегия по экономическим спорам ВС РФ пришла к выводу, что при выборе временного управляющего суду надлежит рассмотреть кандидатуру лица, предложенную первым заявителем по делу о банкротстве.
Стоит заметить, что дальнейшее развитие судебной практики еще больше снизило привлекательность п. 2 ст. 313 ГК РФ как инструмента для перехвата контроля в делах о банкротстве. В пункте 27 Обзора практики по банкротству была сформулирована правовая позиция, суть которой заключается в том, что переход статуса заявителя по делу о банкротстве к иному лицу не предоставляет ему права пересмотреть предложенную первым заявителем кандидатуру арбитражного управляющего. ВС РФ указал, что, несмотря на то что в силу п. 5 ст. 313 ГК РФ на стороне заявителя по делу о банкротстве произошла суброгация, изменение субъектного состава правоотношения не предоставляет права новому заявителю пересмотреть предложенную его правопредшественником кандидатуру арбитражного управляющего. В подобном случае назначению в качестве временного управляющего подлежит то лицо, которое указано в первом заявлении о признании должника банкротом. Право на предложение кандидатуры арбитражного управляющего либо саморегулируемой организации с учетом специфики отношений несостоятельности не может перейти ко второму заявителю независимо от того, погашено первоначально заявленное требование должником после подачи заявления в суд либо по нему осуществлено процессуальное правопреемство (абз. 2 п. 9 ст. 42 Закона о банкротстве).
Опасения юридического сообщества относительно того, что новая редакция п. 2 ст. 313 ГК РФ оказалась крайне неудачной и приведет к массовым злоупотреблениям в делах о банкротстве, оправдались. Однако достаточно оперативная реакция Верховного суда РФ привела к серьезному нивелированию неудачных формулировок законодателя. Тем не менее положения п. 2 ст. 313 ГК РФ все еще таят в себе угрозы для добросовестных участников гражданского оборота. Хотя правовые позиции, выработанные ВС РФ, способны нейтрализовать простые схемы по перехвату управления в процедурах банкротства, более сложные варианты продолжают успешно реализовываться. Данное обстоятельство требует от судов дополнительного внимания к случаям, связанным с использованием механизма п. 2 ст. 313 ГК РФ, и пресечения действий недобросовестных третьих лиц. Ситуация, сложившаяся с п. 2 ст. 313 ГК РФ, дает возможность еще раз убедиться в том, что законодателю следует более скрупулезно относиться к формулировкам норм и уже на стадии законопроекта моделировать потенциальные ситуации, в которых неясность или непродуманность диспозиции нормы способны привести к многочисленным случаям недобросовестного толкования.
1 См., например, ст. 38 Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик, 1961 г., ст. 171 ГК РСФСР, ст. 62 Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик, 1991 г.
Гражданский кодекс, N 51-ФЗ | ст. 313 ГК РФ
1. Кредитор обязан принять исполнение, предложенное за должника третьим лицом, если исполнение обязательства возложено должником на указанное третье лицо.
2. Если должник не возлагал исполнение обязательства на третье лицо, кредитор обязан принять исполнение, предложенное за должника таким третьим лицом, в следующих случаях:
1) должником допущена просрочка исполнения денежного обязательства;
2) такое третье лицо подвергается опасности утратить свое право на имущество должника вследствие обращения взыскания на это имущество.
3. Кредитор не обязан принимать исполнение, предложенное за должника третьим лицом, если из закона, иных правовых актов, условий обязательства или его существа вытекает обязанность должника исполнить обязательство лично.
4. В случаях, если в соответствии с настоящей статьей допускается исполнение обязательства третьим лицом, оно вправе исполнить обязательство также посредством внесения долга в депозит нотариуса или произвести зачет с соблюдением правил, установленных настоящим Кодексом для должника.
5. К третьему лицу, исполнившему обязательство должника, переходят права кредитора по обязательству в соответствии со статьей 387 настоящего Кодекса. Если права кредитора по обязательству перешли к третьему лицу в части, они не могут быть использованы им в ущерб кредитору, в частности такие права не имеют преимуществ при их удовлетворении за счет обеспечивающего обязательства или при недостаточности у должника средств для удовлетворения требования в полном объеме.
6. Если третье лицо исполнило обязанность должника, не являющуюся денежной, оно несет перед кредитором установленную для данного обязательства ответственность за недостатки исполнения вместо должника.
URL документа [скопировать ]
