Как указывает Википедия, положение «от каждого по способностям, каждому по труду» впервые было приведено последователем , французским социалистом Сент-Аманом Базаром (1791 — 1832) в книге «Изложение учения Сен-Симона» (1829). В лекции №8 «Современные теории собственности» Базар вспомнил выступление в 1791 году в Национальном собрании французского политического деятеля времен Великой Французской революции Жака Антуана Мари Казалеса (1758 - 1805) в знаменитом споре о собственности:
«Нет такого крестьянина, который не научил бы вас тому, что тот, кто не сеял, не имеет права пожинать!» «Какой же вывод извлекает Казалес из этого великого принципа? — восклицает Базар и продолжает — от участия в разделе богатств (отстраняется всякий, кто), неспособен оплодотворять их своим трудом, богатства (распределяются) между… трудящимися, кто бы они ни были по своему происхождению, … исключительно в соответствии с их способностями»
Впрочем, Сент-Аман Базар и его книга остались в памяти только специалистов-историков революционного движения и философской мысли. «Публичную» жизнь лозунгу «от каждого по способностям, каждому по труду» дал французский политик и публицист Пьер-Жозеф Прудон (1809 - 1865) в многочисленных своих статьях «Qu’est ce que la propriété?» («Что такое собственность?» 1840), «Avertissement aux propriétaires» («Предостережение собственникам» 1842), «Théorie de la propriété» («Теория собственности» 1866)
«Нельзя… следовать положению: каждому сообразно его труду… потому что общество, из какого бы числа людей оно не состояло, может давать им всем только одинаковое вознаграждение, так как оно платит им их собственными продуктами… Принцип «каждому сообразно его труду», истолкованный в смысле «кто больше работает, тот больше и получает», предполагает два очевидно ложных обстоятельства – что доли отдельных лиц в общественном труде могут быть неодинаковы и что количество вещей, могущих быть произведенными, беспредельно… Первый пункт всеобщего регламента гласит: … Данная всем способность выполнить общественный, т.е. одинаковый для всех урок и невозможность платить работнику чем-либо иным, кроме продукта труда другого работника, оправдывают равенство вознаграждений» «Что такое собственность?»
Норма «от каждого по способностям, каждому по труду» не всегда был принят революционерами и подвергался обсуждению. Так Маркс, размышляя над «Готской программой» немецкого политического деятеля Ф. Лассаля (1825-1864), в которой тот предполагал, что плоды труда должны полностью и с равным правом принадлежать членам общества, писал в «Критике Готской программы»
«То, что он (рабочий) дал обществу, составляет его индивидуальный трудовой пай…. Он получает от общества квитанцию в том, что им доставлено такое-то количество труда (за вычетом его труда в пользу общественных фондов), и по этой квитанции он получает из общественных запасов такое количество предметов потребления, на которое затрачено столько же труда. То же самое количество труда, которое он дал обществу в одной форме, он получает обратно в другой форме…. Здесь, очевидно, господствует тот же принцип…, что и при обмене товарными эквивалентами: известное количество труда в одной форме обменивается на равное количество труда в другой».
Максима «от каждого по способностям, каждому по труду» в 1936 году была закреплена в Конституции СССР. Первый раздел, Статья 12: «Труд в СССР является обязанностью и делом чести каждого способного к труду гражданина по принципу: «кто не работает, тот не ест». В СССР осуществляется принцип социализма: «от каждого по его
способности, каждому - по его труду»
Принцип социализма «от каждого по способностям, каждому по труду» не следует путать с коммунистическим — «от каждого по способностям, каждому по потребностям»
От каждого по способностям, каждому по потребностям (англ. From each according to his ability, to each according to his needs ;фр. De chacun selon ses facultés, à chacun selon ses besoins ;нем. Jeder nach seinen Fähigkeiten, jedem nach seinen Bedürfnissen ) - лозунг, впервые использованный Луи Бланом в 1851 году (хотя более ранняя версия выражения появилась у Этьенна-Габриэля Морелли в его «Кодексе природы») и популяризированный Карлом Марксом в «Критике Готской программы » в 1875 году. Данный принцип относится к свободному доступу и распределению товаров и услуг. По марксистскому представлению такая схема будет возможна в результате избытка товаров и услуг, которые будет производить развитое коммунистическое общество . Идея заключается в том, что при развитом коммунизме и ничем не ограниченных производственных ресурсах товаров и услуг будет достаточно, чтобы удовлетворить потребности каждого.
Полностью абзац, содержащий формулировку точки зрения Маркса , в Критике Готской программы выглядит следующим образом:
На высшей фазе коммунистического общества, после того как исчезнет порабощающее человека подчинение его разделению труда; когда исчезнет вместе с этим противоположность умственного и физического труда; когда труд перестанет быть только средством для жизни, а станет сам первой потребностью жизни; когда вместе с всесторонним развитием индивидуумов вырастут и производительные силы и все источники общественного богатства польются полным потоком, - лишь тогда можно будет совершенно преодолеть узкий горизонт буржуазного права, и общество сможет написать на своем знамени: «Каждый по способностям, каждому - по потребностям»!
Хотя указанная фраза чаще всего приписывается Марксу, данный лозунг, являясь общим для социалистического движения, впервые использован Луи Бланом в 1851 году. Кроме того, Этьен Кабе в книге «Путешествие в Икарию» (1840 г.) описал идеальную страну, главный принцип в которой - «от каждого по его силам, каждому по его потребностям». Также происхождение этой фразы приписывалось французскому утописту Этьенну-Габриэлю Морелли , который в 1755 году предложил её в своём «Кодексе природы» в числе.
«Основных и священных законов, которые уничтожили бы в корне пороки и несчастья общества»I. В обществе ничто не будет принадлежать отдельно или в собственность кому бы то ни было, кроме тех вещей, которые каждый употребляет для удовлетворения своих потребностей, для удовольствий или для своего повседневного труда.
II. Каждый гражданин будет должностным лицом, обеспеченным работою и получающим содержание на общественный счёт.
III. Каждый гражданин будет содействовать, со своей стороны, общественной пользе сообразно своим силам, дарованиям и возрасту. В зависимости от этого будут определены его обязанности, согласно распределительным законам.
Некоторые учёные прослеживают происхождение фразы из Нового Завета . В Деяниях Апостолов образ жизни общества верующих в Иерусалиме описывается как общинный (без личного владения), с использованием фразы «каждому давалось в чём кто имел нужду»:
Маркс очертил конкретные условия, при которых такой принцип был бы применим - общество, в котором технология и социальная организация, по существу, устранили необходимость в физическом труде для производства вещей, где «труд становится не только средством для жизни, а первейшей жизненной потребностью». Маркс объяснял свои убеждения тем, что в таком обществе каждый человек будет мотивирован на работу для блага общества, несмотря на отсутствие социального механизма принуждения к работе, поскольку работа стала бы приятной и творческой деятельностью. Под первой частью своего лозунга «от каждого по способностям» Маркс понимал не столько то, что каждый человек должен работать настолько усердно, как он может, сколько то, что каждый человек должен в максимальной мере развивать свои особые таланты. Позиционируя себя, как «находящегося на начальной стадии коммунизма» (то есть, «социализма» в соответствии с терминологией Маркса), Советский Союз адаптировал эту формулу следующим образом: .
От каждого – по способности, каждому – по труду
Из сказанного должно быть ясно, что принцип «от каждого – по способности» реализуется в коммунистическом обществе не в том вульгарном смысле, будто здесь каждый волен проявлять все заложенные в нем способности, а в чисто социальном смысле: 1) общество устанавливает, что считать способностями данного индивида в его данной социальной позиции; 2) в среднем и в тенденции индивиды, допущенные обществом к исполнению данных функций, исполняют их в меру своих средне-необходимых способностей. Этот принцип касается не потенциальных, а актуальных (реализующихся) способностей людей. Между прочим, если подходить к проблеме способностей с массовой точки зрения, то потенциальные способности массы людей в данных условиях реализуются в их актуальных способностях, – последние суть показатель первых. Для отдельных людей тут может иметь место несовпадение. Однако и в отношении отдельных людей совершенно бездоказательны утверждения о их якобы загубленных талантах. О загубленных талантах есть смысл говорить лишь тогда, когда человек обнаружил свой талант заметным для окружающих образом и затем как-то потерял возможность его развивать далее и использовать (Мусоргский, Лермонтов, Есенин, Маяковский). Но это – исключения из общего правила. Как правило, подавляющее большинство людей средне-способно или средне-бездарно, что одно и то же.
Из сказанного, далее, должно быть ясно и то, что принцип «от каждого – по способности» не является специфически коммунистическим. Он в той или иной мере реализуется во всяком большом и дифференцированном человеческом объединении.
Допустим, мы решили педантично следовать принципу «каждому – по труду» при вознаграждении работников за их деятельность. Если люди заняты одинаковой деятельностью, еще можно сравнивать их труд по их результатам. Но как быть, если люди заняты разнородной деятельностью, и сравнивать их труд по результатам деятельности оказывается невозможным? Попробуйте сравнить по результатам деятельности труд рабочего, выпускающего сосчитываемые детали каких-то машин, рабочего в химическом предприятии, работника аппарата управления, лаборанта в научно-исследовательском институте, врача, учителя! Как сравнить труд начальника и подчиненного?! Имеется единственный общественно-значимый критерий сравнения труда в таких случаях: это – фактические социальные позиции людей. Средне-нормальное осуществление деловых функций человеком в данной его социальной позиции соответствует его труду, отдаваемому обществу. Практически принцип «каждому – по труду» реализуется как принцип «каждому – по его социальному положению». Этот принцип имеет силу и для тех случаев, когда труд различных людей можно сравнивать по одинаковой продукции: когда много людей занимаются деятельностью одного и того же рода, то имеет место тенденция к нивелированию различий между ними. Для того, чтобы в таких случаях сохранить «материальную заинтересованность», сохраняют «сдельную» оплату (с учетом количества продукции) и особые формы поощрения. Но это существенно не влияет на уровень жизни работников.
Этот принцип «каждому – по социальному положению» действует прежде всего не как некий юридический принцип, а как объективная тенденция в сложном массовом процессе. Люди практически обучаются, приобретают навыки, стремятся улучшить свою социальную позицию. В результате они стремятся быть адекватными этой позиции. А система законодательства лишь закрепляет эту тенденцию в виде формальных норм. Постепенно вырабатывается весьма детальная шкала оплаты труда, которая, обретя силу закона, начинает действовать сугубо формально, ослабляя породившую ее объективную тенденцию. Таким образом, мы здесь имеем характерный пример противоречивых последствий одного и того же явления: законодательное закрепление оплаты труда согласно социальной позиции работника выражает объективную тенденцию и упрочивает ее, дает ей стандартное всеобщее выражение; с другой стороны, обеспечив работников законодательно определенным вознаграждением, общество само создает соблазны и возможности получить вознаграждение и улучшать социальную позицию, не обеспечивая этого соответствующим трудовым вкладом.
В основе своей и для главных производительных видов деятельности принцип «каждому – по его социальному положению» справедлив, поскольку выражает справедливый принцип «каждому – по труду». Но есть виды деятельности, для которых этого совпадения нет, и первый привносится извне деятельности, не будучи обеспечен вторым. Это, например, деятельность людей в сфере управления. А главное, начиная с некоторого уровня иерархии деловых коммун, он обретает силу до такой степени, что приходит в вопиющее противоречие с породившим его принципом «по труду», – пример того, как из фундаментального добра на уровне первичных коллективов вырастает зло коммунистического общества.
Но и на уровне первичных коллективов справедливость рассматриваемого принципа осуществляется лишь как нечто среднее для массы отклоняющихся от справедливости случаев. И достигается эта осредненная справедливость ценой жестокой борьбы людей за сохранение и улучшение своей социальной позиции в повседневной жизни коллектива. И тут законы коммунальности суть их самые надежные средства.
Если взять заявления марксизма буквально и непосредственно сопоставлять их с реальностью, то можно найти факты, которые их опровергают, и факты, которые их подтверждают. Кроме того, они суть идеологические заявления, допускающие различные интерпретации. В одних из этих интерпретаций они кажутся истинными, в других – ложными. И потому во избежание бесперспективных словесных дискуссий надо сначала констатировать фактическое положение вещей во всей его сложности, противоречивости и изменчивости, а уж затем (на этой основе) смотреть, в каком смысле, в какой мере и в какой интерпретации идеологические коммунистические принципы реализуются в действительности.
Коммунизм вводит такую форму распределения материальных и духовных благ, которая основана на принципе: каждому по потребностям. Иными словами, каждый человек, независимо от его положения, от количества и качества труда, которое он способен дать обществу, получает от него без денег все, в чем испытывает потребность.
Легко понять, что это означает не только величайший переворот во взглядах на труд, который, как показано выше, перестает быть просто средством заработка. Вместе с исчезновением необходимости в контроле за мерой труда и потребления, вместе с отменой денег и исчезновением товарно-денежных отношений коренным образом меняется сам характер связей между человеком и обществом. Эти связи окончательно освобождаются от корыстных соображений, от всего того, что вносила в них погоня за заработком, за материальной выгодой.
Возможность в любое время бесплатно получить из общественных запасов все, что нужно для культурной и обеспеченной жизни, оздоровит всю психику людей, на которую перестанет давить забота о завтрашнем дне. В новой психологии и новой морали уже не будет места мыслям о доходах и частной собственности, охота за которыми составляла при капитализме весь смысл жизни для многих людей. Человек получит наконец возможность посвятить себя высоким интересам, среди которых на первый план выйдут интересы общественные.
Распределение по потребностям вводится при коммунизме, однако, не из одних гуманных соображений, не только из стремления освободить всех членов общества от заботы о будущем. Это делается и из прямой экономической необходимости, которая возникает на этой высокой ступени развития общественного производства. Распределяя материальные и духовные блага в соответствии с потребностями людей, коммунистический строй создает тем самым наилучшие условия для дальнейшего развития своей главной производительной силы - трудящегося человека, для расцвета всех его способностей. От этого в равной мере выигрывает как личность, так и общество. Указывая на это обстоятельство, Энгельс писал, что «распределение, поскольку оно управляется чисто экономическими соображениями, будет регулироваться интересами производства, развитие же производства больше
всего стимулируется таким способом распределения, который позволяет всем членам общества как можно более всесторонне развивать, поддерживать и проявлять свои способности» 5 .
Некоторые недалекие критики марксизма пытаются доказать неосуществимость идеалов коммунистического общества, ставя различные «каверзные» вопросы. Если все блага будут распределяться бесплатно, спрашивают они, не захочет ли каждый приобретать ежедневно не только новый костюм, но и новый автомобиль? А что будет, если каждый член общества потребует себе дворец в несколько десятков комнат или пожелает обзавестись коллекцией драгоценностей и уникальных произведений искусства?
Авторы подобных нелепых предположений возводят поклеп на граждан будущего коммунистического общества, которым они приписывают собственные пороки. Коммунистический строй, разумеется, не может взять на себя удовлетворение любых причуд и прихотей. Его цель, подчеркивал Энгельс, - удовлетворение разумных потребностей людей в постоянно возрастающих размерах 6 . Значит ли это, что вместо денежных отношений понадобятся какие-то другие формы принудительной регламентации потребления? Нет, при коммунизме, надо думать, вообще не придется устанавливать, какие потребности разумны, а какие нет. Сами люди будут достаточно культурны и сознательны, чтобы не предъявлять обществу явно неразумных требований. Как писал Ленин в 1917 г., коммунизм «предполагает и не теперешнюю производительность труда и не теперешнего обывателя, способного «зря» - вроде как бурсаки у Помяловского - портить склады общественного богатства и требовать невозможного» 7 .
Для того чтобы воспитать у всех граждан разумное отношение к потреблению, конечно, понадобится некоторое время, но несомненно, что эта задача вполне по плечу обществу будущего с его изобилием материальных и духовных благ и высоким уровнем сознательности граждан. А если все же найдется какое-то число людей с неоправданно высокими претензиями, они все равно не смогут дезорганизовать коммунистическую систему распределения. Людям с непомерными аппетитами, писал Энгельс, общество может выдать... двойную порцию 8 . Но в коммунистическом обществе это только поставит их в смешное положение перед общественным мнением. После этого навряд ли найдутся охотники повторить такой опыт.
Создать привычку к коммунистическим формам потребления будет тем легче, что она не потребует от людей какого-то искусственного самоограничения или аскетизма, сурового образа жизни. Проповедь аскетизма вообще чужда научному коммунизму, который видит цель общественного
производства именно в полном удовлетворении материальных и духовных запросов всех членов общества. Да и само коммунистическое общество с первых шагов своей истории будет достаточно богато, чтобы не только щедро обеспечить все нужды граждан в пище, одежде, крове и других предметах первой необходимости, но и предоставить в их распоряжение все, что надо развитому и культурному человеку для полнокровной и счастливой жизни.
При коммунизме, безусловно, вырастет сама культура потребления, разовьются и "станут более тонкими и безошибочными вкусы людей. Коммунистические общественные отношения воспитают такого человека, которому будут органически чужды извращенные вкусы и потребности, характерные для прошлых эпох, когда вещи, уровень потребления служили одним из главных показателей положения человека в обществе. Вместо роскоши главными критериями ценности вещей станут удобство и подлинная красота; люди перестанут видеть в вещах предмет тщеславия и мерило жизненного успеха, перестанут жить ради приобретения вещей, вернув им тем самым их подлинное назначение - облегчать и украшать быт человека.
Можно предполагать, что в этом же направлении будут действовать и закономерности массового производства, каким будет производство всех основных товаров при коммунизме. Конечно, со временем коммунистическое общество станет настолько богатым, что будет в состоянии удовлетворять самые высокие запросы людей. Но оно будет и настолько разумным, что не захочет впустую растрачивать человеческий труд и общественное достояние. И тому и другому всегда найдется более разумное и достойное применение. Речь, конечно, пойдет не о снижении эстетических требований, а о рождении новых, более высоких эстетических критериев, отвечающих всему образу и строю новой жизни.
"У какого-то советского фантаста есть душераздирающая сцена: главный герой, звездолётчик, стоит в космобуфете в очереди за чаем с бутербродами. Все берут бутерброды с синтетической икрой. В специальной вазочке лежит единственный бутер с настоящей чёрной. И он его берёт – потому что он по местным понятиям достоин его взять, ибо крутой космист и жертва радиации. И никто не ропщет, ибо понимают: да, этому можно."
Как шикарно поменены акценты. Просто браво. Я чуть добавлю "упущенное".
1. Вообще-то не один бутерброд. Отдельная витрина с натуральными продуктами. Кстати, и очереди нет. Шведский стол. Просто "колбасной демократии" трудно представить, ком. общество без очередей. И так, даже в пересказе прочитанного "довставляют".
2. Космонавт-таки как раз не берет. Хотя, как и любой , может. Просто иным хоть и слова плохого не скажут, но не то что другие, они сами не поймут такого действия. Он же может, но ему этого не надо. Замечание о том, что с рыбой швах из-за экологии разбросаны по книге. Так же и то, что пока чистят, пока восстанавливают поголовье, натуральные продукты - больным, детям, слабым.
3. И далее у этого космонавта, прямо здесь же в кафешке, идут размышления. О демонстративном потреблении. Прямо оговаривается, что синтетическая икра не хуже ни по вкусу, ни по веществам (ведь не о нынешней синтетике идет речь). Вот космонавт и недоумевает - а зачем кто-то эту натуральную берет. Не по нужде, а только самому себе похвастаться, дескать вот этакое потреблял? "мелко Хоботов"(с)
И вот на основе несколько передернутого пересказа, автор приходит к выводу. "Закошмарить общество на тему стыда-совести – вполне реально, удаётся же это некоторым религиозным конгрегациям… Но опять же получается обман: коммунизм обещал удовлетворение потребностей, а не подавление таковых, даже если подавление окажется успешным."
Оставим в покое тот факт, что на основе одного, да еще крайне небрежно пересказанного гипотетического случая, делать выводы как-то не кузяво. Возьмем социолога Баумана. В его "индивидуализированное общество", есть интересное замечание. Правда оно относится к обсуждению чуть иного, но и сюда прекрасно подходит.
"Там, где существует употребление, есть и возможности для злоупотребления. И грань, отделяющая употребление от злоупотребления как орудия трансцедентности, была и остается весьма горячо (пожалуй даже, наиболее горячо) оспариваемой линией из всех, когда-либо проведенных человеческим обществом; скорее всего, она еще долго будет оставаться таковой, поскольку плоды с Древа жизни пока еще не замечены на должным образом лицензированных торговых прилавках.
Задачей любой экономики является управление редкими ресурсами, а судьба экономики трансцендентности состоит в том, чтобы предоставлять и распределять заменители очевидно отсутствующих ресурсов: управлять движением суррогатов, которые должны лишь представлять «настоящий товар» и делать жизнь сносной даже в его отсутствии"
То есть редкий ресурс будет всегда. Вопрос как им распорядится общество. И что, как сурогаты этого редкого ресурса, предложит. Существуют несколько вариантов как употреблять и распределять этот редкий ресурс. Я лично не вижу плохого, что в подобной ситуации он идет слабым. А что же предлагает автор? Ах, да, стандартное:
"Потребность – это святое, это, по сути, выражение твоей глубиннейшей сущности. Позднекапиталистическое общество вообще понимает человека как сумму потребностей."
Обращаем внимание. "Святое". А заодно и на то, что потребности не поставлены ни какие граничные условия. "Кто же его посадит - он же памятник" . Святое уничижать, ставя ему границы... Ни за что! То бишь получаем, что сущность общества - потребность без границ. Это же какой-то сферический конь в вакууме. Такого не бывает.
О этом уж столько говорено-переговорено, что и повторяться-то в лом.
Так, что, как всегда, при описании потребления, каким бы они хотели его видеть, антикоммунисты проявляют просто удивительную беспомощность. Просто автор незаметно уже оговорил вывод к которому хотел бы придти. И сейчас тихой сапой
"И ещё неизвестно, где лучше. В буржуАзии хоть кто-то – ну, «горстка миллионеров» - счастливы, а тут вообще никто, даже жертвы радиации"
Посему все глумления автора, с созданием им фантазий на тему, где потребности считаются постыдными или же вообще "потребительский коммунизм" выглядят просто смешно. Он берется критиковать, то что не понял. Не даром он этак изящно пропускает первую часть фразы "от каждого по способностям, каждому по потребностям". Молчаливо "предлагая" читателю представить, что "по способностям" - это как сейчас. Вот работает нынче конторская плесень, штаны протирает, так это же дескать в силу их способностей. А ведь в коммунистической терминологии, особенно относящейся ко 2-й фазе коммунизма, имеет особый смысл. Это ведь даже не работо способность. Это большее. Говоря на пальцах. Отчасти самореализация личности, отчасти творческая активность и еще многое другое.
"когда люди настолько привыкнут к соблюдению основных правил общежития и когда их труд будет настолько производителен, что они добровольно будут трудиться по способностям. “Узкий горизонт буржуазного права”, заставляющий высчитывать, с черствостью Шейлока, не переработать бы лишних получаса против другого, не получить бы меньше платы, чем другой, – этот узкий горизонт будет тогда перейден. Распределение продуктов не будет требовать тогда нормировки со стороны общества количества получаемых каждым продуктов; каждый будет свободно брать “по потребности”." (Ленин "государство и революция")
Смотрим о чем говорит Крылов. О таких людях? Совершенно нет. То бишь по способностям еще нет, а по потребностям уж хочется. Ну-ну. Но ведь и потребности изменяются. Вопрос о этом является достаточно проработанным в марксисткой литературе.
"речь идет о полном удовлетворении рациональных, разумных потребностей, имеющих объективную основу. Они связаны с тем, что общество в состоянии дать личности. Субъективные, оторванные от реальности потребности могут быть, с точки зрения личности, разумными, но в принципе неудовлетворимыми по самому своему характеру. Разумность личных потребностей состоит не только в том, чтобы не требовать от общества то, что оно не может дать, но и в том, что предметы личного потребления и сам процесс потребления не будут выражением социального статуса и социального неравенства." (Милонов)
Так что не вытанцовывается у Крылова с его обвинением "получается обман: коммунизм обещал удовлетворение потребностей, а не подавление таковых, даже если подавление окажется успешным." . Именно о подобных и говорил Ленин.
"С точки зрения буржуазной легко объявить подобное общественное устройство “чистой утопией” и зубоскалить по поводу того, что социалисты обещают каждому право получать от общества, без всякого контроля за трудом отдельного гражданина, любое количество трюфелей, автомобилей, пианино и т.п. Таким зубоскальством отделываются и поныне большинство буржуазных “ученых”, которые обнаруживают этим и свое невежество и свою корыстную защиту капитализма.
Невежество, – ибо “обещать”, что высшая фаза развития коммунизма наступит, ни одному социалисту в голову не приходило, а предвидение великих социалистов, что она наступит, предполагает и не теперешнюю производительность труда и не теперешнего обывателя, способного “зря” – вроде как бурсаки у Помяловского – портить склады общественного богатства и требовать невозможного."(Ленин)
Ну и для полноты картины, несколько реплик Крылова, в которых он так сильно подставляется...
"Коммунизм, как мы помним, предполагает отсутствие собственности, как частной, так и личной"
Действительно, Прудон призывал к подобному. Но сразу же получил от Маркса, а затем еще и от Бакунина (ранний Бакунин призывал ограничить личную собственность, но ни как не собирался ее отменять. Взгляды Прудона не привились, уже к 1870-м от них одни воспоминания. Как же можно, через полторы сотни лет утверждать "как мы помним" и т.д.?
"Поскольку коммунизм у нас материалистическое учение"
У вас г. Крылов все может быть. И черное - белое и белое - черное. Что угодно. А если вспомнить, что коммунизм это не только марксизм, так вовсе весело. Анархокоммунисты Ганди и Лев Толстой - атеисты. Ржунемогу.
"Отдельная тема – потребность во власти."
С весельем пытаюсь представить власть в безвластном обществе.
"при коммунизме к человеку относятся как к скотине, которая сама не знает, чего хочет"
Помедитировали бы Вы, г.Крылов, над самим названием коммунизм. Что есть в данном понимании слово коммуна. И может ли она состоять из управляемой скотины.
