Накануне войны имперский министр народного просвещения и пропаганды Йозеф Геббельс записал в дневнике: «Я совершенно счастлив. Русские все еще ничего не подозревают. Во всяком случае, они сосредотачивают свои войска именно так, как бы нам этого хотелось: концентрированно, а это будет легкая добыча в виде военнопленных».
Германское командование зафиксировало 5,24 миллиона попавших в плен советских солдат. Из них 3,8 миллиона — в первые месяцы войны. Попавших в плен красноармейцев ждала страшная судьба: их убивали, и они умирали от голода, ран и эпидемий. Командование вермахта относилось к пленным демонстративно бесчеловечно.
Данные о численности красноармейцев, расстрелянных в плену или погибших от голода и болезней, расходятся. В последнее время в немецких работах приводится цифра два с половиной миллиона человек.
Красноармейцев старались в плен не брать. 30 июня 1942 года в ставку Гитлера прибыл командующий группой армий «Север» генерал-полковник Георг фон Кюхлер. Фюрер был доволен Кюхлером и в тот же день повысил в звании.
«За обедом присутствовал великолепно показавший себя в боях на северном участке восточного фронта и получивший звание генерал-фельдмаршала фон Кюхлер, — записал в дневнике стенограф фюрера. — Говоря о пленных, он сказал, что было захвачено еще десять тысяч раненых. Однако в сводках эта цифра не фигурировала, поскольку на болотистой местности было совершенно невозможно оказать им помощь и они все погибли… Русские сражаются, как звери, до последнего вздоха, и их приходится убивать одного за другим».
Под уничтожение пленных подвели идеологическую базу: расово неполноценные должны исчезнуть с лица земли. Русские эмигранты в Берлине ходили смотреть еженедельные киножурналы, выпускавшиеся министерством Геббельса:
«Мы всматривались в мелькавшие на экране лица, пока слезы не застилали глаза. Десятки, сотни тысяч военнопленных с исхудавшими, небритыми по неделям лицами, с воспаленными от пережитых ужасов и голода глазами. Из тысячных толп кинооператоры выбирают наиболее неодухотворенные, грубые и страшные лица, и дикторы поясняют эти снимки всегда одними и теми же комментариями:
— Вот эти дикари, подчеловеки, как видите, мало похожие на людей, собирались напасть на нашу Германию».
Взятых в плен сознательно обрекали на смерть. Убили бы всех, но немецкой промышленности понадобились рабочие руки. Гитлер согласился использовать пленных. Имперский министр вооружений и боеприпасов Альберт Шпеер ухватился за это решение. Сотни тысяч пленных повезли в Германию. Кормили их плохо, они умирали. Даже командование вермахта жаловалось в министерство продовольствия: нелепо привезти в страну людей на работу и позволить им умереть. Из почти двух миллионов советских военнопленных, отправленных на работы, выжила половина.
Заместитель министра продовольствия и сельского хозяйства Герберт Бакке сразу заявил, что ему нечем кормить русских. Второй человек в рейхе Герман Геринг заметил, что русских можно кормить кошками и кониной. Бакке проконсультировался со своими экспертами и доложил Герингу: в стране нет достаточного количества кошек, а конина уже идет как добавка в рационы немецких граждан.
Алексей Комаров / «Новая»
Рацион для русских рабочих: на неделю — шестнадцать с половиной килограммов турнепса (репы), два с половиной килограмма хлеба (65 процентов ржи, 25 процентов сахарной свеклы, 10 процентов листьев), три килограмма картофеля, 250 граммов мяса (конина), 70 граммов сахара и две трети литра снятого молока. Такой хлеб не усваивался, что вело к истощению и смерти.
Немецким рабочим запрещали вступать в контакт с «восточными рабочими». На территории Анхальтских угольных заводов висело объявление: «Каждый член трудового коллектива обязан держаться в стороне от пленных. Члены коллектива, нарушившие данное правило, будут арестованы и переведены в концлагерь».
На металлургическом заводе Обершвайг сердобольный немецкий рабочий сунул советскому пленному кусок хлеба. Заместитель начальника производства уведомил нарушителя о реакции руководства в письменном виде: «Ваше поведение настолько невероятно, что по существу мы должны были бы передать вас в соответствующие инстанции для наказания. Так как вы, судя по всему, не нуждаетесь в выделенных вам заводом дополнительных карточках, вас на две недели лишат карточек, положенных занятым на тяжелых работах».
Советское правительство имело возможность облегчить участь пленных — с помощью Международного комитета Красного Креста. Комитет был создан в 1863 году в Женеве для защиты жертв военных конфликтов, помощи раненым, военнопленным, политическим заключенным и жителям оккупированных территорий.
Делегаты комитета — единственные, кому позволено пересекать линию фронта, посещать оккупированные территории и лагеря пленных. Репутация комитета была такова, что даже Гитлер вынужден был с ним считаться.
23 июня 1941 года, на следующий день после нападения Германии на Советский Союз, глава МККК Макс Хубер предложил Москве и Берлину посреднические услуги, чтобы СССР и Германия могли бы обменяться списками военнопленных. В те отчаянные дни Москва ни от какой помощи не отказывалась. 27 июня нарком иностранных дел Молотов подписал ответную телеграмму председателю МККК:
«Советское правительство готово принять предложение Международного комитета Красного Креста относительно представления сведений о военнопленных, если такие же сведения будут представляться воюющими с советским государством странами».
23 июля советский посол в Турции Виноградов отправил в Москву запись беседы с уполномоченным МККК, который рекомендовал Советскому Союзу ратифицировать Женевскую конвенцию 1929 года о защите военнопленных. Это позволит воспользоваться услугами Красного Креста, чьи представители смогут посещать в Германии лагеря советских военнопленных и требовать улучшения их положения. Разумеется, инспекции подвергнутся и советские лагеря для немецких военнопленных.
9 августа немцы разрешили представителям МККК посетить лагерь для советских военнопленных. Но продолжения не последовало, потому что советское правительство отказалось пускать сотрудников МККК в свои лагеря.
6 сентября посол Виноградов отправил в наркомат иностранных дел недоуменную записку. Он не понимал, почему Москва не отправляет списки немецких военнопленных: «Немцы уже дали первый список наших красноармейцев, захваченных ими в плен. Дальнейшие списки будут даны лишь после того, как Красный Крест получит такие же данные от нас». Майор госбезопасности Сопруненко, начальник управления НКВД по делам военнопленных и интернированных, приказал составить список на 300 немецких пленных. Но посылать его не хотели.
МККК предложил купить в нейтральных странах продовольствие и одежду для советских пленных и обе-щал позаботиться о том, чтобы посылки попали по назначению. Германия не возражала. В Москве интереса к этой идее не проявили.
Когда в лагерях началась эпидемия сыпного тифа, представители МККК пришли в советское посольство в Турции и предложили отправить военнопленным вакцину, если Москва возместит расходы. Ответа не последовало.
В ноябре и декабре 1941 года МККК отправил в Москву фамилии нескольких тысяч красноармейцев, попавших в румынский плен. Свои списки передали и итальянцы. Финны тоже были готовы обменяться списками. Но все требовали взаимности. А Москва не отвечала. Судьба попавших в плен бойцов и командиров Красной армии Сталина не интересовала, а давать какие-то сведения о числе немецких пленных он категорически не хотел. И уж вовсе не желал появления в лагерях НКВД швейцарских медиков.
Гитлеру это было только на руку. В конце ноября командование вермахта подготовило списки полумиллиона советских пленных, которые готово было передать швейцарцам. Когда выяснилось, что Советский Союз не намерен отвечать взаимностью, Гитлер распорядился прекратить составление списков и запретил пускать представителей МККК в лагеря, где содержались красноармейцы. Фюрер знал, сколько советских пленных каждый день умирало в немецких лагерях, и не хотел, чтобы это стало достоянием гласности…
Швейцарский Красный Крест многих бы спас. Выполняя просьбы других воюющих государств, МККК следил за распределением посылок с продовольствием в лагерях военнопленных; британские военнопленные получали в месяц три посылки — от голода и истощения они не умирали. Да и само появление представителей Красного Креста в лагерях заставляло немцев сдерживаться. Никто не находился в таком бедственном положении, как советские пленные.
Сталин не признавал сдачи в плен. В Советском Союзе не существовало понятия «военнопленный», только — «дезертиры, предатели Родины и враги народа».
Так было не всегда. Поначалу в Красной армии относились к попавшим в плен, как принято во всех странах, с сочувствием. 5 августа 1920 года было принято постановление Совнаркома о пособии возвратившимся из плена военнослужащим. Когда Сталин стал полным хозяином страны, все изменилось.
Приказ № 270 от 16 августа 1941 года, подписанный Сталиным, требовал от красноармейцев в любой ситуации стоять до последнего и не сдаваться в плен, а тех, кто смел предпочесть плен смерти, — расстреливать. Иначе говоря, вождь требовал, чтобы застрелились несколько миллионов красноармейцев, которые из-за преступлений самого вождя и ошибок его генералов оказались в окружении и попали в плен.
58-я (политическая) статья уголовного кодекса РСФСР позволяла предавать суду семьи пленных красноармейцев и высылать их в Сибирь. 24 июня 1942 года Сталин подписал еще и постановление Государственного комитета обороны «О членах семей изменников Родины». Членами семей считались отец, мать, муж, жена, сыновья, дочери, братья и сестры, если они жили вместе.
Жестокие приказы, которые должны были помешать сдаче в плен, приводили к противоположным результатам. Попавшие в плен красноармейцы боялись возвращения на родину, где их считали предателями (так оно и получилось в 1945 году, когда из немецких лагерей они переместились в советские).
27 декабря 1941 года Государственный комитет обороны издал постановление о проверке и фильтрации «бывших военнослужащих Красной армии, находившихся в плену и окружении». Заместитель наркома обороны по тылу генерал Хрулев получил указание создать сборно-пересыльные пункты для бывших военнослужащих, обнаруженных в местностях, освобожденных от войск противника. Всех бывших военнопленных или окруженцев задерживали и передавали на сборно-пересыльные пункты, которыми руководили офицеры особых отделов НКВД.
В соответствии с приказом наркома обороны № 0521 от 29 декабря освобожденные или бежавшие из плена отправлялись в лагеря НКВД. Все должны были пройти проверку. Содержали бывших военнопленных так же, как и особо опасных государственных преступников. Им запрещались свидания с родными, переписка. Попавшими в плен красноармейцами занималось управление НКВД по делам военнопленных и интернированных, то есть к ним относились как к солдатам вражеской армии.
Многих военнопленных судили как изменников Родины за то, что они выполняли в плену обязанности врачей, санитаров, переводчиков, поваров, то есть обслуживали самих военнопленных. Семьи попавших в плен лишались во время войны денежных пособий и минимальных льгот, положенных родным красноармейцев.
И только маршал Жуков через 11 лет после окончания войны вступился за пленных. В 1956 году, будучи министром обороны, он предложил восстановить справедливость:
«В силу тяжелой обстановки, сложившейся в первый период войны, значительное количество советских военнослужащих, находясь в окружении и исчерпав все имевшиеся возможности к сопротивлению, оказалось в плену у противника. Многие военнослужащие попали в плен ранеными, контуженными, сбитыми во время воздушных боев или при выполнении боевых заданий по разведке в тылу врага.
Советские воины, оказавшиеся в плену, сохранили верность Родине, вели себя мужественно и стойко переносили тяготы плена и издевательства гитлеровцев. Многие из них, рискуя жизнью, бежали из плена и сражались с врагом в партизанских отрядах или пробивались через линию фронта к советским войскам». Министр обороны считал необходимым «осудить как неправильную и противоречащую интересам Советского государства практику огульного политического недоверия к бывшим советским военнослужащим, находившимся в плену или окружении».
Маршал Победы предложил снять все ограничения с бывших военнопленных, изъять из анкет вопрос о пребывании в плену, время, проведенное в плену, включить в общий трудовой стаж, пересмотреть дела, заведенные на бывших военнопленных, а тех, кто имел ранения или совершил побег из плена, представить к наградам. И всем вручить медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.».
Но самого Жукова вскоре сняли с поста министра обороны, и справедливость в отношении бывших военнопленных была восстановлена не скоро.
Одним из стереотипов, назойливо внедряемых в общественное сознание, стал миф о судьбе советских военнопленных после их освобождения из немецкого плена. "Демократические" историки и публицисты рисуют некую душераздирающую картину, как бывшие советские военнослужащие, освобожденные из немецких концлагерей, чуть ли не поголовно отправлялись в колымские лагеря или, как минимум, в штрафбаты.
Вообще-то, элементарный здравый смысл подсказывает, что военнослужащие, вернувшиеся из плена, должны быть подвергнуты проверке органами контрразведки - хотя бы потому, что среди них заведомо имеется некоторое количество вражеских агентов. Немцы активно использовали этот канал для засылки своей агентуры. Вот что писал по этому поводу в своих мемуарах В.Шелленберг:
"В лагерях для военнопленных отбирались тысячи русских, которых после обучения забрасывали на парашютах в глубь русской территории. Их основной задачей, наряду с передачей текущей информации, было политическое разложение населения и диверсии. Другие группы предназначались для борьбы с партизанами, для чего их забрасывали в качестве наших агентов к русским партизанам. Чтобы поскорее добиться успеха, мы начали набирать добровольцев из числа русских военнопленных прямо в прифронтовой полосе" .
Таким образом, создание в конце 1941 года по приказу наркома обороны №0521 фильтрационных лагерей для проверки освобожденных из плена было насущной необходимостью.
Проверку в этих спецлагерях проходили не только бывшие военнопленные. Поступавший туда контингент делился на три учетные группы:
1-я - военнопленные и окруженцы;
2-я - рядовые полицейские, деревенские старосты и другие гражданские лица, подозреваемые в изменнической деятельности;
3-я - гражданские лица призывного возраста, проживавшие на территории, занятой противником .
Но может быть, из фильтрационных лагерей бывших пленных действительно скопом гнали на Колыму? Рассмотрим опубликованные на эту тему архивные данные.
По сведениям, приведенным сотрудниками "Мемориала" А.Кокуриным и Н.Петровым в журнале "Свободная мысль" , на 1 марта 1944 года через органы НКВД прошли проверку 312594 бывших военнослужащих Красной Армии, побывавших в плену или в окружении. Дальнейшая их судьба сложилась так:
Таким образом, 75,1% бывших пленных благополучно прошли проверку и были направлены кто в армию, кто в народное хозяйство, кто на лечение. Еще 0,6% умерли, что не удивительно, если учесть условия жизни в немецких концлагерях, откуда их освободили. Подверглись же репрессиям (арестованы или отправлены в штрафбаты) всего 6,2%.
Внимательный читатель наверняка уже заметил, что перечисленные выше категории охватывают не все количество бывших пленных. Судьба 56403 военнослужащих (18,1%) не указана. Впрочем, можно быть уверенным, что эти люди отнюдь не затерялись в бескрайних просторах Сибири - демократическая совесть авторов не позволила бы им замолчать такой прискорбный факт. Скорее всего эти 56403 человек просто к тому времени еще не прошли проверку и продолжали находиться в спецлагерях. Правда здесь же Кокурин и Петров пишут, что проверку в спецлагерях НКВД на тот момент проходило 75314 человек. Но не будем требовать от них слишком многого - люди, пустившие и поддерживающие миф о десятках миллионов жертв сталинских репрессий, просто обязаны страдать патологическим незнанием арифметики.
Почти одновременно те же самые сведения привел и А.В.Меженько в "Военно-историческом журнале" :
Данные о бывших военнопленных, содержавшихся в спецлагеряхВ отличие от А.Кокурина и Н.Петрова, у А.Меженько концы с концами сходятся, кроме того, он указывает архивный источник, откуда взял свои данные .
Итак, на март 1944 года проверку НКВД прошли 256200 бывших пленных. Из них:
благополучно прошли проверку - 234863 (91,7%)
направлены в штрафбаты - 8255 (3,2%)
арестованы - 11283 (4,4%)
умерли - 1799 (0,7%).
Подобное соотношение сохранялось и к осени 1944 года. Приведу отрывок из документа:
| Справка о ходе проверки б/окруженцев и б/военнопленных по состоянию на 1 октября 1944 г.
1. Для проверки бывших военнослужащих Красной Армии, находящихся в плену или окружении противника, решением ГОКО №1069сс от 27.XII-41 г. созданы спецлагеря НКВД.
Проверка находящихся в спецлагерях военнослужащих Красной Армии проводится отделами контрразведки "СМЕРШ" НКО при спецлагерях НКВД (в момент постановления это были Особые отделы). Всего прошло через спецлагеря бывших военнослужащих Красной Армии, вышедших из окружения и освобожденных из плена, 354592 чел., в том числе офицеров 50441 чел. 2. Из этого числа проверено и передано: а) в Красную Армию 249416 чел. б) в промышленность по постановлениям ГОКО 30749 -"- в) на формирование конвойных войск и охраны спецлагерей 5924 -"- 3. Арестовано органами "СМЕРШ" 11556 -"- 4. Убыло по разным причинам за все время - в госпитали, лазареты и умерло 5347 -"- 5. Находятся в спецлагерях НКВД СССР в проверке 51601 -"- Из числа оставшихся в лагерях НКВД СССР офицеров в октябре формируются 4 штурмовых батальона по 920 человек каждый. |
Практически такие же цифры приводит в своей книге и В.Ф.Некрасов:
"В соответствии с постановлениями ГКО от 27 декабря 1941 г. и СНК СССР от 24 января 1944 г. все бывшие в окружении и плену военнослужащие Красной Армии через сборно-пересыльные пункты поступали в спецлагеря НКВД на проверку, откуда проверенные передавались для отправки в Красную Армию через военкоматы, частично на работу в промышленность, а частично и арестовывались органами "Смерш". Так, к 20 октября 1944 г. в такие спецлагеря НКВД поступило 354590 человек, из них после проверки возвращено в Красную Армию 249416, находилось в стадии проверки 51615, передано в промышленность и охрану 36630, арестовано органами "Смерш" 11566, убыли по разным другим причинам, в том числе в госпитали Наркомата обороны, и умерли 5347 человек" .
Поскольку в "Справке" приведены более подробные данные, чем у В.Некрасова, проанализируем именно их. Итак, судьбы бывших военнопленных, прошедших проверку до 1 октября 1944 г., распределяются следующим образом:
Поскольку в процитированном выше документе для большинства категорий указывается также и количество офицеров, подсчитаем данные отдельно для рядового и сержантского состава и отдельно для офицеров:
Таким образом, среди рядового и сержантского состава благополучно проходило проверку свыше 95% (или 19 из каждых 20) бывших военнопленных. Несколько иначе обстояло дело с побывавшими в плену офицерами. Арестовывалось из них меньше 3%, но зато с лета 1943 до осени 1944 года значительная доля направлялась в качестве рядовых и сержантов в штурмовые батальоны. И это вполне понятно и оправданно - с офицера спрос больше, чем с рядового.
Кроме того, надо учесть, что офицеры, попавшие в штрафбаты и искупившие свою вину, восстанавливались в звании. Например, 1-й и 2-й штурмовые батальоны, сформированные к 25 августа 1943 года, в течение двух месяцев боев показали себя с отличной стороны и приказом НКВД были расформированы. Бойцов этих подразделений восстановили в правах, в том числе и офицеров, и затем отправили воевать далее в составе Красной Армии .
А в ноябре 1944 года ГКО принял постановление, согласно которому освобожденные военнопленные и советские граждане призывного возраста вплоть до конца войны направлялись непосредственно в запасные воинские части, минуя спецлагеря . В их числе оказалось и более 83 тысяч офицеров. Из них после проверки 56160 человек было уволено из армии, более 10 тысяч направлены в войска, 1567 лишены офицерских званий и разжалованы в рядовые, 15241 переведены в рядовой и сержантский состав .
Итак, после знакомства с фактами, в том числе и опубликованными заведомыми антисталинистами, миф о трагической судьбе освобожденных советских военнопленных лопается как мыльный пузырь. На самом деле вплоть до конца войны подавляющее большинство (свыше 90%) советских военнослужащих, освобожденных из немецкого плена, после необходимой проверки в спецлагерях НКВД возвращались в строй или направлялись на работу в промышленность. Незначительное количество (около 4%) было арестовано и примерно столько же направлено в штрафбаты.
После окончания войны началась массовое освобождение советских военнопленных и гражданских лиц, угнанных на принудительные работы в Германию и другие страны. Согласно директиве Ставки №11086 от 11 мая 1945 г., для приема репатриируемых советских граждан, освобождаемых войсками союзников, наркоматом обороны было организовано 100 лагерей. Кроме того, действовало 46 сборных пунктов для приема советских граждан, освобожденных советскими войсками .
22 мая 1945 г. ГКО принял постановление, в котором по инициативе Л.П.Берии устанавливался 10-дневный срок регистрации и проверки репатриантов, после чего гражданские лица подлежали отправке к месту постоянного жительства, а военные - в запасные части . Однако в связи с массовым наплывом репатриантов 10-дневный срок оказался нереальным и был увеличен до одного-двух месяцев .
Окончательные итоги проверки советских военнопленных и гражданских лиц, освобожденных после войны, выглядят следующим образом. К 1 марта 1946 г. было репатриировано 4.199.488 советских граждан (2.660.013 гражданских и 1.539.475 военнопленных), из них 1.846.802 поступило из зон действия советских войск за границей и 2.352.686 принято от англо-американцев и прибыло из других стран .
Результаты проверки и фильтрации репатриантов| Категории репатриантов | гражданские | % | военнопленные | % |
| Направлено к месту жительства | 2.146.126 | 80,68 | 281.780 | 18,31 |
| Призвано в армию | 141.962 | 5,34 | 659.190 | 42,82 |
| Зачислено в рабочие батальоны | 263.647 | 9,91 | 344.448 | 22,37 |
| Передано в распоряжение НКВД | 46.740 | 1,76 | 226.127 | 14,69 |
| Находилось на сборно-пересыльных пунктах и использовалось на работах при советских воинских частях и учреждениях за границей |
61.538 | 2,31 | 27.930 | 1,81 |
Таким образом, из военнопленных, освобожденных после окончания войны, репрессиям подверглись лишь 14,69%. Как правило, это были власовцы и другие пособники оккупантов. Так, согласно инструкциям, имевшимся у начальников проверочных органов, из числа репатриантов подлежали аресту и суду:
- руководящий и командный состав органов полиции, "народной стражи", "народной милиции", "русской освободительной армии", национальных легионов и других подобных организаций;
- рядовые полицейские и рядовые участники перечисленных организаций, принимавшие участие в карательных экспедициях или проявлявшие активность при исполнении обязанностей;
- бывшие военнослужащие Красной Армии, добровольно перешедшие на сторону противника;
- бургомистры, крупные фашистские чиновники, сотрудники гестапо и других немецких карательных и разведывательных органов;
- сельские старосты, являвшиеся активными пособниками оккупантов .
Какой же была дальнейшая судьба этих попавших в руки НКВД "борцов за свободу"? Большинству из них было объявлено, что они заслуживают самого сурового наказания, но в связи с победой над Германией Советское правительство проявило к ним снисхождение, освободив от уголовной ответственности за измену Родине, и ограничилось отправкой на спецпоселение сроком на 6 лет.
Такое проявление гуманизма явилось для пособников фашистов полной неожиданностью. Вот характерный эпизод. 6 ноября 1944 года в Мурманск прибыли два английских корабля, на борту которых находилось 9907 бывших советских военнослужащих, сражавшихся в рядах немецкой армии против англо-американских войск и взятых ими в плен. По статье 193 тогдашнего Уголовного кодекса РСФСР за переход военнослужащих на сторону противника в военное время предусматривалось только одно наказание - смертная казнь с конфискацией имущества. Поэтому многие "пассажиры" ожидали, что их расстреляют сразу же на мурманской пристани. Однако официальные советские представители объяснили, что Советское правительство их простило и что они не только не будут расстреляны, но и вообще освобождаются от привлечения к уголовной ответственности за измену Родине. Больше года эти люди проходили проверку в спецлагере НКВД, а затем были направлены на 6-летнее спецпоселение. В 1952 г. большинство из них было освобождено, причем в их анкетах не значилось никакой судимости, а время работы на спецпоселении было зачтено в трудовой стаж .
Всего в 1946-1947 гг. на спецпоселение поступило 148079 власовцев и других пособников оккупантов. На 1 января 1953 года на спецпоселении оставалось 56746 власовцев, 93446 были освобождены в 1951-1952 гг. по отбытии срока .
Что же касается пособников оккупантов, запятнавших себя конкретными преступлениями, то они были направлены в лагеря ГУЛАГа, составив там достойную компанию Солженицыну.
Пару слов следует сказать и о бывших советских военнопленных, зачисленных в рабочие батальоны. Многие недобросовестные исследователи и публицисты включают их в разряд репрессированных. Между тем это совершенно не так.
В 1945 году после увольнения в запас красноармейцев тех возрастов, на которые распространялся приказ о демобилизации, были отпущены по домам и военнопленные рядового и сержантского состава соответствующих возрастов. Вполне естественно и справедливо, что остальных военнопленных, сверстники которых продолжали служить в армии, следовало восстановить на военной службе. Однако война уже кончилась, и теперь стране были нужны рабочие, а не солдаты. Поэтому в соответствии с постановлением ГКО от 18 августа 1945 г. часть из них была зачислена в рабочие батальоны .
По директиве Генерального Штаба вооруженных сил СССР от 12 июля 1946 г. эти батальоны, являвшиеся аналогом современных стройбатов, были расформированы , а их личный состав получил статус "переведенные в постоянные кадры промышленности". По Постановлению Совета Министров СССР от 30 сентября 1946 г. на них было полностью распространено действующее законодательство о труде, а также все права и льготы, которыми пользовались рабочие и служащие соответствующих предприятий и строек . Они сохраняли статус полноправных граждан СССР, но без права покинуть установленное государством место работы.
В 1946-1948 гг. из Красной Армии были демобилизованы военнослужащие ряда возрастов. Соответственно, их ровесники, ранее зачисленные в рабочие батальоны, получили разрешение вернуться в места, где они жили до войны .
Подведем итоги. Как мы могли убедиться, из военнопленных, освобожденных во время войны, подверглось репрессиям менее 10% , из освобожденных после войны - менее 15% , причем большинство "репрессированных" вполне заслужило свою участь. Имелись и пострадавшие безвинно, но это было исключением из правил, а отнюдь не правилом.
В заключение пара слов о моральной стороне вопроса. Вообще-то говоря, добровольная сдача в плен - позорный поступок, независимо от того, карается он Уголовным кодексом или нет. И поэтому объявлять бывших военнопленных героями - значит глумиться над памятью тех советских солдат и офицеров, которые предпочли умереть, но не сдаться.
21. ГАРФ. Ф.9526. Оп.7. Д.44. Л.251.
22. ГАРФ. Ф.5446. Оп.52. Д.6723. Л.34.
23. В.Н.Земсков. Репатриация советских граждан и их дальнейшая судьба // Социологические исследования. 1995. №6. С.10.
Ctrl Enter
Заметили ошЫ бку Выделите текст и нажмите Ctrl+Enter
В XVIII веке в России появилась новая этническая группа поволжских немцев. Это были колонисты, поехавшие на восток в поисках лучшей доли. В Поволжье они создали целую провинцию с обособленным укладом и бытом. Потомки были депортированы в Среднюю Азию во время Великой Отечественной войны. После распада Советского Союза одни остались в Казахстане, другие вернулись в Поволжье, третьи отправились на историческую родину.
В 1762-1763 гг. императрица Екатерина II подписала два манифеста, благодаря которым в России позже появились поволжские немцы. Эти документы позволили иностранцам въезжать в империю, получая льготы и привилегии. Самая большая волна колонистов прибыла из Германии. Приезжающие временно освобождались от налоговых повинностей. Был создан специальный реестр, в который вошли земли, получившие статус свободных для поселения. Если поволжские немцы селились на них, то они могли не платить налоги 30 лет.
Кроме того, колонисты получали ссуду без процентов на десятилетний срок. Деньги можно было тратить на строительство собственных новых домов, покупку скота, продовольствия, необходимого до первого урожая, инвентаря для работы в сельском хозяйстве и т. д. Колонии заметно отличались от соседних обычных русских поселений. В них было установлено внутреннее самоуправление. Государственные чиновники не могли вмешиваться в жизнь приехавших колонистов.
Готовясь к притоку иноземцев в Россию, Екатерина II (сама по национальности немка) создала Канцелярию опекунства. Ее возглавил фаворит императрицы Григорий Орлов. Канцелярия действовала наравне с остальными коллегиями.
Манифесты были изданы на множестве европейских языков. Самая интенсивная агитационная кампания развернулась в Германии (из-за чего и появились поволжские немцы). Больше всего колонистов было найдено во Франкфурте-на-Майне и Ульме. Желающие переехать в Россию отправлялись в Любек, а оттуда сначала в Санкт-Петербург. Вербовкой занимались не только государственные чиновники, но и частные предприниматели, ставшие известными как вызыватели. Эти люди заключали контракт с Канцелярией опекунства и действовали от ее имени. Вызыватели основывали новые поселения, набирали колонистов, управляли их общинами и оставляли себе часть дохода от них.
В 1760 гг. совместными усилиями вызыватели и государство сагитировали переехать 30 тысяч человек. Сначала немцы селились в Санкт-Петербурге и Ораниенбауме. Там они присягали на верность российской короне и становились подданными императрицы. Все эти колонисты переехали в Поволжье, где позже была образована Саратовская губерния. За первые несколько лет появилось 105 поселений. Примечательно, что все они носили русские названия. Несмотря на это немцы сохранили свою идентичность.
Власть взялась за эксперимент с колониями для того, чтобы развить российское земледелие. В правительстве хотели проверить как приживутся западные нормы ведения сельского хозяйства. Поволжские немцы привезли с собой на новую родину косу, деревянную молотилку, плуг и другие инструменты, которые были неизвестны российским крестьянам. Иностранцы стали выращивать неведомый доселе Поволжью картофель. Также они занимались выращиванием конопли, льна, табака и других культур. Первое русское население относилось к чужакам настороженно или неопределенно. Сегодня исследователи продолжают изучать какие легенды ходили о поволжских немцах и какими были их отношения с соседями.
Время показало, что эксперимент Екатерины II оказался крайне удачным. Самыми передовыми и успешными хозяйствами в стали поселения, в которых жили поволжские немцы. История их колоний представляет собой пример стабильного процветания. Рост благосостояния благодаря эффективному ведению позволил поволжским немцам обзавестись собственной промышленностью. В начале XIX века в поселениях появились ставшие инструментом мучного производства. Также развивалась маслобойная промышленность, изготовление сельскохозяйственного инвентаря и шерсти. При Александре II в уже было больше сотни кожевенных заводов, которые основали поволжские немцы.
История их успеха впечатляет. Появление колонистов дало толчок к развитию промышленного ткачества. Его центром стала Сарепта, существовавшая в современных границах Волгограда. Предприятия для производства платков и материй использовали высококачественную европейскую пряжу из Саксонии и Силезии, а также шелк из Италии.
Конфессиональная принадлежность и традиции поволжских немцев не были единообразными. Они приезжали из разных регионов в то время, когда еще не было единой Германии и в каждой провинции существовали свои обособленные порядки. Касалось это и религии. Списки поволжских немцев, составленные Канцелярией опекунства, показывают, что среди них были лютеране, католики, меннониты, баптисты, а также представители других конфессиональных течений и групп.
Согласно манифесту, колонисты могли строить собственные церкви только в поселениях, где нерусское население составляло подавляющее большинство. Немцы, жившие в больших городах, первое время такого права были лишены. Также запрещалось пропагандировать лютеранское и католическое учения. Иными словами, в религиозной политике российские власти давали колонистам ровно столько свободы, сколько не могло повредить интересам православной церкви. Любопытно, что в то же время переселенцы могли крестить по своему обряду мусульман, а также делать из них крепостных.
С религией были связаны многие традиции и легенды поволжских немцев. Праздники они отмечали по лютеранскому календарю. Кроме того, у колонистов были сохранившиеся национальные обычаи. К их числу можно отнести который до сих пор отмечается в самой Германии.
Революция 1917 года изменила жизнь всех граждан бывшей Российской империи. Не стали исключением и поволжские немцы. Фото их колоний в конце царской эпохи показывают, что потомки переселенцев из Европы жили в обособленной от своих соседей среде. Они сохранили свой язык, обычаи и самосознание. На протяжении многих лет национальный вопрос оставался нерешенным. Но с приходом к власти большевиков немцы получили шанс на создание собственной автономии внутри советской России.
Желание потомков колонистов жить в собственном субъекте федерации было встречено в Москве с пониманием. В 1918 году, согласно решению Совета Народных Комиссаров, была создана немцев Поволжья, в 1924 году переименованная в Автономную Советскую Социалистическую Республику. Ее столицей стал Покровск, переименованный в Энгельс.
Труд и обычаи поволжских немцев позволили им создать один из самых процветающих российских провинциальных уголков. Ударом по их благосостоянию стали революции и ужасы военных лет. В 20-е наметилось некоторое восстановление, которое приняло наибольшие масштабы во время нэпа.
Однако в 1930 г. по всему Советскому Союзу началась кампания раскулачивания. Коллективизация и уничтожение частной собственности привели к самым печальным последствиям. Были уничтожены самые эффективные и продуктивные хозяйства. Фермеры, владельцы небольших предприятий и многие другие жители автономной республики подверглись репрессиям. В тот раз немцы оказались под ударом наравне со всеми остальными крестьянами Советского Союза, которых сгоняли в колхозы и лишали привычной жизни.
Из-за разрушения привычных хозяйственных связей в республике немцев Поволжья, как и во многих других регионах СССР, начался голод. Население по-разному пыталось спасти свое положение. Одни жители выходили на манифестации, где просили советскую власть помочь поставками продовольствия. Другие крестьяне, окончательно разочаровавшись в большевиках, устраивали нападения на склады, где хранился отобранный государством хлеб. Другим видом протеста было игнорирование работы в колхозах.
На фоне таких настроений спецслужбы принялись выискивать «диверсантов» и «повстанцев», против которых использовались самые суровые репрессивные меры. Летом 1932 года голод уже охватил города. Отчаявшиеся крестьяне прибегали к грабежу полей с еще несозревшим урожаем. Обстановка стабилизировалась только в 1934 году, когда в республике от голода умерли уже тысячи жителей.
Хотя потомки колонистов в первые советские годы пережили множество неприятностей, они носили всеобщий характер. В этом смысле немцы Поволжья тогда едва ли отличались своей долей от обычного русского гражданина СССР. Однако наступившая Великая Отечественная война окончательно отделила жителей республики от остальных граждан Советского Союза.
В августе 1941 года было принято решение, согласно которому началась депортация поволжских немцев. Их ссылали в Среднюю Азию, опасаясь сотрудничества с наступавшим вермахтом. Немцы Поволжья были не единственным народом, пережившим насильственное переселение. Такая же участь ждала чеченцев, калмыков,
Вместе с депортацией произошло упразднение Автономной Республики немцев Поволжья. На территорию АССР были введены части НКВД. Жители получили приказ в течение 24 часов собрать немногочисленные разрешенные вещи и подготовиться к переселению. Всего было выслано около 440 тысяч человек.
В это же время военнообязанные лица немецкой национальности были убраны с фронта и отправлены в тыл. Мужчины и женщины попали в так называемые трудовые армии. Они строили промышленные предприятия, работали в рудниках и на лесозаготовках.
В основном депортированных селили в Казахстане. После войны им не разрешили вернуться в Поволжье и восстановить свою республику. Около 1% населения сегодняшнего Казахстана считает себя немцами.
До 1956 года депортированные находились в спецпоселениях. Каждый месяц они должны были посещать комендатуру и ставить отметку в специальном журнале. Также значительная часть переселенцев осела в Сибири, оказавшись в Омской области, Алтайском крае и на Урале.
После падения коммунистической власти поволжские немцы, наконец, получили свободу передвижения. К концу 80-х гг. о жизни в Автономной Республике помнили только старожилы. Поэтому совсем немногие вернулись в Поволжье (в основном в Энгельс в Саратовской области). Немало депортированных и их потомков осталось в Казахстане.
Большая же часть немцев отправилась на историческую родину. После объединения в Германии приняли новую версию закона о возвращении своих соотечественников, ранняя редакция которого появилась еще после Второй мировой войны. В документе оговаривались условия, необходимые для немедленного получения гражданства. Этим требованиям соответствовали и поволжские немцы. Фамилии и язык некоторых из них оставались прежними, что облегчало интеграцию в новой жизни.
Согласно закону, гражданство получали все желающие потомки поволжских колонистов. Некоторые из них уже давно ассимилировались с советской действительностью, но все равно хотели уехать на запад. После того как в 90-е власти Германии усложнили практику получения гражданства, немало российских немцев осели в Калининградской области. Этот регион прежде был Восточной Пруссией и являлся частью Германии. Сегодня в РФ насчитывается около 500 тысяч человек немецкой национальности, еще 178 тысяч потомков поволжских колонистов живут в Казахстане.
Чего только не предпринимали оказавшиеся в плену солдаты и офицеры вермахта, чтобы поскорее улизнуть из СССР. Выдавали себя за румын и австрийцев. Пытаясь заслужить снисхождение советских властей, они поступали на работу в милицию. А тысячи немцев даже объявили себя евреями и уехали на Ближний Восток укреплять армию Израиля! Понять этих людей немудрено – условия, в которых они оказались, были не сладкими. Из 3,15 млн немцев треть не пережила тягот плена.
Всех германских военнопленных, находившихся на территории СССР, не пересчитали до сих пор. И если в Германии с 1957 по 1959 год изучением их истории занималась правительственная комиссия, выпустившая в итоге 15-томное исследование, то в Советском Союзе (и позже в России) тема пленных солдат и офицеров вермахта, кажется, не заинтересовала вообще никого. Историки отмечают, что чуть ли не единственным советским исследованием такого рода стала работа Die Deutschen Kriegsgefangenen in der UdSSR Александра Бланка – бывшего переводчика генерал-фельдмаршала Фридриха Паулюса. Но казус в том, что «советское исследование» было издано… в Кёльне в 1979 году на немецком языке. А «советским» оно считается лишь по той причине, что было написано Бланком во время его пребывания в СССР.
Несчитанные немцы
Сколько же немцев побывало в советском плену? Более 3 млн, как сосчитали в Германии, два с небольшим миллиона, как уверяли советские историки – сколько? Вот, к примеру, министр иностранных дел СССР Вячеслав Молотов в письме Сталину от 12 марта 1947 года писал, что «всего немецких военнопленных солдат, офицеров и генералов находится в Советском Союзе 988 500 человек». А в заявлении ТАСС от 15 марта того же года говорилось, что «на территории СССР остаются 890 532 военнопленных немца». Где правда? Чехарда в советской статистике, впрочем, легко объяснима: с 1941 по 1953 год ведомство, занимавшееся делами военнопленных, реформировалось четыре раза. Из Управления по делам военнопленных и интернированных НКВД в 1945 году создали Главное управление по делам военнопленных и интернированных НКВД, которое в марте 1946 года передали Министерству внутренних дел. В 1951 году УПВИ «вывалилось» из системы МВД, а в 1953-м структуру расформировали, передав часть его функций Тюремному управлению МВД. Понятное дело, что творилось с ведомственной документацией при таких административных пертурбациях.
по данным ГУПВИ на сентябрь 1945 года, 600 тыс. немцев были «освобождены на фронте, без передачи в лагеря» – вот только каким образом их «освободили»? Разумеется, всех их на самом деле «вывели в расход»
Наиболее заслуживающей доверия отечественные историки признают позднюю статистику Тюремного управления МВД. Из неё следует, что советскими войсками с 22 июня 1941 года по 17 мая 1945 года были взяты в плен 2 389 560 «военнослужащих немецкой национальности» (считали именно по национальной принадлежности, почему – неизвестно). Среди этих военнопленных было 376 генералов и адмиралов, 69 469 офицеров и 2 319 715 унтер-офицеров и солдат. Были ещё 14 100 так называемых военных преступников – предположительно, эсэсовцев. Они содержались отдельно от остальных, в спецлагерях НКВД, не входивших в систему УПВИ-ГУПВИ. По сей день их судьба достоверно неизвестна: архивные документы засекречены. Есть данные, что около тысячи военных преступников в 1947 году приняли на работу в Комитет информации при Совете министров СССР – структуру, объединившую внешнеполитическую и военную разведки. Чем они там занимались – военная тайна.
По теме
Пленных расстреливали, но без огласки
Расхождение в советской и немецкой цифири – примерно 750 тыс. человек. Согласитесь, впечатляющее число. Правда, по данным ГУПВИ на сентябрь 1945 года, 600 тыс. немцев были «освобождены на фронте, без передачи в лагеря» – вот только каким образом их «освободили»? Сложно поверить, что советское командование за здорово живёшь возвращало вермахту пленённых солдат сотнями тысяч. Разумеется, всех их на самом деле «вывели в расход». Но, поскольку пленных расстреливать не полагалось, в советских статотчётах завели графу «освобождённые на фронте». Если внимательно изучить сводки первых двух лет войны, ситуация с казнёнными втихаря пленными становится очевидной. К примеру, на 1 мая 1943 года попавшими в плен числились 292 630 военнослужащих вермахта и их союзников. Но, по состоянию на тот же срок, 196 944 человека из них уже считались «умершими»! Вот это смертность – из каждых трёх пленных выжил только один! Такое ощущение, что в советских лагерях свирепствовали бесконечные эпидемии. Впрочем, нетрудно догадаться, что на самом деле пленных, конечно, расстреливали. Справедливости ради стоит отметить, что немцы тоже не церемонились с нашими пленными. Из 6 206 000 советских военнопленных казнены были 3 291 000 человек.
Пленных советских солдат, как известно, немцы кормили так называемым русским хлебом – запечённой смесью, наполовину состоявшей из очисток сахарной свёклы, на четверть из целлюлозной муки и ещё на четверть – из нарубленных листьев или соломы. Зато в советских лагерях пойманных фашистов откармливали, как поросят на убой. Солдатам в сутки скармливали полбуханки ржаного хлеба, полкило варёного картофеля, 100 граммов солёной селёдки и 100 граммов варёной крупы. Офицерам и «истощённым солдатам» ежедневно полагались сухофрукты, куриные яйца и сливочное масло. В их суточные пайки также входили мясные консервы, молоко и пшеничный хлеб. В конце 40-х унтер-офицеров приравняли к солдатам – оставили им офицерский паёк, но заставили ходить на работу (офицерам работать не полагалось). Не поверите, но немецким солдатам даже позволялось получать из Германии посылки и денежные переводы, причём их суммы ничем не ограничивались. Не жизнь – сказка!
Немецкими офицерами «укрепили» армию Израиля
В ноябре 1949 года министр внутренних дел СССР Сергей Круглов издал примечательный циркуляр № 744: в нём констатировалось, что военнопленные запросто покидают места содержания, лечатся в гражданских больницах, устраиваются на работу, в том числе и на «режимные объекты», и даже вступают в браки с советскими гражданками. К тому времени вооружённую охрану лагерей сменила так называемая самоохрана из числа пленных – оружие её сотрудникам, правда, не полагалось. К 1950 году представителей «самоохраны» стали зачислять на работу в милицию: таким образом было трудоустроено по меньшей мере 15 тыс. немецких военнопленных. Ходили слухи, что, отслужив год в милиции, можно проситься домой, в Германию.
После окончания войны на родину вернулись порядка 2 млн немцев. Примерно 150 тыс. человек остались в СССР (официальная статистика 1950 года при этом сообщала, что в Союзе осталось всего 13 546 немцев: позже оказалось, что пересчитали лишь тех, кто на тот момент находился в тюрьмах и следственных изоляторах). Известно и то, что 58 тыс. немецких военнопленных изъявили желание уехать в Израиль. В 1948 году не без помощи советских военных инструкторов стала формироваться армия еврейского государства (ЦАХАЛ), и её создатели – друг детства Феликса Дзержинского Лев Школьник и Исраэль Галили (Берченко) – предложили пленным немцам свободу в обмен на воинский опыт. Причём точно так же, как и этническим русским офицерам ЦАХАЛ, немцам пришлось менять свои имена и фамилии на еврейские. Предполагали ли солдаты вермахта, направляясь на войну с «жидами и комиссарами», чем закончится их поход?
По статистике Тюремного управления МВД СССР, с 22 июня 1941 года по 2 сентября 1945 года в советском военном плену помимо 2 389 560 немцев побывало 639 635 японцев (а по данным НКВД 1946 года – 1 070 000. И кому прикажете верить?). Кроме них вкус советских лагерных пайков узнали более полумиллиона венгров, 187 370 румын и 156 682 австрийца. Среди военнопленных союзных гитлеровцам армий нашлось 10 173 еврея, 12 928 китайцев, 3608 монголов, 1652 люксембуржца и даже 383 цыгана.
Всего в СССР насчитывалось 216 лагерных управлений и 2454 лагерных отделения, в которых размещались военнопленные. Также для них было создано 166 рабочих батальонов Красной армии и 159 госпиталей и мест отдыха.
В Советском Союзе пленные немцы использовались на строительных работах. Так, в Москве их руками были возведены целые микрорайоны, а во многих городах построенные пленными кварталы до сих пор в обиходе именуют немецкими.
Великая Отечественная война 1941-1945гг. забрала миллионы жизней, искалечила многие судьбы. Война коснулась всех: в первую очередь военных, яростно защищавших свою Родину, их родных и близких и многих других людей. К пострадавшим в годы Великой Отечественной войны относятся и жертвы политических репрессий, политзаключённые, спецпереселенцы, незаконно осужденные правительством и изгнанные из родных мест. В основном это были люди немецкой национальности, депортированные из районов Поволжья. Их вывозили целыми семьями в отдалённые места на работы в трудармию в качестве дешёвой рабочей силы. Миллионы жизней было загублено нечеловеческими условиями труда и жизни, и на это не обращалось никакого внимания. Во многих таких семьях, как только рождался ребёнок, его сразу же объявляли «врагом народа» и на него накладывался особый документ, как и на всех политзаключённых.
Все они хотели только одного – выжить. Преодолевая жизненные преграды, отдавая всё на благо семьи, эти люди показали пример мужественности, стойкости, истинной веры в светлое будущее.
Я выбрал эту тему исследования, потому что очень заинтересовался судьбой депортированных немцев Поволжья. Меня не смог оставить равнодушным факт переселения тех нескольких сотен тысяч, проживающих на родной земле уже долгое время, безжалостного отношения к ним в годы репрессий.
В своей работе я хочу рассказать о судьбах некоторых из них, о суровой правде тех лет, об их условиях жизни без преувеличений. Многие из этих людей приехали в г. Октябрьский и стали его частью, поскольку именно они строили город, сделали его таким, каким его видят их дети и внуки сегодня. Я житель г. Октябрьского, и я горжусь этим, а также тем, что я живу в одном городе с такими сильными духом, целеустремлёнными, смелыми людьми, о которых я расскажу в своей работе. Их жизнь переплелась с жизнью Октябрьского, и я надеюсь, что они ни в коем случае не жалеют, что у них появилась своя малая родина.
Депортация немцев Поволжья
Начало массовой депортации немцев Поволжья в районы Сибири и Казахстана было положено Указом Президиума Верховного Совета СССР «О переселении немцев, проживающих в районе Поволжья», вышедшим 28 августа 1941 года.
Указ «О переселении немцев, проживающих в районе Поволжья»
Народ Республики немцев в Поволжье начал подвергаться репрессии на втором этапе ещё в 1936 году, когда началась историческая кампания поиска «врагов народа».
19 января 1937 года ЦК ВКП принял специальное постановление «О Немобкоме ВКП», в котором подверг обком резкой критике за «Засорённость парторганизацией и государственных органов «чуждыми элементами».
Февральско – мартовский Пленум ЦК ВКП, на котором Сталин высказал мысль об усилении классовой борьбы, дал кровавый толчок борьбе с «врагами народа».
В августе – октябре 1937 года в АССР НП были арестованы все члены бюро обкома партии, председатель СНК, почти весь состав правительства. Всего были арестованы и расстреляны за «контрреволюционную деятельность» 145 ответственных работников Республики и сотни коммунистов. Всего по 15. 11. 1938 г. осуждено 1002 немца, из них расстреляно по приговорам «Троек» и спецтрибуналов 567.
26 августа 1941 года было подписано постановление СНК ССР И ЦК ВКП «О переселении всех немцев из АССР НП в другие края и области». Оно готовилось в глубокой тайне и не доводилось до руководителей АССР НП. 26 августа прибыли в районы выселения немцев 12350 человек личного состава подразделений войск НКВД.
Лишь 27 августа было доведено до партийного и советского руководства республики пресловутый Указ ПВС СССР от 28. 08. 1941 г. «О переселении немцев, проживающих в районе Поволжья». Пункт 17 гласил: «К переселению приступить 3 сентября 1941 года и закончить 20 сентября 1941 г. ».
Переселению подлежало все немецкое население, в том числе и смешанные семьи, где главой семьи был немец. Жены могли избежать их участи при условии развода. Не выселялись женщины-немки, чьи мужья были не немецкой национальности. Депортируемый получал повестку из местного НКВД, на сборы отводилось 24 часа. Разрешалось брать с собой до 200 килограммов имущества и продовольствия, но имущество большинства помещалось в рюкзаке. Колонны переселяемых под конвоем войск НКВД направлялись на железнодорожные станции, грузились в пульмановские вагоны. Типичный эшелон состоял из 50-60 вагонов, сопровождался конвоем, фельдшером и медсестрой. Страшная скученность, антисанитария, недостаток качественной питьевой воды, продовольствия – все это вело к болезням, гибели людей. Но самое страшное их ждало впереди. На местах многим прибывшим пришлось зимовать в наскоро сбитых дощатых бараках, землянках, а то и в палатках. Из переселенных организовывали так называемые трудовые колонны, которые направлялись на самые тяжелые работы в различных отраслях. Гибель людей здесь стала массовой.
После войны депортированных из лагерей передали в так называемые спецпоселения под надзор комендатур, в которых следовало постоянно отмечаться. Вплоть до 1953 года они не имели права сменить место жительства – за нарушение этого запрета грозило многолетнее заключение, а то и расстрел. Только в 1972 году был снят запрет на возвращение на прежние места проживания, до депортации.
Официально подтверждено, что в некоторых лагерях доля умерших от непосильного труда, холода и голода достигала 50 процентов. Точное число погибших до сих пор не установлено, но статистика уже спрогнозировала, что это сотни тысяч людей.
Выписка из протокола № 51 заседания Политбюро ЦК
Выписка из протокола №51 «Об антисоветских элементах»
С началом репрессий был наложен запрет на пользование родным языком, а ведь родной язык – основа основ любой этнической группы. Помимо этого российские немцы с ликвидацией республики немцев Поволжья потеряли всю материальную и социальную базу культурной жизни: лишились своих школ, театров, храмов, газет, издательств; этнос оказался распыленным. Если до депортации за Уралом проживали около 10% немцев, то после нее – уже около 90%. Разорвались этнические, экономические, культурные и даже семейные связи – сама основа, необходимая для воспроизводства этноса.
С середины 1950-х годов в СССР начали выходить постановления и указы, ослабляющие режим спецпоселения. Однако они не внесли существенных изменений в жизнь советских немцев. Действие этих документов распространялось лишь на некоторые категории спецпоселенцев. И, кроме того, сами спецпоселенцы в большинстве своем ничего не знали об этих документах, хранившихся в секрете. В декабре 1955 г. режим спецпоселения был отменен, в 1972 г. сняты ограничения в выборе места жительства, а в 1974 г. немцам разрешили возвращаться в те места, откуда они были выселены.
В новой России были приняты законы «О реабилитации репрессированных народов» и «О реабилитации жертв политических репрессий». Президент России Борис Ельцин 24 февраля 1994 года, выступая в Федеральном собрании, принес от имени государства извинения потерпевшим. Но вернуть то, что было безвозвратно потеряно, сотни тысяч жизней уже невозможно.
Немцы в Башкирии
По переписи 1979 г. в Башкортостане проживает 11326 человек немецкой национальности. В настоящее время немцы расселяются преимущественно в городах (8261 человек – 1979 г.). В сельской местности немецкое население (3065 человек) проживает немногочисленными компактными группами в Благоварском районе, Стерлитамакском, Абзелиловском, Туймазинском и в других районах.
В современной исторической, политической, философской литературе немцев, живущих в России, рассматривают как единый народ, называя его «российские немцы», а в период существования СССР - «советские немцы».
В годы Великой Отечественной войны немецкое население в Башкирии со всем советским народом разделило тяготы военного времени. Хотя оно и не подвергалось депортации по Указу Президиума Верховного совета СССР от 28 августа 1941 г. , однако всё взрослое население прошло через трудовую армию.
Трудолюбивый и мирный народ в лице 400000 поволжских российских немцев со сломанной судьбой, по указанию Сталина и руками Берии оказался беспощадно раскиданным в холодной Сибири, в песках Казахстана.
В городе Октябрьском проживает около 96 репрессированных реабилитированных немцев, включая пострадавших от репрессии детей. Приехали они сюда в 50 – 60-е годы, в основном, из мест депортации в Красноярском и Алтайском краях, Казахстане, а также из Азербайджана, Московской и Горьковской областей, куда были переселены на спецпоселение. В городе Октябрьский местом постоянной встречи их является национальный культурный центр «Видергебурт» («Возрождение»), образованный в 1992 году после распада СССР. Основными направлениями деятельности являются культурно-образовательные мероприятия.
Я неоднократно бывал здесь, собирая информацию о репрессированных в годы Великой Отечественной войны и знакомясь с интересными людьми. Центр посещают не только немцы, но и люди других национальностей, разных возрастов и религий. Живут они дружно, как большая многонациональная семья. Сейчас созданы такие же условия для учёбы, отдыха и труда, как и для всех горожан. Дети их учатся в школах, гимназиях, институтах.
Руководителем центра национальных культур «Видергебурт» является Волдемар Александрович Греб. Он родился в селе Винземиллер Зельманского района АССР НП в 1937 году. Приехал в Октябрьский в 1946 году девятилетним юношей из Красноярского края после пятилетнего пребывания с родителями в Балахтинском районе. 15 января 1942 года отца и тетю Волдемара Алекандровича забрали в трудармию.
(Справка. На основании постановления ГКО – 1123 сс от 10. 0442 «О порядке использования немцев – переселенцев призывного возраста» в целях рационального использования их все мужчины в возрасте от 17 до 50 лет в количестве 120000 человек были мобилизованы в рабочие колонны на всё время войны. Это было так называемая трудармия. Р. М.)
Волдемар Александрович Греб Александр Райнгольдович Греб
Отца отправили в Свердловскую область г. Краснотуринск, где он работал на строительстве Белоярской АЭС вместе с заключёнными за колючей проволокой. Его спасали посылки от матери в основном табаком, который он менял на кусочки хлеба или на картошку. Семья Волдемара Александровича выжила во время войны благодаря тому, что мать с тремя детьми не мобилизовали в рабочие колонны, а дед по возрасту и состоянию здоровья не подлежал мобилизации в трудармию. Питались в основном тем же, чем кормили скотину – ягоды и грибы. Многие оказались обречёнными на голодную смерть в холодной Сибири. Накануне зимы люди умирали пачками.
В 1946 году семья Греб была переселена по согласованию со спецкомендатурой в Башкирию, в 1947 году приехал в Октябрьский и отец. Здесь построили большую землянку, где жили все вместе. В 1952 году Волдемар Александрович окончил 7 классов. Получив паспорт,16-летний юноша пошёл работать на стройках г. Октябрьского. В 1956 году сняли с учёта в спецкомендатуре. В 1957 году с большим желанием ушёл в Армию (раньше немцев не брали). Прослужил три года на границе с Ираном в г. Нахичивань Азербайджанского ССР.
Демобилизовался в 1960 году в звании старшины роты. В семье выросли двое сыновей. Оба они получили высшее образование. Несмотря на все трудности в жизни Волдемар Александрович считает себя счастливым человеком в своей Малой родине – Башкортостане.
Не могу не рассказать об ещё одной личности – Нейман Ольге Иосифовне, 85 лет. Её семью из 9 человек в сентябре 1941 года выслали в Восточный Казахстан, село Путинцево. Оттуда в январе 1942 года отца и старшего брата забрали в трудармию и отправили в Кайский район Кировской области. Саму Ольгу Иосифовну вместе с сорокалетней мамой тоже мобилизовали в трудармию и выслали в Сызрань. Жили там в бараке. Выполняли разные работы: разгружали вагоны с известью, штукатурили дома на стройках, были и лесорубами в лесу, монтажниками и слесарями.
Ольга Иосифовна Нейман
Вижу в глазах Ольги Иосифовны тихую печаль. В 1944 году их переселили в г. Орск Оренбургской области. В октябре 1946 года они переселились в г. Октябрьский и встали на учёт в спецкомендатуре. В период нахождения в трудармии – 15 лет работали по 14 – 16 часов в сутки. Отец умер от голода в возрасте 53 лет в Кировской области, брат Оскар умер от истощения в возрасте 24 лет.
В послевоенный период, вплоть до 1956 г. , немцы в республике находились в комендантском режиме и были ограничены в праве передвижения. Война, репрессии, положение немцев в военные и послевоенные годы, общие социально-экономические трудности в стране в этот период привели к снижению численности немецкого населения.
После депортации 1941 г. и нескольких десятилетий забвений, предпринимаются шаги по возрождению национальной культуры, языка, традиций. Издаются десятки газет, проходят фестивали, формируются музейные экспозиции, рассказывается об истории немцев в России. На государственном уровне создаётся культурная национальная автономия российских немцев.
В то же время, возникшая во второй половине 1980-х годов надежда на полную реабилитацию и возрождение автономных немецких республик на Волге сейчас практически угасла. Значит, часть немцев связывает своё будущее с Германией, куда устремлён нескончаемый поток переселенцев. Сегодня встал вопрос о самом существовании немцев в многонациональном российском государстве.
Для понимания проблем немцев России необходимо хорошо знать их прошлое. Именно история позволит вскрыть и понять причины процессов, происходящие в настоящее время в среде российских немцев.
ИМЯ ТВОЁ-В СЕРДЦЕ МОЁМ – ОКТЯБРЬСКИЙ
Октябрьский – это четвёртый по величине город после Уфы, Стерлитамака и Салавата. Появление и развитие Октябрьского относится к самому тяжёлому периоду в истории страны – войне, послевоенному восстановлению народного хозяйства. На глазах одного поколения построен современный город.
История Октябрьского – это не только повесть о нефтяниках-первопроходцах, покорителях земных недр, но и яркий рассказ о том, как на пустыре героическими усилиями строителей (в том числе и спецпереселенцев из Ленинграда и Поволжья) был возведён город, который является одним из красивейших в республике. Строители являлись такими же главными действующими лицами, как и нефтедобытчики: они сооружали жилые дома, социально- культурные объекты посёлка, масштабы которого требовали превращения его в город.
5 апреля 1946 года был обнародован Указ Президиума Верховного Совета РСФСР о преобразовании рабочего поселка Октябрьский Туймазинского района в город республиканского подчинения. До этого понадобилось целое десятилетие, чтобы доказать: предполагаемая нефтяная целина - это не просто предвидения и гипотезы ученых, а действительность. Превращение сугубо аграрного туймазинского края в нефтедобывающий регион - дело рук удивительных людей. Перед их упорством отступали препоны и преграды, открывались земные недра.
Вот как это было
Осенью 1937 года было выбрано место для строительства поселка нефтяников. Уже дали нефть разведочные скважины, вырисовывались контуры нового нефтяного месторождения. Сюда съезжались буровики, строители; нужно было их где-то расселять, причем так, чтобы работа была рядом.
В 1938 и 1939 годах в новом поселке были построены два десятка одноэтажных домиков, столовой, почты. В это же время поставили три двухэтажных дома и хлебопекарню. Так была построена первая улица поселка, который нефтяники назвали Соцгородом. С открытием в сентябре 1944 года девонской нефти эта улица поселка стала первой улицей города Октябрьского. Она получила название Девонской.
В 1942 г. около тысячи немцев были привезены в строящейся Октябрьский. Это были трудармейцы, спецпереселенцы из Ленинграда, Поволжья и т. д.
Они пилили лес, добывали камни на карьерах. Многие были направлены на предприятия по добыче нефти.
В возведении города использовался и труд заключённых. На месте городского автовокзала был лагерь, где содержались «25-летники» - учёные, ИТР, военные, репрессированные в разные годы.
На нефтяные месторождения в то время ехали молодые люди из окрестных деревень в надежде на лучшую жизнь. Но для немцев приезд сюда означал неволю – спецкомендатура, тяжёлый труд, полуголодное существование. Однако для многих из них этот город со временем стал родным и любимым.
И даже тогда, когда появляется возможность уехать на историческую родину, которая предоставляет гораздо более комфортные условия существования, немало немцев так и осталось в Октябрьском.
Строящийся Октябрьский
В 1946 году на Западе Башкортостана появился молодой город Октябрьский – город строителей, нефтяников и романтиков. Молодёжь хлынула в город. Многие стали записываться в отряды строителей города Октябрьского. В этот список попала и 18 - летняя Татьяна Денисова.
Подбирая материал для своей работы, я неожиданно обнаружил это имя в информационном источнике и сразу решил узнать о судьбе этой девушке и её возможной связи с жизнью г. Октябрьского.
Итак, Татьяна Егоровна Денисова родилась в 1928 году в д. Гусево Бакалинского района Башкирской АССР. Ещё в августе 1933 г. её семья подверглась раскулачиванию, в результате которого было отнято всё имущество, вся недвижимость, весь скот. На улице остались18 человек. Но в той же деревне были и очень добрые, сочувствующие люди, которые впустили большую семью на временное проживание.
Через два года была построена землянка, и в сентябре семья переселилась. Ещё через два года Татьяна Егоровна пошла в школу, но пришлось окончить всего два класса, так как не было одежды. Вскоре в возрасте 43 лет умерла мать Татьяны Егоровны Афанасия Алексеевна, а отец Егор Иванович пропал без вести. Осиротевшие, обнищалые и голодные дети 13 лет испытывали безжалостную нужду и невзгоды суровых лет репрессии.
Татьяна Егоровна Денисова
Бог, оказывается, подарил её не только жизнь, но и огромную силу воли, трудолюбие, целеустремлённость, большую интуицию, безмерную любовь к жизни.
По приезде в Соцгород (будущий г. Октябрьский) Татьяна Егоровна жила в «палаточном городке». Она трудилась вначале на заготовке дров в лесу, потом на выгрузке грузов, а позже – токарём. На столе появился хлеб, масло, сахар и другие продукты.
Спустя некоторое время она перешла в контору бурения в качестве землекопа; вскоре устроилась на работу по новой специальности – кочегаркой на котельной. Работа это не престижная, но требует определённых знаний по физике и химии. А у Татьяны всего 4 класса образования. Пришлось продолжить учёбу в вечерней школе. Она училась в пятом классе, а её дочь Валентина – уже в шестом. Валентине было 13 лет, а матери – 37. Поистине, уникальный случай борьбы за выживание.
Но это ещё не всё. В 1953 году после рождения дочери Татьяну из общежития переводят в однокомнатную квартиру в 12 кв. метров, куда заселяют ещё одну женщину – Анну Лобову – с годовалой дочкой. Поскольку мать вела аморальный образ жизни, а ребёнок перестал брать грудь матери и постоянно плакал, Татьяна Егоровна взяла девочку Любу себе и выходила её до четырёхлетнего возраста.
В 1959 г. Мать Любы погибла, и Татьяна привезла девочку к себе в г. Октябрьский. Впоследствии Люба Лобова окончила 10 классов, получила специальность финансиста. Сейчас живёт на Украине с семьёй, у неё трое детей.
На заслуженный отдых многострадальная Татьяна Егоровна Денисова вышла в 1978 г. , награждена медалью «Ветеран труда».
Жизнь её – пример мужества, стойкости, жизнелюбия каждому человеку.
Судьбам репрессированных немцев в годы Великой Отечественной войны не позавидуешь. Этим людям выпала на долю тяжёлая участь, непреодолимые испытания, с которыми многие, несмотря на это, справлялись.
Строительство Октябрьского стало неотъемлемой частью жизни многих людей, участвовавших в этом деле. Особенно хорошо запомнились те тяжёлые годы репрессированным, которые в нечеловеческих условиях, на грани жизни и смерти, в подавлении со стороны властей вносили свой вклад в создание будущего города. Много строительных, лесоповальных бригад было тогда создано. Среди них была и лесозаготовительная бригада, обеспечивавшая г. Октябрьский лесоматериалами и топливом.
Я стал искать информацию об этой бригаде и узнал, что её руководителем была Цветкова-Вирт Эрна Александровна, репрессированная в 1942 году. Так получилось, что судьба свела меня с замечательной поэтессой А. А. Гааг. Она поделилась со мной своими воспоминаниями о судьбах многих репрессированных, немцев, высланных из Поволжья. О ней – чуть позже. А пока я расскажу о нелёгкой судьбе одной бывшей девушки – трудормейки, которая попала в отряд тех, кто участвовал в строительстве нашего города. Связаться с ней мне помогла уже упомянутая А. А. Гааг. Я встретился с ней и попросил рассказать о её трудной жизни, об участии в строительстве Октябрьского.
Эрна Александровна родилась в 1923 году. Была мобилизована вместе с семьёй из районов Приволжья. Она вспоминает: «Изгнали нас 4 сентября 1941 г. в Тюхтетский район Красноярского края. В ноябре 1942 мобилизовали в трудармию и отправили в Башкирию. По распределению в Уфе я попала в «Соцгород». Со станции Уруссы до Соцгорода 360 девушек-трудармейцев немецкой национальности шли пешком. Никакого города здесь не было. 3 декабря встали на учёт в спецкомендатуре и 4 декабря вышли на работу. Я попала в бригаду лесорубов. Работали в лесу до февраля 1944 г. – больше года – по 12-14 часов в день зимой, по 16 часов – летом. Наша бригада обеспечивала город топливом, а строителей – лесоматериалами. Спецодежды, обуви не давали. Девушки вскоре остались в лохмотьях, в лаптях, которые, потом, плели сами. Зимою 1943 – 44 гг. голодали, к весне 1943 г. мы начали есть берёзовые и липовые почки.
Помню «ЧП» зимою 1943 года: беспрерывные дожди осенью размыли дороги и трассу, и мы оказались оторванными от города, который остался без топлива, а строители – без строительного леса. Закрыли единственную пекарню в городе. Нам поручили спилить лес для строительства другой трассы. Работали от темна до темна. Довели количество лесорубов до 40 человек. Приехал управляющий ТНС («Транснефтьсервис») Нифонтов И. П. , у которого в кармане было 5 напильников. Вручая их мне, он говорил: «Берегите, больше нет». С ним приехали директор конторы бурения Потюкаев И. А. , начальник спецотряда и представитель спецкомендатуры, директор столовой Чертова, в кузове «полуторки» которой были два мешка картофеля. Вскоре «дорогу жизни» проложили и ЧП было ликвидировано.
В феврале 1944 г. меня назначили начальником колонны девушек (немок) нефтяников, а начальником колонны строителей – Т. А Гардт, медсестрой – М. А. Гардт. В это время мы жили в больших землянках, работали без выходных и без отпусков. Все девушки хорошо овладели своей специальностью: каменщики Э. Штоль, Ф. Штоль, Р. Шторк, Е. Шифельбайн. ; грузчики: С. Берне, М. Баумгертнер, Ф. Гаун. Они строили первые бутовые дома, притом, всё вручную.
Помню многих нефтяников. Это А. Эйлер, Э. Ноль, С. Носк, М. Рихельгоф, Е. Гааг, М. Либрехт, И. Сафрайтер, М. Гааг, операторы Е. Кайзер, крановщики В. Донау, Е. Биккарт, А. Ааб. На всех котельных города работали девушки – трудоармейцы».
«На моих глазах, - продолжает вспоминать Эрна Яковлевна, - из простых прежних деревенских девушек 15 – 18 лет – трудоармейцев выросла целая плеяда нефтяников: верховых, бур рабочих. Помню вышкостроителей Е. Кремер, А. Гарт, А. Ганцгорн».
Тут я замечаю на глазах Эрны Яковлевны слёзы: «Эти трудоармейцы – без вины виноватые девушки, бесправные рабочие, находились под строгим взором спецкомендатуры, покорились горькой судьбе. Мы старались работать сверхурочно, так как за эти часы стали давать дополнительные талоны: тарелка супа, 10 г масла, 100 г хлеба. Это была большая поддержка ослабевшим девушкам – трудоармейцам».
Затем последовал вопрос: «Помнит ли Эрна Александровна 26 сентября 1944 года, когда скважина № 100 дала фонтан девонской нефти?». Стоит отметить, что скважина № 100 создало предпосылки для строительства г. Октябрьского. Первый фонтан нефти на этой скважине привёл в неимоверный восторг нефтяников и ускорил процесс градостроительства.
«Хорошо помню, - тут же прозвучал ответ, - там работали тогда шестеро моих девушек у мастера Трипольского А. Т. Отметить это событие приехал министр Кувыкин С. И. ».
В качестве подарка Трипольскому А. Т. министр привёз 8000 рублей и шубу. Шубу мастер взял, а от денег отказался, сказав «Передайте деньги в фонд обороны».
«Теперь грудь трудоармейцев, в число которых входят и девушки немки состоявшие в отряде первостроителей города Октябрьского в те тревожные дни репрессии и суровые годы Отечественной войны, - заканчивает Эрна Яковлевна, - украшает медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 гг. ». Это справедливо. Я горжусь тем, что своим добросовестным трудом приблизила нашу победу над врагом».
Эрна Яковлевна Цветкова- Вирт
Трудовой стаж Эрны Яковлевны в г. Октябрьском 49 лет, 28 из которых отдала нефтяникам и строителям, а 21 год помогала лечить больных в тубдиспансере.
Совсем недавно Эрна Яковлевна решила написать о своей жизни в суровые годы репрессии в городскую газету. Хотя ей и было больно вспоминать прошедшие годы, но она хотела, чтобы современная молодёжь знала о том, как возник родной очень многим город Октябрьский, знала правду о жизни репрессированных, хотя бы на своём примере. Некоторые части её воспоминаний были опубликованы, но многое так и осталось ненапечатанным. Всё это находится в приложениях к работе.
История жизни этой женщины потрясла меня. Я был поражён стойкостью и силой духа совсем молодых тогда девушек-немок, на долю которых выпали столь тяжелые испытания.
Но я обещал рассказать об А. А. Гааг. Её судьба также оказалась нелегка. Анна Андреевна родилась на Каспии и уже с самого рождения (в 1946 г. (год основания города Октябрьского!) попала в список как «неблагонадёжный элемент», пробыла в этом звании до 1956 года, то есть 10 лет, хотя она была абсолютно невинна.
Её родителей Г. Г. Гааг, А. Х. Гааг с двумя младшими детьми в сентябре 1941 года выслали из родного села Гельзель Зельманского района АССР НП в Новосибирскую область. Их старшие дочери Екатерина и Маргарита после мобилизации находились в составе трудоармейцев в «Соцгороде» (будущий г. Октябрьский).
Анна Андреевна ГаагАнна Христиановна Гааг
Старшие сёстры – трудоармейцы работали на лесоповалах лесорубами, заготавливали дрова для отопления города, на стройках строили дома. Екатерина награждена медалями «За трудовое отличие», «Ветеран труда».
Сама Анна Андреевна 40 лет трудилась в учреждениях народного образования города, ветеран педагогического труда. Для её семьи появилась новая Малая родина-Башкирия.
Много произведений Анны Гааг посвящено родине; есть стихотворения незаконно осужденным, прочитав которые, нельзя не растрогаться: столько чувств и эмоций, мыслей о тяжёлых судьбах, несправедливости, но о надежде в доброе и лучшее, благодарности за гостеприимство в них влито!
Одним из таких является стихотворение «Поклон земной»:
Поклон тебе, башкирская земля!
Ты нас, незваных, приняла.
Дала приют, тепло и хлеб,
Решила множество судеб.
Мы все невольники судьбы
И пленники большой войны.
Но время растворило этот плен,
Подняло мой народ с колен.
Земля башкирская, ты многих приняла.
Навеки – вечные укрыла и спасла.
О тех, кто выжил, знаем мы с тобой
И шлём тебе от нас поклон земной!
В сердце Анны Андреевны ещё не угасла надежда на то, что, наконец – то восторжествует справедливость к целому народу, что прекратится переселение её народа на чужую, по сути, для российских немцев этническую родину.
Старшее поколение в городе – это люди с удивительными судьбами, которых не сломили неимоверные трудности. Например, Лидия Фльюсовна Функ – Новокрещёнова. Она была эвакуирована в Уфу из Киевской области, потом попала в Соцгород. Работала в основном грузчиком на строительстве, растила двоих детей. Но она и сейчас в свои 83 года бодра, любит жизнь, музыку, поёт в хоре уже более 10 лет. Ольга Иосифовна Музыка. Для неё страшные годы – военные: эвакуация из Краснодара в Сызрань, затем в Оренбург, потом в наш город. Работала монтажницей, такелажницей и слесарем, но осталась оптимисткой. Альфрид Христианович Аллес трудился в конторе бурения №1, стал прославленным бригадиром, был активным профсоюзным лидером. Можно назвать много бывших трудармейцев. Как бы ни было трудно, люди нашли себя на этой земле и внесли свою, и немалую лепту в строительство города, став, таким образом, неотъемлемой частью его истории. Сохранилось много свидетельств того, как местные жители помогали немцам, находившимся в особо тяжёлом положении, угнетённые не столько даже физически, сколько морально. Человеческая община сегодня – это люди разных поколений, рядовые работники и руководители, нефтяники, артисты, учителя Любовь, выстраданная в таких муках, – удивительная любовь.
Город Октябрьский сегодня
Город Октябрьский, является пятым по величине городом в республике. Его население составляет 111,8 тыс. человек. Наш город возник там, где столетия бок о бок жили тюркские, славянские, финно-угорские и другие народы. Романтика большого дела, возможность проявить себя, найти счастье, прославиться, заработать, наконец, - всё это притягивает самых разных людей. Они добывают нефть, строят город, создают семьи и растят детей. Никто не обращает внимания на национальные особенности, не ущемляет чьих – то прав. Многонациональность делает жизнь города ярче, интересней. Чтобы сравнить, как менялась численность населения и национальный состав, приведу результаты переписи населения.
Данные итогов переписи населения:
1959 1970 1979 1989 2002
Городское население 64717 77054 88278 104536 108647
Башкиры 4901 6167 7883 9822 14235
Русские 33552 38808 41740 45595 44382
Татары 17432 23327 29210 38600 40306
Чуваши 1061 1471 1936 2384 2105
Марийцы 220 356 681 1387 1342
Украинцы 2435 2320 2284 2345 1807
Мордва 1468 1407 1462 1356 1069
Удмурты 128 173 227 273 233
Белорусы 387 383 385 399 273
Немцы х х х 1692 1152
Это далеко не все национальности, представители которых проживают в нашем городе. Как видно из данных, население города в разные годы было отнюдь не равномерным. Но можно сказать определённо, что население с каждым днём растёт, количество представителей каждой национальности становится всё больше. Наш город многонационален и это не может не радовать. Все мы разные, но все – октябрьцы.
Население г. Октябрьского в 1959, 1979 и 1999 годах
Сегодня подвергшиеся репрессии немцы Поволжья могут спать спокойно, не боясь за свои жизни и жизнь своих детей. Закончились гонения, беспокойное, тяжёлое время, когда за «каждым движением» ведётся надзор.
Более того, они являются равноправными гражданами государства, получают льготы, а также компенсацию за причинённый в суровые годы репрессии ущерб.
Современное поколение жителей города должно быть им благодарно, ведь именно благодаря их стараниям город выглядит так, как представлено на фотографиях. Многое из всего этого возведено и построено их стараниями и усилиями для будущих поколений жителей города Октябрьского Республики Башкортостан.
Здание администрации г. Октябрьского
Заключение
В своей работе я попытался рассказать о тяжёлой доле репрессированных, в том числе о репрессированных немцах Поволжья, проиллюстрировав страницы из жизни некоторых из них. Несомненно, количество тех историй, о которых я узнал и, с согласия моих собеседников, оформил в своей работе – лишь капля в море по сравнению с сотнями тысяч подобных трагических судеб, людей, жить которым пришлось в годы репрессий. Это истории людей, чьи права были жестоко ущемлены, их жизни были обесценены, и никакие личные усилия не могли преодолеть жестокую государственную машину. Боясь за свои семьи, не щадя своих сил, эти люди преодолевали даже непосильные преграды, жили в нечеловеческих условиях, а главное пытались выжить. Стремление выжить придаёт человеку силы, делает его увереннее, не даёт ему остановиться. Именно это сила помогла тем многим, переселённым из родных мест в годы репрессии. С каждым судьба распоряжалась по-разному. Некоторые (например, герои моего рассказа) попадали на строительные работы. В числе строителей г. Октябрьского было немало репрессированных, депортированных из районов Поволжья. Их судьбы переплелись с жизнью города. Определённо, они внесли неоценимый вклад в его развитие. К сожалению, об их судьбах мало известно, о них практически ничего не пишется. Хотелось бы, чтобы та завеса тайны, которая долгое время укрывала от чужих ушей информацию о жизнях сотен тысяч репрессированных, приоткрылась. Это нужно знать современной молодёжи, которая, сказать честно, смутно представляет себе те времена.
Эта работа много мне дала: я научился брать интервью, работать с историческими документами, узнал много историй жизни старожил нашего города, участвовавших в его основании, а истории репрессированных немцев Поволжья просто поразили меня, расширили мои представления о тех временах. Думаю, имеет смысл продолжить эту работу, потому что тема очень интересна и неисчерпаема.
В конце хочу напомнить, что 6 августа – День репрессированных немцев – об этом, наверное, тоже знает отнюдь не каждый. Было бы замечательно, если бы проводилось больше мероприятий, посвящённых этой дате. Это позволит пробудить в каждом из нас уважение не только к репрессированным немцам, но и к любой национальности вообще, а также поможет узнать о суровых годах и сильных людях, силе воли и желание выжить которых стоит позавидовать.
