850руб.
Работа защищена на отлично...
Введение
Глава 1. Уголовно-правовая характеристика вменяемости в уголовном праве
1.1. Эволюция понятия вменяемости в отечественном уголовном праве
1.2. Понятие и содержание вменяемости
Глава 2. Понятие и уголовно-правовое значение невменяемости
2.1. История развития невменяемости в отечественном уголовном законодательстве
2.2. Невменяемость: понятие, сущность и содержание
2.3. Критерии невменяемости и проблемы их установления в судебно-следственной практике
Заключение
Список использованных источников и литературы
На современном этапе развития российского общества, когда встает вопрос об ответственности лица с точки зрения уголовного права, становятся актуальным соотношение и разграничение таких понятий, как «вменяемость» и «невменяемость».
Проблема вменяемости в российском уголовном праве давно уже перестала быть чисто теоретической проблемой. Ее практическая значимость вполне очевидна и никем не оспаривается. Уголовный кодекс Российской Федерации не дает определения вменяемости, хотя и содержит указание на то, что она является необходимым условием уголовной ответственности (ст. 19). По нашему мнению это не совсем приемлемо. Отсутствием понятия вменяемости скрывается вопрос, что фактически осознавало лицо, чем мотивировало поведение и к какой цели стремилось. Поэтому самостоятельное понятие вменя емости, которое формулируется в заключении экспертов из понятия невменяемости, придерживаясь простой логике, и приводит к ошибкам в судебно-следственной практике.
В уголовном праве и судебно-следственной практике проблема невменяемость занимает не менее важное место, так как она самым тесным образом связана с институтом вины, уголовной ответственности и наказания, а также играет значимую роль в соблюдении законности в отношении психически больных лиц, совершивших преступное деяние. При этом проблема невменяемости входит в число наиболее сложных и неизученных как в судебной психиатрии, так и в науке уголовного права, хотя ей посвящено значительно больше научных работ и исследований, чем проблеме вменяемости
В 1801 г. Александр I издал Указ «О непредании суду поврежденных в уме людей и учинивших в сем состоянии смертоубийство». В данном Указе нашел отражение принцип исключения ответственности психически больных. Комментируя Указ, Д.Р. Лунц отмечает, что «это официальное указание, носившее силу закона, нельзя, однако рассматривать как законодательную формулу невменяемости…». Такого рода постановления следует считать казуальными, поскольку они касаются конкретных видов уголовно наказуемых деяний (воровство, убийство, самоубийство). Их локальная значимость проявляется в «узости» формулировок и в альтернативном характере соответствующих санкций («…умаляется или весьма оставляется»).Однако создание первой развернутой формулы невменяемости связывается не с официальным законодательством, а с прогрессивно-гуманистическим направлением в науке уголовного права. Эта формула разработана А.Н. Радищевым в его проекте уголовного законодательства. Ее значение заключается в том, что в ней впервые вводится дифференцированный медицинский критерий, содержащий перечень различных форм психических расстройств, предусматривающий и различную этиологию заболеваний. «Признавая, что свободное соизволение нужно для произведения права, закон постановляет, что дитя или несовершеннолетний, лишенные ума или слабоумные, естественно, хотя б временно или пьянством или сильным страстей движением не могут соизволением своим произвести права». А.Н. Радищев впервые, говоря о недееспособности, которая охватывает (как более широкое понятие) и невменяемость, выделяет не только врожденные и приобретенные психические заболевания, но, что особенно важно, и временные расстройства психической деятельности.Первая попытка создания перечня обстоятельств, исключающих вменение, была предпринята составителями проекта Уголовного уложения России, подготовленного в 1813 г. Проект относил к таким обстоятельствам следующие:– деяние, учиненное в совершенном безумии или в сумасшествии;– деяние, учиненное младенцем бессмысленным, которому не исполнилось 7 лет;– отсутствие запрета в законе;– несчастный или внезапный случай;– законную и правомерную оборону.Составители проекта не различали невменяемость и невменение. Безумие, сумасшествие, малолетство, казус, необходимая оборона рассматривались ими как доказательство невиновности.В начале XIX в. термин «невменяемость» использовался в юридической литературе в отношении деяний, а не лиц, их совершивших. Гавриил Солнцев, автор курса «Российское уголовное право» (1820 г.), в соответствии с представлением о том, что преступление «есть деяние свободное», рассматривал преступления как вменяемые деяния, а вредоносные действия, совершенные помешанными, как невменяемые деяния. Г. Солнцев отрицал вменяемость деяний, совершенных сумасшедшими, безумными и природными дураками, поскольку они «не имеют употребление разума и намеренного произвола». В уголовно-правовой науке того времени дифференциация таких понятий, как «невменяемость деятеля», «невменяемость деяния» и «невменение содеянного в вину» - не проводилась.Понятие невменяемости приминительно к субъекту появилось в доктринальных трактовках норм «Уложения о наказаниях уголовных и исправительных» (1845 г.). Данное уложение, по словам А.Ф. Кистяковского, указывало на состояние невменяемости, проистекающие от причин, лежащих в самом человеке, и состояния невменяемости, проистекающие от причин, лежащих вне человека. В самом Уложении термин «невменяемость» отсутствует. Вместо этого уголовное законодательство Российской империи пересисляет два вида причин, исключающих вменение: внктренние и внешние. К внутренним причинам отнесены: малолетство, безумие, сумаществие и припадки, приводящие к умоисступлению, или совершенное беспамятство (п.2, 3 ст.98 Уложения). В качестве внешних причин указаны причинение вреда, различного рода ошибки, принуждение и необходимость обороны (п. 1, 4, 5, 6 ст. 98 Уложения). Следующий этап эволюции понятия невменяемости связан с подготовкой и принятием Уголовного Уложения 1903 г. Постановление о невменяемости, изложенное в проекте, приобрело вид формулы, сочетающей в себе так называемый психологический (юридический) и медицинский критерии невменяемости. Юридический критерий введен в формулу невменяемости в его полном объеме, включая и интеллектуальный (лицо «не могло понимать свойство и значение им совершаемого») и волевой («или руководить своими поступками») признаки. Однако юридический критерий устанавливается на основе медицинского критерия («...вследствие болезненного расстройства душевной деятельности...» и иных психических расстройств), имеющего в данном случае рестриктивный характер и служащего для установления границы между вменяемостью и невменяемостью. Иными словами, «формула невменяемости, - писал Н.С. Таганцев, - имеет в виду не медицинскую сторону признаков, характеризующих ненормальные психические состояния человеческого организма, а юридическую; имеет в виду указание таких ненормальных состояний, в силу коих учиненное данным лицом нарушение закона не вменяется ему в вину и оно не подлежит за него уголовной ответственности», то есть именно психологический критерий «указывает на тот предел, начиная с которого действие каждой отдельной причины должно считаться обстоятельством, устраняющим вменяемость».Понятие невменяемости формировалось постепенно, содержание его определялось не сразу. Положение о неприменении ответственности к невменяемым было предусмотрено уже в первых законодательных актах советского государства. Так, в ст. 14 Руководящих начал по уголовному праву РСФСР 1919 г. отмечалось: «Суду и наказанию не подлежат лица, совершившие деяние в состоянии душевной болезни или вообще в таком состоянии, когда совершившие его не отдавали себе отчета в своих действиях, а равно и те, кто хотя и действовал в состоянии душевного равновесия, но к моменту приведения приговора в исполнение страдали душевной болезнью. К таковым принимают лишь лечебные меры и меры предосторожности». Это положение нашло отражение и в кодексах РСФСР 1922 и 1926 гг. Однако термин «невменяемость» в уголовном законодательстве не употреблялся ещё в течение длительного времени.Под влиянием потребностей практики и усилий ученых принятые в 1958 г. «Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик» далее более полную характеристику понятия невменяемости. В ст.11 Основ указывается, что «не подлежит уголовной ответственности лицо, которое во время совершения общественно опасного деяния находилось в состоянии невменяемости, т.е. не могло отдавать себе отчета в своих действиях или руководить ими вследствие хронической душевной болезни, временного расстройства душевной деятельности, слабоумия или иного болезненного состояния». Эта формула невменяемости была воспринята ст. 11 УК РСФСР 1960 г.В Уголовном кодексе Российской Федерации 1996 г. (далее УК РФ) формула невменяемости получила дальнейшее развитие. В ч. 1 ст.21 УК РФ говорится, что «не подлежит уголовной ответственности лицо, которое во время совершения общественно опасного деяния находилось в состоянии невменяемости, то есть не могло осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими вследствие хронического психического расстройства, временного психического расстройства, слабоумия либо иного болезненного состояния психики». В ч. 2 этой статьи указывается, что «лицу, совершившему предусмотренное уголовным законом общественно опасное деяние в состоянии невменяемости, судом могут быть назначены принудительные меры медицинского характера, предусмотренные настоящим Кодексом».2.2. Невменяемость: понятие, сущность и содержаниеВ качестве одного из обязательных элементов состава преступления выступает субъект преступного деяния, обладающий необходимыми признаками. Одним из таких признаков является вменяемость. Как противоположное ей понятие выступает понятие невменяемости. В отличие от вменяемости, которая в большинстве случаев презюмируется, состояние невменяемости необходимо доказывать.В процессе развития судебной психиатрии и науки уголовного права в учении о невменяемости детализировалось и уточнялось данное состояние, которое понималось и трактовалось учеными неоднозначно, в особенности когда речь шла о критериях невменяемости. Не случайно в науке уголовного права наблюдается разный подход ученых и практиков к выработке самого понятия невменяемости и раскрытию его внутреннего содержания. По нашему мнению неверны утверждения, будто невменяемыми, поскольку они страдают душевным заболеванием, должны в полной мере заниматься лишь психиатры. Невменяемый является личностью, он не выпадает из сферы социальных отношений и правового регулирования.В юридической литературе невменяемость зачастую отождествляется с психическим состоянием, находясь в котором лицо не могло отдавать отчет в своих действиях и руководить ими вследствие того или иного психического расстройства. В.Г Павлов, автор монографического исследования о субъекте преступления, идет еще дальше, так как напрямую отождествляет невменяемость с уголовно-релевантными психическими расстройствами, исключающими вменяемость. Указанный автор пишет: «Невменяемость представляет собой различные виды болезненных психических расстройств лица». Такой подход к невменяемости неверен по существу, так как при отождествлении невменяемости с патологическим состоянием психики либо различными видами болезненных расстройств стираются различия между уголовно-правовыми и психиатрическими понятиями, а состояние невменяемости рассматривается как психическое состояние.Г.В. Назаренко, считая, что вполне правомерно существование двух понятий – «состояния невменяемости» и «невменяемости», провёл разграничение между ними. По его мнению, если состояние невменяемости означает бытие психической болезни, слабоумия или иного болезненного состояния (онтологический уровень категории «невменяемость»), то на гносеологическом уровне это понятие представляет собой характеристику патологического состояния психики, закрепленную в законе. Такое понимание понятий «состояние невменяемости» и «невменяемость», по мнению автора, позволит избежать их смешения. Действительно, проведённое разграничение позволяет объяснить, в каком разрезе понимаются данные понятия в действующей редакции ст.21 УК РФ.Однако сам автор предлагает свой вариант нормы о невменяемости без использования понятия «состояние невменяемости»:«Не вменяется в вину деяние лицу, находившемуся во время его совершения в болезненном психическом состоянии и неспособному понимать общественно опасный характер своего деяния и его последствий либо руководить своими действиями».По нашему мнению, из нормы о невменяемости совершенно справедливо исключено словосочетание «состояние невменяемости». Данное сочетание неприемлемо, поскольку такого состояния не существует. Как уже отмечалось, невменяемость - это юридическая категория, а не состояние, которым может быть, скажем, психическое расстройство, либо состояние психики. Ошибаются также те авторы, которые определяют понятие «невменяемость» через понятие «психическое расстройство». Ни вменяемость, ни невменяемость психическим расстройством, либо состоянием психического расстройства не являются. Психическое расстройство, исключающее вменяемость, это всего лишь уголовно-релевантное психическое состояние, лежащее в основе невменяемости, но не сама невменяемость. Определение уголовно-правового понятия невменяемости должно опираться на юридический фундамент и прежде всего на такие базовые категории, уголовного права, как вина и вменение.Вина представляет собой не только психическое отношение к деянию и его последствиям, но и реализованную способность вменяемого лица к осознанному и волевому поведению в форме умысла или неосторожности. Соответственно, невменяемость есть не что иное, как неспособность психически больного лица действовать виновно, то есть проявить интеллектуально-волевое (психическое) отношение в форме умысла или неосторожности к своему деянию и его последствиям. Показателями неспособности к совершению виновных действий являются интеллектуальный и волевой признаки психической недостаточности лица, находящегося во время совершения общественно опасного деяния в состоянии психического расстройства, то есть юридический и медицинский критерии невменяемости. Невменяемое лицо совершает общественно опасное деяние не в силу умысла или неосторожности, а под воздействием психического расстройства, лишающего способности действовать со знанием дела и по своему усмотрению.Вопреки этому очевидному положению некоторые авторы считают, что «невменяемость это признанная судом невиновность», а также, что «невменяемые невиновны и не могут быть подвергнуты ответственности». При таком подходе невменяемость необоснованно рассматривается как частный случай невиновности. В ряде случаев определения судов содержат ошибку другого рода указание на «доказанность вины невменяемого». Отдельные судьи считают, что невменяемость исключает уголовную ответственность, а не вину. При этом вина рассматривается с позиций объективного вменения как причинение ущерба.Достаточно полно и емко в науке уголовного права понятие невменяемости сформулировано Р.И. Михеевым. Он отмечает, что невменяемость обозначает условия, при наличии которых лицо, совершившее общественно опасное деяние, нельзя признать субъектом уголовной ответственности. Те или иные существенные дефекты психики являются не самой невменяемостью, а причиной признания субъекта невменяемым. По своей юридической природе невменяемость есть самостоятельное юридическое обстоятельство, исключающее вину и уголовную ответственность.При определении понятия невменяемости важно отразить связь невменяемости: а) не только с действиями, но и с бездействием, а также с юридическими последствиями, которые она порождает; б) с общественной опасностью совершаемого лицом деяния и временем его совершения; в) с общественной опасностью личности невменяемого. С учетом сказанного Р.И. Михеев сформулировал следующее понятие невменяемости: «Невменяемость это исключающая вину и уголовную ответственность неспособность лица осознавать во время совершения общественно опасного деяния фактический характер и общественную опасность совершаемых действий (бездействия) или руководить ими, вызванная хронической психической болезнью, временным расстройством психической деятельности, слабоумием или иным психическим болезненным состоянием».Уголовной ответственности и наказанию подлежит только психически полноценное лицо, осознающее фактический характер происходящего и способное руководить своим поведением. Поэтому, если общественно опасное деяние осуществляется в состоянии невменяемости, индивид не является субъектом преступления и не может нести уголовную ответственность. Применение к нему наказания и иных мер, образующих содержание уголовной ответственности, становится бессмысленным и даже вредным, ибо воспитательное воздействие такой индивид не воспринимает, а состояние его здоровья может ухудшиться.К лицам, совершившим общественно опасные деяния в состоянии невменяемости, по назначению суда могут быть применены принудительные меры медицинского характера, если эти лица по характеру совершенного ими деяния и своему психическому состоянию представляют опасность для общества. Это особые меры, которые не являются наказанием, а служат для защиты общества от общественно опасных действий невменяемых и одновременно для защиты самих лиц, страдающих психическими расстройствами, и их лечения.2.3.Критерии невменяемости и проблемы их установления в судебно-следственной практикеУстановление невменяемости лица, совершившего общественно опасное деяние, - прерогатива суда, который выносит свое решение на основании оценки медицинской характеристики психического состояния человека и своих собственных выводов о том, как это состояние повлияло на его поведение в обстоятельствах совершения общественно опасного деяния. Согласно этому выделяются медицинский (биологический) и юридический (психологический) критерии, совокупность которых определяет невменяемость.Эти критерии рассматривались и рассматриваются как «находящиеся в органическом единстве», «неразрывно связанные». Результатом такого «органического единства» становится поразительное, по нашему мнению, утверждение, что невменяемость - понятие юридическое по форме и медицинское по содержанию. Не менее поразительны заявления, что «невменяемость - особое психическое расстройство, не отличающееся, по существу, от иных психических расстройств, находящихся в ведении медицинской (психиатрической) науки».В юридической и судебно-психиатрической литературе неоднозначную трактовку получило само понятие «медицинский критерий». Одни авторы рассматривают медицинский критерий «как обобщающий перечень болезней», другие как «различные виды психических заболеваний», третьи видят в медицинском критерии «различного рода психические расстройства» либо четыре группы психических болезней.Необоснованно критикует название «медицинский критерий», Р.И. Михеев. Он считает, что этот критерий точнее было бы назвать психопатологическим. Это, по его мнению, позволило бы: «отграничить компетенцию эксперта от компетенции юриста в установлении невменяемости и акцентировать внимание работников уголовной юстиции на необходимости установления невменяемости судом на основе совокупности всех обстоятельств дела, а не на одном лишь заключении экспертов о невменяемости субъекта.Так, судом Локтевского районного суда Алтайского края 16 мая 2011 года, было рассмотрено дело в отношении Понамарева И.Н. который в период времени с 19 часов 16 января 2011 года до 03 часов 17 января 2011 года, находясь в кухне дома по адресу <адрес>, распивал спиртное с Евсенко В.Н. Во время распития спиртного между Понамаревым И.Н. и Евсенко В.Н. возникла ссора. Понамарев И.Н., находящийся в состоянии алкогольного опьянения, взял на буфете нож, подошел к Евсенко В.Н. и нанес ей ножом не менее 8-ти ударов в область головы, шеи и туловища. После чего Понамарев И.Н. вышел в веранду дома, где взял в руки топор, с которым вновь вошел в кухню дома, где на полу лежала потерпевшая и нанес Евсенко В.Н. не менее 5-ти ударов топором в область шеи. От полученных ранений Евсенко В.Н. скончалась.В отношении Понамарева И.Н. проводилась комплексная судебная психолого-психиатрическая экспертиза по заключению которой Понамарев И.Н. <данные изъяты>. По своему психическому состоянию Понамарев И.Н. не может осознавать фактический характер своих действий и руководить ими. С учетом тяжести содеянного, выраженности и стойкости эмоционально-волевых расстройств, отсутствием осознания болезни он может причинить иной существенный вред, представляет особую общественную опасность и нуждается в применении принудительных мер медицинского характера в виде принудительного лечения в стационаре специализированного типа с интенсивным наблюдением. Вместе с тем исходя из заключения экспертов, а также принимая во внимание данные о его личности (стеничный (гипертимный) тип реагирования, эгоистичность, отсутствие озабоченности переживания других людей, не желание ограничивать себя в чем-либо), совершения общественно опасного деяния относящегося к категории особо тяжких, суд посчитал, что его психическое расстройство представляет опасность для других лиц, возможно причинение им иного существенного вреда, поэтому Понамарев И.Н. подлежал применению принудительных мер медицинского характера для лечения он направлен в стационар специализированного типа с интенсивным наблюдением (дело № 1-90).Для выполнения условий медицинского критерия невменяемости достаточно того, что у лица присутствует хотя бы одно из четырех видов психических расстройств и заболеваний, входящих в перечень, содержащийся в ч. 1 ст. 21 УК РФ: 1) хроническое психическое расстройство; 2) временное психическое расстройство; 3) слабоумие; 4) иное болезненное состояние психики.Л. Л.
1. Литература
1.1. Дмитриева Т.Б. Ограниченная вменяемость / под ред. Т. Б. Дмитриевой и др. - 3-е изд., перераб. и доп. - М.: Медкнига, 2008. - 184 с.
1.2. Долгова С. В. Особенности медицинского критерия ограниченной вменяемости // Вестник Балтийского федерального университета им. И. Канта. – 2012.- № 9.
1.3. Илларионов С.Н. Ограниченная вменяемость в уголовном праве // Администратор суда. 2012.
1.4. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) / Ю.В. Грачева, Г.А. Есаков, А.К. Князькина и др.; под ред. Г.А. Есакова. - 4-е изд. - М.: Проспект, 2012. - 544 с.
1.5. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) / Т.К. Агузаров, А.А. Ашин, П.В. Головненков и др. // под ред. А.И. Чучаева. - М.: КОНТРАКТ, 2012. - 624 с.
1.6. Лопашенко Н.А. Общая часть уголовного права: состояние законодательства и научной мысли / под ред. Н. А. Лопашенко. - СПб: Юридический центр-Пресс, 2009. - 784 c.
1.7. Молчанов Б.А., Кули-Заде Т.А. Научные подходы к проблеме вменяемости и невменяемости и развитие уголовного законодательства России // Российская юстиция. 2011. - № 6.
1.8. Молчанов Б.А., Кули-Заде Т.А. Проблемы вменяемости, невменяемости и ограниченной вменяемости при формировании уголовного законодательства России 20 - 30-х годов XX века // Российская юстиция. 2010. - № 5.
1.9. Назаренко Г.В. Невменяемость в уголовном праве / Назаренко Г. В. - Орел, 1994. - 104 с.
1.10. Назаренко Г.В. Невменяемость: уголовно-релевантные психические состояния / Г.В. Назаренко. - СПб.: Юридический центр Пресс, 2002. - 207 с.
1.11. Огурцов С.А. Уголовно-правовые последствия, применяемые к лицам с психическими расстройствами, не исключающими вменяемости // Российский судья. 2012. № 10.
1.12. Павлов В.Г. Субъект преступления / В.Г. Павлов. - Ассоц. "Юрид. центр". - СПб.: Юрид. центр Пресс, 2001. - 316 с.
1.13. Первомайский В. Б. Невменяемость / В. Б. Первомайский. - Киев, 2000. - 320 с.
1.14. Петин И.А. Соотношение невменяемости и вменяемости в уголовном праве // Адвокатская практика. 2009. № 5.
1.15. Российское уголовное право. Общая часть: учебник: т. 1 / под ред. Л.В. Иногамовой-Хегай, В.С.Комиссарова, А.И. Рарога; Московский государственный университет, московская государственная юридическая академия. - 3-е изд. - М.: Проспект, 2012. - 526 с.
1.16. Русское уголовное право. Общая часть: курс лекций / Г. В. Назаренко. - М.: Ось-89, 2000. - 254 с.
1.17. Смирнов А.В., Калиновский К.Б. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный) / под общ. ред. А.В. Смирнова // СПС КонсультантПлюс. 2012.
1.18. Смирнов М.М. Уголовное право. Общая часть. / М.М. Смирнов - М.: А-Приор, 2007. - 113 с.
1.19. Спасенников Б.А. Принудительные меры медицинского характера. История, теория, практика / Б.А. Спасенников. - СПб.: Юридический центр Пресс, 2003. - 410 с.
1.20. Спасенников Б.А., Спасенников С.Б. Принудительные меры медицинского характера в уголовном праве России: монография / Б. А. Спасенников, С. Б. Спасенников. - М.: Юрлитинформ, 2012. – 189 с.
1.21. Судебная практика по уголовным делам / сост. Г. А. Есаков. - М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2006. - 768 с.
1.22. Судебная психиатрия. Учебное пособие / З. О. Георгадзе, А. В. Датий, Э. Б. Царгасова. - М.: Юнити-Дана, 2008. - 225 c.
1.23. Судебная экспертиза: типичные ошибки / Е.И. Галяшина, В.В. Голикова, Е.Н. Дмитриев и др.; под ред. Е.Р. Россинской. М.: Проспект, 2012. 544 с.
1.24. Теория и практика общественного развития. 2011, № 5 / под ред.: Попова М. Ю. - Краснодар: Издательский дом «ХОРС», 2011. - 331 c.
1.25. Трошкин Е.З., Захаров А.С. Досудебное производство по уголовным делам об общественно опасных деяниях невменяемых лиц / Е. З. Трошкин, А. С. Захаров. - М.: Юнити-Дана, 2010. - 240 c.
1.26. Уголовное право России. Общая часть: учебник / под ред.: В. П. Ревин, В. А. Вайпан. - М.: Юстицинформ, 2010. - 496 c.
1.27. Уголовное право России. Общая часть: учебник/ под ред. Н. Ф. Кузнецовой, И. М. Тяжковой; Московский государственный университет. - М.: Зерцало: Изд-во Моск. ун-та, 2005. - XVI, 535 с.
1.28. Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: учебник / под ред. проф. Б.В. Здравомыслова. - 2-е изд., перераб. и доп. – М., 2001. - 480 с.
1.29. Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: учебник для вузов / Н.Н. Белокобыльский, Г.И. Богуш, Г.Н. Борзенков и др. // под ред. В.С. Комиссарова, Н.Е. Крыловой, И.М. Тяжковой. - М.: Статут, 2012. - 879 с.
1.30. Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: учебник/ под ред. А.И. Рарога. - М.: Юристъ, 2001. - 509 с.
1.31. Уголовное право. Общая и Особенная части / под ред. Н.Г. Кадникова. - Городец, 2006. - 944 с.
1.32. Уголовное право. Общая часть: конспект лекций. Учебное пособие / под ред. А. Г. Буланова. - М.: А-Приор, 2010. - 111 c.
1.33. Уголовное право. Общая часть: учебник для вузов / И.Я. Козаченко, З.А. Незнамов, М.И.Ковалев и др.; отв. ред. И.Я. Козаченко, З.А.Незнамова. - 3-е изд., изм. и доп. - М.: Норма, 2004. - 111 с.
1.34. Уголовное право. Особенная часть: учебник / Радченко В.И. – М.: Юстицинформ, 2004. – 704 с.
1.35. Хайрутдинова Р.Р. Категория "ограниченной вменяемости" и проблемы ее применения в уголовном праве РФ // Российский следователь. 2009. - № 19.
1.36. Черкашин Е.Ф. Невменяемость в уголовном праве (криминологические и социально-правовые аспекты) // Российский юридический журнал. 2010. - № 5.
1.37. Щерба С.П., Додонов В.Н. Сравнительное уголовное право. Монография. Общая часть / под ред.: С.П. Щерба, В.Н. Додонова - М.: Юрлитинформ, 2009. - 448 с
Пожалуйста, внимательно изучайте содержание и фрагменты работы. Деньги за приобретённые готовые работы по причине несоответствия данной работы вашим требованиям или её уникальности не возвращаются.
* Категория работы носит оценочный характер в соответствии с качественными и количественными параметрами предоставляемого материала. Данный материал ни целиком, ни любая из его частей не является готовым научным трудом, выпускной квалификационной работой, научным докладом или иной работой, предусмотренной государственной системой научной аттестации или необходимой для прохождения промежуточной или итоговой аттестации. Данный материал представляет собой субъективный результат обработки, структурирования и форматирования собранной его автором информации и предназначен, прежде всего, для использования в качестве источника для самостоятельной подготовки работы указанной тематики.
Теоретические аспекты проблемы невменяемости
В судебной психиатрии проблема невменяемости является центральной по научной и практической значимости. К решению этой проблемы судебные психиатры подходят с позиций научно-материалистического понимания психической деятельности и вытекающей из него детерминистской трактовки поведения человека.
Сложившееся к настоящему времени представление о вменяемости-невменяемости имеет свою историю, в которой основное место занимает материалистическое понимание психической деятельности, в частности волевой сферы и, в свою очередь, свободы воли, т. е. свободы распоряжаться своими действиями, выбирать характер и род поступка.
Важное значение для развития учения о невменяемости имели работы основоположников отечественной психиатрии В. X. Кандинского, С. С. Корсакова, В. П. Сербского, которые, исходя из материалистической трактовки воли, показали реальное содержание понятий вменяемости и невменяемости, их соотношение с клинической картиной психического заболевания.
В соответствии с основными положениями существующего уголовного права субъектом, ответственным за совершение преступления, может быть лишь вменяемое лицо; вменяемость является предпосылкой вины. Лицо, находящееся в состоянии невменяемости, не является субъектом преступления и не несет
Глава 4. Проблема невменяемости 41
уголовной ответственности; совершенное им противоправное действие не может считаться преступлением, а представляет собой общественно опасное действие психически больного, к которому могут быть применены лишь меры медицинского характера. Таким образом, правильная трактовка понятий вменяемости-невменяемости играет большую роль в соблюдении законности.
Для обоснования невменяемости принципиальное значение имеет понимание существа болезненных расстройств психики как нарушений отражательной деятельности головного мозга с последующим формированием и закреплением искаженного восприятия. При психическом заболевании болезненное, измененное отражение объективно существующей реальности лишает человека способности правильно понимать и оценивать совершаемые поступки, регулировать свое поведение. Клинические данные свидетельствуют о том, что нарушение отражения реального мира при различных психических болезнях различно. Так, в одних случаях нарушается прежде всего высшая форма отражения – мышление, при других – чувственное познание и т. д.
Болезненные расстройства психики могут приводить к нарушению социальной адаптации больных и к общественно опасным действиям, за которые они не несут юридической ответственности.
Формула невменяемости и основные вопросы судебно-психиатрической экспертизы
В соответствии с законом условия невменяемости, которыми руководствуется суд и на основе которых строится судебно-пси-хиатрическое заключение, определяются так называемой формулой невменяемости, данной в ст. 21 УК РФ.
«1. Не подлежит уголовной ответственности лицо, которое во время совершения общественно опасного деяния находилось в состоянии невменяемости, то есть не могло осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими вследствие хронического психического расстройства, временного психического расстройства, слабоумия либо иного болезненного состояния психики.
2. Лицу, совершившему предусмотренное уголовным законом общественно опасное деяние в состоянии невменяемости, судом
42 Раздел I. Теоретические и организационные вопросы
могут быть назначены принудительные меры медицинского характера, предусмотренные настоящим Кодексом».
Многообразие клинических проявлений и различная тяжесть нарушений психики обусловливают в структуре формулы невменяемости два критерия: медицинский и юридический.
Медицинский критерий невменяемости представляет собой обобщающий перечень психических болезненных расстройств, которые подразделяются на 4 группы: 1) хроническое психическое расстройство; 2) временное психическое расстройство; 3) слабоумие; 4) иное болезненное состояние психики.
Первая группа включает непрерывно или приступообразно протекающие психические заболевания, имеющие тенденцию к прогрессированию и приводящие к глубоким и стойким личностным изменениям, – шизофрению, старческое слабоумие, пресенильные психозы, прогрессивный паралич и др.
Во вторую группу входят психические расстройства, имеющие различную продолжительность и заканчивающиеся выздоровлением. Сюда относятся алкогольные психозы в форме делирия, галлюциноза, параноида; реактивные психозы; исключительные состояния.
Третья группа болезней, составляющих медицинский критерий, объединяет все случаи различных по этиологии состояний стойкого снижения психической деятельности, сопровождающихся поражением интеллекта, в первую очередь мышления, памяти и критики, необратимыми изменениями личности, выраженным нарушением или невозможностью социального приспособления.
Четвертая группа включает состояния, не являющиеся психическими заболеваниями в узком смысле этого слова, но характеризующиеся теми или иными нарушениями психической деятельности: психопатии, психический инфантилизм и некоторые случаи глухонемоты.
Отнесение болезни к тому или иному признаку медицинского критерия в ряде случаев можно считать условным. В судебном процессе признак медицинского критерия (хроническое или временное психическое расстройство) не имеет решающего значения при определении невменяемости, но правильная квалификация состояния важна для прогноза и особенно для выбора мер медицинского характера. При этом необходимо иметь в виду, что понятие «хроническое психическое расстройство» не
Глава 4. Проблема невменяемости 43
предопределяет неизбежной прогредиентности, исключающей возможность выздоровления. Ряд заболеваний, например маниакально-депрессивный психоз и некоторые периодические психозы у больных с органическим поражением головного мозга, в зависимости от особенностей течения и соотношения длительности приступов и светлых промежутков могут быть отнесены как к хроническим, так и к временным расстройствам психической деятельности. Приобретенное слабоумие как следствие про-гредиентных процессов, в частности экзогенно-органического генеза, также с одинаковым основанием может относиться и к хроническим психическим болезням, и к слабоумию. Вместе с тем нозологическая принадлежность заболевания играет существенную роль в характеристике психопатологических особенностей, тяжести расстройств психики. Все признаки медицинского критерия невменяемости отражают болезненную природу состояний. Однако существуют так называемые неболезненные аномалии психической деятельности, которые также могут вызывать сомнения в психической полноценности обследуемого.
По мнению известного отечественного психиатра А. В. Снеж-невского, высказанному в 1968 г., порой очень сложно разграничить «физиологически акцентуированное» и «патологическое». При этом возникает опасность отождествления необычных форм поведения в особых ситуациях с психопатологией. Основной путь преодоления диагностических трудностей в тщательном изучении взаимосвязей, возникающих между личностью и ситуацией. Разграничение «нормы» и «патологии» при этом может затрудняться постепенными переходами от психологически мотивированных реакций к патологическим, отличающимся в основном по выраженности или продолжительности. Неболезненные аномалии не подлежат психиатрическому анализу, он применим лишь к болезненным расстройствам психики. В то же время необходимо отграничение аномалий от внешне сходных с ними картин болезненных расстройств (разграничение аффекта физиологического и патологического, явлений утомления и астенического синдрома, естественной подавленности и психогенной депрессии, неболезненного и патологического бредоподобного фантазирования).
В. X. Кандинский относил аффекты к неболезненным изменениям психики. «Едва ли кто может сказать,– писал он,– что озлобление, запальчивость, раздражение суть состояния для человека ненормальные». Из этого он делал вывод, что неболез-
44 Раздел I. Теоретические и организационные вопросы
ненные расстройства душевной деятельности не должны исключать вменяемости; «исключают ее только душевные расстройства болезненные»1.
Отграничивая неболезненные изменения психики от психопатологических синдромов, нет надобности анализировать их влияние на поведение. Таким образом, применение медицинского критерия невменяемости при проведении судебно-психи-атрической экспертизы заключается в распознавании психической болезни и определении ее клинической формы, психопатологических особенностей, т. е. в установлении диагноза. Точная диагностика, основанная на знании проявлений и закономерности течения разных форм психических болезней, позволяет правильно оценить психическое состояние лица при судебно-пси-хиатрической экспертизе на различных этапах болезни.
Так как, согласно уголовному праву, вменяемость является предпосылкой вины, а невменяемые лица не несут ответственности, соответственно кардинально различаются преступления и опасные деяния, совершенные психически больными. Одной из основных задач судебной психиатрии является совершенствование судебно-психиатрической оценки психических нарушений. В общей психиатрии диагностический процесс ограничивается определением нозологического диагноза. В судебно-психиатрической практике это позволяет лишь установить медицинский критерий невменяемости, что является предпосылкой решения экспертного вопроса.
Судебно-психиатрическая оценка основывается на определении тяжести (глубины) диагностированных болезненных расстройств психики, составляющих основу юридического критерия невменяемости, который сформулирован в законе как «невозможность осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими». Юридический критерий включает два признака: интеллектуальный (невозможность осознавать фактический характер своих действий (бездействия) и волевой (невозможность руководить своими действиями), которые дают более полную, всестороннюю характеристику психических расстройств, выявленных у подэкспертного.
Судебно-психиатрическое понятие вменяемости предусматривает способность к правильному суждению, понимание зна-
1 Кандинский В. X. К вопросу о невменяемости. Л., 1989. С. 22.
Глава 4. Проблема невменяемости 45
чения и свойств своих деяний и возможность свободного выбора мотива своих поступков. В. П. Сербский подчеркивал, что вторая половина этого критерия более важна, так как свобода выбора предполагает свободу суждения, но не наоборот. Отсутствие внешних нарушений поведения, дезориентации в окружающем, сохранность определенных профессиональных и бытовых навыков и представлений еще не позволяют делать вывод о вменяемости. Вменяемый должен прежде всего понимать противоправность своих действий и прогнозировать их результаты. Клинический опыт судебных психиатров показывает, что это особенно важно учитывать при проведении экспертизы лицам с интеллектуальной недостаточностью и личностным дефектом (при органических поражениях головного мозга, олигофрении, шизофрении). Психологически понятные, реально-бытовые мотивы правонарушений возможны и у невменяемого.
По мнению как классиков судебной психиатрии, так и современных психиатров, наиболее сложным и в то же время значимым для судебно-следственных органов является соотнесение признаков медицинского и юридического критериев невменяемости, отражающих особенности состояния обследуемого в период правонарушения.
При многих психических расстройствах (олигофрении, последствиях травматического и сосудистого поражения головного мозга и др.) психопатологические проявления очень разнообразны, что еще больше усложняет диагностическую и экспертную оценку. В ряде случаев (в частности, при органическом поражении головного мозга сложного генеза) при экспертной оценке психических нарушений во время противоправного деяния клиническая конкретизация признаков юридического критерия должна проводиться путем установления синдромо-логического диагноза, а затем глубины и тяжести синдрома.
Возможно наличие медицинского критерия невменяемости при отсутствии обоих признаков юридического (например, при эпилепсии с редкими судорожными припадками и незначительными изменениями личности), что свидетельствует о вменяемости. Отсутствие одного из признаков юридического критерия (достаточная сохранность интеллектуально-мнестических функций) при изменении способности руководить своими действиями (например, при психопатии) делает экспертное заключение особенно сложным. При неболезненных аномалиях психики от-
46 Раздел I. Теоретические и организационные вопросы
сутствует медицинский критерий невменяемости и, несмотря на наличие юридического критерия, выносится заключение о вменяемости.
Решение экспертных вопросов в случаях возникновения психического заболевания после совершения преступления предусмотрено ч. 1 ст. 81 УК РФ, согласно которой освобождается от наказания лицо, у которого после совершения преступления наступило психическое расстройство, лишающее его возможности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими.
В этих случаях медицинский и юридический критерии оценки психических расстройств несколько отличаются от таковых в формуле невменяемости ч. 1 ст. 21 УК РФ. Так, медицинский критерий состоит из одного признака «психическое расстройство», включающего хронические психические расстройства и временные психические расстройства. Указания на это имеются и в уголовно-процессуальном законодательстве в разделах, посвященных применению мер медицинского характера. Статья 442 УПК РФ предусматривает возможность развития душевной болезни после совершения преступления. При применении юридического критерия анализируется возможность обследуемого предстать перед следствием и судом, а не возможность осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) и руководить ими в период правонарушения, поэтому идентичные формулировки юридического критерия ч. 1 ст. 21 и ч. 1 ст. 81 УК РФ предполагают различные экспертные решения и юридические последствия.
Применение ч. 1 ст. 81 УК РФ обусловливает необходимость повторной судебно-психиатрической оценки состояния обследуемого (после прекращения принудительного лечения) для выяснения степени редуцирования психопатологической симптоматики и соответственно способности к адекватной оценке материалов следствия, самостоятельному осуществлению права на защиту, возможности отдавать себе отчет в своих действиях и руководить ими.
Законодательством ряда зарубежных стран предусмотрена, кроме вменяемости и невменяемости, так называемая уменьшенная вменяемость – снижение вины и ответственности лиц с признаками психических аномалий, которые"не обусловливают невменяемости.
Глава 4. Проблема невменяемости 47
Вопрос о «степенях» вменяемости волнует психиатров и юристов уже второе столетие и периодически вызывает острые дискуссии. Опыт других стран показывает, что применение уменьшенной вменяемости приводит либо к сокращению срока"наказания, либо к помещению осужденного в учреждения полутюремного-полупсихиатрического типа, порой не обеспечивающие необходимой специализированной помощи.
В отечественном законодательстве понятие уменьшенной вменяемости хотя официально никогда не существовало, однако в 20-е гг. XX в. эксперты нередко его применяли, исходя из того, что степень понимания и оценки своих действий, в том числе противоправных, как и уровень руководства ими, могут различаться в зависимости от ряда причин, в том числе и от некоторой интеллектуальной или эмоционально-волевой недостаточности (например, при психопатии, неглубоких остаточных явлениях органического поражения головного мозга и т. д.).
Вопросам ответственности таких лиц специально посвящена ст. 22 УК РФ. В статье говорится: «Вменяемое лицо, которое во время совершения преступления в силу психического расстройства не могло в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, подлежит уголовной ответственности». Однако такое психическое расстройство учитывается судом при назначении наказания и может служить основанием для применения наряду с наказанием принудительной меры медицинского характера в виде амбулаторного принудительного наблюдения и лечения у психиатра (ч. 2 ст. 99 УК РФ).
Судебно-психиатрическое значение патоморфоза некоторых психических заболеваний
В последние десятилетия отмечаются значительные изменения в течении ряда психических заболеваний. Это необходимо учитывать судебным психиатрам, так как постоянно возникают новые вопросы, связанные с совершенствованием критериев вменяемости-невменяемости и пересмотром устоявшихся воззрений.
Изменения клинических проявлений шизофрении выражаются в преобладании неярко выраженных ее форм, иной синдро-
48 Раздел I. Теоретические и организационные вопросы
мальной картине. Наблюдается увеличение частоты бредовых расстройств в рамках алкогольных, сосудистых психозов и др. Растет число невротических расстройств, одной из основных причин которых являются социальные потрясения.
Кроме отмеченных особенностей психических заболеваний, обусловленных патоморфозом, значительно увеличивается контингент лиц с впервые выявленной психической патологией.
Указанное обстоятельство объясняет рост числа направлений на судебно-психиатрическую экспертизу, что следует расценивать положительным образом.
Многие из обращающихся к психиатрам лиц с невыраженными формами психических заболеваний сохраняют трудоспособность, пользуясь психиатрической помощью лишь в случаях необходимости. Поэтому диагностическая и экспертная квалификация состояния при совершении ими общественно опасных деяний становится особенно трудной.
Анализ проблем судебно-психиатрической экспертизы невозможен без учета особенностей современной терапии психически больных. Широкое применение психотропных средств способствует формированию стойких терапевтических ремиссий с хорошей социальной и трудовой адаптацией, что также усложняет оценку психического состояния обследуемых.
К определению вменяемости-невменяемости при шизофрении, протекающей с нерезко выраженной симптоматикой, следует подходить с сугубо клинических позиций. Если у таких больных обнаруживаются выраженные расстройства мышления или эмоционально-волевой сферы, то можно говорить о медицинском и юридическом критериях невменяемости.
По мнению некоторых психиатров, в связи с патоморфозом клинические различия между шизофренией, неврозами и психопатиями будут становиться все менее ясными, поэтому судеб-но-психиатрическая экспертиза требует особой тщательности и осторожности. Иногда при вынесении заключения о вменяемости, несмотря на подозрение на вялотекущую шизофрению, состояние приравнивается к неврозу или психопатии, что облегчает понимание заключения юристами.
При стойкой ремиссии с незначительным дефектом больные шизофренией нередко совершают противоправные действия по реально-бытовым, психологически понятным мотивам. Сохранность основных психических функций, адекватная оценка совершенного и всей ситуации в целом дают основания для призна-
Глава 4. Проблема невменяемости 49
ния их вменяемыми, так как есть медицинский критерий невменяемости, но нет юридического. Доводы противников такой экспертной позиции сводятся обычно к ссылкам на возможность обострения заболевания после осуждения. Однако вменяемость определяется на момент совершения деяния и возможность дальнейшего ухудшения психического состояния не должна предрешать экспертную оценку.
Очевидно, что вопросы вменяемости при шизофренических ремиссиях нуждаются в дальнейшем изучении и более глубоком клинико-теоретическом обосновании.
Патоморфозу психопатий посвящены сравнительно немногие исследования, но он является очевидной клинической реальностью. Это отражается, в частности, в изменении соотношения причинных факторов в генезе психопатий: количество «ядерных» форм уменьшается и возрастает число «краевых» и «органических». При смягчении в целом клинической динамики заболевания большое значение в усугублении психопатических расстройств имеет алкоголизм.
В последнее время относительно новые судебно-психиатри-ческие проблемы возникают при оценке не только шизофрении, но и психопатий. В каждом случае необходимо тщательное изучение как динамики психопатологических проявлений, нередко обусловленных дополнительными экзогенными вредностями, так и мотивации правонарушения в плане его психологических или психопатологических механизмов. Динамические сдвиги в случае достижения психотического уровня (состояния декомпенсации, психопатические развития) становятся основанием для направления на принудительное лечение. При этом качественно изменены адаптация, мотивационная сфера, критические способности.
Состояния «глубокой психопатии» чаще всего служат причиной заключений о невменяемости при данной нозологической форме. Это связано с тем, что при глубокой психопатии особенно страдают прогностические возможности, а в противоправных действиях преобладает психопатическая и психопатологическая мотивация. Другой распространенной причиной невменяемости при психопатиях можно считать патологическое развитие личности с формированием паранойяльных идей. Хотя психопатии в целом стали более мягкими, стертыми, появились большие трудности в адаптации таких лиц, что, в свою очередь, создает определенные сложности судебно-психиатрической оценки.
50 - Раздел I. Теоретические и организационные вопросы
Реактивные психозы являются одной из нозологических форм, претерпевших особенно существенный патоморфоз. В прежние годы, особенно в период массовых репрессий, они встречались очень часто и были значительно выражены, что объяснялось, в первую очередь, особенностями социальных условий того времени. Глубокая стрессовая реакция проявлялась выраженной психической дезадаптацией. Проявление таких психозов было различно. Больные нередко ползали на четвереньках, издавали звуки, имитирующие животных: лаяли, мяукали; лакали пищу из стоящих на полу мисок. Некоторые становились неподвижными, утрачивалась возможность контакта с ними. Другие гримасничали, пускались в пляс. В таких случаях было принято откладывать экспертное решение до выздоровления.
Однако в последние десятилетия указанные формы психоза стали очень редкими, преобладает более легкое однотипное течение. В основе такого реактивного состояния лежит механизм истерической фиксации, и нередко более целесообразно и клинически оправданно вынесение экспертного решения без ожидания полной редукции психопатологической симптоматики.
В то же время важно учитывать, что значительное число диагностических и экспертных расхождений обусловлено ошибочной диагностикой реактивного состояния (или декомпенсации психопатии) и несвоевременным распознаванием шизофрении. При неясности клинической картины в таких случаях правомерно воздерживаться от решения вопроса о вменяемости, рекомендуя направление на принудительное лечение до улучшения (или изменения психического состояния с обретением более ясной нозологической очерченности).
Нередко экспертные ошибки допускаются при оценке глубины интеллектуальных и волевых расстройств у больных с признаками умственной недостаточности, сосудистыми и органическими заболеваниями головного мозга. У названной категории больных под влиянием неблагоприятной ситуации могут возникать психотические картины, в структуре которых помимо признаков легкого реактивного состояния прослеживается усугубление присущих этим больным и ранее интеллектуально-мнести-ческих расстройств. Именно эти состояния, протекающие по типу «органического клише», нередко расцениваются как истинный интеллектуальный дефект. Такие состояния свидетельствуют об известной хрупкости психических процессов, но не об
Глава 5. Общественно опасные действия психически больных 51
истинной глубине расстройств, дающей основание для признания невменяемости.
В последние годы активно совершенствуются медико-педагогические мероприятия в отношении больных олигофренией, более эффективными становятся реабилитационные подходы. Однако неплохая компенсация психической неполноценности, достаточная социальная адаптация могут значительно нарушаться в субъективно сложной ситуации, при внезапном изменении жизненного стереотипа. При судебно-психиатрической экспертизе требуются особенно тщательная ретроспективная оценка состояния таких больных, изучение временной связи декомпенсации с углублением расстройств психики, реакциями растерянности, психогенными проявлениями с периодом совершения правонарушения. Углубление интеллектуальной недостаточности может быть весьма кратковременным, что также осложняет экспертное решение в подобных случаях.
ВВЕДЕНИЕ.
ГЛАВА I. Философско-этические основы учения о вменяемости (невменяемости) и уголовной ответственности.
ГЛАВА II. Учение о вменяемости и невменяемости в науке уголовного права и проблемы его законодательного регулирования.
§ 1. Наука уголовного права и законодательство РФ:.
1. Методологические основы учения о вменяемости и невменяемости.
2. Эволюция учения о вменяемости и невменяемости.
3. Общие положения учения о вменяемости.
4. Невменяемость и ее критерии.
5. Концепция ограниченной вменяемости.
6. Теоретические вопросы применения принудительных мер медицинского хараюгера.
§ 2. Наука уголовного права и законодательство Франции:.
1. Понятие вменяемости.
2. Общие положения учения о невменяемости.
3. Актуальные проблемы уголовной ответственности лиц с аномалиями психики.
ГЛАВА III. Возраст уголовной ответственности: вопросы его научного обоснования и правовой регламентации.
§ 1. Уголовное право и законодательство РФ:.
1. Эволюция уголовного законодательства о несовершеннолетних.
2. Возраст уголовной ответственности по действующему уголовному законодательству.
§ 2. Уголовное право и законодательство Франции:.
1. Эволюция законодательства об уголовной ответственности несовершеннолетних.
2. Возраст уголовной ответственности по действующему французскому законодательству.
3. Перспективы французского уголовного законодательства в отношении ответственности несовершеннолетних.
по теме "Актуальные проблемы вменяемости (невменяемости) и возраста уголовной ответственности"
Преступление и наказание - вечная проблема в истории человеческой цивилизации. Именно им уголовное право обязано своим существованием. Преступление старо как мир, оно «пересекает историю цивилизаций с постоянством и универсальностью, которые присущи лишь немногим феноменам человеческой истории»1. Добро и Зло, Зло и Расплата за его причинение. Где истина?
Желание найти ответ на этот очень непростой вопрос и послужило поводом к исследованию основных признаков, позволяющих определить субъекта преступления.
Проблемы вменяемости-невменяемости и возраста уголовной ответственности в уголовно-правовой теории и практике занимают особое место и привлекают к себе внимание многих исследователей2. Современная картина теоретических концепций и практической деятельности, связанной с обозначенной тематикой, весьма разнообразна, полна диаметрально противоположных оценок. Споры в течение последних десятилетий идут весьма интенсивно и имеют определенную теоретическую основу. Это представляется достаточным основанием для того, чтобы предпринять попытку уголовно-правового исследования проблем вменяемости-невменяемости и возраста уголовной ответственности с учетом ее истории, современного состояния и возможных перспектив.
Важность дальнейшей разработки названных вопросов определяется тем, что эти «базисные» понятия уголовного права не только тесно связаны между собой, в связи с чем они представляют определенную целостность в качестве предмета научного исследования, но и соприкасаются с другими уголовно-правовыми институтами, влияющими на уголовную ответственность и наказание лица, совершившего общественно опасное деяние. Более того, можно сказать, что эти категории в определенной мере выражают сквозные идеи уголовно-правового регулирования, которые определяют обязательные ориентиры для решения вопросов ответственности и наказания. Поэтому от их правильного понимания и закрепления на законодательном уровне зависит соответствие уголовного
1 Dioz С., Fontanaud D., Desfarges М. Le livre du crime. Paris, 1994, p. 13.
2 В России это Михеев Р.И., Антонян Ю.М., Бородин С В., Шишков С.Н., Назаренко Г.В., Астемиров З А., Чернышев А.И., Сперанский К.К. и многие другие. Во Франции среди ученых, занимающихся данной проблематикой, можно отметить Pradel J., Merle R., Vitu A., Levasseur G., Varaut J.-M., Rassat M.-L., Renucci J.-F., Lazerges С. и других. законодательства и практики его применения современным требованиям общества, его основным ценностям.
Но вопросы о вменяемости-невменяемости и возрасте уголовной ответственности затрагивают также и проблему прав личности. Поэтому, помимо юридической, они имеют еще и социальную значимость: отношение законодателя к молодому поколению и психически больным лицам, которые совершили опасные деяния, запрещенные уголовным законом, имеет значение не только для профессионалов от юриспруденции, поскольку способствует решению задач гуманизации общества в целом.
Актуальность исследования данной проблемы в значительной степени определяется и реформированием уголовного законодательства, итогом которого стало принятие Уголовного кодекса РФ 1996 г., содержащего целый ряд положений, нетрадиционных или новых для уголовно-правового регулирования (напр., ч.З ст. 20 или ст. 22 УК), которые требуют своего осмысления.
В связи с этим весьма актуальным и полезным становится изучение зарубежного опыта (в частности, французского), которое диктуется прежде всего собственными, национальными интересами. Как верно подметил французский правовед М. Ансель, изучение зарубежного права «открывает перед юристом новые горизонты, позволяет ему лучше узнать право своей страны, ибо специфические черты этого права особенно отчетливо выявляются в сравнении с другими системами. Сравнение способно вооружить юриста идеями и аргументами, которые нельзя получить даже при очень хорошем знании только собственного права»1. И здесь речь идет не только и не столько о заимствовании тех или иных уголовно-правовых институтов. Как показывают исследования, на национальном уровне накоплена обширная фактическая, нормативная и литературная информация по проблемам возраста уголовной ответственности и вменяемости-невменяемости. И это позволяет нам включить накопленные данные в сравнительное исследование различных по своему содержанию правовых систем.
Выбор, сделанный в пользу французского уголовного законодательства не случаен. Две достаточно длительные стажировки на факультете Права и Экономических наук Университета г. Ле-Ман (Франция) позволили автору подробно познакомиться с уголовным законодательством Франции. Изучение французского опыта интересно еще и потому, что в основе французского уголовного права, имеющего большую и богатую историю развития, лежит классическое юридическое мировоззрение, сформировавшееся в
1 Ансель М. Методологические проблемы сравнительного права. // Очерки сравнительного права. М., 1981, стр. 38.
19-м веке. И хотя уголовное право Франции и России характеризует близость основных принципов и институтов, каждое из них достаточно своеобразно, неоднозначно, имеет свои традиции, определяющие его оригинальность по отношению к другому. Принятый в июле 1992 года Уголовный кодекс Франции, пришедший на смену классическому наполеоновскому кодексу 1810 года, также содержит целый ряд новелл, представляющих определенный интерес.
Однако история сравнительных исследований в области уголовного права бывших социалистических и капиталистических стран свидетельствует о том, что обе стороны традиционно уделяли большое внимание выявлению преимуществ одной системы и изъянов другой. Найденные различия объяснялись советскими учеными чаще всего следствием антагонизма общественной и правовой систем. Анализ же элементов сходства тех или иных институтов Общей части уголовного права не занимал сколько-нибудь серьезного места в работах ученых-представителей социалистического права. Некоторые сдвиги в этом направлении наметились лишь в последние годы. Сравнительные же исследования в области уголовного права, проводимые западными учеными, основывались в большей степени на скудных знаниях о советской правовой системе и порой устаревшей информационной базе. И только в современный период можно говорить о том, что начался процесс преодоления взаимного «незнания» и «непонимания».
Таким образом, можно с полным правом утверждать, что проблема вменяемости-невменяемости и возраста уголовной ответственности на сравнительно-правовом уровне исследована явно недостаточно. Продуктивность же сравнительного подхода бесспорна: он не только играет важную роль для формирования научной базы исследования той или иной проблемы, но способствует устранению пробелов в анализе темы, фрагментарности изучения отдельных ее вопросов. Более того, его применение позволяет выяснить преимущества определенных национальных институтов, законодательных новелл, тенденций развития уголовной политики.
Однако следует помнить, что любое сравнительное исследование, в котором речь идет об изучении тех или иных юридических институтов, должно включать их исто-рико-правовой анализ, оценку исторического пути развития. Это способствует более полному изучению взаимосвязи определенных институтов, их преемственности, устранению противоречий в законодательном регулировании. Только исходя из этих ключевых моментов, можно ожидать положительный эффект от проводимого сравнения.
Думается, что приведенные аргументы убедительно свидетельствуют о научной необходимости и практической важности сравнительного историко-правового анализа проблем вменяемости-невменяемости и возраста уголовной ответственности для интересов российского уголовного права. Это и предопределило цель предлагаемого диссертационного исследования, которая заключается в том, чтобы на основе всестороннего изучения действующего уголовного законодательства и существующих теоретических разработок осуществить углубленный сравнительный историко-правовой анализ проблем возраста уголовной ответственности и вменяемости-невменяемости в уголовном праве Российской Федерации и Франции. В связи с этим автор считает необходимым особо подчеркнуть теоретическую направленность настоящей диссертационной работы, что, однако, не исключает возможности использования отдельных выводов и предложений автора в процессе совершенствования действующего уголовного законодательства и практики его применения.
Достижение поставленной цели обусловило постановку и решение целого ряда конкретных исследовательских задач: исследование философско-этических основ учения о вменяемости-невменяемости и уголовной ответственности и их значимости для понимания сущности данных категорий в современной доктрине уголовного права;
Раскрытие понятия вменяемости, его содержания, юридической природы и функционального назначения в уголовном праве РФ как обязательного признака субъекта преступления и необходимой предпосылки уголовной ответственности, а также определение основных подходов к пониманию сущности вменяемости в уголовном праве Франции; выяснение сущности и значения невменяемости как одного из обстоятельств, исключающих уголовную ответственность лица за совершение общественно опасного деяния, запрещенного уголовным законом, а также правовых последствий признания лица невменяемым в российском и французском уголовном праве;
Анализ теоретических концепций так называемой ограниченной вменяемости в уголовном праве РФ и Франции и их отражения на законодательном уровне в виде положений о влиянии психических расстройств, не исключающих вменяемости, на уголовную ответственность и наказание лица, совершившего преступление;
Исследование норм уголовного законодательства РФ и Франции, определяющих возраст как один из обязательных признаков субъекта преступления и необходимое условие его уголовной ответственности, установление критериев возраста уголовной ответственности; установление сходных черт и различий в регулировании вопросов возраста уголовной ответственности и вменяемости-невменяемости уголовным правом и законодательством России и Франции;
Разработка на основе изученного материала предложений по совершенствованию норм действующего уголовного законодательства, регламентирующих правовое положение несовершеннолетних и психически больных в уголовном праве, и практики их применения.
Особенностью диссертационного исследования является то, что анализируемая проблематика находится на стыке наук уголовного права, психологии и психиатрии. Поэтому диссертант стремился творчески ассимилировать их основные положения. Это предопределило методологическую основу настоящего диссертационного исследования, которой является современная доктрина уголовного права, базирующаяся на достижениях мировой цивилизации, концептуальных положениях философии, науки уголовного права, а также психологии и психиатрии. В процессе исследования диссертант опирался как на общий - диалектический, так и на специальные методы познания: логический, сравнительный, исторический, системно-структурного анализа и др.
В процессе работы над диссертацией изучены: международно-правовые акты по правам человека, законодательство Российской Федерации, уголовное законодательство Франции, литература по уголовному праву России и Франции, философии, психологии, психиатрии, руководящие постановления Пленумов Верховных Судов РФ и СССР.
Автор, как уже отмечалось, дважды и продолжительно стажировался на факультете Права и Экономических наук Ле-Манского Университета (Франция), что позволило ему глубоко изучить уголовное законодательство Франции, научную, учебную, методическую литературу по проблемам уголовного права.
Базой в формировании теоретических положений данного диссертационного исследования послужили труды следующих ученых: Антоняна Ю.М., Бородина С В., Дагеля П.С., Иванова Н.Г, Кудрявцева В Н., Кудрявцева И.А., Кузнецовой Н.Ф., Лунца ДР., Минь-ковского Г.М., Михеева Р.И., Назаренко Г.В., Пионгковского А А., Примаченка А. А., Трахте-рова B.C., Чернышева А.И., Шишкова С.Н., Aussel J.-M, Bouloc В., Bouzat P., Jorda M, Jourdain P., Lazerges C., Levasseur G., Merle R., Pinatel J., Pradel J., Rassat M.-L., Renucci J.-F., Stefani G., Varaut J.-M., Vitu А и др.
Научная новизна диссертационного исследования состоит в том, что впервые предпринята попытка провести сравнительный историко-правовой анализ столь важных проблем Общей части Уголовного права как возраст уголовной ответственности, вменяемость и невменяемость на примере уголовного законодательства Российской Федерации и Франции.
Элементы новизны диссертационного исследования заключаются также еще и в том, что:
Во-вторых, сравнительный анализ проблем возраста уголовной ответственности и вменяемости-невменяемости дается диссертантом в исгорико-правовом аспекте: с момента появления отдельных законодательных положений о несовершеннолетних и психически больных лиц в плане их ответственности или неответственности за совершение уголовно-наказуемых деяний и до современного состояния регулирования их уголовно-правового положения;
В-третьих, предлагаемое диссертационное исследование представляет собой одно из первых исследований правового положения несовершеннолетних и психически больных лиц, в котором осмысливаются не только теоретические разработки науки уголовного права двух различных правовых систем, но и нормы Уголовных кодексов Российской Федерации (1996 г.) и Франции (1992 г.), а также содержится ряд предложений по совершенствованию законодательного регулирования указанных проблем. Таким образом, научная новизна исследования определяется кругом анализируемых в нем вопросов с учетом изменений, происходящих в жизни нашего общества и отражаемых в уголовном законодательстве, которые не были предметом более ранних диссертационных исследований.
Теоретическая и практическая значимость исследования состоит в том, что основные положения и выводы диссертации могут быть использованы для дальнейших теоретических и научных разработок проблем возраста уголовной ответственности и вменяемости-невменяемости, как в рамках уголовного права, так и при проведении комплексных междисциплинарных исследований. Положения диссертации представляют определенный интерес и в области сравнительного правоведения, в частности в сфере уголовного права.
Отдельные выводы и предложения могут быть использованы в целях совершенствования действующего уголовного законодательства, а также учтены при разработке концепций уголовной полигики государства в отношении несовершеннолетних и психически больных.
Результаты исследования представляют определенный интерес для учебного процесса при изучении курсов: «Уголовное право РФ» (часть Общая), «Уголовное право зарубежных стран» и др.
Выводы диссертационного исследования не всегда являются бесспорными, не претендуют они и на полноту решения всех проблем уголовно-правового регулирования вопросов возраста уголовной ответственности, вменяемости и невменяемости. Вместе с тем, исследование позволяет восполнить пробелы, имеющиеся на сравнительно-правовом уровне исследования отдельных вопросов, связанных с субъектом преступления.
Поставленные автором цель и задачи предопределили структуру диссертационного исследования. Истоки проблемы вменения в вину лицу им содеянного имеют философские корни, поэтому ее понимание невозможно без осмысления ее философско-этического аспекта, что и явилось предметом первой главы нашего исследования. Вторая и третья главы посвящены соответственно анализу актуальных проблем вменяемости-невменяемости и возраста уголовной ответственности в российском и французском уголовном праве и законодательстве. В заключении содержатся выводы о сходствах и различиях в регулировании этих вопросов правовыми системами двух стран и вносятся конкретные предложения относительно перспектив исследуемой проблемы.
по специальности "Уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право", Артеменко, Наталья Викторовна, Ростов-на-Дону
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В диссертации исследованы методологические, теоретические и практические проблемы возраста уголовной ответственности, вменяемости и невменяемости в уголовном праве Российской Федерации и Франции. Анализ современного состояния этих проблем свидетельствует о недостаточной их разработанности в уголовно-правовой доктрине и одновременно - об усилении внимания со стороны исследователей к общей концепции и частным вопросам как возраста уголовной ответственности, так и вменяемости-невменяемости. Интенсивная разработка различных аспектов учения о субъекте преступления велась в связи с проведением реформы уголовного законодательства России и Франции. Однако принятие новых уголовных законов (Уголовного кодекса РФ в 1996 году и Уголовного кодекса Франции в 1992 году), как показала практика их применения, не привело к разрешению всех существовавших вопросов, более того, способствовало появлению новых.
Проведенное исследование показало, что в самом подходе к фундаментальным категориям уголовного права - «вменяемость», «невменяемость», «возраст уголовной ответственности» - в науке нет единства. Это отнюдь не способствует их правильному пониманию и применению на практике.
Особая сложность в решении многих проблем учений о возрасте уголовной ответственности, вменяемости и невменяемости обусловлена также еще и тем, что они находятся на стыке с другими областями научного знания (напр., с психологией, психиатрией и др.). Как показало проведенное исследование, при всем огромном богатстве накопленных знаний по данной теме в философских, психологических, психиатрических, юридических и иных источниках, к сожалению, «царит разноголосица». В то время как подлинно научное постижение сущности указанных правовых категорий возможно только на базе комплексного междисциплинарного исследования, что требует исключительной корректности со стороны ученых при использовании ими достижений из других областей научного знания.
Наконец, проделанный анализ восполняет пробелы, имеющиеся на сравнительно-правовом уровне исследования проблем возраста уголовной ответственности, вменяемости и невменяемости, что позволило автору выявить преимущества отдельных национальных институтов в регулировании уголовным законодательством вопросов, связанных с субъектом преступления.
Рассматривая актуальные вопросы учений о возрасте уголовной ответственности, вменяемости и невменяемости, автор стремился проследить преемственность во взглядах ученых и в то же время взглянуть по-новому на истоки проблем, их эволюцию, осмыслить законодательные новеллы и перспективы развития уголовной политики в этом направлении.
Таким образом, осмысление актуальных проблем учения о вменяемости-невменяемости в теории уголовного права и в уголовном законодательстве Российской Федерации и Франции приводит автора к следующим выводам:
Решение проблем вменяемости в уголовном праве двух стран различно по своему подходу: если в уголовном праве России проблемы учения о вменяемости рассматриваются на платформе классической школы уголовного права, то во французской уголовно-правовой доктрине в решении этого вопроса мы наблюдаем влияние идей классической и социологической школ уголовного права, что и привело к появлению классической и криминологической концепций вменяемости. В России же влияние социологических взглядов на решение проблемы вменяемости было существенным лишь в 20-30-е годы нынешнего столетия.
Характерной для уголовно-правовых систем обеих стран является постановка
В качестве концептуальной - проблемы о значении вменяемости в трилогии вменяемость
Виновность - ответственность. Однако если в российском уголовном праве спорным считается вопрос о том, является ли вменяемость предпосылкой вины, при единстве взглядов на нее как необходимое условие уголовной ответственности, то во французском уголовном праве дискуссия связана с вопросом о причинно-следственном соотношении понятий вменяемости и виновности, при общем признании того, что и одно и другое являются необходимыми условиями уголовной ответственности. Заметим, что данный спор в теории французского права, на наш взгляд, в значительной степени обусловлен отсутствием единства мнений по поводу относимости понятия вменяемости к деянию или лицу, его совершившему.
Проблема вменяемости в российском уголовном праве давно уже перестала быть чисто теоретической проблемой. Ее практическая значимость вполне очевидна и никем не оспаривается. Более того, многие исследователи настаивают на необходимости включения данного понятия в уголовный закон. И хотя создатели Уголовного кодекса РФ 1996 г. и не дали определения вменяемости, но, что весьма, по нашему мнению, важно, сделали указание на то, что она является необходимым условием уголовной ответственности (ст. 19 УК РФ). В отличие от этого, проблема вменяемости во французском уголовном праве не выходит за рамки теории. Не нашел своего отражение данный вопрос и в Уголовном кодексе Франции 1992 г.
Общим для уголовного права России и Франции является принцип уголовной неответственности психически больных лиц, совершивших деяния, запрещенные уголовным законом. Причем сходства здесь гораздо больше, чем отличий. Оно прежде всего прослеживается в истории развития этой идеи: от уголовной ответственности «одержимых дьяволом» лиц за совершенные ими деяния до понимания того, что «безумие» - это болезнь, которую необходимо лечить, а не наказывать и, как следствие, признание лиц, страдающих психическими расстройствами определенной степени тяжести, уголовно неответственными. Долгий путь к осознанию и законодательному закреплению этой идеи (более или менее четкое ее представление формируется лишь к 19 веку) был обусловлен: а) слабым развитием представлений о субъективном вменении в доктрине уголовного права и в уголовных законах того времени; б) ограниченным пониманием психических расстройств, дававших право освободить лицо от уголовной ответственности (т.е. психическое расстройство должно было быть очевидным для окружающих, явно выраженным); в) слабым развитием самой психиатрии, которая еще только складывалась как самостоятельная наука.
Первоначально исключение вменяемости связывалось законодательствами обеих стран только с расстройством интеллекта и лишь впоследствии, с развитием психиатрических знаний, стали учитываться также и пороки воли. Уголовное законодательство как России, так и Франции пошло по пути закрепления отдельных причин невменяемости, а концепции вменяемости стали разрабатываться наукой позднее.
Понятие невменяемости является одним ключевых в уголовном праве России. Оно связывается с неспособностью лица к сознательно-волевому руководству своим поведением во время совершения общественно-опасного деяния, обусловленной наличием психических расстройств определенной степени. Невменяемость как уголовно-правовая категория (в т.ч. и ее формула) является предметом для оживленных дискуссий в теории уголовного права РФ. Во Франции же, напротив, понятие невменяемости не получило широкого рассмотрения и развития. Анализу в теории уголовного права и законодательному закреплению подлежат лишь отдельные ее причины, в частности, наличие у лица в момент совершения деяния психического или нервно-психического расстройства, которое лишало его способности осознавать или контролировать свои действия. Наличие такого расстройства является, таким образом, одной из причин, исключающих вменяемость субъекта, перечень которых определяется во французской уголовно-правовой доктрине неоднозначно (к ним также относят, например, несовершеннолетие, принуждение, ошибку в праве).
Законодательные формулы невменяемости, закрепляемые Уголовными кодексами двух стран, весьма близки по своему содержанию. Более того, ни один, ни другой кодекс в отношении регламентации проблем невменяемости нельзя назвать революционным, поскольку новшества в ее законодательном регулировании связаны лишь с терминологическим усовершенствованием редакций соответствующих статей.
В теории уголовного права Франции, в отличие от российской уголовно-правовой доктрины, формула невменяемости не является объектом для дискуссий. Акцент внимания смещен на правовые последствия признания лица невменяемым, поскольку с момента принятия такого решения следователем или судом уголовная юстиция утрачивает какое бы то ни было влияние на дальнейшую судьбу этого лица. Вопрос о необходимости и целесообразности помещения лица, признанного невменяемым, в психиатрическую клинику находится в компетенции административной власти - префекта, а вопрос же о длительности пребывания в клинике и выходе из нее - в компетенции врачей без всякой возможности вмешательства со стороны судебных органов. В связи с этим регламентация вопроса о применении принудительных мер медицинского характера (как одного из способов социального контроля за опасным поведением лиц с психическими расстройствами) Уголовным кодексом РФ представляется более предпочтительным решением вопроса о возможных правовых последствиях признания лица невменяемым. Более того, важно подчеркнуть, что УК РФ 1996 г., по сравнению с ранее действовавшим законодательством, усилил роль суда в решении вопроса о назначении, изменении, продлении и прекращении данных мер, четко определил основания и цели их применения.
Проблема влияния на уголовную ответственность и наказание психических расстройств, не исключающих вменяемости, была и продолжает оставаться по настоящее время дискуссионной, притягивающей к себе внимание со стороны как теоретиков, так и практиков. Правда во Франции, в отличие от российского уголовного права, начиная с 1905 года, данный вопрос решался на уровне подзаконного нормативного акта- Циркуляра Шомье, в результате применения которого сложилась порочная практика смягчения наказания «психически ненормальным», признанным виновными в совершении уголовного правонарушения. Однако теория французского уголовного права не знала (не оперирует она ими и в настоящее время) терминов «ограниченная (или уменьшенная) вменяемость», которые были объектом длительных дискуссии в российской уголовно-правовой доктрине. Интерес вызывала сама по себе проблема правового статуса лиц. совершивших запрещенное уголовным законом деяние и страдающих нарушениями психики (то есть «психически ненормальных»),
Впервые проблема влияния психических расстройств, не исключающих вменяемости, на законодательном уровне была решена в обеих странах с принятием нового уголовного законодательства (в 1992 г. и в 1996 г. соответственно). Нормы российского и французского уголовных кодексов очень близки по своему содержанию и, к сожалению, весьма далеки от совершенства. Их общий и главный, на наш взгляд, недостаток состоит в отсутствии должного уголовно-исполнительного обеспечения, а также механизма, который бы не позволил свести практику применения данных норм к однозначному учету психического расстройства, не исключающего вменяемости (именно такой терминологией оперирует российский законодатель, не употребляя вызывавших большое количество нареканий понятий ограниченная или уменьшенная вменяемость, французский же законодатель, в свою очередь, использует сходную терминологию и говорит о психическом или нервно-психическом расстройстве, ослабляющем возможности лица осознавать свои действия или препятствующем контролю над ними), в качестве обстоятельства, смягчающего наказание. И все-таки позиция, занятая российским законодателем выглядит, при всех ее недостатках, более предпочтительной. Это связано, во-первых, с возможностью назначения таким лицам наряду с наказанием принудительных мер медицинского характера, а, во-вторых, с положением нормы, предписывающей учитывать наличие такого расстройства психики при назначении наказания в системе Общей части уголовного закона. В Уголовном кодексе РФ она расположена в главе «Лица, подлежащие уголовной ответственности». В главе, определяющей правила назначения наказания, не дается каких-либо дополнительных разъяснений по этому поводу, что в общем то следовало бы сделать1. И тем не менее такая ситуация в уголовно-правовом регулировании данной проблемы позволяет не рассматривать в каждом без исключения случае это обстоятельство как смягчающее наказание. В свою очередь, французский законодатель поместил указанную норму в главу «Основания освобождения и смягчения уголовной ответственности», из чего следует, что, не освобождая от уголовной ответственности, нарушение психики, не исключающее вменяемости, всегда следует учитывать при назначении наказания как
1 Предложения по этому поводу уже неоднократно высказывались в уголовно-правовой литературе. См., напр.: Скуратов Ю.И., Лебедев В.М., Побегайло Э.Ф. Уголовный кодекс нуждается в совершенствовании. //Журнал российского права, 1997, № 4, стр. 21-31: Ан-тонян Ю.М., Бородин С В. Преступное поведение и психические аномалии. М., 1998, стр. 164. смягчающее его обстоятельство. Возможность же сочетания наказания с лечебными мерами связывается представителями французской уголовно-правовой теории и практики с учетом данного обстоятельства при выборе порядка исполнения наказания. Однако это порождает целый ряд пенитенциарных проблем, многие из которых характерны и для правоприменительной практики РФ.
Другим важным направлением диссертационного исследования было осмысление актуальных проблем возраста уголовной ответственности. И это не случайно. Дело в том, что проблема вменяемости в уголовном праве тесно связана с возрастом субъекта уголовной ответственности. Как правильно заметил Михеев Р.И., с позиций уголовного закона возраст и вменяемость - это два самостоятельных признака субъекта преступления, а с гносеологических, социально-психологических позиций вменяемость включает возраст1, поскольку она отражает уровень социально-психологического развития личности в соответствии с возрастной градацией. Кроме того, достижение определенного возраста, наряду с вменяемостью, является одним из обязательных общих условий признания лица ответственным за содеянное. Сравнительный анализ российского и французского уголовного права и законодательства по этому вопросу позволяет сделать ряд выводов:
Как показал исторический обзор, для обеих правовых систем характерно отсутствие последовательности и четкости в решении вопроса об уголовной ответственности несовершеннолетних вплоть до 18 века, когда стали появляться более или менее ясные законоположения по этому вопросу в правовых актах как России, так и Франции. Иными словами, только начиная с середины 18 века, формируется система норм, посвященных уголовной ответственности несовершеннолетних. И хотя ее нельзя было считать совершенной, поворот к этой проблеме лицом со стороны законодателя, безусловно, рассматривается как значительный шаг вперед. При этом проблема возраста уголовной ответственности решалась законодательствами обеих стран в рамках учения о вменяемости. В связи с чем ключевым моментом в разрешении вопроса о привлечении несовершеннолетнего к уголовной ответственности за содеянное было определение судом того, действовал ли он с разумением или без такового. И если в эпоху господства классической школы уголовного права содержание этого понятия было психологическим, то с появлением и развитием в уголовном праве социологических идей акценты стали смещаться. Разрешение вопроса о разумении стало зависеть от возможностей воспитательного воздействия на несовершеннолетнего правонарушителя. В целом же можно отметить, что
1 Михеев Р.И. Проблемы вменяемости и невменяемости в советском уголовном праве. Владивосток, 1983, стр. 38. данный период развития уголовного права России и Франции характеризуется зарождением идеи об особом отношении к несовершеннолетним субъектам преступлений, приоритете применения к ним воспитательных коррекционных мер, а также попытками законодательного оформления первых шагов в этом направлении. Все сказанное свидетельствует о близости уголовного права России и Франции в тот период времени.
В дальнейшем мы чаще сталкиваемся с различиями в уголовно-правовом регулировании вопросов уголовной ответственности несовершеннолетних, что вполне может быть объяснено особенностями развития общественных систем двух стран. В частности, если уголовное законодательство Франции в начале 20 века продолжало развиваться по пути увеличения значимости воспитательного воздействия на несовершеннолетних, совершивших уголовно-наказуемые деяния, то российское уголовное законодательство было не столь последовательным. Как показывает история, в первые годы советской власти данное направление продолжало оставаться приоритетным для уголовной политики в отношении несовершеннолетних, но с конца 20-х - начала 30-х и вплоть до конца 50-х годов уголовное законодательство характеризовалось снижением возрастного критерия уголовной ответственности и ужесточением последней. И только с принятием Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 года и Уголовного кодекса РСФСР 1960 года начинается процесс реанимирования идеи особого отношения к несовершеннолетним преступникам.
В современный период ситуация такова, что российское и французское уголовное право объединяют общие базовые принципы при различном подходе к регулированию отдельных частных вопросов. Иными словами, и одно и другое законодательство исходят из особого положения несовершеннолетних как субъектов уголовной ответственности и приоритета воспитательных мер воздействия по отношению к ним над карательными, что привело к установлению и законодательному оформлению особого режима уголовной ответственности несовершеннолетних в уголовном праве обеих стран. Однако на этом сходства заканчиваются и дальше идут различия, наиболее значимые из которых сводятся к следующему:
1) Различен уровень уголовно-правового регулирования проблем возраста уголовной ответственности и ее особенностей в отношении несовершеннолетних: если российский законодатель попытался как можно более полно регламентировать вопросы возраста уголовной ответственности и ее особенностей применительно к несовершеннолетним в Уголовном кодексе, то французский УК, обозначив лишь исходные идеи, отсылает нас к специальному закону - Ордонансу от 2 февраля 1945 года.
2) Если для уголовного права Российской Федерации свойственно рассмотрение возраста как самостоятельного признака субъекта преступления, то во французской уголовно-правовой доктрине нет единства по этому вопросу: одни авторы (M.-JI. Расса, Ж. Стефани, Ж. Левассер, Б. Булок и др.) рассматривают возраст как самостоятельную предпосылку уголовной ответственностью, другие же (Ж. Прадель, Р. Мерль, А. Витю, А. Декок и др.), напротив, полагают, что недостижение установленного возраста является одной из причин, исключающих вменяемость субъекта.
3) Французское уголовное право является приверженцем идеи уголовной неответственности несовершеннолетних. Причем в зависимости от возраста правонарушителя (старше или моложе 13 лет) эта презумпция будет простой или неопровержимой. При этом, в отличие от российского Уголовного кодекса, четко определяющего возрастные пороги уголовной ответственности (14 и 16 лет; лица же, не достигшие установленного возраста, не попадают в орбиту действия уголовного закона), французское уголовное законодательство не устанавливает низшей границы возраста уголовной ответственности, что рассматривается многими учеными и практиками как его существенный пробел. Более того, в последнее время поставлен вопрос об обоснованности и, как следствие, необходимости сохранения концепции презумпций уголовной неответственности несовершеннолетних.
4) По-разному законодателями двух стран решается и вопрос об учете уровня интеллектуально-волевого развития подростка-правонарушителя. Так, например, УК РФ в ч. 3 ст. 20 закрепил общее правило, согласно которому если несовершеннолетний достиг 16 (14)-летнего возраста, но вследствие отставания в своем психическом развитии, не связанном с психическим расстройством, во время совершения общественно опасного деяния не мог в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своего поведения либо руководить им, он не подлежит уголовной ответственности. Французское уголовное право решило этот вопрос на уровне судебного решения - решения по делу Лабуб, ставшего фундаментальным, которое закрепило требование суду выяснять в каждом случае совершения уголовно-наказуемого деяния несовершеннолетним, действовал ли он «с пониманием и волей».
И в заключении, о перспективах развития уголовной политики в области несовершеннолетних. Для российского законодательства они связаны с некоторыми корректировками (в ряде случаев весьма существенными) отдельных положений Уголовного кодекса РФ 1996 г. в целях достижения наибольшего положительного эффекта в процессе их реализации. В то время как французское уголовное законодательство стоит на пороге кардинальных изменений. Очевидность принятия нового закона, регламентирующего вопросы возраста уголовной ответственности и ее особенностей в отношении несовершеннолетних уже не вызывает сомнений. Такая необходимость обусловлена особой важностью разрешения как минимум двух вопросов: о низшем пороге возраста уголовной ответственности и, как следствие, о сохранении или отказе от презумпции (абсолютной и простой) уголовной неответственности несовершеннолетних.
Таким образом, сравнительное историко-правовое исследование фундаментальных проблем уголовного права России и Франции показало:
1) общность основополагающих принципов в регулировании вопросов возраста уголовной ответственности, вменяемости и невменяемости при различных подходах к решению отдельных частных аспектов указанных проблем, что в большей степени связано с национальными традициями двух уголовно-правовых систем;
2) французский опыт теоретических исследований и законодательного регулирования проблем возраста уголовной ответственности, вменяемости-невменяемости для России законодательного значения не имеет в силу того, что многие важные вопросы в рамках указанных уголовно-правовых институтов не получили развития в науке французского уголовного права (напр., понятие невменяемости) или решаются империческим путем (напр., определение низшего возрастного порога уголовной ответственности), что допускает возможность произвола со стороны следственно-судебных органов. Сложившееся положение тем более удивительно, что речь идет о стране с давними и богатыми правовыми традициями, восходящими к Декларации прав и свобод человека и гражданина 1789 г.
В целом работа отражает современный уровень научно-теоретической разработки проблем возраста уголовной ответственности, вменяемости и невменяемости, сложность и неоднозначность их решения на современном этапе, обобщает достигнутое уголовно-правовой доктриной и дает представление автора о понимании и перспективах развития отдельных проблем учения о субъекте преступления.
«Актуальные проблемы вменяемости (невменяемости) и возраста уголовной ответственности»
1. Авербух И. Е., Голубева Е.А. К вопросу о вменяемости психически неполноценных лиц. // Вопросы экспертизы в работе защитника. Л., 1970.
2. Александровский Ю.А. Пограничная психиатрия и современные социальные проблемы. Ростов/Дону, 1996.
3. Амон А. Детерминизм и вменяемость. СПб, 1905.
4. Ансель М. Новая социальная защита. / Пер. с французского. М., 1970.
5. Антонян Ю.М. Предупреждение преступности несовершеннолетних. М., 1982.
6. Антонян Ю.М. Изучение личности преступника. М., 1982.
7. Антонян Ю.М., Бородин С.В. Преступность и психические аномалии. М., 1987.
8. Антонян Ю.М., Бородин С.В. Преступное поведение и психические аномалии. М. 1998.
9. Антонян Ю.М., Виноградов М.В., Голумб Ц.А. Преступность и психические аномалии. Советское государство и право, - 1979, - № 7.
10. Антонян Ю.М., Гульдан В.В. Криминальная патопсихология. М., 1991.
11. Аргунова Ю. Профилактика преступного поведения лиц с психическими расстройствами. Российская юстиция, - 1998, - № 2.
12. Артеменко Н.В. Возраст уголовной ответственности (история и современность). Северо-Кавказский юридический вестник, - 1997, - № 3.
13. Артеменко Н.В. Концепция ограниченной вменяемости в истории уголовного права России. Северо-Кавказский юридический вестник, - 1997, - № 4.
14. Асмус В.Ф. Иммануил Кант. М., 1973.
15. Астемиров З.А. Уголовная ответственность и наказание несовершеннолетних. М. 1970.
16. Бабаев М.М., Миньковский Г.М. Преступность несовершеннолетних и ее предупреждение. М., 1971.
17. Беляев В.Г. Уголовное право и невменяемость. // В кн.: Вопросы профилактики общественно опасных действий, совершаемых психически больными. Волгоград, 1981.
18. Бернер А.Ф. Учебник уголовного права с примечаниями, приложениями и дополнениями по истории русского права и законодательству положительному Н. Неклюдова. Т.1, часть Общая. СПб, 1865.
19. Блейхер В.М., Крук И В. Толковый словарь психиатрических терминов. Воронеж, 1996.
20. Боботов СВ., Сухов Н С. Реформа уголовного права Франции. Советское государство и право, - 1990, - № 8.
21. Боброва И.Н., Шишков С.Н. Об уменьшенной (ограниченной) вменяемости. // Вопросы теории и организации судебно-психиатрической экспертизы. / Под ред. Морозова Г.В. М., 1988.
22. Богомягков Ю.С. Проблемы невменяемости в советском уголовном праве (понятие вменяемости). Уфа, 1978.
23. Богомягков Ю.С. Уголовно-правовая невменяемость: критерии и признаки. Советское государство и право, - 1989, - № 4.
24. Болдырев Е.В. Меры предупреждения правонарушений среди несовершеннолетних в СССР. М., 1964.
25. Бородин С.В., Полубинская С В. Ограниченная вменяемость в проектах нового уголовного законодательства. // Правовые вопросы судебной психиатрии. / Под ред. Морозова Г.В. М., 1990.
26. Бородин С.В., Полубинская С.В. Уголовное право и психиатрия: некоторые области и проблемы взаимодействия. // Уголовное право: новые идеи. М., 1994.
27. Братусь Б.С. Аномалии личности. М., 1988.
28. Быховский Б.Э. Шопенгауэр. М., 1975.
29. Васецов А. Ответственность несовершеннолетних. Домашний адвокат, - 1995, - №23.
30. Великовский С. Грани «несчастного сознания». М., 1973.
31. Великовский С. В поисках утраченного смысла. М., 1979.
32. Виндельбанд В. О свободе воли. М., 1905.
33. Владимиров В.А., Левицкий Г А. Субъект преступления по советскому уголовному праву. М., 1964.
34. Волженкин Б.В. Значение ленинского идейного наследия для развития советской криминологии. // Ленинские идеи в науке уголовного права. Л., 1973.
35. Волженкин Б.В. Детерминистическая концепция преступного поведения. Советское государство и право, -1971, - № 2.
36. Волков Б.С. Проблема воли и уголовная ответственность. Казань, 1965.
37. Волков Б.С. Детерминистическая природа преступного поведения. Казань, 1975.
38. Выгодский Л.С. История развития высших психических функций. // Развитие высших психических функций. М., 1960.
39. Гайков В.Т., Ермоленко Н.В. Проблемы возраста уголовной ответственности и вменяемости (сравнительный анализ уголовного законодательства Российской Федерации и Франции). Ростов/Дону, 1996.
40. Гегель Г.-В.-Ф. Философия права. М., 1990.
41. Гернет М.Н. Русское уголовное право в Очерках «Основы законоведения», 1915.
42. Герцен А. И. Избранные философские произведения, т. 2. М., 1948.
43. Глухарева Л.И. Понятие уменьшенной вменяемости в уголовном праве. // Задачи и средства уголовно-правовой охраны социалистических общественных отношений. М., 1983.
44. Горобцов В.И. Юридическая природа принудительных мер медицинского характера. // Уголовно-правовые средства борьбы с преступностью. / Отв. ред. Симиненко А Н. Омск, 1983.
45. Грабовская Н.П. Уголовно-правовая борьба с правонарушениями несовершеннолетних в СССР. Л., 1961.
46. Гринберг М.С. Психофизиологические возможности человека и уголовная ответственность. Советское государство и право, - 1974, - № 12.
47. Гурвич П.С. Этика Артура Шопенгауэра. М., 1991.
48. Гурева В.А. Теоретические и организационные вопросы судебно-психиатрической экспертизы несовершеннолетних. // Вопросы теории и организации судебно-психиатрической экспертизы. / Под ред. Морозова Г.В. М., 1989.
49. Гусев С.С., Тульчинский Г Л. Проблема понимания в философии. М., 1985.
50. Давидович В.Е. Проблемы человеческой свободы. Львов, 1967.
51. Дагель П.С. Проблема вины в советском уголовном праве. Владивосток, 1968.
52. Дагель П.С. Учение о личности преступника в советском уголовном праве. Владивосток, 1970.
53. Дагель П.С., Котов Д.П. Субъективная сторона преступления и ее установление. Воронеж, 1974.
54. Долгова А.И. Социально-психологические аспекты преступности несовершеннолетних. М., 1981.
55. Емельянов В.П. Преступность несовершеннолетних с психическими аномалиями как-комплексная проблема. // Личность преступника и уголовная ответственность. Саратов, 1979.
56. Емельянов В.П. Преступность несовершеннолетних с психическими аномалиями. Саратов, 1980.
57. Еникеев М.И. Психолого-юридическая сущность вины и вменяемости. Советское государство и право, - 1989, - № 12.
58. Иванов Н. Ограниченная вменяемость. Соотношение с невменяемостью. Российская юстиция, - 1994, - № 1.
59. Иванов Н.Г. Уголовная ответственность лиц с аномалиями психики. Государство и право, - 1997, - № 3.
60. Иванов Н., Брыка И. Ограниченная вменяемость. Российская юстиция, - 1998, - №10.
61. Игошев К.Е. Правонарушения и ответственность несовершеннолетнего (социально-психологический очерк). Свердловск, 1973.
63. История государства и права СССР. Сборник документов. М., 1968.
64. Калашник Я.М. Критерии общественной опасности психически больных. Социалистическая законность, - 1970, - № 3.
65. Камю А. Избранное. М., 1989.
66. Камю А. Творчество и свобода. М., 1990.
67. Кандинский В.Х. К вопросу о невменяемости. М., 1890.
68. Кант И. Соч., т. 3. М., 1964.
69. Кант И. Соч., т. 4, ч. 1. М., 1965.
70. Карева М П. Марксистско-ленинское понимание личности и ее свободы. // В кн.: Личность, общество, государство. М., 1966.
71. Карпец ИИ Соотношение криминологии, уголовного и исправительно-трудового права. Советское государство и право, -1981, - № 4.
72. Карпец И И. Уголовное право и этика. М., 1985.
73. Келина С.Г. Теоретические вопросы освобождения от уголовной ответственности. М„ 1974.
74. Керимов Д.А. Свобода и право. Научные доклады высшей школы. Философские науки, - 1964, - № 3.
75. Керимов Д.А. Философские проблемы права. М., 1972.
76. Комментарий к законодательству Российской Федерации в области психиатрии. / Под общей ред. Дмитриевой Т.Б. М., 1997.
77. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. / Отв. ред. Бойко А.И. Ростов/Дону Москва, 1996.
78. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. / Под ред. Скуратова Ю.И. и Лебедева В.М. М., 1996.
79. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. / Отв. ред. Радченко В.И М., 1996.
80. Кондратьев Ф.В. Юридическое содержание и клинические предпосылки понятия невменяемости. // Вопросы теории и организации судебно-психиатрической экспертизы. /Под ред. Морозова Г.В. М., 1988.
81. Кондратенко В Т. Девиантное поведение у подростков: социально-психологические и психиатрические аспекты. Минск, 1988.
82. Королев В.В. Психические отклонения у подростков-правонарушителей. М., 1992.
83. Коченов М.М. Комплексная психолого-психиатрическая экспертиза (к постановке проблемы). // Вопросы борьбы с преступностью. Вып.29. М., 1978.
84. Коченов М.М. Теоретические основы судебно-психологической экспертизы. Автореф. докт. дисс. М., 1991.
85. Криминальная мотивация. / Отв. ред. Кудрявцев В.Н. М., 1986.
86. Криминологические и уголовно-правовые идеи борьбы с преступностью. // Под ред. Бородина С.В. М., 1996.
87. Крылова Н.Е. Новый Уголовный кодекс Франции. Государство и право, - 1994,-№12.
88. Крылова Н.Е. Основные черты нового уголовного кодекса Франции. М., 1996.
89. Кудрявцев В.Н. Причинность в криминологии. М., 1968.
90. Кудрявцев В.Н. Правовое поведение. Норма и патология. М., 1982.
91. Кудрявцев И.А. Судебная психолого-психиатрическая экспертиза. М., 1988.
92. Кудрявцев И.А. Ограниченная вменяемость. Государство и право, - 1995, - № 5.
93. Кудрявцев И.А., Дозорцева Е.Г. О предмете комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы несовершеннолетних обвиняемых. // Правовые вопросы судебной психиатрии. / Под ред. Морозова Г.В. М., 1990.
94. Кудрявцев И., Морозова М. Ответственность несовершеннолетних: некоторые парадоксы нового УК. Российская юстиция, - 1997, - № 8.
95. Кузнецов В.Н. Французская буржуазная философия XX века. М., 1970.
96. Кузнецова Н.Ф. Преступление и преступность. М., 1969.
97. Кузнецова Н.Ф. Проблемы криминологической детерминации. М., 1984.
98. Кузнецова Н. Новый Уголовный кодекс Франции. Советская юстиция, - 1993, -№ 19.
99. Куринов Б.А. Научные основы квалификации преступлений. М., 1976.
100. Курс советского уголовного права. Часть общая. Т. 1. Л., 1968.
101. Курс советского уголовного права. Т. 2. М., 1970.
102. КушкинЕ. П. Альбер Камю. Ранние годы. Л., 1982.
103. Лазарев A.M. Субъект преступления. М., 1981.
104. Лебединский В.В. Нарушения психического развития у детей. М., 1985.
105. Лейкина Н.С. Личность преступника и уголовная ответственность. Л., 1968.
106. Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 1.
107. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 12.
108. Ленинская теория отражения и современная наука. Кн. 1-2. София, 1973.
109. Лист Ф. Учебник уголовного права. Часть общая. М., 1903.
110. Лунц Д.Р. Проблема невменяемости в теории и практике судебной психиатрии. М„ 1966.
111. Лунц Д.Р. Оценка судом психических аномалий обвиняемого, не исключающих вменяемости. Правоведение, - 1968, - № 2.
112. Лунц Д.Р. Невменяемые психопаты (по материалам Института судебной психиатрии им. Проф. Сербского). // В сб.: Проблемы судебной психиатрии (пограничные состояния). / Под ред. Морозова Г.В. Вып.20. М., 1971.
113. Лунц Д.Р. Проблема невменяемости. // Руководство по судебной психиатрии. / Под ред. Морозова Г.В. М., 1977.
114. Лунц Д.Р. Меры медицинского характера по предупреждению общественноопас-ных действий психически больных. // Руководство по психиатрии. / Под ред. Морозова Г.В. М., 1977.
115. Мальков В.П. Субъективные основания уголовной ответственности. Государство и право, - 1995, - № 1.
116. Мальцев Г.В. Социалистическое право и свобода личности. М., 1968.
117. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд., т. 2.
118. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд., т. 3.
119. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд., т. 14.
120. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд., т. 20.
121. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд., т. 21.
122. Марогулова И. Уголовный закон об ответственности несовершеннолетних. Советская юстиция, - 1989, - № 22.
123. Мельникова Э.Б. Правосудие по делам несовершеннолетних: история и современность. М., 1990.
124. Метелица Ю.Л., Шишков С.Н. Значение категории понимания в судебной психиатрии. Психологический журнал, - 1989, - т. 10, - № 5.
125. Миньковский Г.М. Особенности расследования и судебного разбирательства дел о несовершеннолетних. М., 1959.
126. Миньковский Г.М. Уголовная ответственность несовершеннолетних. Советская юстиция, - 1973, - № 17.
127. Михеев Р.И. Проблемы вменяемости и невменяемости в советском уголовном праве. Владивосток, 1983.
128. Михеев Р.И. Вменяемость как предпосылка вины и ее установление. // В кн.: Проблемы повышения эффективности борьбы с преступностью. / Отв. ред. Дагель П.С. Иркутск, 1983.
129. Михеев Р.И. Уголовная политика и проблемы субъективного вменения. // Проблемы советской уголовной политики. / Отв. ред. Коробеев А.И. Владивосток, 1985.
130. Михеев Р.И. Невменяемый. Социально-правовой очерк. Владивосток, 1992.
131. Михеев Р.И., Михеева А.В. Значение психических аномалий для совершенствования уголовно-правовых мер борьбы с преступностью. // Проблемы правового регулирования вопросов борьбы с преступностью. Владивосток, 1977.
132. Михеев Р.И., Протченко Б.А. Правоотношения, порождаемые деяниями невменяемого. Советское государство и право, - 1984, - № 11.
133. Морозов Г.В., Лунц Д.Р., Фелинская Н.И. Основные этапы развития отечественной судебной психиатрии. М., 1976.
134. Морозов Г.В., Печерникова Т.П., Шостакович Б.В. Методологические проблемы вменяемости-невменяемости. // Проблемы вменяемости в судебной психиатрии. М., 1983.
135. Муздыбаев К. Психология ответственности. Л., 1983.
136. Мясищев В.Н. Личность и неврозы. Л., 1960.
137. Мясищев В.Н. К вопросу о пограничных состояниях. // Проблемы судебной психиатрии (пограничные состояния). / Под ред. Морозова Г.В. Вып.Х1Х. М., 1970.
138. Назаренко Г.В. Невменяемость в уголовном праве. Орел, 1994.
139. Нарский И.С. Кант. М., 1976.
140. Научно-практический комментарий к УПК РСФСР. М., 1965.
141. Неклюдов Н.А. Общая часть уголовного права. СПб, 1875.
142. Немировский Э.Я. Основные начала уголовного права. Одесса, 1917.
143. Новиков К.А. Проблема свободы воли. Автореф. дисс. . докт. философ, наук. Ростов/Дону, 1972.
144. Новиков К. А. Свобода воли и марксистский детерминизм. М., 1981.
145. Номоконов В. А. Преступное поведение: детерминизм и ответственность. Владивосток, 1989.
146. Овчинникова А.П. Сущность и назначение принудительных мер медицинского характера. М., 1977.
147. Орлов B.C. Субъект преступления. М., 1958.
148. Первомайский В.Б. Критерии невменяемости и пределы компетенции психиатра-эксперта. Советское государство и право, -1991, - № 5.
149. Первомайский В.Б. Понятие «общественной опасности душевнобольного» в судебной психиатрии. Государство и право, - 1992, - № 7.
150. Петрухин И. Л. Экспертиза как средство доказывания в советском уголовном процессе. М, 1964.
151. Печерникова Т.П. Показания к назначению и снятию принудительного лечения больным, совершившим общественно опасные деяния. // Проблемы принудительного лечения психически больных. / Под ред. Морозова Г.В. М., 1978.
152. Пионтковский А.А. Уголовно-правовые воззрения Канта, А. Фейербаха и Фихте. М., 1940.
153. Пионтковский А.А. Учение о преступлении по советскому уголовному праву. М., 1961.
154. Пионтковский А. А. Учение Гегеля о праве и государстве и его уголовно-правовая теория. М., 1963.
155. Платонов К.К. Методологические проблемы медицинской психологии. М., 1977.
156. Платонов К.К. Системное качество психических явлений. Психологический журнал, - 1982, - т. 3, -№2.
157. Подрезова Л. Трошкин Е. Вопросы вменяемости при шизофрении. Социалистическая законность, - 1988, - № 11.
158. Полный Свод Законов Российской Империи. Т.1. СПб, 1879, ст. 441.
159. Полный Свод Законов Российской Империи. Т.26. СПб, 1879, ст. 19846.
160. Популярная медицинская энциклопедия. М., 1980.
161. Постановление Пленума Верховного Суда СССР «О судебной практике по применению, изменению и отмене принудительных мер медицинского характера» от 26 апреля 1984 г. № 4 (с изменениями, внесенными постановлением Пленума от 1 ноября 1985 г. № 17).
162. Право и психиатрия. // Сост. Полубинская С.В. М., 1991.
163. Правонарушения несовершеннолетних и их предупреждение. // Науч. ред. Волков Б.С., Лысов М.Д. Казань, 1983.
164. Примаченок А.А. Проблемы борьбы с преступностью несовершеннолетних. Минск, 1980.
165. Примаченок А.А. Совершенствование уголовно-правовой системы мер борьбы с правонарушениями несовершеннолетних. Минск, 1990.
166. Проблемы принудительного лечения психически больных. // Под ред. Морозова Г.В. М., 1978.
167. Протченко Б.А. Принудительные меры медицинского характера. М., 1976.
168. Протченко Б.А. Принудительные меры медицинского характера по советскому уголовному праву. Автореф. дисс. . канд. юрид. наук. М., 1979.
169. Протченко Б.А. К понятию невменяемости. Советская юстиция, - 1987, - № 17.
170. Пусторослев П.П. Русское уголовное право. Общая часть. Вып.1. Юрьев, 1908.
171. Рогов В.А. История уголовного права, террора и репрессий в Русском государстве XV XVII в.в. М., 1995.
172. Российское уголовное право. Общая часть. / Под ред. Кудрявцева В Н., Наумова А.В. М, 1997.
173. Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. М., 1946.
174. Рубинштейн С.Л. Принципы и пути познания психологии. М., 1953.
175. Рубинштейн С Л. Бытие и сознание. О месте психического во всеобщей взаимосвязи явлений материального мира. М., 1957.
176. Руководство по судебной психиатрии. /Под ред. Морозова Г.В. М.,1977.
177. Самощенко И.С. Свобода воли и ее значение для правового регулирования общественных отношений. Советское государство и право, - 1963, - № 12.
178. Самощенко И.С., Фарукшин M X. Ответственность по советскому законодательству. М., 1971.
179. Санталов А.И. Уголовная ответственность и «свобода воли». Вестник ЛГУ, -1968,- №5.
180. Санталов А.И. Теоретические вопросы уголовной ответственности. Л., 1982.
181. Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР 1917 1952 годы. М., 1953.
182. Сборник Законов и Указов Президиума Верховного Совета СССР 1938- 1944. М., 1945.
183. Сербский В.П. Судебная психопатология. М., 1900.
184. Сергиевский Н.Д. Русское уголовное право. Часть Общая. Петроград, 1915.189. СЗ РСФСР, 1935, № 19.
185. Ситковская О Д. Психология уголовной ответственности. М., 1998.
186. Солнцев Г. Российское уголовное право. Ярославль, 1907.
187. Соловьев Э.Ю. Прошлое толкует нас. М., 1991.
188. Социальные отклонения. // Под ред. Кудрявцева В Н., Бородина СВ., Нерсесянца B.C., Кудрявцева Ю.В. М., 1989.
189. Сперанский К.К. Уголовно-правовая борьба с преступлениями несовершеннолетних и против несовершеннолетних. Ростов/Дону, 1991.
190. Степичев С.С., Хомовский А.А. Особенности производства по применению принудительных мер медицинского характера. Социалистическая законность, - 1967, -№5.
191. Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. Т. 1. М., 1968.
192. Таганцев Н.С. Курс русского уголовного права. Часть общая, кн. 1. СПб, 1878.
193. Таганцев Н.С. Лекции по русскому уголовному праву. Часть общая. СПб, 1887.
194. Таганцев Н.С. Русское уголовное право (лекции). Часть Общая, т. 1. СПб, 1902.
195. Тихонов К.Ф. Субъективная сторона преступления. Саратов, 1967.
196. Трахтеров B.C. Формула невменяемости в УК УССР. Вестник советской юстиции, -1923,-№ 6.
197. Трахтеров B.C. Вменяемость по советскому уголовному праву (конспект лекций). Харьков, 1966.
198. Трахтеров B.C. Вменяемость и невменяемость в уголовном праве (исторический очерк). Харьков, 1992.
199. Уголовное право. Общая часть. /Под ред. Н.Ф. Кузнецовой, Ю.М. Ткачевского, Г.Н. Борзенкова. М., 1993.
200. Уголовное право на современном этапе: Проблемы преступления и наказания. Под ред. Беляева Н.А., Глистина В.К., Орехова В В. СПб, 1992.
201. Уголовное право, новые идеи. М., 1994.
202. Уголовный закон. Опыт теоретического моделирования. / Отв. ред. В.Н. Кудрявцев и С.Г. Келина. М., 1987.
203. Уголовный кодекс РСФСР 1960 г. М., 1996.
204. Уголовный кодекс Российской Федерации (проект). Юридический вестник, -1992, -№20.
205. Улицкий С.Я. Проблемы принудительных мер медицинского характера. Владивосток, 1973.
206. Улицкий С.Я. Правовое регулирование принудительных мер медицинского характера. Владивосток, 1974.
207. Улицкий С.Я. Развитие правового регулирования принудительных мер медицинского характера. Владивосток, 1977.
208. Утевский Б.С. Вина в советском уголовном праве. М., 1950.
209. Фейнберг Ц.М. Учение о вменяемости в различных школах уголовного права и психиатрии. М., 1946.
210. Фейнберг Ц.М. Судебно-психиатрическая экспертиза и опыт работы Института судебной психиатрии им. Сербского за 25 лет. // Проблемы судебной психиатрии. Вып.6. М., 1947.
211. Фелинская Н И. О понятии и классификации пограничных состояний. // Проблемы судебной психиатрии (пограничные состояния). / Под ред. Морозова Г.В. Вып.XIX. М., 1970.
212. Фелинская Н., Холодковская Е. О психической зрелости несовершеннолетних, совершивших общественно опасные действия. Социалистическая законность, - 1981. -№6.
213. Философские проблемы личности и человеческой свободы. / Отв. ред. Новиков К.А. Краснодар, 1969.
214. Хомовский А.А. О проблемах правоведения и психиатрии. Советское государство и право, - 1965, - № 9.
215. Чанышев А.А. Этика Шопенгауэра: критический анализ. М., 1986.
216. ЧельцовМ.А. Советский уголовный процесс. М., 1962.
217. Чернышев А.И. Актуальные вопросы вменяемости и невменяемости несовершеннолетних. // Актуальные проблемы государства и права. Томск, 1972.
218. Чернышев А.И. Преступность несовершеннолетних и меры борьбы с ней в СССР. Томск, 1981.
219. Шапинова С.А. Индивидуализация уголовной ответственности несовершеннолетних правонарушителей. // Преступление и ответственность. / Под. ред. У С. Джекебае-ва. Алма-Ата, 1979.
220. Шаргородский М.Д. Вопросы общей части уголовного права. М., 1955.
221. Шаргородский М.Д. Детерминизм и ответственность. Правоведение, - 1968, - №1.
222. Шевченко Я.А. Правовое регулирование ответственности несовершеннолетннх. Киев, 1976.
223. Шестаков Б.И. Судебнопсихиатрическая экспертиза обвиняемых. Воронеж, 1970.
224. Шишков С.Н. Понятие вменяемости и невменяемости в советском праве (некоторые концепции и аспекты). // Проблемы вменяемости в судебной психиатрии. М. 1983.
225. Шишков С.Н. Правовые аспекты применения принудительных мер медицинского характера // Принудительное лечение в системе профилактики общественно опасных действий психически больных. М., 1987.
226. Шишков С.Н. Правовое значение психических расстройств при производстве по уголовным делам. Советское государство и право,-1988,-№ 12.
227. Шишков С.Н., Сафуанов Ф.С. Влияние психических аномалий на способность быть субъектом уголовной ответственности и субъектом отбывания наказания. Государство и право, - 1994, - № 2.
228. Шишков С.Н. Об ограниченной (уменьшенной) вменяемости. Российская юстиция, - 1995, - № 2.
229. Шишков С. О принудительном лечении осужденных с психическими аномалиями. Российская юстиция, - 1998, - № 4.
230. Артур Шопенгауэр как философ и моралист (научно-аналитический обзор). М., 1991.
231. Шопенгауэр А. Свобода воли и нравственность. М., 1992.
232. Шопенгауэр А. Избранные произведения. М., 1992.
233. Шумаков В.М., Свириновский Я.Е. О роли принудительного лечения в предупреждении повторных правонарушений психически больных // Судебно-психиатрическая экспертиза. Вып.29 (принудительное лечение). / Под ред. Морозова Г.В. М, 1977.
234. Эдельгауз Е.М. К вопросу о понятии свободы воли в уголовном праве. Правоведение, - 1962, - № 4.
235. Элькинд П.С. Расследование и судебное рассмотрение дел о невменяемых. М., 1959.
236. Яковлев A.M. Детерминизм и «свобода воли» (Перспективы изучения личности преступника). Правоведение, - 1976, - № 6.
237. Le nouveau code penal. PRAT, 1993.
238. Circulaire generale presentant dispositions du nouveau code penal, mai 1993.
239. Crim., 1 fevrier 1951, D. 1951 p.334, JCP, 1951.11.6107, note Brouchot.
241. Addad M., Benezech M. L"irresponsabilte penale des handicapes mentaux en droit fran^ais et anglo-saxon. LJTEC, 1978.
242. Auby J.-M. La loi n° 90-527 du 27 juin 1990 relative aux droits et a la protection des personnes hospitalisees en raison de trouble mentaux et a leurs conditions d" hospitalisation. J.C.P., 1990.11.3463.
243. Aussel J.-M. La contrainte et la necessite en droit penal, in Quelques aspects de l"autonomie du droit рёпа1. Etudes de droit criminel, sous la direction G. Stefani. Dalloz. 1956.
244. Aussel J.-M. La condition des delinquants presentant des troubles mentaux en droit fran?ais, in Droit penal contemporain. Melanges d"A. Vitu. Cujas, 1989.
245. Aussel J.-M. Justice penale et trouble mentaux, in Problemes actuels de science crimi-nelle, III, 1990.
246. Bernardet P., Darmstadter A., Vaillant C. Portee de la jurisprudence europeenne sur 1 internement psychiatrique en France. R.S.C., 1988, № 2.
247. Bouloc B. Incidence sur le droit penal de la reforme de 1 internement des alienes. -R.S.C., 1990, №4.
248. Bouloc B. Penologie. Dalloz, 1991.
249. Bouzat P. Traite tl^orique et pratique de droit рёпа1. Paris, Dalloz, 1951.
250. Bouzat P. et Pinatel J. Тгаиё de droit рёпа1 et de criminologie. Т. 1. Droit penal цепёга!. 2 ёd., Paris, Dalloz, 1970.
251. Bruel A. et Salas D. Enfance delinquante. Епсус1орёё1е Dalloz, penal III, 1995.
252. Chazal J. Le petit enfant devant l"ordonance du 2 fevrier 1945 relative a l"enfance delinquante. -Gaz. Pal., 1955,1.
253. Chazal J. Motivations nouvelles de la criminalite juvenile. R.S.C., 1973, № 4.
254. Chazal J. Trente ans apres. L"ordonance du 2 fevrier et son avenir. R.S.C., 1975, № 4.
255. Chazal J. La protection judiciaire des mineurs en France et le mouvement de la dёfense sociale nouvelle. R.S.C., 1979, № 2.
256. Costa J.-L. A propos d"un arret recent de la Cour de cassation en matiere de minorte рёпа1е. R.S.C., 1957.
257. Costa J.-L. La politique de prise en charge de la jeunesse inadaptёe et Г evolution de la спгшпаШё^ёпПе. -R.S.C., 1979, № 4.
258. Dalaskis E. Rёflexions sur la responsabilte рёпа1е. PUF, 1975.
259. Decocq A. L"infraction et la responsabilite dans l"avant-projet du code рёпа1. J.C.P., 1979.1.2926.
260. Delmas-Marty M. Les chemins de la repression. PUF, 1980.
261. Lapoyade-Deschamps C. Les petits responsables. D. 1988.1.299, chr. XLIX.
262. Desportes F., Le Gunehec F. Presentation des dispositions du nouveau code рёпа1. -J.C.P., ed. G., 1992.11.3615.
263. Drai P. La responsabilite рёпа1е des personnes physiques, in Le nouveau code penal. Enjeux et perspectives, sous la presidence de P. Мё1ш§пепе. Dalloz, 1994.
264. Encyclopedic Dalloz, Рёпа11, art. АПёпёв.
265. Etudes sur la responsabilte рёпа1е et le traitement psychiatrique des dёlinquants malades mentaux. Conseil de Г Europe, vol. XXIV, 1986.
266. Fёdou M. Rapport gёnёral. J.C.P., 1984.II.20291.
267. Garraud R. Тгаиё tlreorique et pratique du droit рёпа1 fran^ais. Т. 1, 3 ёd., 1913.
268. Gaz. Pal. 1948-2-177: T. enfants, Meaux, 28 mai 1948.
269. Guedet B. Le service nodical en milieu рёпкепйаи"е. R.S.C., 1977, № 1.
270. Guillien R., Vincent J. Lexique de termes juridiques. 9 ёd., Dalloz, 1993.
271. Heuyer G. A propos de la responsabi^ рёпа1е. R.S.C., 1971, № 1.
272. Jeandidier W. Droit рёпа1 gёnёral. Precis Domat, 1988.
273. Jorda M. Les dёlinquants аПёпёз et anormaux mentaux. Montpellier, 1966.
274. Jourdain P. Recherche sur 1ЧтрШаЫ1кё en matiere de гезропзаЫШё civile et рёпа1е. Paris, 1982.
275. Kinberg O. Les problemes fondamentaux de la criminologie. Cujas, 1970.
276. Laingui A. Histoire du droit рёпа1. PUF, 1985.
277. La juctice des mineurs. Evolution d"un modele, sous la directoin de A. Garapon et D. Salas. L.G.D.J., 1995.
278. Larguier J. Droit рёпа1 general. 14 ed., Dalloz, 1993.
279. Lazerges C. Le concept d" imputabilite dans les doctrines de dёfense sociale- R.S.C. 1983, № 1.
280. Lazerges C. Seuil d"age et responsabilte рёпа1е en Europe. R.S.C., 1991, № 2.
281. Lazerges C. Quel droit рёпа1 des mineurs pour Г Europe de demain, in Droit рёпа1. Droit еигорёеп. N^langes offerts a G. Levasseur. Litec, 1992.
282. Lazerges C. Les problemes actuels de politique criminelle, in Problemes actuels de science criminelle, V, 1992.
283. Lazerges C. De l"irresponsabilite a la responsabilte рёпа1е des mineurs dёlinquants ou relecture des articles 1 et 2 de l"Ordonance du 2 Гёупег 1945. A l"occasion du cinquantieme anniversaire de l"Ordonance du 2 Гёуг1ег 1945. R.S.C., 1995, № 1.
284. Leclerc H. Le nouveau code penal. Ed. du Seuil, 1994.
285. Lecrivain A. L" irresponsabilte рёпа1е. -J.P.C., 1975.1.2682.
286. Lemonde M. L" article 64 est-il incurable. R.S.C., 1992, № 3.
287. Lepointe E. Le diagnostic judiciaire des fait justificatifs. R.S.C., 1969, №3.
288. Lepointe E. De Г impunte a la non-punissabi^. D. 1978.1.225, chr. -XLI.
289. Les delinquants anormaux mentaux, ouvrage риЬНё sous la direction de G. Levasseur. Paris, 1959.
290. Le traitement de la dёlinquance des mineurs d" aujourd"hui, Actes du Colloque com-memorant le 50 anniversaire de Г Ordonance du 2 fevrier 1945 relative а Г enfance dёlin-quante, Rennes, 27 janvier 1995.
291. Levasseur G. L"imputabilte des infractions en droit fran^ais. Revu de droit рёпа1 et de criminologie, 1968.
292. Levasseur G. Е"ё1ётет moral de la responsabilte рёпа1е, in Travaux du Colloque de science criminelle de Toulouse sur «la confrontation de la tlworie gёnёrale de la responsa-bilite рёпа1е avec les donees de la criminologie». Dalloz, 1969.
293. Levasseur G. Les dёlinquants anormaux. Le point de vue juridique et doctrinal. -R.S.C., 1975, №4.
294. Levasseur G. L"imputabilte en droit рёпа1. R.S.C., 1983, № 1.
295. Levasseur G., Chavanne A., Montreuil J. Droit рёпа1 gёnёral et procёdure рёпа1. 10 ёd., Sirey, 1991.
297. Merle R. La culpabilite devant les sciences humaines et sociales. R.S.C., 1976, № 1.
298. Merle R. et Vitu A. Traite du droit criminel, Т. 1, 2 ed., Cujas, 1973.
299. Merle R. et Vitu A. Traite du droit criminel. Problemes generaux de la science crimi-nelle. Т. 1. Droit penal general. 6 ed., Cujas, 1988.
300. Nicolau G. L" heritiere (Reflections sur la loi n° 90-527 du 27 juin 1990 relative aux droits et a la protection des personnes hospitalisees en raison de trouble mentaux et a leurs conditions d" hospitalisation). D. 1991.1.29, chr. VII.
301. Ottenhof R. La delinquance juvenile. Bilan de recherche. R.S.C.,1986, № 1.
302. Ottenhof R. Le Nouveau code penal et droit des mineurs, in L"application des reformes du Code penal et du Code de procedure рёпа1е. Actes du colloque des 30 septembre et 1 octobre 1994. Revue Juridique de Г Ouest, numero special, novembre, 1994.
303. Piaget Le jugement et le raisonnement chez l"enfant. 8 1978.
304. Pinatel J. La faillite du systeme actuel de la responabilite penale. R.S.C., 1968, № 3.
305. Pinatel J. La confrontation du systeme рёпа1 fran^ais avec les donees de la criminolo-gie et les sciences de Г homme. R.S.C., 1969, № 4.
306. Poncela P. Le droit рёпа1 en folie ou l"impossible уёгИё. R.S.C., 1986, №1.
307. Poncela P. Nouveau code рёпа1 Livre I - Dispositions gёnёrales. - R.S.C., 1993, № 3.
308. Pralus M. L" ombre роПёе du nouveau code рёпа1. J.C.P., 1994.1.3741.
309. Pradel J. L" avant-projet de revision du code рёпа1. D. 1977.1.115, chr. -XV.
310. Pradel J. Droit рёпа1 gёnёral. 8 ёd., Cujas, 1992.
311. Pradel J. Le nouveau code рёпа1 (partie gёnёrale). Dalloz, 1994.
312. Pradel J. Droit рёпа1 gёnёral. 10 ёd., Cujas, 1995.
313. Pradel J. Droit рёпа1 compare. Dalloz, 1995.
314. Pradel J. et Varinard A. Les grands arrets du droit criminel. Т. 1, 3 ёd., Sirey, 1992.
315. Pradel J. et Varinard A. Les grands arrets du droit criminel. Т. 1, Dalloz, 1995.
316. Rassat M.-L. Droit рёпа1. PUF, 1987.
317. Rassat M.-L. Trouble psychique et neuropsychique. J.C.P., I, NCP, 1993.
318. Raymondis L.-M. Quelques apergus sur le probleme de la subsistance de 1" aptitude a la sanction chez le malade mental intend. R.S.C., 1963, № 2.
319. Renucci J.-F. Droit рёпа1 des mineurs. Masson, 1994.
320. Renucci J.-F. Mineur delinquant. Responsabilte penal des mineurs. J.C.P., I, NCP, 1995, № 2.
321. Robert J.-H. Imputation et сотрПскё. J.C.P., ёd. G, 1975.11.2720.
322. Robert J.-H. L"avant-projet du code рёпа1. J.C.P., ёd. G, 1976.11.2813.
323. Robert J.-H. L" histoire des ^ments de Г infraction. R.S.C., 1977. № 2
324. Roujou de ВоиЬёе G. Le projet de loi portant reforme des disposition generales du code penal: essai d" une analyse. D. 1989.1. 201, chr. XXX.
325. Roumajon Y. La responsabilite penale des personnes physiques, in Le nouveau code penal. Enjeux et perspectives, sous la presidence de P. Mehaignerie. Dalloz. 1994.
326. Salvage P. Droit penal gёnёral. Ed. a jour du nouveau Code рёпа1, Grenoble, 1993.
327. Stefani G. et Levasseur G. Droit penal gёnёral, 7 ёd., 1973.
328. Stefani G., Levasseur G., Bouloc B. Droit рёпа1 gёnёral. 14 ёd., Dalloz, 1992.
329. Stefani G., Levasseur G., Bouloc B. Droit penal general. 15 ёd., Dalloz, 1995.
330. Varaut J.-M. Le concept classique de responsabilte рёпа1е, тёгп. DEA, Paris, 1979
331. Varaut J.-M. L"irresponsabilte рёпа1е des dёlinquants аПёпёз et anormaux mentaux. Ann. Univ. Sc. Soc. De Toulouse, t. XXX, 1982.
332. Varaut J.-M. Crime et libre arbitre, these Lettres, Paris, 1984.
333. Verin J. Le trentieme anniversaire de l"Ordonance du 2 Гёуг1ег 1945. R.S.C., 1975,.Y°4.
334. Vermelle G. Le nouveau droit рёпа1. Dalloz, 1994.
335. Vienne R. Les dёlinquants anormaux. Le point de vue judiciaire et рёпйеппа^е -R.S.C., 1975, №4.
В судебной психиатрии проблема невменяемости является центральной по научной и практической значимости. К решению этой проблемы судебные психиатры подходят с позиций научно-материалистического понимания психической деятельности и вытекающей из него детерминистской трактовки поведения человека.
Сложившееся к настоящему времени представление о вменяемости-невменяемости имеет свою историю, в которой основное место занимает материалистическое понимание психической деятельности, в частности волевой сферы и, в свою очередь, свободы воли, т. е. свободы распоряжаться своими действиями, выбирать характер и род поступка.
Важное значение для развития учения о невменяемости имели работы основоположников отечественной психиатрии В. X. Кандинского, С. С. Корсакова, В. П. Сербского, которые, исходя из материалистической трактовки воли, показали реальное содержание понятий вменяемости и невменяемости, их соотношение с клинической картиной психического заболевания.
В соответствии с основными положениями существующего уголовного права субъектом, ответственным за совершение преступления, может быть лишь вменяемое лицо; вменяемость является предпосылкой вины. Лицо, находящееся в состоянии невменяемости, не является субъектом преступления и не несет
Глава 4. Проблема невменяемости 41
уголовной ответственности; совершенное им противоправное действие не может считаться преступлением, а представляет собой общественно опасное действие психически больного, к которому могут быть применены лишь меры медицинского характера. Таким образом, правильная трактовка понятий вменяемости-невменяемости играет большую роль в соблюдении законности.
Для обоснования невменяемости принципиальное значение имеет понимание существа болезненных расстройств психики как нарушений отражательной деятельности головного мозга с последующим формированием и закреплением искаженного восприятия. При психическом заболевании болезненное, измененное отражение объективно существующей реальности лишает человека способности правильно понимать и оценивать совершаемые поступки, регулировать свое поведение. Клинические данные свидетельствуют о том, что нарушение отражения реального мира при различных психических болезнях различно. Так, в одних случаях нарушается прежде всего высшая форма отражения – мышление, при других – чувственное познание и т. д.
Болезненные расстройства психики могут приводить к нарушению социальной адаптации больных и к общественно опасным действиям, за которые они не несут юридической ответственности.
Формула невменяемости и основные вопросы судебно-психиатрической экспертизы
В соответствии с законом условия невменяемости, которыми руководствуется суд и на основе которых строится судебно-пси-хиатрическое заключение, определяются так называемой формулой невменяемости, данной в ст. 21 УК РФ.
«1. Не подлежит уголовной ответственности лицо, которое во время совершения общественно опасного деяния находилось в состоянии невменяемости, то есть не могло осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими вследствие хронического психического расстройства, временного психического расстройства, слабоумия либо иного болезненного состояния психики.
2. Лицу, совершившему предусмотренное уголовным законом общественно опасное деяние в состоянии невменяемости, судом
42 Раздел I. Теоретические и организационные вопросы
могут быть назначены принудительные меры медицинского характера, предусмотренные настоящим Кодексом».
Многообразие клинических проявлений и различная тяжесть нарушений психики обусловливают в структуре формулы невменяемости два критерия: медицинский и юридический.
Медицинский критерий невменяемости представляет собой обобщающий перечень психических болезненных расстройств, которые подразделяются на 4 группы: 1) хроническое психическое расстройство; 2) временное психическое расстройство; 3) слабоумие; 4) иное болезненное состояние психики.
Первая группа включает непрерывно или приступообразно протекающие психические заболевания, имеющие тенденцию к прогрессированию и приводящие к глубоким и стойким личностным изменениям, – шизофрению, старческое слабоумие, пресенильные психозы, прогрессивный паралич и др.
Во вторую группу входят психические расстройства, имеющие различную продолжительность и заканчивающиеся выздоровлением. Сюда относятся алкогольные психозы в форме делирия, галлюциноза, параноида; реактивные психозы; исключительные состояния.
Третья группа болезней, составляющих медицинский критерий, объединяет все случаи различных по этиологии состояний стойкого снижения психической деятельности, сопровождающихся поражением интеллекта, в первую очередь мышления, памяти и критики, необратимыми изменениями личности, выраженным нарушением или невозможностью социального приспособления.
Четвертая группа включает состояния, не являющиеся психическими заболеваниями в узком смысле этого слова, но характеризующиеся теми или иными нарушениями психической деятельности: психопатии, психический инфантилизм и некоторые случаи глухонемоты.
Отнесение болезни к тому или иному признаку медицинского критерия в ряде случаев можно считать условным. В судебном процессе признак медицинского критерия (хроническое или временное психическое расстройство) не имеет решающего значения при определении невменяемости, но правильная квалификация состояния важна для прогноза и особенно для выбора мер медицинского характера. При этом необходимо иметь в виду, что понятие «хроническое психическое расстройство» не
Глава 4. Проблема невменяемости 43
предопределяет неизбежной прогредиентности, исключающей возможность выздоровления. Ряд заболеваний, например маниакально-депрессивный психоз и некоторые периодические психозы у больных с органическим поражением головного мозга, в зависимости от особенностей течения и соотношения длительности приступов и светлых промежутков могут быть отнесены как к хроническим, так и к временным расстройствам психической деятельности. Приобретенное слабоумие как следствие про-гредиентных процессов, в частности экзогенно-органического генеза, также с одинаковым основанием может относиться и к хроническим психическим болезням, и к слабоумию. Вместе с тем нозологическая принадлежность заболевания играет существенную роль в характеристике психопатологических особенностей, тяжести расстройств психики. Все признаки медицинского критерия невменяемости отражают болезненную природу состояний. Однако существуют так называемые неболезненные аномалии психической деятельности, которые также могут вызывать сомнения в психической полноценности обследуемого.
По мнению известного отечественного психиатра А. В. Снеж-невского, высказанному в 1968 г., порой очень сложно разграничить «физиологически акцентуированное» и «патологическое». При этом возникает опасность отождествления необычных форм поведения в особых ситуациях с психопатологией. Основной путь преодоления диагностических трудностей в тщательном изучении взаимосвязей, возникающих между личностью и ситуацией. Разграничение «нормы» и «патологии» при этом может затрудняться постепенными переходами от психологически мотивированных реакций к патологическим, отличающимся в основном по выраженности или продолжительности. Неболезненные аномалии не подлежат психиатрическому анализу, он применим лишь к болезненным расстройствам психики. В то же время необходимо отграничение аномалий от внешне сходных с ними картин болезненных расстройств (разграничение аффекта физиологического и патологического, явлений утомления и астенического синдрома, естественной подавленности и психогенной депрессии, неболезненного и патологического бредоподобного фантазирования).
В. X. Кандинский относил аффекты к неболезненным изменениям психики. «Едва ли кто может сказать,– писал он,– что озлобление, запальчивость, раздражение суть состояния для человека ненормальные». Из этого он делал вывод, что неболез-
44 Раздел I. Теоретические и организационные вопросы
ненные расстройства душевной деятельности не должны исключать вменяемости; «исключают ее только душевные расстройства болезненные» 1 .
Отграничивая неболезненные изменения психики от психопатологических синдромов, нет надобности анализировать их влияние на поведение. Таким образом, применение медицинского критерия невменяемости при проведении судебно-психи-атрической экспертизы заключается в распознавании психической болезни и определении ее клинической формы, психопатологических особенностей, т. е. в установлении диагноза. Точная диагностика, основанная на знании проявлений и закономерности течения разных форм психических болезней, позволяет правильно оценить психическое состояние лица при судебно-пси-хиатрической экспертизе на различных этапах болезни.
Так как, согласно уголовному праву, вменяемость является предпосылкой вины, а невменяемые лица не несут ответственности, соответственно кардинально различаются преступления и опасные деяния, совершенные психически больными. Одной из основных задач судебной психиатрии является совершенствование судебно-психиатрической оценки психических нарушений. В общей психиатрии диагностический процесс ограничивается определением нозологического диагноза. В судебно-психиатрической практике это позволяет лишь установить медицинский критерий невменяемости, что является предпосылкой решения экспертного вопроса.
Судебно-психиатрическая оценка основывается на определении тяжести (глубины) диагностированных болезненных расстройств психики, составляющих основу юридического критерия невменяемости, который сформулирован в законе как «невозможность осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими». Юридический критерий включает два признака: интеллектуальный (невозможность осознавать фактический характер своих действий (бездействия) и волевой (невозможность руководить своими действиями), которые дают более полную, всестороннюю характеристику психических расстройств, выявленных у подэкспертного.
Судебно-психиатрическое понятие вменяемости предусматривает способность к правильному суждению, понимание зна-
1 Кандинский В. X. К вопросу о невменяемости. Л., 1989. С. 22.
Глава 4. Проблема невменяемости 45
чения и свойств своих деяний и возможность свободного выбора мотива своих поступков. В. П. Сербский подчеркивал, что вторая половина этого критерия более важна, так как свобода выбора предполагает свободу суждения, но не наоборот. Отсутствие внешних нарушений поведения, дезориентации в окружающем, сохранность определенных профессиональных и бытовых навыков и представлений еще не позволяют делать вывод о вменяемости. Вменяемый должен прежде всего понимать противоправность своих действий и прогнозировать их результаты. Клинический опыт судебных психиатров показывает, что это особенно важно учитывать при проведении экспертизы лицам с интеллектуальной недостаточностью и личностным дефектом (при органических поражениях головного мозга, олигофрении, шизофрении). Психологически понятные, реально-бытовые мотивы правонарушений возможны и у невменяемого.
По мнению как классиков судебной психиатрии, так и современных психиатров, наиболее сложным и в то же время значимым для судебно-следственных органов является соотнесение признаков медицинского и юридического критериев невменяемости, отражающих особенности состояния обследуемого в период правонарушения.
При многих психических расстройствах (олигофрении, последствиях травматического и сосудистого поражения головного мозга и др.) психопатологические проявления очень разнообразны, что еще больше усложняет диагностическую и экспертную оценку. В ряде случаев (в частности, при органическом поражении головного мозга сложного генеза) при экспертной оценке психических нарушений во время противоправного деяния клиническая конкретизация признаков юридического критерия должна проводиться путем установления синдромо-логического диагноза, а затем глубины и тяжести синдрома.
Возможно наличие медицинского критерия невменяемости при отсутствии обоих признаков юридического (например, при эпилепсии с редкими судорожными припадками и незначительными изменениями личности), что свидетельствует о вменяемости. Отсутствие одного из признаков юридического критерия (достаточная сохранность интеллектуально-мнестических функций) при изменении способности руководить своими действиями (например, при психопатии) делает экспертное заключение особенно сложным. При неболезненных аномалиях психики от-
46 Раздел I. Теоретические и организационные вопросы
сутствует медицинский критерий невменяемости и, несмотря на наличие юридического критерия, выносится заключение о вменяемости.
Решение экспертных вопросов в случаях возникновения психического заболевания после совершения преступления предусмотрено ч. 1 ст. 81 УК РФ, согласно которой освобождается от наказания лицо, у которого после совершения преступления наступило психическое расстройство, лишающее его возможности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими.
В этих случаях медицинский и юридический критерии оценки психических расстройств несколько отличаются от таковых в формуле невменяемости ч. 1 ст. 21 УК РФ. Так, медицинский критерий состоит из одного признака «психическое расстройство», включающего хронические психические расстройства и временные психические расстройства. Указания на это имеются и в уголовно-процессуальном законодательстве в разделах, посвященных применению мер медицинского характера. Статья 442 УПК РФ предусматривает возможность развития душевной болезни после совершения преступления. При применении юридического критерия анализируется возможность обследуемого предстать перед следствием и судом, а не возможность осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) и руководить ими в период правонарушения, поэтому идентичные формулировки юридического критерия ч. 1 ст. 21 и ч. 1 ст. 81 УК РФ предполагают различные экспертные решения и юридические последствия.
Применение ч. 1 ст. 81 УК РФ обусловливает необходимость повторной судебно-психиатрической оценки состояния обследуемого (после прекращения принудительного лечения) для выяснения степени редуцирования психопатологической симптоматики и соответственно способности к адекватной оценке материалов следствия, самостоятельному осуществлению права на защиту, возможности отдавать себе отчет в своих действиях и руководить ими.
Законодательством ряда зарубежных стран предусмотрена, кроме вменяемости и невменяемости, так называемая уменьшенная вменяемость – снижение вины и ответственности лиц с признаками психических аномалий, которые"не обусловливают невменяемости.
Глава 4. Проблема невменяемости 47
Вопрос о «степенях» вменяемости волнует психиатров и юристов уже второе столетие и периодически вызывает острые дискуссии. Опыт других стран показывает, что применение уменьшенной вменяемости приводит либо к сокращению срока"наказания, либо к помещению осужденного в учреждения полутюремного-полупсихиатрического типа, порой не обеспечивающие необходимой специализированной помощи.
В отечественном законодательстве понятие уменьшенной вменяемости хотя официально никогда не существовало, однако в 20-е гг. XX в. эксперты нередко его применяли, исходя из того, что степень понимания и оценки своих действий, в том числе противоправных, как и уровень руководства ими, могут различаться в зависимости от ряда причин, в том числе и от некоторой интеллектуальной или эмоционально-волевой недостаточности (например, при психопатии, неглубоких остаточных явлениях органического поражения головного мозга и т. д.).
Вопросам ответственности таких лиц специально посвящена ст. 22 УК РФ. В статье говорится: «Вменяемое лицо, которое во время совершения преступления в силу психического расстройства не могло в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, подлежит уголовной ответственности». Однако такое психическое расстройство учитывается судом при назначении наказания и может служить основанием для применения наряду с наказанием принудительной меры медицинского характера в виде амбулаторного принудительного наблюдения и лечения у психиатра (ч. 2 ст. 99 УК РФ).
Проблема вменяемости – невменяемости комплексная. Она имеет взаимосвязанные психологические, патопсихологические, психиатрические и правовые аспекты. Ведь речь идет не только о диагностике того или иного болезненного расстройства психики, но и о соотнесении этого расстройства с генезисом и характером дефектов психики и их влиянием на формирование и реализацию целей и способов действий. А для этого дефектную психику надо сравнивать со здоровой, изучение которой входит в предмет психологии. Сравнительные исследования личности в норме и патологии относятся к психологии (патопсихологии), составляя одну из наиболее сложных и актуальных ее частей. И, тем не менее, проблемы вменяемости-невменяемости в течение многих лет освещаются в литературе практически без участия психологов – психиатрами и юристами. В определенной степени это объясняется тем, что психология как наука сформировалась гораздо позже, чем у законодателей и правоприменителей возникла необходимость в разграничении этих состояний. Но так или иначе ведущая роль психиатров в рассмотрении названных проблем сохранилась до настоящего времени. С приоритетом психиатров, несомненно, связано выдвижение на первый план производной проблемы – невменяемости, в то время как базовой проблеме – вменяемости уделяется гораздо меньше внимания.
Указанный подход к проблеме сводится к двум основным положениям:
– из двух критериев невменяемости – медицинского и психологического, решающая роль отводится первому, реализация же второго сводится на практике к использованию психологической терминологии при характеристике степени тяжести психической болезни или иного болезненного расстройства психики. Другими словами невменяемость, как уголовно-правовое понятие и как обстоятельство, устанавливаемое экспертизой, отождествляется;
– рассматривается компетенция в данной сфере лишь психиатров и юристов. Значение же и формы использования профессиональных психологических познаний вообще не обсуждаются, хотя делаются ссылки на закономерности психической деятельности, относящиеся к предмету психологии.
Представляется очевидным несоответствие изложенной позиции тексту процессуального и материального закона (как и концепции использования специальных познаний при установлении фактов и решении вопросов, имеющих уголовно-правовое значение). Ведь уголовно-процессуальный закон (ст. 196 УПК РФ) предусматривает обязательность экспертизы для определения психического состояния обвиняемого или подозреваемого, если возникают сомнения по поводу их вменяемости, но не говорит о том, что это предмет применения психиатрических специальных познаний, а тем более только их. Формулировки закона об осознании фактического характера и общественной опасности своих действийи руководстве ими со стороны субъекта имеют в виду оценку психологического механизма этих действий, способности осуществлять избирательные акты поведения с учетом их последствий (соотнося с социальными нормами, в том числе подчиняя импульсы сознательному контролю).
Для того чтобы обойти эту очевидность, во-первых, делается попытка расширения определения психиатрии вообще и судебной психиатрии, в частности, включая психологические познания в рамки психиатрических.
Во-вторых, утверждается, что заявка психиатрической науки на монополию в сфере определения вменяемости – невменяемости носит «вынужденный характер».
В-третьих, фактически подменяется предмет рассмотрения: акцент делается на то, что медицинский диагноз при знании закономерностей развития заболевания чаще всего уже достаточен для вывода о невменяемости, т.к. выраженные психические расстройства приводят к невозможности регулировать свои действия, правильно отражать действительность, либо контролировать поведение.
В-четвертых, явно преувеличенно излагаются возможности использования психологических методов изучения личности в процессе судебно-психиатрической экспертизы, либо, наоборот, утверждается, что опытный врач сам способен достоверно оценить психическое состояние субъекта.
Указанный подход к проблеме, закрепленный в Инструкциях о производстве судебно-психиатрической экспертизы и учебно-методической литературе, сформировал позицию экспертной, следственной и судебной практики применительно к установлению вменяемости – невменяемости. Можно определить ее основные черты, сохраняющиеся в течение десятилетий:
– следователи и судьи не оценивают критически заключения экспертов о вменяемости–невменяемости, т.к. считают это повторным решением вопроса, требующего специальных познаний. В частности, не анализируется компетентность суждений экспертов о состоянии интеллектуальных и волевых качеств субъекта. Экспертов не обязывают рассматривать управляемость проведения в конкретной ситуации и использовать для этого достаточный объем данных;
– в экспертной среде получили значительное распространение облегченное понимание задач, подмена комплексного исследования характера фактического состояния психической деятельности субъекта в период совершения общественно опасного деяния перечислением элементарных характеристик памяти, интеллекта и пр., причем на момент обследования;
– распространилось некритическое отношение к действительному состоянию экспертной практики, причинам ошибок, связанных с самой концепцией экспертизы вменяемости – невменяемости.
Фактическое состояние практики судебно-психиатрических экспертиз показало изучение 300 уголовных дел, по которым проводилась судебно-психиатрическая экспертиза обвиняемых в насильственных преступлениях. Менее чем в 10% дел эксперты дали минимально достаточный анализ способности подэкспертных руководить своими действиями (на момент совершения общественно опасного деяния), который основывался бы на понятиях и закономерностях психологической науки. Как правило же, от диагноза и описания состояния подэкспертного на момент обследования они переходили к заключительному выводу, минуя главный этап.
Описанное состояние практики объясняется не только уязвимостью концептуального подхода, но и некоторыми обстоятельствами прикладного характера.
Во-первых, возможности наблюдения подэкспертного при амбулаторной экспертизе слишком ограничены по сравнению с ответственностью задачи. Правда, имеются случаи, когда развитие болезни и документальные данные о ее динамике не требуют длительного наблюдения. Но нередко картина может быть неочевидной.
Во-вторых, эксперты фактически изучают психическое состояние субъекта на период проведения экспертизы. Конечно, прошлое непосредственно не наблюдаемо. Однако, например, при судебно-психологической (или комплексной психолого-психиатрической) экспертизе аффекта, методические рекомендации ориентируют на ретроспективное изучение психического состояния и поведения субъекта в момент совершения им деяния на основе специально разработанных апробированных диагностических критериев. Если судить по материалам судебно-психиатрических экспертиз, то подобный подход при решении вопроса о вменяемости-невменяемости не практикуется. А ведь надо иметь в виду не только то, что диагностика состояния психической деятельности на момент (в период) проведения экспертизы требует ретроспективного изучения и проекции на обстоятельства деяния, но и то, что эта проекция не «носит линейного характера». Состояние психической деятельности субъекта на момент экспертизы далеко не всегда целиком соответствует ее состоянию на момент деяния, в т.ч. за счет переживаний по поводу содеянного, воздействия обстановки в следственном изоляторе, медицинском учреждении и т.д. В силу различных причин может измениться интенсивность и динамика болезненных проявлений (ремиссия и пр.). Сказанное еще раз подтверждает нашу основную мысль – выявленной медицинской симптоматики на момент экспертизы недостаточно, чтобы судить о вменяемости-невменяемости на момент деяния.
В-третьих, приходиться отметить, что возможности достоверного прослеживания динамики психической болезни (расстройства) за последние годы сократились. Ужесточение оснований постановки на учет в психиатрических учреждениях привели: а) к сокращению числа случаев, когда в распоряжении экспертов имеются документальные данные о наблюдении подэкспертных психиатрами в прошлом; б) последовавшее за изменениями в правовом регулировании психиатрической помощи массовое снятие с учета еще более ограничивает возможности получения документальных данных.
Наконец, в-четвертых, само содержание профессиональной подготовки и ориентации экспертов-психиатров затрудняет исследование ими психологического критерия вменяемости–невменяемости.
Правда, в работах по судебно-психиатрической экспертизе рекомендуется использование психологических методов обследования, а стандартной формулировкой большинства заключений экспертов-психиатров является: «при экспериментально-психологическом и клиническом психиатрическом обследовании нарушений мышления...» (обнаружено, не обнаружено). Однако, используемые ими методики рассчитаны на выявление способности или неспособности преимущественно к элементарным интеллектуальным операциям («исключение предметов», «классификация предметов», «название изображений», «воспроизведение рассказа» и пр.).
Конечно, эти методики могут оказать определенную помощь в диагностике заболевания. Особенности выполнения указанных задач для этого достаточно информативны. Но для оценки возможности отдавать отчет в своих действиях и руководить ими в сложной уголовно значимой ситуации, способность субъекта к этим операциям имеет вспомогательное значение. Мы не говорим уже о том, что все сведено к исследованию мышления и памяти. Способность же к волевому регулированию, как правило, не затрагивается. Отсутствуют и рекомендации по применению психологических методик исследования личности, как целостности и ее мотивации. Этот подход выходит за рамки дифференциальной диагностики заболевания, и требует профессиональных психологических познаний. Поэтому правильные констатации в пособиях для экспертов-психиатров решающей значимости анализа не отдельных интеллектуальных операций, а целенаправленности поведения, критичности, способности к адекватной самооценке и т.д. нередко остаются лишь благими пожеланиями.
Практически все заключения в нашей выборке построены по единой схеме. Это имеет положительную сторону, так как демонстрирует наличие отработанной методики таких экспертиз. Но содержательный анализ показывает ее уязвимость с точки зрения соответствия пределов и содержания исследования поставленной задаче.
Типичная схема заключения включает в себя анамнез, неврологический и психический статус подэкспертного, перечень некоторых черт его характера, оценку уровня интеллекта, исходя преимущественно из наблюдений при контакте. Основное внимание в заключениях уделяется обоснованию наличия или отсутствия психического заболевания, а не оценке способности сознавать фактическую сторону и социальную значимость своих действий и руководить ими в конкретной ситуации. Конечно, эксперты «для себя» стремятся оценить связь между диагнозом и поведением. Но в заключении она почти не аргументируется.
Отсутствует указание на использованные методы исследования и их обоснование. В результате проверить сделанные выводы невозможно даже специалисту (помимо проведения самостоятельной экспертизы), не говоря уже о следователе, судье.
1. К., обвинялся в убийствах и изнасилованиях детей и пожилых женщин (16 эпизодов). Проведенная по уголовному делу судебно-психиатрическая экспертиза содержит достаточно подробный анамнез, указания на черты характера и особенности сексуальной жизни, но без соотнесения этих данных с предметом экспертизы. Подробно дается неврологический статус (рост, тоны сердца, цианоз кожи и пр.). Далее, буквально двумя строчками упоминается: «заключение консультанта-сексопатолога – испытуемый обнаруживает признаки синдрома сексуальных извращений...» (обоснование этого вывода не приводится; надо отметить, что и статусконсультанта не соответствует процессуальной форме заключения эксперта).
Затем, опять-таки, без раскрытия методов обследования и конкретных результатов, констатируется в общей форме, что «при экспериментально-психологическом и клиническом психиатрическом обследованиях нарушений мышления не обнаружено». О волевых качествах ничего не сказано. Не анализируется заключение эксперта-психолога, имеющееся в деле, в котором делается попытка опровергнуть показания К. по конкретным эпизодам о непреодолимости спонтанно возникающего у него сексуального влечения. Между тем, анализ этих показаний в сопоставлении с анализом поведения перед и в момент совершения соответствующих деяний, несомненно является одним из ключевых для предмета экспертизы.
Не вторгаясь в оценку выводов экспертизы по существу, можно, однако констатировать неаргументированность вывода об отсутствии психологического критерия невменяемости. Соответствующие обстоятельства не отражены в заключении ни в целом, ни применительно к конкретным эпизодам. Упоминается о патологии при родах, энурезе, черепно-мозговых травмах, патохарактерологических чертах, включая сексуальную расторможенность, садизм, а затем констатируется, что «отмеченные особенности психики испытуемого выражены не столь значительно и не лишали его возможности отдавать себе отчет в своих действиях и руководить ими в период совершения правонарушения». Что такое «не столь значительно» и почему наличие этих особенностей совместимо с выводом о способности в полной мере руководить своими действиями при совершении деяний, в заключении не сказано.
Здесь возникает еще одна интересная проблема. Анализ заключения судебно-психиатрической экспертизы показал, что, хотя его преступная деятельность продолжалась около 10 лет и, хотя формулировка вопросов экспертам ясно ориентировала на необходимость оценить психическое состояние в отношении каждого из инкриминируемых деяний, эксперты этого не сделали. Между тем очевидно, что в течение такого длительного периода времени характер и интенсивность «признаков психопатии с синдромом сексуальных извращений» (диагноз, поставленный экспертами) могли существенно меняться, включая степень расстройства влечений применительно к тем или иным эпизодам. Могло оказаться, что по одним эпизодам К. действовал в состоянии вменяемости, по другим был ограниченно способен к избирательным решениям или даже невменяем. Но перед экспертной комиссией вопрос о таком подходе, судя по содержанию акта, даже не вставал.
2. По уголовному делу другого сексуального маньяка-убийцы М. также буквально на поверхности лежал вопрос о наличии и характере расстройства сексуального влечения. Инкриминировалось 7 эпизодов изнасилований и убийств, сопровождавшихся жестокими и извращенными действиями (ранее М. был судим за аналогичные преступления). Причем, давая показания, М. ссылался на болезненное влечение к девочкам и на то, что «главный смысл жизни для него» – удовлетворение сексуальной потребности с использованием извращенных форм. Обвиняемый настойчиво ходатайствовал об экспертном исследовании этих свойств его личности.
Однако три проведенные по делу судебно-психиатрические экспертизы не использовали психологические познания на профессиональном уровне. Вывод об отсутствии специфических отклонений строился главным образом на анамнезе (на учете у психиатра не состоял; рос и развивался соответственно возрасту; отбывая наказание за предыдущее преступление, характеризовался как спокойный, выдержанный, вежливый, опрятный и т.д.). А также на констатациях «естественности мимики, развитости речи, соответствии знаний и представлений образованию и образу жизни», сохранности памяти, нормальной концентрации внимания и т.п. Заключения не анализируют способность М. действовать осознанно, руководить своим поведением применительно к конкретным эпизодам, не опровергают достаточно обоснованно и его утверждения о «непреодолимости болезненного влечения». Тем не менее, эксперты сочли возможным охарактеризовать его действия как «сексуальную распущенность».
3. Обратимся, наконец, к еще одному известному уголовному делу: об убийстве И. прокурора одного из районов г. Москвы и работника милиции; о причинении тяжких телесных повреждений жене и женщине, пытавшейся помешать его общественно опасным действиям.
Эксперты дали заключение о том, что испытуемый страдает злокачественной шизофренией и в момент совершения деяний был невменяем. После допросов экспертов, Мосгорсуд согласился с их выводом, отклонив ходатайство представителей потерпевших о повторной экспертизе для более глубокого исследования обстоятельств, относящихся к психологическому критерию невменяемости. И в данном случае нет оснований оспаривать диагноз «шизофрения». Но переход от этого диагноза к выводу о невменяемости представляется недостаточно мотивированным.
Эксперты установили, что И. осознанно наметил цель убийства прокурора и истязания жены, планомерно реализовал ее, сознавал, что наносил удары ножом и стрелял в жизненно важные органы. Его действия в отношении других жертв носили избирательный характер: он стремился завладеть оружием и устранить препятствия, мешающие реализации его замысла. При этих обстоятельствах необходимо было доказать наличие или отсутствие психологического критерия невменяемости. Констатация того, что у него присутствовал болезненный мотив мстить тем, кто причинил ему зло, данный вопрос не решает. Речь шла не об ирреальной идее мстить неким врагам, а о конкретных людях, с которыми имелись реальные конфликты. Высокая социальная адаптированность И., сохранность его интеллекта еще более подчеркивают недостаточную аргументированность выводов экспертов.
Таким образом, дело не в том, что судебная психиатрия вынужденно «вторгается в чужую область», чтобы восполнить имеющиеся пробелы. Дело в другом – в недооценке необходимости использования профессиональных психологических познаний при установлении вменяемости – невменяемости.
Причем необходимость в этих познаниях связана и со случаями, когда вопрос о вменяемости – невменяемости вытекает из данных не о психической болезни, а о временных болезненных расстройствах психики или ее изменениях, обусловленных, например, тяжелыми физическими недостатками, мешающими восприятию информации, обобщению и пр. Ведь в этих случаях отсутствует опора на привычные для психиатрии симптомы болезни, данные о наблюдении, лечении и т.д.
Отметим в этой связи, что дореволюционные русские авторы при рассмотрении проблемы вменяемости – невменяемости особо выделяли специфические состояния психики, связанные с глухонемотой, дряхлостью, просоночным состоянием, а также с «умоисступлением», «совершенным беспамятством» психически здоровых людей под влиянием, например, беременности, аффектов разного рода, достигших высшей степени.
Названные случаи в принципе охватывались формулировкой ст.11 УК 1960 г. относительно временного расстройства душевной деятельности... или другого болезненного состояния. Эту формулировку сохранил и УК 1996г., осовременив терминологию (ст. 21 говорит о временном расстройстве психической деятельности). Здесь возникают дополнительные сложности для обоснования конечного вывода в рамках психиатрической экспертизы, которые должны оценить и представители самой психиатрии, а не только смежных областей знаний.
Возможности комплексного использования психологических и психиатрических знаний в решении вопросов вменяемости и невменяемости.
Несоответствие критикуемого выше подхода к решению вопросов вменяемости – невменяемости и его фактической основы – монопольного положения судебных психиатров – содержанию соответствующих уголовно-правовых понятий и принципу виновной ответственности получило в последние годы определенное выражение в литературе.
Думается, что во многом результатом подобной оценки стала разработка некоторыми представителями психиатрической науки теории и методики комплексной психолого-психиатрической экспертизы.
То обстоятельство, что эта проблема разрабатывалась преимущественно на материале т.наз. «пограничных состояний», не умаляет значимости сформулированных ими базисных положений. А именно о том, что в ряде случаев приходится сталкиваться с особенностями психической деятельности, психическими состояниями, в которых норма и патология «переплетены» и поэтому необходимо применение знаний, относящихся как к психиатрии, так и психологии; что в этих случаях целесообразно применение методов, сложившихся в обеих науках, сопоставление данных психологических и психиатрических исследований. Наконец о том, что речь идет не о вспомогательной, а по существу о паритетной роли эксперта-психолога. Автор исходит из равенства, независимости друг от друга, взаимодействующих в пределах своей профессиональной компетенции психиатра и психолога в процессе оценки психического состояния подэкспертного.
И.А.Кудрявцев выделяет следующие этапы экспертного исследования психического состояния (вменяемости): 1) выдвигаются диагностические экспертные гипотезы, инициатива и прерогатива формулирования которых принадлежит психиатру, определяется синдром и возможная природа психического состояния и на этой основе выдвигаются диагностические гипотезы. Психолог на этом этапе, отвечает, поддерживают ли психодиагностические данные клинические гипотезы и какую из них. На основании комплексной оценки формируется модель диагноза и проект решения вопроса о вменяемости для перехода к следующему этапу его решения; 2) если на этапе выдвижения гипотез эксперт-психолог характеризуется «преимущественно в роли помощника психиатра», предоставляющего ему уточняющие или детализирующие сведения для диагноза, то применительно к непосредственному решению вопроса о способности отдавать отчет в своих действиях и руководить ими подчеркивается «активная, важная, по существу паритетная роль» эксперта-психолога; 3) разработку и формулирование выводов И.А. Кудрявцев представляет как процесс, в котором эксперт-психиатр и эксперт-психолог вначале работают отдельно, продолжая динамическое, клиническое наблюдение (психиатр) и экспериментально-психологическое исследование (психолог). Затем гипотезы и их подтверждения экспертами в пределах их научной компетенции образуют совокупность, полностью раскрывающую вопросы, поставленные следователем и судом; 4) наконец, изложение методик, полученных с их помощью данных, сделанных выводов интегративного характера осуществляются в едином процессе на основе совокупных специальных знаний экспертов-психиатров и психологов «буквально за одним столом».
Мы детально изложили концепцию И.А. Кудрявцева, относящуюся к исследованию пограничных состояний, так как полагаем, что, опираясь на нее, можно выйти на решение проблемы соотношения специальных познаний применительно к решению вопроса о вменяемости – невменяемости в целом и в любом конкретном случае.
С точки зрения психологических основ института вменяемости –невменяемости важно, что «человек может быть привлечен к уголовной ответственности, когда общественно опасное деяние было не только делом его рук, но и продуктом его сознания и воли. Следовательно, принцип личной ответственности теснейшим образом связан с проблемами вменяемости...». Иными словами, эти проблемы имеют значение основополагающих для всей конструкции уголовного права.
Содержательная характеристика понятий вменяемость – невменяемость однозначно основана на таких базовых понятиях психологии, как интеллект и воля. Иначе говоря, речь идет об осознанно-волевом поведении на всех этапах поведенческого акта, регулируемого правом, – от постановки цели и выбора способов действий до прогноза и оценки возможных последствий. При этом необходимо исходить из целостности поведенческого акта, опирающегося на знание и отношение. Не медицинская дихотомия норма – патология, а психологическая дихотомия способность – неспособность к осознанно-волевому поведению в конкретном случае играет решающую роль в содержательной характеристике вменяемости – невменяемости.
Невменяемость, как уголовно-релевантное обстоятельство может быть описана именно в терминах и понятиях психологии: а) это психическое состояние; б) выраженное в контексте оценки способности к осознанно-волевому поведению в конкретном случае. Что же касается заболевания или иного болезненного состояния психики, то оно является, во-первых, сигналом для постановки вопроса о вменяемости-невменяемости субъекта относительно инкриминируемого деяния, а, во-вторых, источником, базой информации, используемой, наряду и во взаимодействии с данными из других источников, для вывода о наличии способности (ее отсутствии) к осознанно-волевому поведению в момент деяния.
Можно, следовательно, предложить следующую схему использования (во взаимодействии) медицинской и психологической информации при исследовании вменяемости:
– получение органом уголовного судопроизводства сведений о возможном наличии болезненной аномалии психики субъекта, значимой для оценки вменяемости. Назначение экспертизы;
– при очевидности характера и развития заболевания, исключающего при ретроспективной оценке на момент деяния осознанно-волевое поведение, из диагноза непосредственно следует вывод о невменяемости;
– при отсутствии такой очевидности, т.е. в подавляющем большинстве случаев, осуществляется исследование способности к осознанно-волевому поведению относительно инкриминируемого деяния на основе собирания и оценки комплекса данных, относящихся к анамнезу, диагнозу, информации об обстоятельствах деяния и результатов обследования. При этом возможно взаимодействие специалистов в области психологии, психиатрии, сексопатологии и пр. Задача многократно усложняется при длящемся или повторяющемся характере общественно опасных действий: весь объем исследований необходимо провести по отношению к каждому из эпизодов.
Необходимо подчеркнуть сложность и трудоемкость психологического обследования личности подэкспертного и исследования его психического состояния на момент инкриминируемого деяния. Это исследование предполагает выяснение способности к мыслительной и волевой деятельности того же уровня сложности, который требовался для осознанно-волевого совершения деяния.
Таким образом, нельзя отрицать значимость роли психиатра в исследовании вменяемости – невменяемости, поскольку лишь он компетентен диагностировать наличие или отсутствие психического заболевания или иного болезненного расстройства психики, т.е. установить наличие или отсутствие медицинского критерия невменяемости. Но нередко это лишь промежуточный этап в решении поставленного вопроса. Окончательный же этап – установление психологического критерия невменяемости требует обязательного использования профессиональных психологических знаний. Причем не для «обслуживания» психиатра вспомогательной информацией, которую он может использовать по своему усмотрению или не использовать, а именно для решения вопроса о способности в конкретный момент времени к осознанно-волевому поведению. При этом анализируются и клинико-диагностические данные, связанные с медицинским критерием невменяемости, но не только и не столько они.
В принципе можно себе представить судебного психиатра, обладающего на профессиональном уровне познаниями в общей и патопсихологии. Однако приходится признать, что, к сожалению, в большинстве случаев в настоящее время это не так. Возможно, в будущем ситуация изменится. В современных же условиях проведение экспертизы вменяемости – невменяемости и решение вопроса о наличии или отсутствии обоих критериев невменяемости только специалистами с психиатрическим образованием требует их специальной психологической подготовки.
Но не зависимо от форм и сочетания психологических и психиатрических познаний должна быть обеспечена ориентация на:
а) обязательность аргументированного вывода о психическом состоянии субъекта не на момент обследования, а в ретроспективе, т.е. на момент деяния;
б) раздельную оценку психического состояния по каждому эпизоду, инкриминируемому подэкспертному при неоднократности, а особенно при серийности преступлений;
в) оценку в необходимых случаях возможности изменения психического состояния по мере развертывания поведенческого акта.
Все изложенное выводит еще на одну крупномасштабную проблему использования психологических знаний в уголовном праве. С точки зрения психолога (как и юриста, в силу принципа личной и виновной ответственности) для вывода об отсутствии способности к осознанно-волевому поведению в момент деяния, медицинский критерий в принципе не является необходимым. Достаточно по существу установить наличие или отсутствие этой способности в соответствующий момент.
Привычная дихотомия вменяемость – невменяемость, если в основу ее содержательной характеристики закладываются два обязательно взаимодействующих критерия (включая медицинский), не охватывают всего круга случаев, когда материалы дела ставят под сомнение презумпцию уголовного закона о способности (как правило) субъекта нести виновную ответственность. Мы имеем в виду ситуации, когда при отсутствии медицинского (психиатрического) критерия невменяемости в точном его смысле, решающее влияние на конкретное поведение имеет:
1) значительное отставание несовершеннолетнего в умственном развитии в результате неправильного воспитания, педагогической запущенности;
2) отсутствие избирательности осознаваемого поведения из-за интенсивного принуждения извне;
3) утрата способности к осознанно-волевому поведению из-за несоответствия индивидуально-психологических возможностей требованиям, предъявляемым экстремальной ситуацией;
4) утрата этой способности из-за временных функциональных состояний и др.
В УК РФ значительная часть этих случаев уже предусмотрена в качестве влекущих освобождение от уголовной ответственности (ст. 20, 27, 40 и др.), но без прямого соотнесения с понятием вменяемости. Однако по существу здесь речь идет о наличии психологического критерия невменяемости при отсутствии медицинского.
На концептуальном и законодательном уровне возможны два психологически обоснованных подхода, позволяющих решить эту проблемную ситуацию.
1. При сохранении традиционного содержания понятия вменяемость – невменяемость, выделяющего круг случаев, когда неспособность к осознанному волевому поведению связана с болезненным расстройством психики, представляется целесообразным включение в закон общего определения способности к осознанно-волевому поведению в конкретном случае, как необходимой предпосылки виновной ответственности. В развитие такого родового понятия можно было бы дать в законе перечень составляющих его случаев (от невменяемости в традиционном смысле слова до неспособности к осознанно-волевому поведению в ситуации принуждения, интенсивного внешнего давления и пр.).
2. Отказаться от традиционно узкой трактовки понятия вменяемость –невменяемость и положить в его основу лишь психологический критерий. Ведь причины неспособности к осознанно-волевому поведению в конкретном случае, хотя и существенны для познания психического состояния субъекта в момент деяния, но служат лишь материалом для исследования последнего. Для реализации принципа виновной ответственности необходимо знать, способен ли был субъект сознавать значение своих действий и руководить ими.
В рамках такого подхода новое общее понятие вменяемости –невменяемости так же могло бы затем конкретизироваться перечнем случаев, в т.ч. с выделением таких, когда невменяемость связана с болезненным расстройством психики.
Закон, связывающий понятие невменяемости с двумя критериями – медицинским и психологическим – исходит не только из истории развития права, но и из специфичности необходимой информации для оценки психического состояния в этих случаях. Но это не исключает целесообразности закрепления в законе в числе условий уголовной ответственности вменяемости (ст. 19 УК РФ) – способности к осознанно-волевому поведению в отношении инкриминируемого деяния. В этом смысле можно говорить об уголовно-правовой дееспособности, одним из проявлений которой является вменяемость. Соответственно перечень оснований для вывода об отсутствии этой предпосылки уголовной ответственности должен включать, наряду с невменяемостью в традиционном смысле, другие случаи, названные выше, объединяемые понятием уголовно-правовой недееспособности и предполагающие обязательность участия эксперта-психолога в их установлении.
Литература
1. Ситковская О.Д. Психология уголовной ответственности. М. Норма. 1998.
2. Ситковская О.Д. Психологические основы уголовной ответственности. Баку. Билик. 1992.
Контрольные вопросы
1. В чем ошибка распространенного на практике традиционного подхода к проблеме вменяемости – невменяемости?
2. Каковы возможности комплексного использования психологических и психиатрических знаний в решении вопросов вменяемости и невменяемости?
3. Сформулируйте психологически обоснованное решение проблемы вменяемости – невменяемости на концептуальном и законодательном уровне.
§ 4. Психологическое содержание индивидуализации ответственности и наказания
К числу институтов Общей части уголовного закона, выражающих личностный подход в уголовно-правовом регулировании и требующих анализа психологических свойств и состояний личности виновного, относятся Общие начала назначения наказания и детализирующие их институты обстоятельств, смягчающих и отягчающих наказание (ст. 60–63 УК РФ). Они обеспечивают переход правоприменителя от установления факта вины и пределов ответственности за нее к мере ответственности.
Индивидуальные свойства лиц, совершивших противоправные деяния, конкретные обстоятельства и ситуации весьма разнообразны. Поэтому законодатель, помимо индивидуализации, заложенной в определенной санкции, установил еще дополнительные правила для повышения или понижения наказания, в зависимости от обстоятельств, увеличивающих или уменьшающих вину. Имеются в виду цели, мотивы, эмоциональные состояния и пр., не относящиеся к признакам состава преступления конкретного вида.
Назначение наказания, с учетом обстоятельств, смягчающих и отягчающих ответственность позволяет обеспечить соответствие «воздаяния» не только факту преступления и его последствиям, но и личностным особенностям, которые влияли на выбор и реализацию данного варианта поведения, затрудняли или облегчали его, а равно сказывались на отношении к содеянному.
По имеющимся в литературе данным, личностные характеристики, которые учитывались при назначении наказания, составляют в общем объеме всех обстоятельств, фактически учитываемых при определении характера и степени ответственности, более 40%. Это свидетельствуют о значимости психологически корректного (ведь речь идет о свойствах личности) регулирования процесса индивидуализации ответственности. В том числе за счет определения в законе «сквозной» совокупности обстоятельств, существенно изменяющих степень опасности деяния и деятеля. В частности – факторов, влияющих на осознание субъектом ответственности за свое поведение, свободу и целенаправленность выбора его варианта и способа реализации; свойств личности, могущих способствовать рецидиву.
Однако нередко психологические аспекты здесь игнорируются. В правовой литературе говорится о значимости для индивидуализации уголовной ответственности совокупности социальных, социально-демографических, криминологических, уголовно-правовых признаков личности; о том же, что личность характеризуется, прежде всего, психологическими свойствами и состояниями, многие из которых значимы для индивидуализации ответственности, не упоминается.
Неразработанность психологического аспекта проблемы индивидуализации ответственности повлекла ряд отрицательных последствий для правового регулирования. К их числу относятся, в частности:
– понятийные ошибки, содержащиеся в некоторых пособиях и комментариях к УК РФ. Например, утверждается, что «мотив не является побуждением к действию, в отличие от цели»; мотив отождествляется со «злым умыслом» и пр.;
– отсутствие в законе и в комментариях к нему развернутых и адекватных расшифровок психологических терминов, требующих содержательной интерпретации. Таких как «стечение тяжелых жизненных обстоятельств», «мотив сострадания», «случайное стечение обстоятельств», «особая жестокость», «садизм» и др. (ст. 61, 63 УК РФ);
– неправильное определение необходимого и достаточного объема исследования свойств личности, значимых для индивидуализации ответственности, в том числе в качестве смягчающих и отягчающих обстоятельств. Так, некоторые указания высших судебных инстанций и рекомендации в литературе фактически требуют исследовать личность виновного без каких-либо ограничений. На практике же чаще всего «изучение личности» ограничивается формальными характеристиками с места работы учебы и пр.;
– непроработанность влияния на индивидуализацию ответственности эмоциональных состояний, помимо аффекта; импульсивности поведения виновного; степени осознанно управляемого поведения не только по отношению к деянию в целом, но и к его способу и пр.
Недостатки судебной, следственной, прокурорской, экспертной практики в вопросах личностного подхода в уголовном деле связаны не только с затруднениями в интерпретации и правильном применении новых положений закона, регулирующих эту сферу. Но и со смешением компетенции со смешением компетенции психиатра и психолога, с неправильным определением предмета использования профессиональных психологических познаний.
Трудности в освоении практикой новых дефиниций, институтов и норм могут приводить, при недооценке возможности использования в сложных случаях профессиональных психологических знаний (проведения экспертизы, участию психолога в качестве специалиста и пр.), к подмене их «любительским» подходом, неполноте или поверхностности, связанными с объективным вменением или фактическим отказом от индивидуализации ответственности и наказания, обезличиванием мер воздействия.
УК РФ 1996г. значительно расширил возможности индивидуализации ответственности и наказания соответственно не только обстоятельствам совершения деяния, но и личности виновного. В частности, уточнено и детализировано использование понятий и терминов, относящихся к сфере психологии, что вполне понятно, так как преступное поведение – разновидность произвольного осознанного поведения.
Отмечая заметное усиление использования законодателем при регулировании вопросов назначения справедливого наказания положений психологии, полагаем вместе с тем, что на нынешнем этапе уголовно-правовой реформы концепция психологических основ ответственности и наказания реализована не полностью. В частности, в норме об общих началах назначения наказания ничего не говорится о личности потерпевшего; в перечнях обстоятельств, смягчающих и отягчающих ответственность отсутствует упоминание об экстремальных эмоциональных состояниях личности и др.
Неполная пока реализация психологического подхода к регулированию индивидуализации наказания способствует и появлению неоднократно повторяемого в публицистике, научной литературе и в некоторых официальных документах тезиса о том, что к лицам, совершившим тяжкие или «опасные» преступления, рецидивистам должны применяться только суровые наказания. Но ведь оценка деяния, совершенного при совокупности смягчающих обстоятельств, в том числе относящихся к личности, целям и мотивам, взаимодействию с ситуацией и т.д. может, несмотря на тяжесть содеянного, повлечь существенное смягчение наказания. А при исключительном стечении или характере смягчающих обстоятельств, – даже назначение наказания ниже низшего предела. И, наоборот, в пределах, установленных законом, менее тяжкое преступление может повлечь наказание по максимуму, если обстоятельства, характеризующие личность и ее деяние – выбор способа преступления, мотив, настойчивость в реализации умысла, обращение посягательства на больного, ребенка, старика и т.д. – указывают на несправедливость смягчения ответственности.
Таким образом, индивидуализация ответственности далеко не завершается, а тем более не сводится к классификации деяния по степени тяжести. Определение меры ответственности, а не только ее пределов (правильность квалификации и соблюдение пределов санкции) требует применения без каких-либо исключений общих начал назначения наказания, непосредственно сформулированных в законе.
К числу обстоятельств, влияющих на ответственность и наказание, относятся:
– обстоятельства, характеризующие один из элементов состава преступления или состав преступления в целом;
– обстоятельства, включенные в механизм преступного и посткриминального поведения или непосредственно на него влияющие, которые связаны с личностью, но не имеют значения для квалификации деяния (например, зависимость от другого лица и пр.);
– аналогичные обстоятельства, относящиеся к ситуации преступления (наличие особых экстремальных ситуаций, условий общественного бедствия и пр.);
– обстоятельства, лежащие вне механизма подготовки, совершения, сокрытия преступления, а также последующего за преступлением поведения, выражающего отношение лица к содеянному, но характеризующие личность в целом и ее жизнедеятельность, как члена социума, и поэтому влияющие на выбор меры наказания.
Таким образом, индивидуализация ответственности и наказания с позиции психологической характеристики – многоступенчатый процесс. Он начинается квалификацией содеянного по определенной статье УК. При этом обстоятельства, которые законодатель счел необходимым включить в состав преступления (в том числе требующие психологической интерпретации) раз навсегда учтены в санкции.
Следующая ступень индивидуализации – соотнесение специально выделенных личностных и иных обстоятельств , смягчающих или отягчающих ответственность и наказание с реальным деянием (мы рассматриваем лишь обстоятельства личностного характера).
Наконец, оцениваются свойства личности, не проявившие себя ни в качестве квалификационно релевантных обстоятельств, ни в качестве специально выделенных, смягчающих или отягчающих обстоятельств, но значимые для определения необходимой и достаточной меры наказания и программы его исполнения.
Выделим некоторые из проблемных ситуаций, возникающих применительно к упомянутым положениям нового УК и требующих, по нашему мнению, разъяснений, основанных на использовании психологических познаний.
Как уже указывалось, в соответствии с общими началами назначения наказания, понятие индивидуализации охватывает в комплексе оценку деяния, личности виновного, обстоятельств, смягчающих и отягчающих ответственность. То есть речь идет об обстоятельствах, связанных не только с последствиями содеянного, но и с личностью , целями , мотивами , состояниями , отношениями виновного.
Психологические особенности личности могут быть по-разному связаны с совершенным преступлением. Одни из них играют ведущую роль в выборе преступного способа удовлетворения потребностей или разрешения конфликта (эгоистическая, корыстная направленность личности, неуважение к человеческой личности и человеческому достоинству, сексуальная распущенность, агрессивность и пр.). Другие психологические свойства только способствуют совершению преступления при наличии внешней неблагоприятной ситуации (слабоволие, подчиняемость, легкомыслие, низкий уровень интеллектуального развития, болезненное самолюбие, эмоциональная возбудимость, трусость и пр.). Наконец, многие личностные особенности остаются нейтральными по отношению к факту преступления (например, увлечения, интересы лица, совершившего преступление в состоянии аффекта или неосторожное преступление и пр.)
Разумеется, в рамках уголовного процесса могут и должны изучаться не все психологические свойства обвиняемого, но только имеющие значение для уголовного дела. Значимы здесь те личностные особенности, которые повлияли на выбор и реализацию противоправного варианта поведения, затрудняли или облегчали его, а равно сказывались на отношении к содеянному. Поэтому в большинстве случаев бывает необходимо и достаточно исследовать свойства личности обвиняемого, которые:
– указывают на закономерность или случайность принятия и реализации решения о преступлении;
– влияют на способность управлять поведением в конкретной ситуации;
– значимы для прогноза опасности рецидива и определения программы коррекционного воздействия.
Применительно к ст.60 УК РФ целесообразный объем изучения личности по уголовному делу связан с выделением из возможно существенных в аспекте индивидуализации наказания свойств, значимых именно в данном случае. Необходимо исследовать их роль в конкретном эпизоде, в том числе с позиции психологического прогноза исправимости субъекта и ее условий.
Очевидно, что исследование этих особенностей требует применения специальных психологических знаний, усиления роли психолога в непосредственном изучении свойств личности, отраженных в механизме преступления, и значимых для прогноза достаточных мер воздействия. Поэтому столь важно использование помощи психолога в реализации личностного подхода в уголовном деле, в частности, для исследования ценностных ориентаций, мотивации, характерологических свойств личности, важных для индивидуализации ответственности /наказания/ и прогноза поведения в связи с наказанием.
Рассмотрим, с учетом изложенного, некоторые предписания закона об учете обстоятельств, смягчающих или отягчающих наказание исходя из их психологической характеристики.
Обстоятельства, смягчающие наказание.
Статья 61 УК РФ выделяет обстоятельства, которые законодатель рассматривает как безусловно и однозначно смягчающие наказание. С точки зрения необходимости психологического анализа и интерпретации значимыми представляются п.п. «а», «д», «е», «ж», «з».
В п. «а» психологически важной является формулировка о случайном стечении обстоятельств . В рамках судебно-психологической экспертизы или консультации психолог может диагностировать базовые особенности личности, мотивацию, ценностные ориентации виновного и решить вопрос, является ли содеянное закономерным для данной личности или же здесь значимыми оказались случайные спонтанно возникшие обстоятельства. Необходимо выяснить механизм возникновения ситуации преступления – действительно ли субъект реагировал способом, запрещенным законом, на спонтанно и независимо от него возникшее стечение обстоятельств.
Совершение преступления в силу стечения тяжелых жизненных обстоятельств либо по мотиву сострадания (п. «д» ст.61 УК РФ).
В правовой литературе в качестве примеров таких обстоятельств упоминается о тяжелой болезни, стихийном бедствии, остром конфликте и т.д. Характер этих примеров подтверждает необходимость не просто констатировать наличие соответствующего факта, но и доказать его субъективное восприятие именно как «тяжелого». Существуют ведь индивидуально непереносимые, субъективно значимые события, для оценки которых может возникнуть необходимость в помощи психолога.
Совершению преступления здесь предшествует оценка ситуации с точки зрения значимых для виновного ценностей, которые пересиливают «сдержки», побуждают к совершению преступления с целью устранить или облегчить тяжесть ситуации, в которой субъект находится. Так же как и для п. «а» ст. 61 УК РФ, применение обстоятельства, зафиксированного в п. «д» ст. 61 требует изучения личности виновного и его ценностных ориентаций. Необходимо разграничить объективные обстоятельства (здесь психолог не нужен) и субъективное восприятие тех или иных обстоятельств.
Мотив сострадания впервые введен в закон в качестве смягчающего вину обстоятельства. Сострадание – мотив совершения противоправных действий или изменения первоначальных намерений при их совершении в результате возникновения чувства сопричастности к чужой беде или страданиям и стремления прекратить или уменьшить его последствия. Например, лишение жизни неизлечимо больного человека, испытывающего мучения (в том числе, просящего об этом); оказание помощи близкому человеку в устранении лица, преследующего или терроризирующего его.
С психологической точки зрения мотив сострадания – эмоциональное переживание, «деятельная симпатия». Нередко сопутствует жалости к беззащитному, беспомощному. Представляется, что чаще всего орган судопроизводства может самостоятельно установить наличие мотива сострадания, исходя из характера действия, обстоятельств и объяснений участников событий. В наиболее сложных случаях возможно привлечение для этих целей психолога – эксперта или консультанта.
П. «е» ст. 61 УК РФ предусматривает в качестве смягчающего обстоятельства совершение преступления в результате принуждения либо зависимости .
Принуждение – подавление воли с помощью насилия или угрозы им, превращение человека, на которого оказывается давление в своеобразное орудие для совершения тех или иных действий.
Несомненна роль психологических знаний при индивидуализации ответственности за преступления, совершенные под влиянием принуждения, либо в силу зависимости. В правовой литературе эта проблема образно именуется наличием «вынужденных мотивов» действий. И здесь эксперт-психолог может оценить степень принуждения (в том числе в форме угрозы), как существенно ограничивающего избирательность поведения или не имевшего такого значения. В принципе возможна и констатация исключительной ситуации, сводившей избирательность поведения «на нет». Например, когда подросток глубоко привязан к организатору преступления или связан традициями подчинения старшим, характерными для некоторых территорий и этнических общностей, либо, когда он в силу возрастной незрелости воспринимает угрозу, как не оставляющую ему выбора.
Принуждение с помощью угрозы должно быть реальным и существенным для лица, к которому она обращена, с точки зрения последствий ее реализации. Такое восприятие и оценка угрозы, могут быть констатированы лишь на основе исследования индивидуальных особенностей личности, включая жизненный опыт. Так, подростком угроза может восприниматься, как не оставляющая место альтернативе, взрослый же может оценивать аналогичную угрозу, как гораздо менее значимую.
Использование специальных психологических знаний возможно и для прояснения картины происшествия в случаях, когда экстремальная ситуация приводит субъекта к фактической ошибке при сравнении ценности, на которую его принуждают посягнуть и ценности, которую он стремится спасти от угрозы. Это ситуации религиозного, партийного фанатизма, «сверхценности» конкретного блага в силу определенных условий формирования личности и пр.
П. «е» ст.61 УК РФ предусматривает так же совершение преступление «в силу материальной, служебной или иной зависимости» . Психологический интерес может представлять не перечисленные в законе (очевидные) виды формализованной зависимости, а именно «иная» зависимость. К «иной» можно отнестии зависимость от любимого человека, и от референтной группы, и, например, от главы секты и пр. Наличие и степень такой зависимости может быть предметом психологической или комплексной психолого-психиатрической экспертизы.
При подготовке нового уголовного законодательства резко изменилась позиция закона при описании такого смягчающего обстоятельства как «совершение преступления под влиянием сильного душевного волнения, вызванного неправомерными действиями потерпевшего» (УК 1960 г.). Конечно, сама терминология, традиционно использовавшаяся десятки лет, не являлась оптимальной. Это понятие носило оценочный, нестрогий характер. Здесь могло использоваться понятия аффект, как это сделано в ст. ст.107 и 113 УК 1996г. Но более адекватным было бы внесение в перечень смягчающих обстоятельств иных эмоциональных состояний, оказывающих заметное влияние на сознание и поведение виновного в момент противоправного деяния.
Но вместо осовременивания терминологии, как это произошло в Особенной части, законодатель вообще исключил эмоциональное состояние из перечня смягчающих обстоятельств, указав лишь на противоправность или аморальность поведения потерпевшего, явившегося поводом для преступления (п. «з» ст.61 УК) . При этом достигнут эффект упрощения использования соответствующего смягчающего обстоятельства. Но оптимальным это решение не является. В редакции УК 1960г. предлагалось установить наличие или отсутствие определенного эмоционального состояния субъекта, возникшего в связи с неправомерными действиями потерпевшего. То есть смягчение наказания было связано с влиянием самого аффекта на способность осознавать значение своих действий и руководить поведением. Сейчас же предустановленное значение приобрел лишь факт определенных («противоправных или аморальных») действий потерпевшего.
Новая редакция в законе рассматриваемого смягчающего обстоятельства не принимает во внимание и еще несколько существенных моментов:
* не ставит задачи оценки причинной непосредственной связи между действиями потерпевшего и виновного. А ведь она могла проявиться как в аффекте, так и в иных эмоциональных состояниях, но возможна и ситуация, когда виновный искал лишь повода для своих общественно опасных действий;
* конфликтная ситуация может быть создана не только потерпевшим, но и другим человеком, находившемся на месте преступления. Известны и случаи, когда аффективные действия были направлены на постороннее лицо, случайно оказавшееся поблизости. По нашему мнению, привязать уголовно-правовое понятие аффекта только к случаям эмоциональной разрядки в отношении лица, создавшего ситуацию, значит ограничить следователя и суд в индивидуализации ответственности с учетом данного обстоятельства, если причиной эмоционального состояния были действия третьего лица;
* трактовка действий потерпевшего только как «повода» верна не во всех случаях: с психологической точки зрения эти действия могут явиться главной причиной импульсивных аффективных действий. Кроме того, само понятие “повод” предполагает обязательность немедленной реакции на него. Между тем, в ст. 107 и 113 УК РФ эта традиционная позиция существенно скорректирована – предусмотрена возможность длительной психотравмирующей ситуации, когда «поводом» является нейтральное с правовой точки зрения или даже законное замечание, требование, действие потерпевшего.
Экспертная практика однозначно свидетельствует о распространенности случаев длящегося развития аффектогенной ситуации по типу накопления переживаний, нередко не в полной мере осознаваемых субъектом. Этот процесс может протекать в течение многих месяцев или даже лет. Представляется, что вариант возникновения аффекта, связанный с длящимся аккумулированием аффектогенных факторов с полным основанием учтенный в УК 1996г. (ст.ст.107,113), требует учета и в перечне смягчающих обстоятельств. Иначе возникает опасность чрезмерно узкой трактовки этого понятия в практике, когда следователь и суд оставляют за пределами смягчающих обстоятельств имевшее место состояние аффекта, исходя из того, что повод для аффективной разрядки мало значителен.
Сказанноеприменительно к п. “з” ст.61 относится к проблемам, не отраженным непосредственно в законе, но вытекающим из сопоставления его новой редакции и соответствующего пункта ст. 38 УК 1960г. Учет высказанных соображений позволит следователю, суду, экспертной практике точнее и полнее раскрывать с помощью профессиональных психологических знаний возможности индивидуализации наказания с помощью рассматриваемого смягчающего обстоятельства. Речь идет о дополнении указания закона на значение противоправных или аморальных действий потерпевшего как повода к совершению преступления исследованием психического состояния виновного в момент деяния и конкретного влияния этого состояния на избирательность поведения. Напомним в этой связи, что по прямому указанию закона (ч.2 ст.61 УК РФ) перечень смягчающих обстоятельств не является исчерпывающим. Это особенно важно с учетом инерционности практики, ее устойчивой тяги к оперированию традиционными терминами и формулировками. Обстоятельства, отягчающие наказание. Статья 63 УК РФ
В перечне обстоятельств, отягчающих наказание, психологической интерпретации требуют п.п. «в», «е», «з», «и» ч.1 ст.63 УК РФ.
П. «в» ч.1 статьи 63 УК РФ рассматривает совершение преступления в составе группы лиц, в том числе по предварительному сговору, в составе организованной группы или преступной организации в качестве обстоятельства, отягчающего наказание. Психологический аспект здесь очевиден. В частности, речь идет об обеспечении справедливого наказания, с учетом действительного статуса конкретного субъекта в группе (преступной организации), роли в конкретных эпизодах преступной деятельности и организации этой деятельности в целом. В практике доказывания по этим делам возникают серьезные сложности, связанные со спецификой внутригрупповых отношений, а также с учетом характера самого доказательственного материала. Например, нельзя принимать на веру утверждения отдельных участников группы, что именно они являлись организаторами или исполнителями тех или иных преступлений. Эти показания могут быть результатом заранее разработанного сценария, в соответствии с которым при провале второстепенный соучастник осуществляет самооговор в расчете на смягчающие для него обстоятельства или на будущую (материальную либо иную) поддержку действительного лидера.
Закон лишь называет, но не расшифровывает признаки организованной преступной группы: устойчивость, объединение для будущей преступной деятельности (ч.3 ст. 35 УК РФ). Он выделяет (ч.4 ст.35 УК РФ) еще одну форму организованных преступных структур: преступное сообщество (преступная организация). Этот термин используется в двух значениях: во-первых, для обозначения преступной группы в обычном смысле слова, но обладающей дополнительным признаком сплоченности и созданной для совершения того или иного особо тяжкого преступления; во-вторых, для обозначения объединения организованных групп, созданного в тех же целях.
С учетом понятийного анализа закона, необходимо охарактеризовать его содержание с психологической точки зрения в качестве ориентира для доказывания наличия организованной преступной группы или сообщества. Недостатком практики является то, что по большинству дел следователи и суды не уделяют должного внимания обоснованию вывода о том, что налицо именно организованная преступная структура. Надо отметить, что смысловое содержание терминов «устойчивость» и «сплоченность», хотя и не тождественно, но они имеют некоторые общие параметры.
Применительно к устойчивости ведущими являются такие признаки соответствующего типа межличностных отношений, как стабильность, наличие постоянного ядра, определенные правила поведения внутри группы и вне ее с санкциями за их нарушения, согласованность индивидуальных целей группы и общей ее цели.
Главными характеристиками сплоченности являются такие параметры как устойчивое объединение интересов на основе общей деятельности, значение группы в качестве референтной для ее членов, их взаимозависимость, жесткая дисциплина, осознание своего места в группе, осознанная готовность к совместной деятельности на основе решений лидера. Нетрудно заметить, что сплоченность как характеристика организованной преступной структуры включает в себя устойчивость как объективное состояние, но не сводится к ней. К устойчивости здесь добавляется осознанное стремление к сплоченности, готовность приложить усилия, чтобы ее поддержать.
С учетом сложности оценки латентных для следствия и суда взаимоотношений участников организованной группы, сообщества по большинству таких дел целесообразно проведение судебно-психологической экспертизы. На разрешение экспертов в этих случаях могут быть поставлены вопросы о подлинном лидере, оценке психологической мотивации вхождения в группу, наличии или отсутствии ограничений свободы воли при этом, личностных особенностях, влияющих на принятие и реализацию поведенческих решений, соответствии вербальных утверждений о собственной роли (и роли других ее членов) в конкретном преступном эпизоде интеллектуально-волевым и характерологическим особенностям и др.
В п. «е» ч.1 ст.63 УК в качестве обстоятельств, отягчающих наказание, законодатель специально выделяет особые мотивы и цели деяния. Здесь выделены две группы мотивов: национальная, расовая, религиозная ненависть или вражда; месть за правомерные действия других лиц. Полагаем, что в психологическом анализе нуждается в основном первая группа мотивов. Применительно ко второй группе отметим лишь, что возникновение мотива мести и побуждения к ней может быть связано с самыми разнообразными обстоятельствами, знание которых необходимо для индивидуализации наказания. Нельзя согласиться с однозначной характеристикой этого мотива как «низменного». Мотивы мести за причиненные страдания, кровной мести, мести за обиду не совпадают по психологическому механизму. Поэтому, не исследуя «генезиса» соответствующего мотива нельзя правильно определить его «вес» среди других отягчающих ответственность обстоятельств.
Обратимся к содержанию мотивов национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды. С психологической точки зрения – это личностное отношение субъекта к представителям иной расы, национальности (этноса), религии (конфессии), содержанием которого является неприятие ценностей соответствующей группы как имеющей право на существование, наряду с его собственными; негативная оценка образа жизни, традиций, обычаев этой группы как чуждых нормальному человеческому общению или даже бесчеловечных, изуверских; уверенность, что беды и несчастья собственного этноса или конфессии вызваны происками этой группы и что она и в настоящий момент является враждебной.
Это личностное отношение базируется на формировании и подкреплении соответствующих этнических стереотипов, переносе фактических наблюдений за отдельными представителями этноса или конфессии на целостность и наоборот – автоматическом переносе домыслов о действиях и намерениях этого этноса или конфессии на любых их представителей. Это отношение исходит из ощущения превосходства группы, к которой принадлежит данное лицо и неполноценности этносов и групп, на которые направлена вражда.
Доказывание наличия данного отношения может потребовать проведения психологической или комплексной экспертизы с привлечением специалистов по психолингвистике, истории культуры, религиоведению и пр.
Использование п. «е» ч. 1 ст.63 УК РФ представляется допустимым и в случаях, когда мотив национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды выступает наряду и во взаимодействии с мотивом корысти, мести и др.
В п. «з» ст.63 УК РФ названы отягчающие обстоятельства, относящиеся к потерпевшему. Беззащитность или беспомощность характеризуются неспособностью потерпевшего правильно понимать характер и значение ситуации и действий окружающих людей и руководить своими действиями. Беззащитность или беспомощность могут быть связаны с физическим или психическим состоянием жертвы (малолетний или престарелый возраст, физические недостатки, психическое расстройство, сильная степень наркотического или алкогольного опьянения и др.). Строго говоря, понятия беспомощности и беззащитности очень близки и вытекают из психологического понятия неспособности к эффективной защите от посягательства путем целенаправленного осознанно-волевого поведения в конкретной ситуации.
В сложных случаях для определения психологического компонента беспомощного (беззащитного) состояния необходимо проведение психологической экспертизы (например, несовершеннолетняя жертва изнасилования в силу особенностей своего психического состояния, личностных свойств не оказывала сопротивления насильникам). Однако при этом необходимо иметь в виду опасность объективного вменения, когда диагностика состояния потерпевшей в качестве беспомощного однозначно трактуется, например, как «использование» этого состояния при изнасиловании. Выяснение способности виновного правильно оценивать, понимать и интерпретировать состояние потерпевшей также может быть предметом экспертизы, поэтому в ряде случаев (особенно когда речь идет о несовершеннолетних обвиняемых и потерпевших) необходимо одновременное исследование той и другой стороны. При этом возможны ситуации, когда экспертным путем будет установлено, что потерпевшая была не способна понимать характер и значение совершаемых с ней действ
