Автономизация
термин, возникший в связи с работой комиссии, созданной по решению ЦКРКП(б) в августе 1922 для выработки предложения по объединению в единое государство независимых советских республик (РСФСР, УССР, ЗСФСР, БССР). В работе комиссии принимали участие: И. В. Сталин (председатель, нарком национальностей), Г. И. Петровский, А. Ф. Мясников, С. М. Киров, Г. К. Орджоникидзе, В. М. Молотов, А. Г. Червяков и др. План А., предложенный Сталиным и принятый комиссией, предполагал провозглашение РСФСР государством, в которое входят на правах автономных республик УССР, ЗСФСР, БССР; соответственно высшими органами власти и управления в стране должны были стать ВЦИК, СНК и СТО РСФСР. Взаимоотношения, сложившиеся к этому времени между независимыми республиками, строились на основе равноправных договоров о военно-политических и экономических союзах. Задачи укрепления обороны, восстановления и дальнейшего развития народного хозяйства по пути социализма, политического, экономического и культурного подъёма всех национальностей требовали более тесного сплочения советских республик в единое многонациональное государство. Вопрос о политической форме многонационального советского социалистического государства и был главным в работе комиссии ЦК партии. План А. обсуждался пленумами ЦК компартий республик и на большинстве из них не был поддержан. Тем не менее комиссия на заседаниях 23 и 24 сентября 1922 одобрила тезисы Сталина об А. Это решение было ошибочным. Тезисы об А. учитывали требования строгого единства и централизации усилий советских республик, но при этом нарушали суверенные права этих республик; являлись, по-существу, шагом назад по сравнению с уже сложившимися формами национально-государственного строительства. В. И. Ленин (он был болен), ознакомившись с материалами комиссии и побеседовав с рядом товарищей, направил 26 сентября 1922 письмо членам Политбюро ЦК РКП(б), в котором выступил с принципиальной критикой плана А., выдвинул и обосновал идею образования союзного государства на основе полного равенства всех независимых советских республик: «...
мы признаем себя равноправными с Украинской ССР и др. и вместе и наравне с ними входим в новый союз, новую федерацию...» - писал Ленин (Полн. собр. соч., 5 изд., т. 45, с. 211). Ленин подчёркивал, что надо не уничтожать независимость республик, а создать «... еще новый этаж, федерацию равноправных республик» (там же, с. 212). 6 октября 1922 Ленин направил в Политбюро ЦК партии записку, в которой категорически настаивал на равноправном представительстве всех союзных республик в руководстве общефедеральным ЦИКом (см. там же, с. 214). Ленинский план создания Союза Советских Социалистических Республик лег в основу нового проекта комиссии, который был доложен Сталиным и утвержден Пленумом ЦК РКП(б) 6 октября 1922. К критике плана А. Ленин вернулся в одном из своих последних писем - «К вопросу о национальностях или об «автономизации»». Ленин писал, что «...вся эта затея, "автономизация", в корне была неверна и несвоевременна» (там же, с. 356), что она может принести только вред, извращая в духе великодержавного шовинизма идеи объединения советских республик. Проект нарушал принцип самоопределения наций, предоставляя независимым республикам лишь право автономного существования в пределах РСФСР. Ленин выступал против чрезмерного централизма в вопросах объединения, требовал максимального внимания и осторожности в решении вопросов национальной политики. Объединение республик должно осуществляться в такой форме, которая действительно обеспечит равноправие наций, укрепит суверенитет каждой союзной республики, «...следует оставить и укрепить союз социалистических республик; - писал Ленин, - об этой мере не может быть сомнения. Она нам нужна, как нужна всемирному коммунистическому пролетариату для борьбы с всемирной буржуазией и для защиты от ее интриг» (там же, с. 360). Письмо Ленина было оглашено на заседании руководителей делегаций 12-го съезда РКП(б) (апрель 1923), его указания легли в основу резолюции съезда «По национальному вопросу». Торжеством ленинских идей пролетарского интернационализма, братской дружбы и единства равноправных и суверенных народов явилось образование Союза ССР, завершенное 1-м Всесоюзным съездом Советов 30 декабря 1922. Лит.:
Ленин В. И., Об образовании СССР, Полн. собр. соч., 5 изд., т. 45; его же, К вопросу о национальностях или об «автономизации», там же; История национально-государственного строительства в СССР, М., 1968, с. 355-69. Л. А. Завелев, Л. В. Метелица.
Большая советская энциклопедия. - М.: Советская энциклопедия . 1969-1978 .
Схема управления предприятием, дающая возможность обнаруживать автономно сбои, отклонения в производственном процессе в компаниях. Словарь бизнес терминов. Академик.ру. 2001 … Словарь бизнес-терминов
автономизация - и, ж. autonomisme m. Процесс становления автономии. Вести к автономизации экономики и политики. НИНИ 2004 4 11 … Исторический словарь галлицизмов русского языка
автономизация - дзидока Привнесение человеческого интеллекта в автоматы, способные самостоятельно обнаруживать первый дефект, после чего сразу остановиться и сигнализировать о том, что нужна помощь. . Таким образом, советский федерализм и советский автономизм оказались на поверку тем, в чем коммунистов совершенно справедливо упрекал в свое время П.Н. Милюков, - административным средством расчленения Большой России. Наделяя государственностью народы, никогда в своей истории ее не имевшие и даже, более того, стоящие на крайне низкой ступени цивилизационного развития, большевики заведомо превращали эту государственность в фикцию.
Необходимо отметить, что в этом вопросе мы в очередной раз сталкиваемся с примером воздействия марксистской идеологии на политику и практику русских коммунистов. У "классиков" марксизма можно встретить интересное выражение - il ya des peuples necessaries - "есть необходимые народы". Это выражение является своего рода реминисценцией их былого увлечения гегельянством, для которого характерно другое фундаментальное понятие - "исторические народы", точнее, "всемирно-исторические народы". Суть этого гегелевского понятия, чтобы быть кратким, сводится к обязательному наличию у такого народа собственной государственности, поскольку последняя есть внешняя форма Разума, развертывающегося в мире в виде наличной формы свободы. Всемирная история, по Гегелю, есть история всемирного Разума. Каждый всемирно-исторический народ знаменателен тем, что его государственность стала своего рода наличной исторической формой проявления этого Всемирного Духа.
У классиков марксизма в отличие от Гегеля содержание понятия "исторический", т.е. "нужный", замещается конкретной всемирно-исторической телеологией - достижением коммунизма как высшей формы развития цивилизации. История, как и борьба классов, ведет саму себя к отрицанию. Поэтому историческим или нужным народом, как и классом, является тот народ, который в настоящий момент является более революционным по духу, а еще лучше - по своим деяниям. Народы суть то, говорил Гегель, чем оказываются их действия. Именно поэтому в советской марксистской литературе раннего периода появляются понятия "революционные" и "контрреволюционные" народы, что является безусловной калькой с выражения "революционные и контрреволюционные классы". "Диалектика" классовой борьбы требовала от большевиков перенесения в область национальной политики вышеназванных идеологических понятий.
Однако и здесь большевики столкнулись с очередным парадоксом диалектического мышления. Самый нужный, исторический и, следовательно, революционный - русский (великорусский) народ, но он же и самый контрреволюционный. Именно он оказал самое мощное сопротивление большевикам. Антисоветские националистические движения периода Гражданской войны здесь не в счет. Они никогда не выходили за рамки полупартизанских действий, нередко мало чем отличаясь от банального бандитизма. Поэтому volens nolens большевики вынуждены были в буквальном смысле вырезать элиту русского народа, его национальную интеллигенцию и революционизировать остальные народы России.
Советская практика федерализации и автономизации России выработала следующие формы реализации названных принципов государственного устройства. Первой или высшей, как писали советские конституционалисты, формой федерации считалась союзная республика. Согласно легальному определению, выработанному советским конституционным законодательством, союзная республика считалась суверенным советским социалистическим государством, которое объединилось с другими советскими республиками в Союз Советских Социалистических Республик (ст. 76 Конст. СССР 1977 г.).
Союзная республика обладала рядом атрибутов государственности, закрепляемых за нею союзным законодательством. Можно даже увидеть определенную динамику в развитии этих атрибутов. Республика обладала собственным суверенитетом, который ограничивался исключительно Конституцией Союза ССР. Другое дело, что собственная компетенция республики (ее реальный суверенитет) фактически сводился к категории "местных дел и нужд". Реальный уровень суверенитета республики соответствовал уровню национально-культурной автономии в унитарном государстве. Конституционная новелла 1977 г. даровала союзным республикам право участия в осуществлении вопросов, отнесенных к компетенции Союза (ст. 77 Конст.).
Особое место в вопросе компетенции союзной республики занимают конституционные новеллы 1944 г. (Вед. ВС СССР. 1944. N 8). В тот год было принято два общесоюзных закона, в соответствии с которыми расширялись права республик. Отныне они могли иметь собственные национальные воинские формирования и участвовать в международных сношениях. Собственные вооруженные силы созданы так и не были, и в 1977 г. это право республик было упразднено, а самостоятельное участие в международных делах было сохранено (ст. 80 Конст.). Объяснение этому факту, конечно же, следует искать не в пресловутом интернационализме и стремлении обеспечить равноправие наций. Реальность заключалась в том, что в 1944 г. в г. Думбартон-Окс (США) проходила международная конференция, на которой решались вопросы послевоенного устройства мира. Стержнем нового мироустройства должна была стать Организация Объединенных Наций. Старая система Лиги Наций, как показала война, себя дискредитировала. Советский Союз был весьма озабочен соотношением сил в новой международной организации, где у него был один голос в Совете Безопасности (с правом veto) и один голос в Генеральной Ассамблее. Поэтому, опираясь на международные прецеденты, СССР потребовал введения в Генеральную Ассамблею ООН всех шестнадцати республик в качестве стран-участниц.
Дело в том, что Великобритания очень давно использовала похожий механизм в международных организациях, включая в их состав собственные доминионы: Индию, Канаду, Австралию и т.д. Все эти страны, обладая международной правосубъектностью, одновременно входили в состав Британской империи, это позволяло Великобритании иметь в одной и той же организации сразу несколько голосов. В Ялте было предложено США воспользоваться подобным примером, наделив правосубъектностью несколько своих штатов. Во всяком случае, джентльменское соглашение об этом заключено было. Другое дело, что подобная договоренность в корне противоречила конституционному устройству США, поэтому американцы не воспользовались полученным правом. Со своей стороны Великобритания с Соединенными Штатами согласились на включение в ООН только двух союзных республик, как было заявлено, "наиболее пострадавших от войны". Так, Украина и Белоруссия стали членами - учредителями ООН. Реальных же прав в области международных сношений ни они, ни какие-нибудь другие союзные республики так и не получили.
Завершая анализ суверенных прав республик, отметим, что союзная республика обладала собственным правом помилования и амнистии: ст. 69 Конст. 1924 г., ст. 60 Конст. 1936 г. Из текста Конституции СССР 1977 г. упоминание об этом праве союзной республики тем не менее исчезло.
Республики имели собственную территорию, границы которой не могли быть изменены без ее согласия. Правда, данное правило не относилось к внешним границам СССР, совпадавшим с границей союзной республики. В 1957 г. союзные республики получают право самостоятельно решать вопросы собственного административно-территориального устройства (Вед. ВС СССР. 1957. N 4). Республики имели собственное гражданство, совпадавшее с союзным. Фактически вплоть до 1936 г. органы власти союзной республики могли принимать решение о принятии в гражданство этой республики и соответственно СССР иностранцев. Союзная республика имела право представительства в органах государственной власти Союза. Атрибутом государственности являлись собственные органы власти, собственное законодательство. Правда, право издания собственных кодексов, например, по уголовному или гражданскому праву республики получили только в 1957 г. За Союзом при этом сохранялось исключительное право издания так называемых Основ законодательства по названным отраслям права.
Наконец, республики сохраняли все время существования СССР право выхода из него: ст. 4 Конст. 1924 г., ст. 17 Конст. 1936 г., ст. 72 Конст. 1977 г. Но показательно, что только в Конституции 1924 г. (ст. 6) имелся хоть какой-то намек на механизм реализации этого права сецессии.
Следующей формой федерации считалась автономная республика. Советская доктрина определяла ее следующим образом: советское социалистическое государство рабочих и крестьян, входящее в состав союзной республики на началах политической автономии. Как государство автономная республика имела собственную территорию, органы власти и законодательство. Отличительной особенностью ее было и то, что она имела право представительства в союзных и республиканских органах власти.
Надо заметить, что особое место в ряду автономных республик занимала Абхазская АССР. Ее вхождение в состав Грузинской ССР было оформлено через международно-правовой акт - двусторонний договор. Из чего мы делаем неопровержимый вывод о самостоятельной международной правосубъектности этой автономной республики. Кроме того, в 20-е и 30-е гг., до принятия Конституции СССР 1936 г. Абхазия обладала рядом особенностей, разумеется, постепенно изживавшихся посредством "сталинской национальной политики".
Следующая ступень советского федерализма - автономная область. Согласно доктринальному определению, это административная единица, отличающаяся особенностями хозяйственного и национального быта. Автономная область имела собственное представительство в органах власти союзной республики и отдельную квоту в составе Совета Национальностей - верхней палате Верховного Совета СССР согласно конституционным актам 1936 г. и 1977 г.
Низшей ступенью автономизации по-советски являлся национальный округ, в Конституции СССР 1977 г. он был назван уже автономным округом. Этот вид автономизации появляется в 1926 г. в соответствии с изданием ВЦИК и СНК РСФСР Временного положения об управлении туземных народностей и племен окраин РСФСР. Этот округ представлял собой административно-территориальную единицу, отличавшуюся национальным составом населения. Как явствует из названия первоначального акта, регулировавшего его создание, данный тип автономного административного образования встречался только в РСФСР, в основном в районах Заполярья, населенного исключительно отсталыми народами, ведшими кочевой образ жизни. С точки зрения советской этнографии эти народы находились на стадии первобытно-общинного строя! Практика автономизации их оказалась весьма противоречивой. Насильственно извергнутые из привычной среды, как социальной, так и природной, многие из них были поставлены на грань вымирания. Тем не менее этот тип автономизма интересен тем, что в его рамках пытались строить Советы на так называемой родовой основе. Это означало, что родовые старейшины племен автоматически получали должности в советских органах власти. Конечно, такая практика вовсе не соответствовала марксизму, скорее это было данью прежнему родовому порядку управления, восходящему к началу XIX в., т.е. к периоду Империи.
Из сказанного видно, что советский тип федерализма отличался специфической структурой, напоминающей такую игрушку, как матрешка. Будучи матрешечной по существу, такая федерация была обречена.
Итак, впервые Россия названа федеративным государством в Положении о земельных комитетах от 4 декабря 1917 г. (СУ РСФСР. 1917. N 7. Ст. 105). Бесспорна связь намерений большевиков по федерализации страны с их старыми программами по национальному вопросу. Уже за два дня до принятия названного акта СНК утвердил Декларацию о правах народов России, в которой провозглашалось равенство всех народов страны, подтверждалось их право на самоопределение вплоть до отделения и т.п. Федеративный принцип организации государства получил свое закрепление и в дальнейших документах, например Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа 1918 г.: Российская Советская Республика учреждается на основе свободного союза свободных наций как федерация советских национальных республик (СУ РСФСР. 1918. N 15. Ст. 105).
Однако уже тогда тезис о самоопределении вплоть до отделения трактовался своеобразно. Само отделение в результате самоопределения считалось временной, преходящей стадией развития государственности самоопределившейся нации. Считалось почему-то, что рабочие, самоопределившись, сами поймут всю невыгоду собственного положения и попросятся обратно в Республику Советов. Поэтому отделение в некотором смысле даже выгодно, оно показывает весь либерализм большевиков, что, несомненно, должно принести им дополнительные очки в нелегкой борьбе с национализмом. Такая позиция тем не менее имела еще одну особенность - самоопределяться могла только социалистическая нация, народ, стоящий на почве социализма и платформе Советской власти. Самоопределение для национально-буржуазного государства полностью исключалось.
Также мы должны отметить одну интересную особенность, связанную с федерализацией России. Дело в том, что можно четко различить два этапа этого процесса. Первый этап - время до Брестского мира, второй - после. Во время первого этапа, крайне короткого, власть попыталась федерализовать Россию посредством автономизации ее национальных окраин. Технически это выглядело как построение не федерации территорий, а федерации Советов различного уровня. Тем более что органы Советской власти национальных окраин сами подавали тому пример.
Так, 11 декабря 1917 г. (sic!) I Всеукраинский съезд Советов, заседавший в Харькове, помимо провозглашения Советской власти на Украине принимает резолюцию "О самоопределении Украины", в которой провозглашает Украину федеративной частью Российской Республики. Второй съезд Советов Латвии, проходивший в декабре того же 1917 г., также декларирует автономию Латвии в составе России. "Латвийское советское правительство исходит из факта автономии Латвии по отношению к Советской России", - говорилось в Декларации от 24 декабря 1917 г. Подобные акты принимаются в период до февраля 1918 г. съездами Советов Эстляндии и Белоруссии. Об этом же объявила Советская Республика Таврида буквально за несколько дней до оккупации ее немцами. Но, как становится очевидным, именно из-за Брестского мира этот план федерализации России провалился по той причине, что автономизированные в составе России территории пришлось отдать противнику.
Повторная советизация уступленных по Брестскому миру и в буквальном смысле отвоеванных в результате Гражданской войны территорий не могла уже проходить в форме автономизации национальных окраин. Формально эти окраины становились советскими социалистическими государствами. Именно такая логика прослеживается, например, в дипломатическом признании Россией независимости советских республик Латвии и Литвы в декабре 1918 г. (СУ РСФСР. 1918. N 98. Ст. ст. 1005 и 1006.) Вернуться к политике до Брестского мира для большевиков означало вернуться к столь порицаемой ими политике великодержавного российского империализма. Тем более что они, большевики, фактически предали своих соратников, заключив с немцами "похабный мир". Моральные издержки от этого события тоже не следует сбрасывать со счетов.
Тем не менее второй этап федерализации России, как считают большинство исследователей, в полной мере начался с принятия Декрета ВЦИК об объединении Советских Республик (СУ РСФСР. 1919. N 21. Ст. 264). Именно этот акт предписывал создание основ будущего механизма объединения теперь уже формально независимых советских государств. "...Провести тесное объединение, - требовал Декрет, - 1) военной организации и военного командования, 2) советов народного хозяйства, 3) железнодорожного управления и хозяйства, 4) финансов и 5) комиссариатов труда... с тем, чтобы руководство указанными отраслями народной жизни было сосредоточено в руках единых коллегий...". Данный документ, как считают, имел ту особенность, что санкционировал прямое действие нормативных актов РСФСР на территории будущих союзных республик. Кроме того, некоторые наркоматы РСФСР получили дискреционную власть над соответствующими наркоматами других государств.
Этот же этап ознаменовался тем, что в 1920 - 1921 гг., уже после окончания Гражданской войны вопросы объединения республик регулировались двусторонними договорами между ними. Последовательно в указанный период РСФСР заключила с советизированными окраинами Российской империи ряд договоров, которые не без основания могут рассматриваться в качестве своеобразного источника Договора об образовании Союза ССР от 30 декабря 1922 г. - документа, окончательно оформившего государственный союз между вполне самостоятельными на тот момент субъектами международного права. Правда, проблема до сих пор заключается в том, что эти субъекты не были признаны в качестве таковых мировым сообществом, но их правоспособность на заключение самого Союзного договора сомнения с юридической точки зрения не вызывает.
Непосредственно подписанию Договора предшествовал краткий подготовительный этап, крайне динамичный и насыщенный событиями, оказавшими прямое влияние как на форму, так и на содержание самого договора. В августе 1922 г. создается партийная комиссия для подготовки вопроса о будущем союзе республик. В сентябре того же года И.В. Сталин представляет комиссии свой план. План этот, критикуемый в советской историографии, как показала история, был наиболее здравым и приемлемым. Он предполагал автономизацию всех самоопределившихся в результате Гражданской войны окраин. Они должны были войти на правах автономии (национально-культурного типа) в состав РСФСР. Органы власти РСФСР должны были стать высшими органами власти будущего СССР. Комиссия одобрила план Сталина, очевидно, без проявления его административного искусства дело не обошлось. Однако сам план вызвал неоднозначную реакцию на местах - в партийных организациях республик. Понятно, что товарищам на местах явно не хотелось лишаться своего титульного статуса.
Ленин выдвинул альтернативный план, предложив создать не федерацию, а фактически конфедерацию государств, уровень объединения которых, их единства обусловливался выполнением так называемых общих дел: оборона, внешние сношения, общая экономическая политика, денежная и финансовая политика и т.п. Как государственное образование СССР был довольно слабым союзом, обремененным к тому же крайне неэффективной, т.е. громоздкой, системой управления. Члены союза в любой момент могли выйти из его состава, что совершенно обесценивало смысл самого объединения. Логика такого плана говорила, что целью любого союза является его раннее или позднее разрушение.
Казалось бы, довольно странно, что Ленин - поклонник крайних форм централизации и диктатуры - допускает существование столь аморфной и неэффективной системы управления. Все это было бы так, если бы не одно "но". СССР как государственное образование был фиктивен так же, как и сама организация Советской власти, поскольку истинная власть находилась в руках одной-единственной политической партии. Таким образом, не было никакого смысла во всех организационных формах федерализма по-советски, поскольку все решения, касавшиеся всего и всех, принимали в одном месте, одном центре.
Но как видимая форма государственной организации Союз ССР был очень удобен. Его организация как нельзя лучше подходила для той цели, ради которой он, собственно, и создавался. Эта цель четко зафиксирована в Декларации об образовании СССР. В самом конце этого документа говорится: "Воля народов советских республик... служит надежной порукой в том... что доступ в Союз открыт всем социалистическим советским республикам, как существующим, так и имеющим возникнуть в будущем... что он послужит... новым решительным шагом по пути объединения трудящихся всех стран в мировую социалистическую советскую республику (выделено мной. - М.И.)". Советский Союз, таким образом, мыслился как матрица будущей мировой государственности, которая, по мысли большевиков, неминуемо возникнет в результате мировой революции. И здесь влияние марксистских идей обнаруживает свое полное и очевидное присутствие. СССР нужен как форма будущего мирового социалистического государства, в которое будет легко вступать все новым и новым советским государствам в результате побеждающей в них социалистической революции. Действительно, как двусмысленно выглядела бы ситуация, если бы, допустим, Великобританская или Французская Советская Социалистическая Республика входили бы в Россию на правах национально-культурной автономии? Этим и объясняется вид бывшего герба СССР, более напоминавшего эмблему международной организации типа ООН, нежели эмблему государства, неизбежно несущей в себе отличительные, национальные черты.
Договор об образовании СССР имеет две редакции. Одна, изначальная, 1922 г., вторая, осуществленная полугодом позже, в июле 1923 г. Концептуального различия между ними тем не менее не существует. Позднейшая редакция более четко и развернуто излагала вопросы, отнесенные к компетенции Союза ССР. Это можно проиллюстрировать, сравнив редакции п. "л" ст. 1 Союзного договора.
Тем не менее вопрос о природе государственного единства СССР до сих пор не дает покоя многим конституционалистам. Вплоть до сегодняшнего дня высказываются довольно радикальные суждения об однозначно унитарной природе СССР либо о его специфической форме федерации. В подтверждение подобной характеристики говорит, например, формулировка ст. 2 Конституции СССР редакции 1923 г.: "Утверждение и изменение основных начал настоящей Конституции подлежит исключительному ведению съезда Советов Союза ССР" (СЗ СССР. 1923. N 2. Ст. 45). Редакция союзного договора 1922 г. не знала ее. По сути, эта формулировка вводила в текст Основного Закона Союза конструкцию, обеспечивающую самому Союзу полномочие судить о собственной компетенции. Редакция 1922 г. таким образом, устанавливала за Союзом только исчерпывающий перечень вопросов, а позднейшая редакция ревизовала это положение, укрепив полномочия центра. Это, безусловно, черта сильной федерации, склоняющейся к унитаризму.
Но ответ тем не менее может быть дан однозначный. СССР был банальной конфедерацией. На это указывает формулировка ст. ст. 4 и 6 Конституции СССР 1924 г. При известной доле навыков толкования нормы права по ее основанию можно заключить, что эта статья закрепляла реальный механизм выхода республики из состава СССР. Для этого требовалось общее согласие всех остальных членов Союза. Правда, это общее согласие требовалось и для исключения вообще подобной возможности проявления ius secessionis. Позднее в режиме Конституции СССР 1936 г. названный механизм отсутствовал, что позволяло говорить о фиктивности права выхода республики из состава Союза. Фиктивность права сецессии говорила опять-таки в пользу федеративности природы Союза. Но в конституционной доктрине этой эпохи высказывалось мнение следующего содержания: "Каждая союзная республика имеет право на одностороннее расторжение своих федеративных связей с Союзом ССР, т.е. на выход из него, в соответствии с одним условием - свободно выраженной волей народа союзной республики, вне зависимости согласия на этот акт со стороны высших органов государственной власти Союза ССР и согласия других союзных республик" [Златопольский. 1954. С. 47]. Советский Союз, следовательно, продолжал рассматривать самого себя как конфедерацию.
Важно подчеркнуть, что приблизительно по аналогичному с г-ном Златопольским пути пошли в эпоху перестройки авторы закона 1990 г. о выходе союзной республики из состава СССР. Закон "О порядке решения вопросов, связанных с выходом союзной республики из СССР" (Вед. СНД СССР и ВС СССР. 1990. N 15. Ст. 22) предписывал проведение референдума в такой республике, затем устанавливался переходный период на несколько лет, в течение которых решались вопросы размежевания, и только потом требовалось проведение еще одного окончательного референдума в союзной республике, после чего она считалась свободной. Ирония истории заключалась в том, что сам Закон так и не был востребован при развале Союза в 1991 г.
Таким образом, то, что в значительный период своей истории Союз функционировал как унитарное государство, свидетельствует только о стиле и методе руководства Коммунистической партии - единственной политической силы в России за период с 1920 по 1991 г. Весь государственный механизм СССР, каждой из его союзных республик был фиктивен и с реальностью никак не соприкасался. Тем не менее организационные формы суверенизированных окраин России показали свою эффективность и государственную значимость тогда, когда в результате широкого идеологического кризиса советского общества было поставлено под вопрос право коммунистов и дальше править страной.
Развитие Союза ССР имело определенные этапы. Первыми самоопределились в составе РСФСР и размежевались с нею две среднеазиатские республики: Узбекская и Туркменская. Это произошло уже в 1925 г. Тогда же они были приняты в состав СССР. В 1931 г. в СССР вступила Таджикская ССР, а в 1936 г. - Казахская и Киргизская ССР. В 1940 г. после возвращения оккупированной Румынией Бессарабии создается Молдавская ССР. Тогда же в СССР вступают три Прибалтийские республики: Литовская, Латвийская и Эстонская. Правовые основания вступления этих государств в Союз вызывают ожесточенные споры, оценку которых мы дадим ниже. В 1940 г. создается шестнадцатая республика Союза - Карело-Финская. Создание ее, как сейчас становится вполне очевидным, было продиктовано стремлением советизировать Финляндию, что, впрочем, не удалось. Поэтому эта республика была снова переведена в статус автономии в 1956 г.
Отдельного упоминания заслуживает Тува. Указом Президиума ВС СССР от 11 октября 1944 г. она была принята в состав СССР после состоявшегося на этой территории референдума. Пункт 2 этого Указа тем не менее постановлял: "Просить Верховный совет РСФСР принять Тувинскую Народную Республику в состав РСФСР на правах автономной области".
ü В 1913 году Ленин, как и «классики» (Маркс и Энгельс), полагал, что для организации пролетариата годится только сильное унитарное государство. ü Но по прошествии времени и с накоплением опыта и знаний вождь понял, что в таком государстве будут слишком сильны тенденции к отделению национальных территорий. ü К тому же страны Запада очень любили приписывать Советской России и, в частности, руководству КПСС «имперские амбиции» .
ØЛенин хотел создать иллюзию независимости молодых республик. Он позволял какомулибо государству отделиться, но лишь на время. ØВ результате власть в местных Советах через какое-то время переходила к сторонникам объединения с РСФСР. ØВ противном случае осуществлялось военное вторжение.
v. Ленин придерживался концепции «мировой революции» . Но к началу 1920 х годов он понял, что совершить ее будет либо очень трудно, либо вовсе невозможно. v. По замыслу Ленина, другим государствам было бы легче войти в состав некоего социалистического государства, чем в Россию. Он вынашивал план создания конфедерации, а в перспективе и «Соединенных штатов мира» . як Присоединитьс ии? Советской Росс ми. Нет. Сами с уса Вступить в свободное демократическое социалистическое государство с правом выхода из него? О, да.
Взаимоотношения, сложившиеся к 1922 г. между независимыми республиками, строились на основе равноправных договоров о военнополитических и экономических союзах. Для развития социализма требовалось более тесное сплочение советских республик в единое многонациональное государство. Вопрос о политической форме многонационального советского социалистического государства и был главным в работе комиссии ЦК партии. План автономизации, предложенный Сталиным и принятый комиссией, предполагал провозглашение РСФСР государством, в которое входят на правах автономных республик УССР, ЗСФСР, БССР; соответственно высшими органами власти и управления в стране должны были стать ВЦИК, СНК и СТО РСФСР.
Ленин выступил с критикой сталинского проекта. Сталинский принцип в большей степени соответствовал марксистской идеологической установке на денационализацию и создание в перспективе унитарного государства. Выдвинутый Лениным принцип федерализма был удобен в период неустойчивого состояния Советской власти, поскольку позволял использовать националистические движения для укрепления социальной базы нового режима на местах.
Юридическая наука уже к началу XX в. выработала в целом теорию федерализма как особую форму единства государства, его территории. Эта теория дополнялась учением об автономии - тоже своего рода организации, обеспечивающей единство страны. Можно сказать, что основные положения этих теоретических построений как тогда, так и сейчас не сильно отличаются друг от друга. Считается, что автономизация - это просто более низкий уровень обеспечения государственного единства, поскольку в рамках автономии решаются задачи административного управления или национально-культурного быта. Автономия, таким образом, представляет собой организацию, осуществляющую делегированную ей центром власть со всеми вытекающими отсюда особенностями и последствиями для статуса и полномочий автономии. Общая цель автономии - придание определенной территории привилегированного статуса, основа полномочий автономии заключена в особом priva lex , выпадающем из общегосударственного законодательства.
Федерация же, степень ее развитости может быть различной, представляет собой такую форму государственного единства, при которой ее субъекты обладают определенной частью непроизводной власти. Части федерации, воспользуемся формулой Г. Еллинека - выдающегося немецкого юриста, обладают собственным правом на власть. Но власть, безусловно, ограниченную общей целью самого союза. Особенностью союза является его принципиальная неизменность, что означает невозможность осуществления ius secessionis членами федерации, не может быть изменяем объем полномочий как самой федерации, так и ее членов. Последнее означает, что члены федерации суть абсолютно равноправные субъекты. Если у федерации мы наблюдаем отступление от указанных критериев, то перед нами федерация только по названию, на самом деле это конфедерация - очень слабая и аморфная форма государственного единства.
Русская революция в очередной раз продемонстрировала исключительность отечественной практики в этом, казалось бы, ясном вопросе. Революция как социальное потрясение получила неизбежный в российских условиях националистический окрас. Национализм ирредентистского типа самым решительным образом повлиял на установление совершенно нового вида федерализма - федерализма "по-советски". Как писал известный советский юрист-международник В.Н. Дурденевский, "советская автономия есть национальная автономия, причем как и советский федерализм она есть средство к изживанию национального вопроса. Советская автономия, как и советский федерализм, вполне совместима с общесоветским общедемократическим централизмом. Это местная советская власть в руках национальных низов... Советская автономия поэтому естественно и незаметно переходит в советскую федерацию, точнее, вплетается в нее составной частью системы, что дает право говорить о советском автономно-федеративном строительстве" [Дурденевский. 1929. С. 6 - 7]. Таким образом, советский федерализм и советский автономизм оказались на поверку тем, в чем коммунистов совершенно справедливо упрекал в свое время П.Н. Милюков, - административным средством расчленения Большой России. Наделяя государственностью народы, никогда в своей истории ее не имевшие и даже, более того, стоящие на крайне низкой ступени цивилизационного развития, большевики заведомо превращали эту государственность в фикцию.
Необходимо отметить, что в этом вопросе мы в очередной раз сталкиваемся с примером воздействия марксистской идеологии на политику и практику русских коммунистов. У "классиков" марксизма можно встретить интересное выражение - il ya des peuples necessaries - "есть необходимые народы". Это выражение является своего рода реминисценцией их былого увлечения гегельянством, для которого характерно другое фундаментальное понятие - "исторические народы", точнее, "всемирно-исторические народы". Суть этого гегелевского понятия, чтобы быть кратким, сводится к обязательному наличию у такого народа собственной государственности, поскольку последняя есть внешняя форма Разума, развертывающегося в мире в виде наличной формы свободы. Всемирная история, по Гегелю, есть история всемирного Разума. Каждый всемирно-исторический народ знаменателен тем, что его государственность стала своего рода наличной исторической формой проявления этого Всемирного Духа.
У классиков марксизма в отличие от Гегеля содержание понятия "исторический", т.е. "нужный", замещается конкретной всемирно-исторической телеологией - достижением коммунизма как высшей формы развития цивилизации. История, как и борьба классов, ведет саму себя к отрицанию. Поэтому историческим или нужным народом, как и классом, является тот народ, который в настоящий момент является более революционным по духу, а еще лучше - по своим деяниям. Народы суть то, говорил Гегель, чем оказываются их действия. Именно поэтому в советской марксистской литературе раннего периода появляются понятия "революционные" и "контрреволюционные" народы, что является безусловной калькой с выражения "революционные и контрреволюционные классы". "Диалектика" классовой борьбы требовала от большевиков перенесения в область национальной политики вышеназванных идеологических понятий.
Однако и здесь большевики столкнулись с очередным парадоксом диалектического мышления. Самый нужный, исторический и, следовательно, революционный - русский (великорусский) народ, но он же и самый контрреволюционный. Именно он оказал самое мощное сопротивление большевикам. Антисоветские националистические движения периода Гражданской войны здесь не в счет. Они никогда не выходили за рамки полупартизанских действий, нередко мало чем отличаясь от банального бандитизма. Поэтому volens nolens большевики вынуждены были в буквальном смысле вырезать элиту русского народа, его национальную интеллигенцию и революционизировать остальные народы России.
смотря на все усилия по повышению эффективности работы органов местной власти и совершенствованию законодательства, рассчитывать на достижение существенных результатов в формировании действенного местного самоуправления крайне сложно.
С.И. Некрасов*
АВТОНОМИЯ И НАЦИОНАЛЬНЫЙ ВОПРОС В СОВЕТСКОМ ГОСУДАРСТВЕННОМ ПРАВЕ (1917-1940 гг.)
Организация власти на местах, в отдельных составных частях советской России практически изначально связывалась пришедшей к власти партией большевиков с решением национального вопроса, поскольку только таким путем могла быть сохранена государственность в границах бывшей Российской империи. В свою очередь, в марксистско-ленинской трактовке национального вопроса сердцевиной принято считать идею права наций на самоопределение. Будучи сформулированной идеологами российской социал-демократии в конце XIX - начале XX в. \ указанная идея закреплялась уже в первых актах советской власти. В Декрете о мире2, принятом II Всероссийским съездом Советов 8 ноября (26 октября) 1917 г., она (идея) просматривалась, в частности, в предложенном определении аннексии: «Если какая бы то ни было нация удерживается в границах данного государства насилием, если ей, вопреки выраженному с ее стороны желанию, - все равно, выражено ли это
* Профессор кафедры правового обеспечения управления Государственного университета управления, старший научный сотрудник Института государства и права РАН, кандидат юридических наук.
1 См., например: Ленин В.И. Национальный вопрос в нашей программе // Полн. собр. соч. Т. 7. С. 233-242; он же. О Манифесте «Союза армянских социал-демократов» // Там же. С. 102-106; он же. Критические заметки по национальному вопросу // Полн. собр. соч. Т. 24. С. 113-150; он же. С.Г. Шаумяну. 6 декабря 1913 г. // Полн. собр. соч. Т. 48. С. 233-236.
2 СУ. 1917. № 1. Ст. 2.
106 Труды Института государства и права
Российской академии наук № 3/2011
желание в печати, в народных собраниях, в решениях партий или возмущениях и восстаниях против национального гнета, - не предоставляется права свободным голосованием, при полном выводе войска присоединяющей или вообще более сильной нации, решить без малейшего принуждения вопрос о формах государственного существования этой нации, то присоединение ее является аннексией, то есть захватом и насилием». (Декрет о мире вряд ли следует рассматривать исключительно в качестве декларативного революционного манифеста внутригосударственного значения - он представляется одним из первых актов внешней политики нового советского правительства, поскольку обращен не только к правительствам, но и к народам всех воюющих стран, и в особенности «к сознательным рабочим трех самых передовых наций человечества и самых крупных участвующих в настоящей войне государств: Англии, Франции и Германии».)
Идеи партии большевиков в рассматриваемом ключе по сути были глубоко интернациональными («по своему мировоззрению и политическому опыту большевики были решительными интерна-ционалистами»3), однако по поводу содержания права наций (народов) на самоопределение в социал-демократической (марксистской) среде высказывались различные точки зрения. Наиболее дискутируемой была такая составляющая права на самоопределение, как возможность отделения, государственного обособления. Так, на VII Всероссийской конференции РСДРП в апреле 1917 г. противники принципа отделения (Пятаков, Дзержинский, Махарадзе), исходя из требования «уничтожения границ» и утопического характера формирования национальных государств в эпоху империализма, отстаивали идею объединения народов в интернациональные революционные структуры. Большинство же членов РСДРП (Ленин, Сталин, Зиновьев и их сторонники) усматривали в такого рода аргументах
3 Боффа Дж. История Советского Союза: В 2 т. Т. 1. От революции до Второй мировой войны. Ленин и Сталин. 1917-1941 гг. / Пер. с итал. И.Б. Левина. М., 1990. С. 79-80. Взгляды итальянского историка и журналиста интересны в том числе тем, что обстоятельное исследование советской истории написано им в 70-е гг., а стало доступно российскому читателю лишь в 90-е - перестроечно-либеральные - годы XX столетия.
основу для великодержавного (в том числе и великорусского) шовинизма, для оправдания угнетения малых народов и, соответственно, для национального недоверия и неприязни. Большевики не инициировали (и не приветствовали) отделение нерусских наций от России, но считали, что у таких наций должно быть право на это4. Ленин подчеркивал: «Мы за автономию для всех частей, мы за право на отделение (а не за отделение всех!). Автономия есть наш план устройства демократического государства. Отделение вовсе не наш план. Отделение мы вовсе не проповедуем. В общем мы против отделения. Но мы стоим за право на отделение ввиду черносотенного великорусского национализма, который так испоганил дело национального сожительства, что иногда больше связи получится после свободного отделения!»5.
Провозглашенным правом на отделение уже в конце 1917 г. воспользовались некоторые составные части бывшей Российской империи - Финляндия (которая, впрочем, уже к этому времени пользовалась достаточно широкой самостоятельностью; кроме того, ее отделение от России было поддержано в обращении к Ленину и финскими социал-демократами6), Украина. Когда советская власть была крайне слаба и не признавалась во многих регионах, различные политические силы в этих регионах провозглашали независимость и на основе продекларированного права на отделение даже заявляли о выходе из состава РСФСР. Так, в конце 1917 г. на Волге были сформированы Урало-Волжские Штаты, а затем - Забулачная республика; в 1918 г. Временное Сибирское правительство объявляет автономию Сибири, возникают Уральское Временное правительство, в Архангельске - Временное правительство Северной области, провозглашает независимость Республика горцев Северного Кавказа (при этом в Чечне провозглашается Северо-Кавказский эмират), в Ухте формируется Временное правительство беломорской Карелии (которое затем, объединившись с Олонецким правительством, провозглашает в Выборге некое Северокарельское государство, за-
4 См.: Седьмая (Апрельская) Всероссийская конференция РСДРП (большевиков). Протоколы. М., 1958. С. 208-227.
5 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 48. С. 235.
6 См.: Документы внешней политики СССР. Т. 1. М., 1957. С. 71.
явившее о выходе из состава России)7. Указанные самопровозглашенные «автономии» и «суверены» просуществовали недолго. В сепаратистских тенденциях 1917-1918 гг. далеко не всегда проявлялась воля народов к самоопределению - требования об отделении от России нередко являлись не выражением национального чувства, а формой реакции на социалистическую революцию (яркий пример - позиция Украинской Центральной рады).
Более интересным, на наш взгляд, является другой аспект содержания права наций на самоопределение - формы самоопределения в рамках вновь образованного советского государства (данный вопрос представляется более интересным исключительно с точки зрения историко-правового анализа конституционной модели организации местной публичной власти в национальных регионах. -С.Н.). Практически с 1917 г. в советской России параллельно реализуются обе формы права народов на самоопределение - государственное обособление отдельных территорий и автономизация составных частей России в рамках существующих границ.
В советской государствоведческой науке того периода отсутствовал единый подход к понятию автономии8 (по мнению Г.С. Гурвича, «по вопросу об автономии в литературе царит хаос, ... слово это в науке не имеет твердо установленного значения... »9), однако просматривается корреляционная связь явления автономи-зации, во-первых, с решением национального вопроса на соответствующих территориях (В.Н. Дурденевский, в частности, раскрывая особенности советской автономии, полагал, что она является национальной автономией10, целесообразность национально-территориальной автономии в советской России обосновывал
8 Обстоятельный научный анализ различных взглядов на советскую автономию см.: Кутафин О.Е. Избранные труды: В 7 т. Т. 5. Российская автономия. М., 2011. §1 гл. II.
9 Гурвич Г.С. Принципы автономизма и федерализма в советской системе. М., 1924. С. 29.
10 См.: Дурденевский В.Н. Автономная республика в системе Союза ССР // Сборник трудов Иркутского гос. ун-та. Вып. 1. Иркутск, 1929. С. 73-77.
Н.И. Челяпов11), во-вторых, с федерализацией России (изменение взглядов партии большевиков на федерацию было обусловлено стремлением советской власти сохранить государственное единство России посредством включения в ее состав (образования в ее составе) в качестве автономных единиц национальных регионов (как правило, бывших национальных окраин Российской империи)). Единство процессов автономизации и федерализации, автономизма и федерализма просматривается и в научных трудах государствове-дов12, а также в читаемых вузовских курсах13. Г.С. Гурвич, в частности, полагал, что многообразие политических форм децентрализации не может уложиться в какую бы то ни было схему, поэтому все попытки науки изобрести сколько-нибудь устойчивые мерила для различения самоуправления административного и политического, автономизма и федерализма (здесь и ниже выделено мной. - С.Н.) ломаются жизнью14. К.А. Архипов также усматривал высокую степень динамизма в автономно-федеративном строительстве15; о федеративной сущности советской автономии писал И.Д. Левин16.
Попытки автономизации советской России в рамках бывшей Российской империи оказались бесперспективными - не удалось удержать в составе РСФСР провозглашенные советские республики в Латвии, Украине, Белоруссии, Грузии, Армении, Туркменистане и др. Решения же о создании национальных автономий на российской территории, оставшейся после распада империи, оказались более жизнеспособными (при всей их непоследовательности, а под-
11 См.: Энциклопедия государства и права. Т. 1. М., 1929. С. 17-23.
12 См.: Гурвич Г.С. Указ. соч.
13 Профессор В.Н. Дурденевский, в частности, читал в Московском университете курс «Федерация и автономия» (см.: Конституционное (государственное) право в Московском университете / Отв. ред. Н.А. Богданова. М., 2005. С. 40-48).
14 См.: Гурвич Г.С. Указ. соч. С. 61.
15 См.: Архипов К.А. Советские автономные области и республики. М., 1925. С. 5.
16 См.: Левин И.Д. Двадцать лет советского многонационального государства // Советское государство. 1937. № 5.
час и недолговечности)17. Уже в ходе Гражданской войны советская власть начинает процесс формирования автономных образований внутри страны. В марте 1919 г. образуется Башкирская Автономная Республика, в июне 1920 г. - Карельская Трудовая Коммуна18 (преобразована в апреле 1925 г. в Карельскую Автономную Республику) и Чувашская автономная область (в апреле 1925 г. преобразована в автономную республику), в декабре 1920 г. - Марийская и Вотская (Удмуртская) автономные области и др. К началу 1923 г. автономи-зация большинства народов России была завершена. В составе РСФСР находилось 10 автономных республик и 11 автономных областей. Позднее образуются и национальные округа - на Кавказе, Коми-Пермяцкий и др.19
Социально-политический фон автономизации во многих российских регионах (в Заволжье, на Кавказе и в Средней Азии) был не самым благоприятным в силу, прежде всего, не географического и экономического, а этнического, национального, культурно-религиозного факторов, причем эти факторы были определяющими и в дальнейшем - при выстраивании отношений РСФСР с другими государствами, избравшими советскую модель, при построении уже не только российской, но и союзной - в рамках СССР - федеративной государственности (видимо, прав Ричард Пайпс, полагавший, что национальные республики, не вошедшие изначально в состав РСФСР, уже в силу условий своего создания были не независимы, а самое большее - лишь автономны от Москвы20). Большевикам приходилось учитывать не только классовые, но и национально-клановые противоречия, националистические тенденции. В частно-
17 Подробнее см.: Чистяков О.И. Становление Российской Федерации (1917-1922). М., 1966. С. 107-126; Лазарев Б.М. Указ. соч. Гл. III; Ку-тафин О.Е. Указ. соч. § 2 гл. II; Советский государственный строй: реалии, проекты, идеи, споры (1917-1940) / Под общ. ред. Ю.Л. Шуль-женко. М., 2010. Гл. 4, 8.
18 О.Е. Кутафин рассматривал трудовую коммуну в качестве самостоятельной формы советской автономии. См.: Кутафин О.Е. Указ. соч. С. 133.
19 См.: Лазарев Б.М. Указ. соч. С. 33.
20 См.: PipesR. The Formation of the Soviet Union. Cambridge, Massachu-settes, 1964. P. 270-271.
сти, в заволжских регионах местное население в русских крестьянах-колонистах нередко видело узурпаторов земель и пастбищ; объединение в одну Горскую республику различных, в том числе веками враждующих между собой, народов Северного Кавказа породило многочисленные противоречия (включая кровопролитные столкновения), утихшие лишь с обретением основными национальными группами - кабардинцами и балкарцами, карачаевцами и черкесами, чеченцами и ингушами, осетинами - собственных автономий в 1922-1923 гг. В Закавказских республиках большевики первоначально вообще оказались в меньшинстве, уступив власть национальным политическим силам - дашнакам в Армении, меньшевикам в Грузии (которые во многом отошли от социал-демократических позиций и придерживались сепаратистских устремлений), мусаватистам в Азербайджане. В результате автоно-мизации на многих территориях коренное население, так называемые титульные народности, по имени которых получали названия соответствующие автономные единицы, составляло различный процент, причем далеко не всегда преобладающий21 ; тем не менее эти народности фактически возвышались до уровня наций, что, подобно тлеющему торфянику, периодически вспыхивало в России пожарами межэтнических столкновений на протяжении десятилетий (да и продолжает вспыхивать до сих пор).
Примечательно, что возможность создания автономных образований в составе РСФСР предусматривалась практически изначально. Так, в апреле 1918 г. в Обращении Наркомата по делам национальностей к Советам Казани, Уфы, Оренбурга и другим (об очередной задаче советской власти) отмечалось, что для того, чтобы новая власть на окраинах, населенных отсталыми в экономическом и культурном отношении нациями и национальностями, стала подлинно народной, нужно «поднять массы до Советской власти, а их лучших представителей слить с последней. Но это невозможно без автономии этих окраин, т.е. без организации местной школы, местного суда, местной администрации, местных органов власти, местных общественных, политических и просветительных учре-
21 См.: История национально-государственного строительства в СССР: В 2 т. Т. 1. М., 1972. С. 271-272.
ждений с гарантией полноты прав местного (выделено мной. -С.Н.), родного для трудовых масс края языка во всех сферах общественно-политической работы. Не отрицание автономии, а признание ее является очередной задачей Советской власти. Необходимо только автономию эту построить на базисе Советов на местах. на основе признания Советов волостей, уездов и власти этих Советов на местах.»22. Первые итоги национально-государственного строительства В.И. Ленин выразил так: «Мы дали всем нерусским национальностям их собственные республики или автономные об-ласти»23. И.В. Сталин, отстаивая известные идеи «автономизации», допускал автономию в принципе, но выступал за более жесткую
централизацию власти сверху донизу.
Дискуссия по вопросу автономизации («плану автономиза-ции») оживилась накануне и в ходе образования СССР, а основными оппонентами в ней были Ленин и Сталин. Сталин, оставаясь сторонником централистского подхода в построении государственности, полагал, что все другие советские республики должны были вступить в РСФСР на правах уже существующих автономных рес-публик25 (он и федерацию-то в России рассматривал как переходную ступень к новому типу унитаризма: «...Принудительный царистский унитаризм сменяется федерализмом добровольным для того, чтобы, с течением времени, федерации уступили место такому же добровольному и братскому объединению трудовых масс всех наций и племен России»26). Ленин же выступал категорически против сталинского плана автономизации (причем в весьма резкой форме - упрекая Сталина в ненужной «торопливости и администра-
торском увлечении» , а тот, в свою очередь, иронично говорил о
22 Сборник официальных документов (применительно к курсу советского государственного права) / Под общ. ред. А.И. Лепешкина. М., 1964. С. 256-258.
23 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 44. С. 146.
24 См.: Доклад по национальному вопросу на X съезде РКП(б) // Сталин И.В. Соч. Т. 5. С. 39.
25 См.: Образование Союза Советских Социалистических Республик. Сб. документов. М., 1972. С. 296.
26 Сталин И.В. Соч. Т. 4. С. 73.
27 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 357.
«национальном либерализме» оппонента28) и полагал, что все советские республики, включая РСФСР, должны образовать новый федеративный союз на основе принципа полного равноправия29.
Несмотря на то что при образовании и конституционно-правовом оформлении СССР возобладал ленинский федеративный подход, последующее развитие советского государства показало, что в итоге была реализована сталинская концепция, применительно даже к отношениям союзного центра и союзных республик, не говоря уже о статусе собственно российских автономий30. (В основе принципиальной позиции Ленина по вопросу автономизации -федерализации лежала идея недопустимости возрождения прежнего великорусского шовинизма, однако следует признать, что, проводя различие между «национализмом нации угнетающей и национализмом нации угнетенной, национализмом большой нации и национализмом нации маленькой»31, высказываясь за необходимость возместить угнетенным нациям обиды, нанесенные им в прошлом, Ленин подчас попустительствовал очевидным проявлениям местного национализма, местного шовинизма; в частности, он оправдывал решения грузинских коммунистов о лишении грузинского гражданства лиц, вступивших в брак с жителями других республик, и о введении ограничений на проживание в Тифлисе для негрузин, составлявших большинство населения города, необходимостью нанести удар более серьезному шовинизму, великорусскому, тому, из которого выросли другие разновидности шовинизма32.)
28 Высказывание Сталина содержится в архивных документах Троцкого, упоминается в: Adam B. Ulam. Stalin. The Man and his Era. N.Y., 1973. P. 213-214.
29 См.: Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 214.
30 В литературе отмечается, что упоминание в государствоведческих источниках о «сталинском плане автономизации» несет в себе определенную неточность - первоначально эти идеи были высказаны секретарем ЦК Компартии Белоруссии Д. Мануильским (см.: Лазарев Б.М. Указ. соч. С. 35).
31 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 356-362.
32 Это отмечал, в частности, Н.И. Бухарин (см.: Двенадцатый съезд РКП(б). Стенографический отчет. М., 1968. С. 614).
Курс на создание национальных автономий был сохранен и в ходе реформирования административно-территориального устройства государства в 20-х гг. XX столетия (в результате которого прежнее деление на губернии, уезды и волости заменялось новым - на области, округа и районы) - в РСФСР было достаточно много составных частей, построенных по национальному признаку, - национальные районы, автономные области, автономные республики. К 1930 г. в состав России входили 11 автономных республик (Башкирская, Бурят-Монгольская, Дагестанская, Карельская, Казахская, Киргизская, Крымская, немцев Поволжья, Татарская, Чувашская, Якутская) и 16 автономных областей (Адыгейская, Вотская, Удмуртская, Кабардино-Балкарская, Калмыцкая, Кара-Калпакская, Карачаевская, Коми, Ингушская, Марийская, Мордовская, Ойратская, СевероОсетинская, Чеченская, Черкесская, Хакасская). Подобные образования были и в составе других союзных республик: Нахиче-ванская АССР и Нагорно-Карабахская автономная область в составе Азербайджана, Абхазская и Аджарская АССР и Юго-Осетинская автономная область в составе Грузии, Молдавская АССР в составе Украины, Горно-Бадахшанская автономная область в составе Таджикистана (до этого Таджикская АССР была частью Узбекистана). При этом автономные области и даже автономные республики могли входить в состав других административно-территориальных единиц (в частности, Ойратская автономная область входила в Сибирский край, Немецкая автономная республика (позднее - Республика немцев Поволжья) -в состав Нижне-Волжского края, Адыгейская, Ингушская, Кабардино-Балкарская, Карачаевская, Северо-Осетинская, Черкесская, Чеченская автономные области - в состав СевероКавказского края).
После упразднения Горской АССР и образования на этой территории Юго-Восточной области (преобразованной декретом ВЦИК от 26 января 1925 г. в Северо-Кавказский край) в российской государственности возникло новое явление. Дело в том, что указанная область (позднее - край) включала в свой состав и автономные области, образованные на территориях некоторых национальных округов (Адыгейская, Кабардинская, позднее - Кабарди-
но-Балкарская и др.). А поскольку автономные области рассматривались, наряду с автономными республиками, в качестве субъектов федеративных отношений (и даже поименно упоминались в союзных и российских конституциях), сложилась интересная конституционная модель - субъекты федерации входили в состав федерации не непосредственно, а через административно-территориальную единицу - область (позднее - край). Тем не менее органы советской власти автономных областей по существующей в России модели являлись местными органами государственной власти с соответствующим статусом.
Еще раз подчеркнем, что проблема образования, преобразования, ликвидации автономных республик и автономных областей лежала прежде всего в сфере решения национального вопроса, федеративного устройства, а не местного управления. Конструкция местной советской власти в этих единицах мало чем отличалась от аналогичной (в целом единой в масштабах всей страны) конструкции в губерниях, областях, краях (хотя, например, по-разному выглядело представительство этих единиц в вышестоящих Советах; внутренняя организация советских учреждений могла предусматривать нетрадиционные отделы, секции и проч. (связанные с национальным, многонациональным составом), местные традиции могли учитываться при формировании Советов и т.п.).
Нормы, создающие основу для решения национального вопроса, автономно-федеративного строительства, организации местной публичной власти, практика их реализации вызывали неоднозначную оценку и даже споры (на этапе зарождения советской государственности - достаточно острые, в последующем -более обтекаемые) в научных и общественно-политических кругах. В сфере государственного управления наукой на рассматриваемом этапе имела место политика «кнута и пряника» - сочетание жесткого администрирования и стимулирования как научного сообщества вообще, так и отдельных школ и даже ученых (подчас эта политика была весьма противоречивой). В первые годы советской власти политические симпатии большинства ученых были не на ее стороне - в лучшем случае они находились по отношению к ней на нейтральных позициях, однако довольно значительным было уча-
стие профессуры в оппозиционных партиях (пока их деятельность была более или менее значимой), в белогвардейских правительствах. Партийно-советское руководство проводило политику «уплотнения» университетов, сокращения их числа и последовательной советизации: на основании постановления Наркомпроса от 3 марта 1919 г. вместо юридических и исторических факультетов повсеместно создавались так называемые факультеты общественных наук, рабочие факультеты и учено-учебные учреждения, находившиеся в ведении партийного аппарата. В большей степени государственная поддержка оказывалась дореволюционной научной элите в сфере естественных и технических наук, а из сферы гуманитарных, социально-экономических (в том числе юридических) наук старая профессура вытеснялась, для чего проводились кадровые чистки, общественные смотры профессорско-преподавательского состава, применялись административная высылка и даже политические репрессии. По решению Политбюро ЦК РКП(б) были ликвидированы Московский союз научных деятелей и Объединенный совет научных учреждений - общественные организации, отстаивавшие принципы свободы научного творчества и автономии вузов. Имели место и компромиссные решения власти. Так, деятельность Академии наук продолжала осуществляться на основе дореволюционного устава, а в декабре 1921 г. принимается постановление СНК об улучшении быта ученых33. Тем не менее, на наш взгляд (взгляд, безусловно, субъективный), содержательное качество государство-ведческих исследований в юридической науке в рассматриваемый период значительно уступало аналогичным исследованиям в русском государственном праве второй половины XIX - начала XX в. (равно как и современным отечественным исследованиям).
Конституционно-правовые идеи в рассматриваемом аспекте высказывались и оформлялись по-разному: здесь и альтернативные выступления в ходе дискуссий на партийных форумах, съездах, конференциях, собраниях, заседаниях различного рода комиссий, совещаниях и др., и публикации в научных изданиях и средствах массовой информации (в том числе издаваемых за рубежом). Но,
33 См.: Берлявский Л.Г. Государственно-правовое регулирование отечественной науки в 1917-1929 гг.: этапы и тенденции // Научн. труды. Росс. академия юрид. наук: В 2 т. Т. 1. Вып. 7. М., 2007.
что примечательно, были и альтернативные обстоятельные конституционные проекты. Острота полемики по государственно-правовой проблематике в рассматриваемый период была неоднородной. Наиболее острой она была на этапе становления советской власти (здесь еще сохранялся заметный вес представителей науки русского государственного права, видных деятелей различных политических партий). В последующем (примерно к началу 30-х гг.) в российской науке в целом, в юридической науке в том числе и в государствоведческой науке в частности сложился так называемый директивный метод - критика действующего конституционного законодательства, принимаемых партийных документов, нормативных актов различного уровня была практически сведена на нет, и ученые (равно как и государственные и общественные деятели) комментировали, разъясняли указанные акты исключительно в позитивном ключе. Однако работы и этого этапа развития отечественной науки имеют известную ценность. Во-первых, научные исследования богаты аналитическим материалом (в том числе применительно к сфере формирования и функционирования автономных образований, местных Советов), существенно «оживляющим» сухие формально-юридические положения. Во-вторых, на основе глубокого анализа ученые не только восхваляли существующее положение вещей, но и вскрывали многие острые проблемы и предлагали (иногда прямо, а иногда - косвенно) пути совершенствования советской государственно-правовой действительности. В-третьих, заметное место в отечественной науке занимала активная критика западных («буржуазных») конституционно-правовых институтов (народное представительство, парламентаризм, разделение власти, местное самоуправление и др.); но ведь критика предполагает и анализ, описание указанных институтов, а следовательно, научная среда, студенчество, население имели возможность знакомиться с зарубежным государственным устройством и установленным там правопорядком (пусть даже под иным, «идеологизированным соусом»).
Политическими оппонентами советской власти в различных российских регионах (многие из которых участвовали в Белом движении) предлагались отличавшиеся от официальной доктрины коммунистической партии проекты (в том числе конституционные)
территориального устройства России и организации власти на местах (в том числе через призму решения национального вопроса). Так, участники Всероссийского Национального Центра, объединявшего либеральные и консервативно-либеральные силы (С.А. Котляревский, М.М. Федоров, Я.М. Букшпан, Л.Б. Кафенгау-зен, Б.Д. Плетнев, кн. П.Д. Долгоруков и др.), к декабрю 1918 г. разработали проект Основных законов, который, в частности, в целях недопущения распада страны предусматривал строго законодательный порядок предоставления отдельным местностям и областям России особого устройства и особых прав самоуправления. Указанный подход кн. Г.Н. Трубецкой считал излишне «централистическим», исходя из того, что он предполагал установление и регламентацию взаимоотношений различных частей государства исключительно единой центральной властью, тогда как политическая обстановка «требовала считаться с неизбежностью соглашений».
Самостоятельный конституционный проект («Конституцию Российского государства») разработал и представил на обсуждение в Париже, Крыму, Ростове Карел Крамарж (идеи ученого широко обсуждали представители различных политических взглядов -П.И. Новгородцев, кн. Г.Е. Львов, П.Б. Струве, В.А. Маклаков, М.А. Стахович, М.М. Винавер, М.С. Аджемов, А.В. Кривошеин, Н.Н. Львов, кн. П.Д. Долгоруков, Н.И. Астров, Н.Н. Чебышев и др.). Предложенный им вариант Основного закона не предусматривал национально-территориального деления России: в основу административного деления страны должны были быть положены не столько национальные, сколько экономические и социальные условия. Считая федерализацию страны «неразумной политикой» (что соответствовало взглядам руководителей Белого движения и русской части российской эмиграции), К. Крамарж полагал, что «нет лучшего пути, чем автономия отдельных областей, т.е. право их давать себе свободно законы по всем нуждам местного характера и иметь для проведения этих законов свое независимое правительство, ответственное областному законодательному учреждению. Но эти области - не государства». Идеи К. Крамаржа были положены в основу деятельности Подготовительной по национальным делам комиссии (П.И. Новгородцев, А.Д. Белимович и др.): Россию предлагалось разделить на области, границы которых следовало
определять исходя из «удобства расчленения разъединенного существования и самоуправления земель, по географическому их положению, экономическим различиям, исконному тяготению к определенным центрам и т.д.». В будущем эти новые образования должны были получить широкую автономию вплоть до создания местных представительных органов - областных дум (т.е. основными принципами территориальной организации государства являлись областная автономия и широкая децентрализация)34.
Все отмеченные проекты и идеи в силу понятных причин не были востребованы советской властью, но являются иллюстрацией жизнеспособности и разнообразия общественно-политической мысли в рассматриваемом периоде российской государственности.
Не оставалась в стороне от анализа проблем территориальной организации публичной власти в советском государстве, решения национального вопроса и государствоведческая наука35.
Характеристике статуса национально-территориальных образований РСФСР значительное место в своих работах уделял Г.С. Гурвич36. Он подчеркивал, что с принятием Конституции
34 См.: Раков В.В. Конституционные проекты 1918-1919 гг.: федерация или областная автономия // Научн. труды. Росс. академия юрид. наук: В 3 т. Т. 1. Вып. 4. М., 2004.
35 На юридическом факультете Московского университета уже в учебном плане на 1918-1919 гг. наряду с общим курсом государственного права предусматривался курс «Государственное устройство РСФСР», позднее стали также читаться курсы «Организация центрального и местного управления», «Конституционное право союзных с РСФСР республик», «Федерация и автономия»; в 20-х гг. появляются научные работы государствоведов (К.А. Архипова, И.Н. Ананова, Г.С. Гурвича, С.А. Котляревского, Д.А. Магеровского и др.) по указанным проблемам. См.: Рагулина Е.В. Государственно-правовые дисциплины в Московском университете в начальный период становления Советского государства (1917-1925) // Конституционное (государственное) право в Московском университете / Отв. ред. Н.А. Богданова. М., 2005.
36 Г.С. Гурвич в 1922 г. был приглашен на кафедру публичного права советской республики юридического факультета (тогда - правового (юридико-политического) отделения факультета общественных наук) Московского университета в качестве штатного профессора, в 1924 г. стал заместителем председателя правового отделения факультета.
РСФСР 1918 г. недопустимо отождествлять статус («юридическую форму») губерний и появившихся автономных областей (а до этого в разговорном обиходе и даже в литературе автономные области подчас назывались «национальными губерниями»). Исходя из того, что «и в будущем съезд Советов или исполком автономной области марийского, например, народа по своей компетенции и деятельности... немногим, в общем, станет отличаться от какого-нибудь рязанского или иного губ. съезда и губ. исполкома.», Г.С. Гурвич, тем не менее, вычленил отличительные признаки и проявления автономности автономных республик и автономных областей, а также представил видение особенностей советской автономии в сравнении с автономией буржуазной (была привлечена очень обширная эмпирическая база - законодательство и практика Германии, Австро-Венгрии, Швейцарии, Великобритании, Америки и др.).
Интересны и рассуждения ученого о природе местного самоуправления вообще37. Несколько идеализируя природу Советов, он полагал, что новая государственность должна строиться снизу, «с мест». Соглашаясь с М. Владимирским в том, что «первое время после Октябрьской революции Советская Россия представляла из себя ряд самостоятельных, не связанных с единым центром сове-тов»38, но не соглашаясь с М.А. Рейснером, считавшим, что Советы были выведены из периода мрачной анархии (раздробленности) всемогущим центром «в результате долгой и упорной борьбы»39, Г.С. Гурвич указывал, что «Советы должны были сначала организоваться сами. на чистом поле низвергнутого и разрушенного буржуазного государства, а потом уже в их бытии мог почерпнуть силы фактом этого бытия созданный центр»40. Исходя из такого понимания происхождения местной и центральной советской власти («при историческом первенстве мест над центром») и, соответственно, недопустимости противопоставления различных уровней властво-
37 См.: Гурвич Г.С. Основы Советской Конституции. 6-е изд. М.; Л., 1929. Гл. 11; он же. Принципы автономизма и федерализма в советской системе. М., 1924.
38 Владимирский М. Организация советской власти на местах. М., 1919. С. 52.
39 РейснерМ. Государство буржуазии и РСФСР. М., 1923. С. 371.
40 Гурвич Г.С. Основы Советской Конституции. С. 183.
вания, он делал неординарный вывод о том, что сам термин «местное самоуправление» становится, в сущности, ненужным и нелогичным («А разве центральное управление не есть самоуправление пролетариата?»): «.Нет вовсе того положения, при котором центр раздает местам дары своего вынужденного благоволения, трусливо взвешивая и отмеривая «овому - талан, овому - два»; кому самоуправление, кому автономия, кому ни того, ни другого. Здесь от села до столицы все равны. Никому ничего не дарится, но местность, движимая собственным здоровым классовым инстинктом, не отвергает дружеского совета центра и берет себе столько самоуправления, сколько ей по плечу»41. (Рассуждения, безусловно, очень красивые, но, скорее, мечтательно-идеалистические. Последний подход, как известно, обозначался российским руководством даже в качестве принципа при построении новой федеративной государственности в постсоветский период, однако от него очень скоро пришлось отказываться.)
Из этих же посылок исходил Г.С. Гурвич, обосновывая конституционность идеи демократического централизма и полемизируя, в частности, с В.К. Дябло, критиковавшим конституционно-правовые предписания (Основного закона, Положений о городских Советах и о сельских Советах, Инструкции о выборах в Советы и др.), которые позволяли органам власти более высокого уровня практически безгранично вмешиваться в деятельность нижестоящих органов42. Аргументация Г.С. Гурвича следующая: поскольку верховный союзный орган есть «непосредственное произведение низовых советов» (и в этом его коренное отличие от парламента), то центральная власть просто «должна взять на себя заботу о единообразном и правильном устройстве советской сети, иначе она - кровно связанная в организационном отношении с советскими низами -рискует потерять в собственной цельности и стройности и близости к Советам»43.
Идеальной Г.С. Гурвич считал советскую модель организации власти на местах и для решения национального вопроса. Для наци-
41 Там же. С. 184.
42 См.: Дябло В.К. Судебная охрана конституций в буржуазных государствах и в СССР. М., 1928. С. 36.
43 Гурвич Г.С. Основы Советской Конституции. С. 203.
ональной территории, полагал он, «не то характерно, что она организована по-советски (выше мы отмечали, что ученый, напротив, подчеркивал, что по сути своей конструкция советской власти в автономных областях и в обычных губерниях практически ничем не отличается. - С.Н.), а то, что советская система на этой территории, где расположилась такая-то нация с ей свойственным бытом и языком, немедленно обнаружила свое интернациональное существо и легко окрасилась яркими национальными тонами. Советская власть повсюду становилась национальной властью в руках национальных низов, т.е. советской национальной автономией»4. Таким образом, различие между автономной областью и обычной областью или губернией виделось не в юридической форме, а в социально-политическом содержании, поскольку автономия при советской власти получила возможность национального существования, развития, проявления самобытности и проч., которых у нее прежде не было (великорусская деревня или губерния не получила блага национальной свободы, блага жить согласно своим национальным особенностям, поскольку у нее и раньше этого блага никто не отнимал, тогда как черемис, вотяк, «ордынец» и иной «инородец» приобрел от советской власти неизмеримо больше, чем его русский соотечественник).
В более поздних работах Г.С. Гурвич не только воспроизводил содержательное значение советской автономии для решения национального вопроса, но уже более четко обозначал иерархию национальных образований и отмечал многочисленные случаи не только создания новых автономий, но и «перехода отдельных национальных местностей от низших к высшим (выделено мной. - С.Н.) автономическим формам, от национального округа - к автономной области, от нее - к автономной, а от последней - к союзной республике» (вновь, однако, подчеркивая отсутствие принципиальных различий в формах организации советской власти в автономиях - автономная область «управляется областным съездом Советов, областным исполнительным комитетом и его отделами, и ее положение в
44 Там же. С. 188-189.
республике, в которую она входит, напоминает положение обычного областного деления»45).
Подход Г.С. Гурвича к территориальной организации России после октября 1917 г. не совпадал со взглядами Ф.Ф. Кокошкина, которые непродолжительное время после установления советской власти озвучивались в вузовских аудиториях и обсуждались в научных кругах46. Будучи последовательным убежденным сторонником унитарной формы территориального устройства России, Ф.Ф. Ко-кошкин выделял две разновидности децентрализации власти: административную (местное самоуправление) и законодательную (областная автономия). Первая представляет собой некие территориальные союзы, которым государство предоставляет возможность осуществлять определенные функции управления, но которые не имеют самостоятельной власти. При этом в местном самоуправлении избираются собственные органы, которые не имеют прямого подчинения центральным органам государства, а только подлежат контролю с их стороны. Подобное административное устройство позволило бы, считал он, наиболее эффективно решать вопросы местного значения. Законодательная же децентрализация (областная автономия) является высшей ступенью развития децентрализации, при которой составные части государства имеют свои выборные законодательные органы, принимающие местные законы. По мнению ученого, местная автономия не нарушает государственного единства, если она устанавливается общегосударственным законом, а принятые местными законодательными органами законы должны вступать в силу только после их одобрения центральной властью. Ф.Ф. Кокошкин неоднократно подчеркивал, что областные автономии должны строиться исключительно по территориальному при-
45 Гурвич Г.С. О Советском Союзе (ко Дню Конституции). М., 1931. С. 10-11.
46 См.: Кокошкин Ф.Ф. Автономия и федерация. Пг., 1917; он же. Лекции по общему государственному праву. 2-е изд. М., 1912; он же. Областная автономия и единство России. М., 1906.
знаку, поскольку национально-территориальные автономии представляли бы угрозу целостности государства47.
После отстранения от преподавания государственного права в Московском университете известный отечественный государство-вед С.А. Котляревский сосредоточился на исследовании различных вопросов советского финансового права и международно-правовой проблематики, однако отдельные его работы этого периода (первые годы советской власти) посвящены, в частности, анализу статуса советских автономий48. С.А. Котляревский был сторонником теории октроированного статуса автономных республик, в основе которой лежит положение о производном характере прав автономии от высшей власти - автономная республика создается и упраздняется органами власти союзной республики и всецело от них зависит. «Право самоорганизации им (автономным республикам) не принадлежало, и они создавались актами центральной власти. Дело не изменилось от того, что этим актам предшествовали известные волеизъявления самого населения, принадлежащего к данной национальности» (в то же время он видел и определенные отличия в статусе автономных республик в сравнении с остальными территориальными единицами, отмечая, что их автономия «как-то выходит за пределы той местной самостоятельности, которая принадлежит у нас губерниям и областям. Она [автономия] имеет в себе некоторый
политический элемент. некоторый государственный элемент»)49.
Вряд ли проанализированные аспекты организации местной публичной власти, построения советского государства представляют собой образец выверенного государственного подхода к решению наци-
47 О научной деятельности Ф.Ф. Кокошкина см.: Скосаренко Е.Е. Федор Федорович Кокошкин // Конституционное (государственное) право в Московском университете / Отв. ред. Н.А. Богданова.
48 См.: Котляревский С.А. СССР и союзные республики. М.; Л., 1926; он же. Правовое положение автономных республик // Советское право. 1925. № 6. Подробнее о жизни и научной деятельности С.А. Котлярев-ского см.: Конституционное (государственное) право в Московском университете / Отв. ред. Н.А. Богданова. С. 40-48, 134-150.
49 Котляревский С.А. Правовое положение автономных республик. С. 36-40.
онального вопроса. Ни создание советских автономий, ни образование СССР, ни его распад не разрешили этот острейший для России вопрос. Видимо, имеет право на существование и распространенная (особенно в западной историографии) точка зрения, в соответствии с которой образование СССР представляло собой простой возврат к господству русского империализма на соответствующей территории50 (в конце концов тезис о «единой и неделимой России» очень часто, хотя иногда и завуалированно, звучал и звучит как в советской, так и в современной России). Однако бесценен любой опыт государственно-правового развития, и при проведении современных реформ, в частности реформ федеративного устройства и местного самоуправления, не следует механически отвергать многолетний опыт советского периода российской государственности, а также взгляды авторов работ по советскому государственному праву того периода.
Проведенный анализ дает основания для вывода о том, что в советской юридической науке не сразу возобладал нормативный подход (при котором научные работы сводились, главным образом, к описанию, комментированию действовавших тогда нормативных предписаний и партийных документов, показу преимуществ социалистических государственно-правовых институтов в сравнении с другими моделями), и в рассматриваемом периоде (по крайней мере на начальном, довоенном этапе) в общественно-политической и научной мысли имели место некоторые различия подходов, критический взгляд на учрежденные и практически реализуемые тогда элементы властвования (т.е. и в советской России имел место не только практический, но и теоретический конституционализм)51.
50 См.: PipesR. Op. cit. P. 277-279.
51 Подробнее см.: Шульженко Ю.Л. Отечественный конституционализм. Историко-юридическое исследование. М., 2010. Гл. IV; Советский государственный строй: реалии, проекты, идеи, споры (19171940) / Под общ. ред. Ю.Л. Шульженко. М., 2010.
