Андрей Платонович Платонов

«Сокровенный человек»

«Фома Пухов не одарён чувствительностью: он на гробе жены варёную колбасу резал, проголодавшись вследствие отсутствия хозяйки». После погребения жены, намаявшись, Пухов ложится спать. К нему кто-то громко стучит. Сторож конторы начальника дистанции приносит путёвку на работы по очистке железнодорожных путей от снега. На станции Пухов расписывается в приказе — в те годы попробуй не распишись! — и вместе с бригадой рабочих, обслуживающих снегоочиститель, который тянут два паровоза, отправляется расчищать от снежных заносов путь для красноармейских эшелонов и бронепоездов. Фронт находится в шестидесяти верстах. На одном из снежных завалов снегоочиститель резко тормозит, рабочие падают, разбивая головы, помощник машиниста разбивается насмерть. Конный казачий отряд окружает рабочих, приказывая доставить паровозы и снегоочистку на занятую белыми станцию. Подъехавший красный бронепоезд освобождает рабочих и расстреливает завязших в снегу казаков.

На станции Лиски рабочие отдыхают три дня. На стене барака Пухов читает объявление о наборе механиков в технические части Южного фронта. Он предлагает своему другу Зворычному поехать на юг, а то «на снегоочистке делать нечего — весна уж в ширинку дует! Революция-то пройдёт, а нам ничего не останется!». Зворычный не соглашается, жалея покидать жену с сыном.

Через неделю Пухов и ещё пятеро слесарей едут в Новороссийск. Красные снаряжают на трёх кораблях десант из пятисот человек в Крым, в тыл Врангелю. Пухов плывёт на пароходе «Шаня», обслуживая паровой двигатель. Непроглядной ночью десант проходит Керченский пролив, но из-за шторма корабли теряют друг друга. Бушующая стихия не даёт десанту высадиться на крымский берег. Десантники вынуждены вернуться в Новороссийск.

Приходит известие о взятии красными войсками Симферополя. Четыре месяца Пухов проводит в Новороссийске, работая старшим монтёром береговой базы Азово-Черноморского пароходства. Он скучает от недостатка работы: пароходов мало, и Пухов занят тем, что составляет отчёты о неисправности их механизмов. Он часто гуляет в окрестностях города, любуясь природой, находя все уместным и живущим по существу. Вспоминая свою умершую жену, Пухов чувствует своё отличие от природы и горюет, уткнувшись лицом в нагретую его дыханием землю, смачивая её редкими неохотными каплями слез.

Он покидает Новороссийск, но едет не к дому, а в сторону Баку, собираясь дойти до родины вдоль берега Каспия и по Волге. В Баку Пухов встречается с матросом Шариковым, который налаживает Каспийское пароходство. Шариков даёт Пухову командировку в Царицын — для привлечения квалифицированного пролетариата в Баку. В Царицыне Пухов показывает мандат Шарикова какому-то механику, которого встречает у конторы завода. Тот читает мандат, мажет его языком и приклеивает на забор. Пухов смотрит на бумажку и надевает её на шляпку гвоздя, чтобы её не сорвал ветер. Он идёт на вокзал, садится на поезд и спрашивает людей, куда он едет. «А мы знаем — куда? — сомнительно произносит кроткий голос невидного человека. — Едет, и мы с ним».

Пухов возвращается в свой город, поселяется у Зворычного, секретаря ячейки мастерских, и начинает работать слесарем на гидравлическом прессе. Через неделю он переходит жить в свою квартиру, которую он называет «полосой отчуждения»: ему там скучно. Пухов ходит в гости к Зворычному и рассказывает что-нибудь о Чёрном море — чтобы не задаром чай пить. Возвращаясь домой, Пухов вспоминает, что жилище называется очагом: «Очаг, черт: ни бабы, ни костра!»

К городу подступают белые. Рабочие, собравшись в отряды, обороняются. Бронепоезд белых обстреливает город ураганным огнём. Пухов предлагает собрать несколько платформ с песком и пустить с уклона на бронепоезд. Но платформы разлетаются вдребезги, не причинив бронепоезду вреда. Бросившиеся в атаку рабочие падают под пулемётным огнём. Утром два красных бронепоезда приходят на помощь рабочим — город спасён.

Ячейка разбирается: не предатель ли Пухов, придумавший глупую затею с платформами, и решает, что он просто придурковатый мужик. Работа в цехе отягощает Пухова — не тяжестью, а унынием. Он вспоминает о Шарикове и пишет ему письмо. Через месяц он получает ответ Шарикова с приглашением работать на нефтяных приисках. Пухов едет в Баку, где работает машинистом на двигателе, перекачивающем нефть из скважины в нефтехранилище. Идёт время,

Пухову становится хорошо, и он жалеет только об одном: что немного постарел, и нет чего-то нечаянного в душе, что было раньше.

Однажды он идёт из Баку на промысел. Он ночевал у Шарикова, к которому вернулся из плена брат. Неожиданное сочувствие к людям, одиноко работающим против вещества всего мира, проясняется в заросшей жизнью душе Пухова. Он идёт с удовольствием, чувствуя родственность всех тел к своему телу, роскошь жизни и неистовство смелой природы, неимоверной в тишине и в действии. Постепенно он догадывается о самом важном и мучительном: отчаянная природа перешла в людей и в смелость революции. Душевная чужбина оставляет Пухова на том месте, где он стоит, и он узнает теплоту родины, будто вернулся к матери от ненужной жены. Свет и теплота напрягались над миром и постепенно превращались в силу человека. «Хорошее утро!» — говорит он встретившемуся ему машинисту. Тот равнодушно свидетельствует: «Революционное вполне».

Действие произведения Андрея Платонова «Сокровенный человек» начинается с того, как главный герой – Фома Пухов, на похоронах своей жены режет колбасу на ее гробу, а после всего придя домой ложиться спать. Но его отдых перебивает стук в дверь. Открыв ее, герой увидел сторожа конторы начальника дистанции, который принес ему путевку на работы по очистке снега на путях. Придя на станцию, он расписывается в приказе и вместе с рабочей бригадой отправляется расчищать пути для красноармейских эшелонов и бронепоездов. По пути конный казачий отряд окружают перевернувшийся снегоочиститель, но выживших людей, в том числе и нашего героя, спасают красноармейцы.

На станции Лиски спасенные работники отдыхают три дня. На одной из стен бараков Фома находит объявление, в котором сказано, что требуются механики в технические части Южного фронта. Тогда герой предлагает своему другу Зворычному поехать туда, но тот не хочет покидать свою семью – отказывается. И уже через семь дней, Фома и пятеро слесарей отправляются в Новороссийск. Там красные отправляют в Крым на трех кораблях своих людей, для помощи Врангелю. Наш Фома попадает на пароход «Шаня», где обслуживает паровой двигатель. Но по пути корабли теряют друг друга, поэтому остальные должны вернуться обратно в Новороссийск. Там герой проводит четыре месяца, работая старшим монтером береговой базы Азово-Черноморского пароходства. Здесь он гуляет, любуется природой, тоскует по своей жене и плачет, уткнувшись лицом в нагретую землю.

В итоге герой, уезжает из Новороссийска, но не в сторону дома, а в Баку. Он собирается дойти до родины по берегу Каспия и по Волге. В Баку Фома встречает матроса Шарикова, который налаживает Каспийское пароходство. Он дает герою командировку в Царицын, в котором Пухов, должен передать мандат одному механику. После всего этого, герой возвращается в свой родной город, где поселяется у Зворычного, который уже стал секретарем ячейки мастерских. Фома начинает работать слесарем, а через некоторое время переезжает в свою квартиру. Там ему становится скучно, и он часто заходит в гости к своему другу, рассказывая ему о Черном море.

Через время на его родной город нападают белые. Жители начинают обороняться, пытаясь скинуть несколько платформ на бронепоезд врагов, но у них ничего не получаются. Белые расстреляли половину людей, а уже на утро красные пришли на помощь и город был спасен. Всю затею с платформами придумал Пухов. В конце концов, ячейка начинает разбираться в этом деле, и решает, что герой - обычный болван. С тех пор работа в цеху начинает отягощать Фому, и он решает ехать в Баку и поработать на нефтяных приисках, по приглашению знакомого Шарикова. Там он осознал, что отчаянная природа перешла в людей и смелость революции. Фома понял смысл его жизни, и герой стал относиться ко всем людям, животным и окружающему его миру с сочувствием.

Сочинения

Размышления над прозой А. П. Платонова (по произведениям "Сокровенный человек", "Впрок", "Котлован") Поиски человеком смысла жизни в произведениях А.П.Платонова (на примере повести "Сокровенный человек").

У Фомы Пухова умерла жена, но он, кажется, и не расстроился по этому поводу: разрезал колбасу на гробе, проголодавшись в «отсутствие» жены. Однако всё-таки тосковал по ней, ибо нет у него теперь того, кто будет заботиться о продовольствии. Позже Пухов уезжает в командировку, чтобы очищать железные дороги от снега. Фома со своей бригадой занимается очисткой железнодорожного пути для военной техники Красной армии от снежных завалов.

В один день рабочие попадают в окружение отряда казаков, впоследствии расстрелянного бронепоездом красных. Бригада освобождена, они останавливаются на станции в городе Лиски. Спустя неделю Фома и другие работники уезжают в Новороссийск. Там Красная армия направляет десант, в котором оказался и Фома, в Крым на трех кораблях. Ночью сильно штормит, поэтому три корабля потеряли друг друга.

Десант возвращается в Новороссийск. Фома четыре месяца пребывал в Новороссийске и работал старшим монтером на пароходстве. Там он гулял по городу и любовался природой. Во время прогулок Фома вспоминал усопшую жену, ощущал на себе различие природы и человека, тосковал. Позже он уехал в Баку, где встретил матроса Шарикова. Матрос дал Пухову командировку в город Царицын. После командировки Фома возвратился в город и работал в качестве слесаря на гидравлическом прессе.

Одному в квартире ему было скучно и одиноко, поэтому Фома заходил к слесарю Зворычному. Ночью к городу подступили солдаты Белой гвардии, бронепоезд которых начал обстреливать Кубу. Фома предложил собрать платформы с песком и направить их на бронепоезд Белой гвардии. Однако сооружения не помогают. Утром бронепоезда Красной армии помогли освободить город.

Все размышляют о том, предатель ли Фома, который придумал платформы с песком, и делают вывод о том, что он сумасбродный и вреда от него нет. Фоме снова стало уныло в цеху, поэтому он решил написать матросу Шарикову письмо. Спустя месяц он получил от него приглашение на работу. Фома снова направляется в Баку и работает там машинистом. Спустя время он идет на промысел. Фома ночевал у матроса Шарикова, чей брат-красноармеец вернулся из плена. Внезапно для него самого в душе Фомы просыпается к бывшему пленному сочувствие. Это чувство возвращает его к жизни, он чувствует душевный подъём. Фома наполняется теплотой и любовью к Родине.

Произведение учит постоянно самосовершенствоваться, не смотря ни на какие преграды, а также, в конце концов, превратиться в «сокровенного человека», каким стал Фома Пухов.

Картинка или рисунок Сокровенный человек

Другие пересказы для читательского дневника

• Краткое содержание Робертс Шантарам

  В этом романе рассказывается история жизни – новой жизни главного героя. Линдсей был преступником, много испытал и от «коллег» и от полиции. Жизнь его проходила в бегах и опасностях.

• Краткое содержание сказки Морозко

  В одной деревне жил одинокий старый мужчина, который сам воспитывал дочку, так как жена его давно умерла. Со временем старик решил жениться. Новая жена оказалась очень строга к стариковой девочке, постоянно ее бранила и попрекала.

• Краткое содержание Сказка Телефон Чуковского

  Детская сказка Корнея Чуковского Телефон - классическое произведение детской литературы. В котором автор использовал очень простые, но забавные рифмы и обороты, а в качестве персонажей выбрал знакомых всем с детства животных.

• Краткое содержание Крапивин Журавлёнок и молнии

  Главный герой произведения – одиннадцатилетний мальчик Юрий Журавин, или Журка, который встречает на своём жизненном пути много разных людей, оставивших значимый след в его жизни.

Андрей Платонов

1

Фома Пухов не одарен чувствительностью: он на гробе жены вареную колбасу резал, проголодавшись вследствие отсутствия хозяйки. — Естество свое берет! — заключил Пухов по этому вопросу. После погребения жены Пухов лег спать, потому что сильно исхлопотался и намаялся. Проснувшись, он захотел квасу, но квас весь вышел за время болезни жены — и нет теперь заботчика о продовольствии. Тогда Пухов закурил — для ликвидации жажды. Не успел он докурить, а уж к нему кто-то громко постучал беспрекословной рукой. — Кто? — крикнул Пухов, разваливая тело для последнего потягивания. — Погоревать не дадут, сволочи! Однако дверь отворил: может, с делом человек пришел. Вошел сторож из конторы начальника дистанции. — Фома Егорыч, — путевка! Распишитесь в графе! Опять метет — поезда станут! Расписавшись, Фома Егорыч поглядел в окно: действительно, начиналась метель, и ветер уже посвистывал над печной вьюшкой. Сторож ушел, а Фома Егорыч загоревал, подслушивая свирепеющую вьюгу, — и от скуки, и от бесприютности без жены. — Все совершается по законам природы! — удостоверил он самому себе и немного успокоился. Но вьюга жутко развертывалась над самой головой Пухова, в печной трубе, и оттого хотелось бы иметь рядом с собой что-нибудь такое, не говоря про жену, но хотя бы живность какую. По путевке на вокзале надлежало быть в шестнадцать часов, а сейчас часов двенадцать — еще можно поспать, что и было сделано Фомой Егорычем, не обращая внимания на пение вьюги над вьюшкой. Разомлев и распарившись, Пухов насилу проснулся. Нечаянно он крикнул, по старому сознанию: — Глаша! — Жену позвал; но деревянный домик претерпевал удары снежного воздуха и весь пищал. Две комнаты стояли совсем порожними, и никто не внял словам Фомы Егорыча. А бывало, сейчас же отзовется участливая жена: — Тебе чего, Фомушка? — А ничего, — ответит, бывало, Фома Егорыч, — это я так позвал: цела ли ты! А теперь никакого ответа и участия: вот они, законы природы! — Дать бы моей старухе капитальный ремонт — жива бы была, но средств нету и харчи плохие! — сказал себе Пухов, шнуруя австрийские башмаки. — Хоть бы автомат выдумали какой-нибудь: до чего мне трудящимся быть надоело! — рассуждал Фома Егорович, упаковывая в мешок пищу: хлеб и пшено. На дворе его встретил удар снега в лицо и шум бури. — Гада бестолковая! — вслух и навстречу движущемуся пространству сказал Пухов, именуя всю природу. Проходя безлюдной привокзальной слободой, Пухов раздраженно бурчал — не от злобы, а от грусти и еще отчего-то, но отчего — он вслух не сказал. На вокзале уже стоял под парами тяжелый, мощный паровоз с прицепленным к нему вагоном — снегоочистителем. На снегоочистителе было написано: «Система инженера Э. Бурковского». «Кто этот Бурковский, где он сейчас и жив ли? Кто ж его знает!» — с грустью подумал Пухов, и отчего-то сразу ему захотелось увидеть этого Бурковского. К Пухову подошел начальник дистанции: — Читай, Пухов, расписывайся, и — поехали! — и подал приказ: «Приказывается правый путь от Козлова до Лисок держать непрерывно чистым от снега, для чего пустить в безостановочную работу все исправные снегоочистители. После удовлетворения воинских поездов все паровозы поставить для тяги снегоочистителей. В экстренных случаях снимать для той же тяги дежурные станционные паровозы. При сильных метелях — впереди каждого воинского состава должен неотлучно работать снегоочиститель, дабы ни на минуту не было прекращено движение и не ослаблена боеспособность Красной Армии. Пред. Глав. рев. комитета Ю.-В. ж. д. Рудин. Комиссар путей сообщения Ю.-В. ж. д. Дубанин». Пухов расписался — в те годы попробуй не распишись! — Опять неделю не спать! — сказал машинист паровоза, тоже расписавшись. — Опять! — сказал Пухов, чувствуя странное удовольствие от предстоящего трудного беспокойства: все жизнь как-то незаметней и шибче идет. Начальник дистанции, инженер и гордый человек, терпеливо слушал метель и смотрел поверх паровоза какими-то отвлеченными глазами. Его раза два ставили к стенке, он быстро поседел и всему подчинился — без жалобы и без упрека. Но зато навсегда замолчал и говорил только распоряжения. Вышел дежурный по станции, вручил начальнику дистанции путевку и пожелал доброго пути. — До Графской остановки нет! — сказал начальник дистанции машинисту. — Сорок верст! Хватит ли воды у вас, если топку придется все время форсировать? — Хватит, — ответил машинист. — Воды много — всю не выпарим! Тогда начальник дистанции и Пухов вошли в снегоочиститель. Там уже лежали восемь рабочих и докрасна калили чугунку казенными дровами, распахнув для свежего воздуха окно. — Опять навоняли, дьяволы! — почувствовал и догадался Пухов. — А ведь только что пришли и харчей жирных, должно, не едали! Эх, идолы! Начальник дистанции сел на круглый стул у выпуклого окна, откуда он управлял всей работой паровоза и снегоочистителя, а Пухов стал у балансира. Рабочие тоже встали у своих мест, у больших рукояток, посредством которых по балансиру быстро перекидывался груз — и балансир то поднимал, то опускал снегосбросный щит. Метель выла упорно и ровно, запасшись огромным напряжением где-то в степях юго-востока. В вагоне было не чисто, но тепло и как-то укромно. Крыша вокзала гремела железами, отстегнутыми ветром, а иногда этот скрежет железа перемежался с далеким артиллерийским залпом. Фронт работал в шестидесяти верстах. Белые все время прижимались к железнодорожной линии, ища уюта в вагонах и станционных зданиях, утомившись в снежной степи на худых конях. Но белых отжимали бронированные поезда красных, посыпая снега свинцом из изношенных пулеметов. По ночам — молча, без огней, тихим ходом — проходили броневые поезда, просматривая темные пространства и пробуя паровозом целость пути. Ночью ничего не известно; помашет издали поезду низкое степное дерево — и его порежут и снесут пулеметным огнем: зря не шевелись! — Готово? — спросил начальник дистанции и посмотрел на Пухова. — Готово! — ответил Пухов и взял в обе руки рычаги. Начальник дистанции потянул веревку к паровозу — тот запел, как нежный пароход, и грубо дернул снегоочиститель. Выскочив со станционных путей, начальник дистанции одной рукой резко и коротко дернул за веревку паровозного свистка, а другой махнул Пухову. Это означало: работа! Паровоз крикнул, машинист открыл весь пар, а Пухов передвинул оба рычага, опуская щит с ножами и развертывая крылья. Сейчас же снегоочиститель сдал скорость и начал увязать в снегу, прилипая к рельсам, как к магнитам. Начальник дистанции еще раз дернул веревку на паровоз, что означало — усилить тягу! Но паровоз весь дрожал от перенапряжения и сифонил так, что из трубы жар вылетал. Колеса его впустую ворочались в снегу, как в крутой почве, подшипники грелись от частых оборотов и плохого масла, а кочегар весь взмок от работы с топкой, несмотря на то что выбегал за дровами на тендер, где его прохватывал двадцатиградусный ветер. Снегоочиститель и паровоз попали в глубокий снежный перевал. Один начальник дистанции молчал — ему было все равно. Остальные люди на паровозе и на снегоочистителе грубо выражались на каком-то самодельном языке, сразу обнажая задушевные мысли. — Пару мало! Пошуруй топку и просифонь, чтоб баланец загремел, — тогда возьмем! — Закуривай! — крикнул рабочим Пухов, догадавшись о том, что делается на паровозе. Начальник дистанции тоже вынул кисет и насыпал в кусочек газеты зеленой самогонной махорки. К метели давно притерпелись и забыли про нее, как про нормальный воздух. Покурив, Пухов вылез из вагона и здесь только обнаружил гром бури, злобу холода и пальбу сухого снега. — Вот сволота! — сказал Пухов, еле управляясь с тем, с чем ему нужно было управиться. Вдруг бешено заревел баланс паровоза, спуская лишний пар. Пухов вскочил в вагон — и паровоз сейчас же и разом выхватил снегоочиститель из снежного бугра, пробуксовав колесами так, что огонь посыпался из рельс. Пухов даже увидел, как хлестнула вода из паровозной трубы от слишком большого открытия пара, и оценил машиниста за отвагу: — Хорош парень у нас на паровозе! — А? — спросил старший рабочий Шугаев. — Чего — а? — ответил Пухов. — Чего акаешь-то? Горе кругом, а ты разговариваешь! Шугаев поэтому замолчал. Паровоз прогудел два раза, а начальник дистанции крикнул: — Закрой работу! Пухов рванул рычаг и поднял щит. Подъезжали к переезду, где лежали контррельсы. Такие места проезжали без работы: щит снегоочистителя резал снег ниже головки рельса и не мог работать, когда у рельса что-нибудь находилось — тогда снегоочиститель опрокинулся бы. Проехав переезд, снегоочиститель понесся открытой степью. Укрытый снегом, лежал искусный железный путь. Пухов всегда удивлялся пространству. Оно его успокаивало в страдании и увеличивало радость, если ее имелось немного. Так и теперь — поглядел в запушенное окно Пухов: ничего не видно, а приятно. Снегоочиститель, имея жесткие рессоры, гремел, как телега по кочкам, и, ухватывая снег, тучей пушил его на правый откос пути, трепеща выкинутым крылом; это крыло назначено было швырять снег на сторону — то оно и делало. В Графской сделали значительную стоянку. Паровоз брал воду, помощник машиниста чистил дымовую коробку, топку и прочее огневое хозяйство. Обмерзший машинист ничего не делал, а только ругался на эту жизнь. Из штаба какого-то матросского отряда, стоявшего в Графской, ему принесли спирту, и Пухов тоже прошел в долю, а начальник дистанции отказался. — Пей, инженер, — предложил ему главный матрос. — Благодарю покорно. Я ничего не пью, — уклонился инженер. — Ну, как хочешь! — сказал матрос. — А то выпей — согреешься! Хочешь, рыбы принесу — покушаешь? Инженер опять отказался, по неизвестной причине. — Эх ты, ина! — сказал тогда оскорбленный матрос. — Ведь тебе с душой дают — нам же не жалко, — а ты не берешь! Поешь, пожалуйста! Машинист и Пухов пили и жевали все напролом, улыбаясь насчет начальника. — Отстань ты от него! — обрубил другой матрос. — Он есть хочет, но идея его не велит! Начальник дистанции смолчал. Есть он действительно не хотел. Месяц назад он вернулся из командировки — из-под Царицына, где сдавал восстановленный мост. Вчера он получил депешу, что мост просел под воинским поездом: клепка моста шла наспех, неквалифицированные рабочие ставили заклепки на живую нитку, и теперь фермы моста расшились — от одного чувства веса мало-мальски грузного поезда. Два дня назад началось следствие по делу моста, и дома у начальника дистанции лежала повестка от следователя железнодорожного Ревтрибунала. Назначенный в экстренную поездку, инженер не мог пойти в Ревтрибунал, но помнил об этом. Поэтому ему не пилось и не елось. Но страха он тоже не имел, терзаясь сплошным равнодушием; равнодушие, он чувствовал, может быть страшнее боязливости — оно выпаривает из человека душу, как воду медленный огонь, и когда очнешься — останется от сердца одно сухое место; тогда человека хоть ежедневно к стенке ставь — он покурить не попросит: последнее удовольствие казнимого. — Теперь куда поедете? — спросил у Пухова главный матрос. — Должно, на Грязи! — Верно: под Усманью два эшелона и броневик в сугробах застряли! — вспомнил матрос. — Казаки, говорят, Давыдовку взяли, а снаряды за Козловом в заносах стоят! — Расчистим, сталь режем, а снег — вещество чепуховое! — уверенно определил Пухов, спешно допивая последние капли спирта, чтобы ничто не пропадало в такое время. Тронулись на Грязи. Пассажиром напросился старичок — будто бы ехал от сына в Лисок, — а кто ж его знает! Поехали. Загремел балансир, кидая щит то вниз, то вверх, — забурчали рабочие, которым не досталось матросской жирной рыбы. — Яблок бы моченых я теперь поел! — сказал на полном ходу снегоочистителя Пухов. — Ух, и поел бы — ведро бы съел! — А я бы сельдь покушал! — ответил ему старичок-пассажир. — Люди говорят, что в Астрахани сельди той миллионы пудов гниют, только маршрутов туда нету! — Тебя посадили, ты и молчи сиди! — строго предупредил Пухов. — Сельдь бы он покушал! Будто без него съесть ее некому! — А я, — встрял в разговор помощник Пухова, слесарь Зворычный, — на свадьбе в Усмани был, так полного петуха съел — жирен был, дьявол! — А сколько петухов-то было на столе? — спросил Пухов, чувствуя на вкус того петуха. — Один и был — откуда теперь петухи? — Что ж, тебя не выгнали со свадьбы? — допытывался Пухов, желая, чтоб его выгнали. — Нет, я сам рано ушел. Вылез из стола, будто на двор захотел, — мужики часто ходят, — и ушел. — А тебе, старик, не пора слезать — деревня твоя не видна еще? — спросил Пухов пассажира. — Гляди, а то разбалакаешься — проскочишь! Старик подскочил к окну, подышал на стекло и потер его. — Места будто знакомые пошли — будто Хамовские выселки торчат на юру. — Раз Хамовские выселки — тебе к месту, — сказал сведущий Пухов. — Слезай, пока на подъем прем! Старик почухался с мешком и покорно возразил: — Машина ходко бежит, аж воздух журчит, — жутко убиваться, господин машинист! Может, окоротить позволите на одну минуту — я враз. — Обдумал! — осерчал Пухов. — Окоротить ему казенную машину в военное время! Теперь до самых Грязей остановки не будет! Старик смолчал, а потом спросил особо покорным голосом: — Сказывали, тормоза теперь могучие пошли — на всякую скороту окорот дают! — Слазь, слазь, старик! — серчал Пухов. — Скороту ему окоротить! Не на каменную гору прыгаешь, а в снег! Так мягко придется, что сам полежишь — и потянешься еще! Старик вышел на наружную площадку, осмотрел веревку на мешке — не для прочности, конечно, а для угона времени, чтобы духу набраться, — а потом пропал: должно, шлепнулся. С Грязей снегоочистителю вручили приказ: вести за собой броневик и поезд наркома, пробивая траншею в заносах, вплоть до Лисок. Снегоочистителю дали двойную тягу: другой паровоз уступил поезд наркома — громадную спокойную машину Путиловского завода. Тяжелый боевой поезд наркома всегда шел на двух лучших паровозах. Но и два паровоза теперь обессилели от снега, потому что снег хуже песка. Поэтому не паровозы были в славе в ту мятежную и снежную зиму, а снегоочистители. И то, что белых громила артиллерия бронепоездов под Давыдовкой и Лисками, случилось потому, что бригады паровозов и снегоочистителей крушили сугробы, не спя неделями и питаясь сухой кашей. Пухов, например, Фома Егорыч, сразу почел такое занятие обыкновенным делом и только боялся, что исчезнет махорка с вольного рынка; поэтому дома имел ее пуд, проверив вес на безмене. Не доезжая станции Колодезной, снегоочиститель стал: два могучих паровоза, которые волокли его, как плуг, влетели в сугроб и зарылись по трубу. Машинист-петроградец с поезда наркома, ведший головной паровоз, был выбит из сиденья и вышвырнут на тендер от удара паровоза в снег и мгновенной остановки. А паровоз его, не сдаваясь, продолжал буксовать на месте, дрожа от свирепой безысходной силы, яростно прессуя грудью горы снега впереди. Машинист прыгнул в снег, катаясь в нем окровавленной головой и бормоча неслыханные ругательства. К нему подошел Пухов с четырьмя собственными зубами в кулаке — он стукнулся челюстью о рычаг и вытащил изо рта ослабшие лишние зубы. В другой руке он нес мешочек со своими харчами — хлеб и пшено. Не глядя на лежащего машиниста, он засмотрелся на его замечательный паровоз, все еще бившийся в снегу. — Хороша машина, сволочь! Потом крикнул помощнику: — Закрой пар, стервец, кривошипы порвешь! С паровоза никто не ответил. Положив харчи на снег и зашвырнув зубы, Пухов сам полез на паровоз, чтобы закрыть регулятор и сифон. В будке лежал мертвый помощник. Его бросило головой на штырь, и в расшившийся череп просунулась медь — так он повис и умер, поливая кровью мазут на полу. Помощник стоял на коленях, разбросав синие беспомощные руки и с пришпиленной к штырю головой. «И как он, дурак, нарвался на штырь? И как раз ведь в темя, в самый материнский родничок хватило!» — обнаружил событие Пухов. Остановив бег на месте бесившегося паровоза, Пухов оглядел все его устройство и снова подумал о помощнике: «Жалко дурака: пар хорошо держал!» Манометр действительно и сейчас показывал тринадцать атмосфер, почти предельное давление, — и это после десяти часов хода в глубоком плотном снегу! Метель стихала, переходя в мокрый снегопад. Вдалеке дымили на расчищенных путях броневик и поезд наркома. Пухов с паровоза ушел. Рабочие снегоочистителя и начальник дистанции лезли по живот в снегу к паровозу. Со второго паровоза тоже сошла бригада, перевязав разбитые головы грязными обтирочными концами. Пухов подошел к петроградскому машинисту. Тот сидел на снегу и прикладывал его к окровавленной голове. — Ну что, — обратился он к Пухову, — как стоит машина? Закрыл поддувала? — Все на месте, механик! — ответил по-служебному Пухов. — Помощник только твой убился, но я тебе Зворычного дам, парень умственный, только жрать здоров! — Ладно, — сказал машинист. — Положи-ка мне хлебца на рану и портянкой окрути! Кровь, сатану, никак не заткну! Из-за снегоочистителя выглянула милая усталая морда лошади, и через две минуты к паровозу подъехал казачий отряд в человек пятнадцать. Никто на них не обратил нужного внимания. Пухов со Зворычным закусывали; Зворычный советовал Пухову непременно вставить зубы, только стальные и никелированные — в воронежских мастерских могут сделать: всю жизнь тогда не изотрешь о самую твердую пищу! — Опять выбить могут! — возразил Пухов. — А мы тебе их штук сто наделаем, — успокоил Зворычный. — Лишние в кисет в запас положишь. — Это ты верно говоришь, — согласился Пухов, соображая, что сталь прочней кости и зубов можно наготовить массу на фрезерном станке. Казачий офицер, видя спокойствие мастеровых, растерялся и охрип голосом. — Граждане рабочие! — нарочито сказал офицер, ворочая полубезумными глазами. — Именем Великой Народной России приказываю вам доставить паровозы и снегочистку на станцию Подгорное. За отказ — расстрел на месте! Паровозы тихо сипели. Снег падать перестал. Дул ветер оттепели и далекой весны. У машиниста кровь на голове свернулась и больше не текла. Он почесал сухую корку сукровицы и трудным, ослабевшим шагом пошел на паровоз. — Пойти воды покачать и дров подложить — машину морозить неохота! Казаки вынули револьверы и окружили мастеровых. Тогда Пухов рассерчал: — Вот сволочи, в механике не понимают, а командуют! — Што-о? — захрипел офицер. — Марш на паровоз, иначе пулю в затылок получишь! — Что ты, чертова кукла, пулей пугаешь! — закричал, забываясь, Пухов. — Я сам тебя гайкой смажу! Не видишь, что в перевал сели и люди побились! Фулюган, черт! Офицер услышал короткий глухой гудок броневого поезда и обернулся, подождав стрелять в Пухова. Начальник дистанции лежал на шинели, постеленной на снег, и о чем-то мрачно размышлял, рассматривая хилое, потеплевшее небо. Вдруг на паровозе по-плохому закричал человек. То, наверно, машинист снимал со штыря своего разбитого помощника. Казаки сошли с коней и бродили вокруг паровоза, как бы ища потерянное. — По коням! — крикнул казакам офицер, заметя вывернувшийся из закругления бронепоезд. — Пускай паровозы, стрелять начну! — и выстрелил в голову начальника дистанции — тот и не вздрогнул, а только засучил усталыми ногами и отвернулся вниз лицом ото всех. Пухов вскочил на паровоз и заревел во всю сирену прерывистой тревогой. Догадливый машинист открыл паровой кран инжектора, и весь паровоз укутался паром. Казачий отряд начал напропалую расстреливать рабочих, но те забились под паровозы, проваливались, убегая, в сугробы, — и все уцелели. С бронепоезда, подошедшего к снегоочистителю почти вплотную, ударили из трехдюймовки и прострочили из пулемета. Отскакав саженей на двадцать, казачий отряд начал тонуть в снегах и был начисто расстрелян с бронепоезда. Только одна лошадь ушла и понеслась по степи, жалобно крича и напрягая худое быстрое тело. Пухов долго глядел на нее и осунулся от сочувствия. С бронепоезда отцепили паровоз и подвели его сзади к снегоочистителю толкачом. Через час, подняв пар, три паровоза продавили снежный перевал на путях и вырвались на чистое место.

Андрей Платонов - автор, который является признанным в отечественной литературе мастером слова. В этой статье мы расскажем вам о произведении познакомит вас с этой повестью. Она увидела свет в 1928 году. Повесть вышла отдельным изданием ("Сокровенный человек" Платонова). Краткое содержание описанных в произведении событий следующее.

Фома Пухов, главный герой, чувствительностью одарен не был. Например, он резал вареную колбасу на гробе жены, так как проголодался из-за отсутствия хозяйки. Намаявшись, после ее погребения Пухов укладывается спать. Кто-то громко стучит к нему в дверь. Это сторож конторы его начальника, который приносит герою путевку на очистку от снега железнодорожных путей. Пухов на станции расписывается в данном приказе - попробуй не распишись в то время!

Пухов расчищает путь от снежных заносов

Вместе с другими рабочими, которые обслуживают везущийся на двух паровозах снегоочиститель, главный герой начинает расчищать путь от для того, чтобы красноармейские бронепоезда и эшелоны могли пройти. В 60 верстах от этого места находится фронт. Снегоочиститель на одном снежном завале резко тормозит. Разбивая головы, падают рабочие. Насмерть разбивается Окружает рабочих конный отряд казаков, приказывая им доставить снегоочистку и паровозы на станцию, занятую белыми. Прибывший на место красный бронепоезд расстреливает казаков, завязших в снегу, и освобождает товарищей.

Отдых на станции Лиски

Они отдыхают на станции Лиски три дня. Пухов на стене барака читает объявление о том, что на Южный фронт, в технические части, ведется набор механиков. Он предлагает Зворычному, своему другу, отправиться на юг, объясняя это тем, что делать на снегоочистке уже нечего: приближается весна. Пройдет революция, а рабочим не останется ничего. Не соглашается Зворычный, так как не хочет оставлять жену с сыном.

Главный герой отправляется в Крым

Пухов через неделю вместе с пятерыми слесарями отправляется в Новороссийск. На трех кораблях красные снаряжают десант, состоящий из 500 человек, в тыл Врангелю, в Крым. Пухов отправляется на пароходе под названием "Шаня", обслуживает на нем Десант непроглядной ночью проходит через однако корабли из-за шторма теряют друг друга. Разбушевавшаяся стихия не позволяет высадиться на берег Крыма. Люди вынуждены вернуться в город Новороссийск.

Жизнь в Новороссийске

Здесь приходит известие о том, что красные войска взяли Симферополь. Пухов четыре месяца проводит в городе в качестве старшего монтера базы, относящейся к Азово-Черноморскому пароходству. От недостатка работы он скучает: пароходов прибывает мало, и главный герой занимается в основном тем, что составляет отчеты о поломках механизмов. Часто он гуляет по окрестностям, наслаждаясь природой. Главный герой, вспоминая умершую супругу, грустит, уткнувшись в землю, нагретую его дыханием, своим лицом. Смачивает ее неохотными, редкими каплями слез Пухов - "сокровенный человек" Платонова. Краткое содержание повести позволяет лишь вскользь упомянуть о его душевном состоянии.

Пухов в Баку, встреча с Шариковым

Продолжим наш рассказ. Андрей Платонов далее пишет о том, что через некоторое время Пухов покидает город Новороссийск, но направляется не домой, а в Баку, с тем чтобы дойти вдоль берега Каспия, а затем по Волге до родины. В Баку он встречается с Шариковым, матросом, налаживающим пароходство на Каспии. Этот человек предоставляет ему командировку в город Царицын для того, чтобы привлечь в Баку квалифицированный пролетариат. Прибыв туда, главный герой показывает какому-то механику, повстречавшемуся ему у конторы завода, мандат Шарикова. Этот человек читает его, после чего, смазав слюной, приклеивает бумажку к забору - интересная деталь, которую вводит Андрей Платонов. "Сокровенный человек" Пухов смотрит на бумажку и вбивает гвоздь, чтобы ветер не сорвал документ. После этого он отправляется на вокзал, где садится на поезд. Пухов спрашивает пассажиров, куда те едут. Кроткий голос одного человека отвечает, что они тоже не знают. "Едет, и мы с ним", - говорит он.

Жизнь на родине

Пухов возвращается на родину, поселяется в доме Зворычного, работавшего секретарем ячейки мастерских, и служит здесь на слесарем. Он переходит через неделю жить к себе в квартиру, которую зовет "полосой отчуждения", поскольку Пухову здесь скучно. Главный герой часто ходит в гости к своему товарищу Зворычному и рассказывает ему различные истории о Черном море - чтобы чай пить не задаром. Фома, возвращаясь домой, вспоминает, что людское жилище именуется очагом. Он сетует на то, что его дом совсем не похож на очаг: ни костра, ни бабы. Весьма интересны мысли главного героя, которого создал Платонов ("Сокровенный человек"). Анализ их, к сожалению, не является предметом нашей статьи. Однако трансформацию, которую он в итоге претерпевает, мы постараемся далее вкратце описать.

Неудавшаяся затея Пухова

Белые подступают к городу. Собравшись в отряды, рабочие обороняются. Ураганным огнем обстреливает город бронепоезд белых. Фома предлагает организовать несколько платформ из песка, с тем чтобы пустить их на бронепоезд с уклона. Но они вдребезги разлетаются, не причинив ему никакого вреда. Рабочие, бросившиеся в атаку, под пулеметным огнем падают. Два бронепоезда красноармейцев утром приходят рабочим на помощь: город спасен.

После этих событий разбирается ячейка: а не является ли Пухов предателем? А может быть, он придумал эту глупую затею потому, что просто-напросто это придурковатый мужик? На том и порешили. Фому Пухова отягощает работа в цехе - унынием, а не тяжестью. Вспоминая о Шарикове, он пишет тому письмо.

Пухов снова в Баку

Ответ приходит через месяц. Товарищ приглашает его поработать в Баку на нефтяных приисках. Фома отправляется туда, служит машинистом на одном из двигателей, перекачивающем в нефтехранилище из скважины нефть. Время идет, главному герою становится хорошо. Жалеет он лишь об одном: что постарел немного и нет уже в его душе чего-то отчаянного, как было раньше.

Осознание Фомы Пухова

Как-то раз главный герой, о жизни которого рассказывает нам повесть Платонова "Сокровенный человек", пошел на промысел из Баку. Он переночевал у своего друга Шарикова, к которому из плена вернулся брат. Неожиданно пробудившееся сочувствие к людям вдруг проясняется в душе Пухова. Он шагает с удовольствием, ощущая родственность к своему телу всех других тел, роскошь жизни, а также неистовство природы, смелой, неимоверной и в действии, и в тишине. Постепенно главный герой догадывается о самом мучительном и важном: в людей, в революционную смелость перешла отчаянная природа. Душевная чужбина оставляет Пухова, и он ощущает знакомую теплоту родины, как будто от ненужной жены он возвратился к матери. Теплота и свет напрягались над окружающим миром, превращались постепенно в людскую силу. Встретившемуся машинисту он говорит: "Хорошее утро!" Тот отвечает: "Революционное вполне".

Так заканчивается "Сокровенный человек" Платонова. Краткое содержание знакомит читателя лишь с основными событиями. Прочитав оригинал произведения, вы поближе познакомитесь с главным героем и лучше поймете, почему Платонов в его отношении употребил столь необычное определение - "сокровенный человек". Герои повести весьма интересны. Их характеры заслуживают более детального рассмотрения.

«Фома Пухов не одарен чувствительностью: он на гробе жены вареную колбасу резал, проголодавшись вследствие отсутствия хозяйки». После погребения жены, намаявшись, Пухов ложится спать. К нему кто-то громко стучит. Сторож конторы начальника дистанции приносит путевку на работы по очистке железнодорожных путей от снега. На станции Пухов расписывается в приказе - в те годы попробуй не распишись! - и вместе с бригадой рабочих, обслуживающих снегоочиститель, который тянут два паровоза, отправляется расчищать от снежных заносов путь для красноармейских эшелонов и бронепоездов. Фронт находится в шестидесяти верстах. На одном из снежных завалов снегоочиститель резко тормозит, рабочие падают, разбивая головы, помощник машиниста разбивается насмерть. Конный казачий отряд окружает рабочих, приказывая доставить паровозы и снегоочистку на занятую белыми станцию. Подъехавший красный бронепоезд освобождает рабочих и расстреливает завязших в снегу казаков.

На станции Лиски рабочие отдыхают три дня. На стене барака Пухов читает объявление о наборе механиков в технические части Южного фронта. Он предлагает своему другу Зворычному поехать на юг, а то «на снегоочистке делать нечего - весна уж в ширинку дует! Революция-то пройдет, а нам ничего не останется!». Зворычный не соглашается, жалея покидать жену с сыном.

Через неделю Пухов и еще пятеро слесарей едут в Новороссийск. Красные снаряжают на трех кораблях десант из пятисот человек в Крым, в тыл Врангелю. Пухов плывет на пароходе «Шаня», обслуживая паровой двигатель. Непроглядной ночью десант проходит Керченский пролив, но из-за шторма корабли теряют друг друга. Бушующая стихия не дает десанту высадиться на крымский берег. Десантники вынуждены вернуться в Новороссийск.

Приходит известие о взятии красными войсками Симферополя. Четыре месяца Пухов проводит в Новороссийске, работая старшим монтером береговой базы Азово-Черноморского пароходства. Он скучает от недостатка работы: пароходов мало, и Пухов занят тем, что составляет отчеты о неисправности их механизмов. Он часто гуляет в окрестностях города, любуясь природой, находя все уместным и живущим по существу. Вспоминая свою умершую жену, Пухов чувствует свое отличие от природы и горюет, уткнувшись липом в нагретую его дыханием землю, смачивая ее редкими неохотными каплями слез.

Он покидает Новороссийск, но едет не к дому, а в сторону Баку, собираясь дойти до родины вдоль берега Каспия и по Волге. В Баку Пухов встречается с матросом Шариковым, который налаживает Каспийское пароходство. Шариков дает Пухову командировку в Царицын - для привлечения квалифицированного пролетариата в Баку. В Царицыне Пухов показывает мандат Шарикова какому-то механику, которого встречает у конторы завода. Тот читает мандат, мажет его языком и приклеивает на забор. Пухов смотрит на бумажку и надевает ее на шляпку гвоздя, чтобы ее не сорвал ветер. Он идет на вокзал, садится на поезд и спрашивает людей, куда он едет. «А мы знаем - куда? - сомнительно произносит кроткий голос невидного человека. - Едет, и мы с ним».

Пухов возвращается в свой город, поселяется у Зворычного, секретаря ячейки мастерских, и начинает работать слесарем на гидравлическом прессе. Через неделю он переходит жить в свою квартиру, которую он называет «полосой отчуждения»: ему там скучно. Пухов ходит в гости к Зворычному и рассказывает что-нибудь о Черном море - чтобы не задаром чай пить. Возвращаясь домой, Пухов вспоминает, что жилище называется очагом: «Очаг, черт: ни бабы, ни костра!»

К городу подступают белые. Рабочие, собравшись в отряды, обороняются. Бронепоезд белых обстреливает город ураганным огнем. Пухов предлагает собрать несколько платформ с песком и пустить с уклона на бронепоезд. Но платформы разлетаются вдребезги, не причинив бронепоезду вреда. Бросившиеся в атаку рабочие падают под пулеметным огнем. Утром два красных бронепоезда приходят на помощь рабочим - город спасен.

Ячейка разбирается: не предатель ли Пухов, придумавший глупую затею с платформами, и решает, что он просто придурковатый мужик. Работа в цехе отягощает Пухова - не тяжестью, а унынием. Он вспоминает о Шарикове и пишет ему письмо. Через месяц он получает ответ Шарикова с приглашением работать на нефтяных приисках. Пухов едет в Баку, где работает машинистом на двигателе, перекачивающем нефть из скважины в нефтехранилище. Идет время, Пухову становится хорошо, и он жалеет только об одном: что немного постарел, и нет чего-то нечаянного в душе, что было раньше.

Однажды он идет из Баку на промысел. Он ночевал у Шарикова, к которому вернулся из плена брат. Неожиданное сочувствие к людям, одиноко работающим против вещества всего мира, проясняется в заросшей жизнью душе Пухова. Он идет с удовольствием, чувствуя родственность всех тел к своему телу, роскошь жизни и неистовство смелой природы, неимоверной в тишине и в действии. Постепенно он догадывается о самом важном и мучительном: отчаянная природа перешла в людей и в смелость революции. Душевная чужбина оставляет Пухова на том месте, где он стоит, и он узнает теплоту родины, будто вернулся к матери от ненужной жены. Свет и теплота напрягались над миром и постепенно превращались в силу человека. «Хорошее утро!» - говорит он встретившемуся ему машинисту. Тот равнодушно свидетельствует: «Революционное вполне».

Вы прочитали краткое содержание повести "Сокровенный человек". Предлагаем вам также посетить раздел Краткие содержания , чтобы ознакомиться с изложениями других популярных писателей.