Анна Васильевна Якимова (в замужестве — Диковская), (12.VI.1856 — 12.VI.1942)

«Процесс ста девяноста трёх» («Большой процесс», официальное название — «Дело о пропаганде в Империи») — судебное дело революционеров-народников, разбиравшееся в Петербурге в Особом присутствии Правительствующего сената с 18 (30) октября 1877-го по 23 января (4 февраля) 1878 года. К суду были привлечены участники «хождения в народ», которые были арестованы за революционную пропаганду с 1873-го по 1877 год. Всем, кто увлекается историей революционного движения в России, будет интересно прочесть воспоминания об этом процессе его участницы Анны Якимовой — народницы, а затем — народоволки и эсерки (в сеть эти воспоминания выкладываются впервые) .

— Исполняется пятьдесят лет со времени «Большого процесса», начавшегося 18 октября (ст. ст.) 1877 г. в Особом присутствии Сената, под председательством сенатора Петерса. Стараниями начальника Московского жандармского управления Слезкина, назначенного по высочайшему повелению для производства следствия «о преступной пропаганде в империи», и прокурора Саратовской судебной палаты Жихарева создано было громадное дело, к которому привлечено было несколько тысяч человек, считая в том числе и свидетелей. Следствие тянулось 4 года, и многие из подсудимых просидели до суда по 4 года, а большинство — больше 3 лет, при строгом, сначала одиночном заключении, которое многих заставило покончить жизнь самоубийством; многие же заболели психически или умирали медленной смертью от разных болезней. Погибших таким образом насчитывалось 70-80 человек (1). Во время следствия большинство привлекаемых, после более или менее продолжительного заключения, высылалось административным порядком (2) или привлекалось на суд в качестве свидетелей. По окончании следствия все обвиняемые из 37 губерний были свезены в Петербург и 193 человека преданы суду Особого присутствия Сената. <…>

18 октября начался суд. Нас, всех женщин, сначала вывели из камер в нижний коридор женского отделения, а потом какими-то полутёмными проходами ввели в громадный коридор, где были уже мужчины. Всех мужчин выстроили правильной длинной колонной, по бокам которой выстроились жандармы с обнажёнными саблями; а женщин ставили по одной и между каждой — по жандарму, также с обнажённой саблей.

Начальник конвоя прочёл грозную инструкцию, по которой мы должны были беспрекословно подчиняться всем распоряжениям конвоя, в противном случае имевшего право прибегнуть к оружию. По выполнении этой формальности мы двинулись подземным ходом в окружной суд, где должно было заседать Особое присутствие Сената. Большой зал заполнился подсудимыми и защитниками, так что для публики не осталось места. Публики и не было никакой, кроме нескольких человек, родственников подсудимых и шпиков. Не было места в зале суда и для конвоя, лишь часть которого помещалась в проходах и около входных дверей. За судейскими креслами разместилась разная важная чиновная публика. Теснота помещения по открытии заседания суда дала основание присяжному поверенному Спасовичу сделать от имени всех защитников заявление, что суд происходит при закрытых дверях, что в интересах публичности и гласности защита ходатайствует перед Особым присутствием о переносе заседания в более обширное помещение, а до приискания такового отложить судебные заседания. Кроме того, он просил суд разрешить защите пригласить своего стенографа, так как полный стенографический отчёт в таком огромном деле ей необходим. Присяжный поверенный Герард счёл нужным добавить к ходатайству Спасовича указание на то, что отсутствие публичности было бы противно достоинству Сената и подрывало бы веру в его справедливость.

Первоприсутствующий Петере возразил Спасовичу и Герарду, что настоящий суд гласный и публичный, что публика находится здесь и там, указывая рукою назад и вперёд; он сообщил также, что стенограф приглашён, но по неизвестным ему, Петерсу, причинам не явился*. Ковалик пожелал сделать заявление суду; но Петере прервал его с первого же слова, объявив, что он сможет сделать заявление в свое время, а теперь от Петере не желает его слушать. Затем начался опрос подсудимых об имени, звании и пр.

Подсудимые, так долго не видавшиеся друг с другом, радостно встречались, не обращая внимания на суд, обменивались дружескими приветствиями, а незнакомые тут же знакомились. Я первый раз в жизни очутилась в таком большом обществе незнакомых мне людей и, конечно, с громадным интересом присматривалась к лицам, по обвинительному акту чем-нибудь особенно обратившим моё внимание.

По окончании опроса подсудимых стал читаться список свидетелей. Подсудимый Чудновскнй заявил, что он не слышал, здесь ли такой-то свидетель. Петере ответил, что в этом виноваты подсудимые, всё время разговаривающие между собою. Подсудимый Чернявский заявил, что так как суд не уважил требования защиты о публичности и гласности, то он остаётся судом закрытым, которого мы не признаём. Петере прерывает Чернявского, но из среды подсудимых раздаются крики: «Слушайте, когда вам говорят!» Петере дослушал, а потом распорядился вывести Чернявского из зала суда. Тогда большинство подсудимых встало с мест, и со всех сторон раздались восклицания: «Всех уводите! Мы все не признаем суда!» Подсудимые массою направились к выходу, но жандармы загородили его. Петере громко закричал: «Объявляю заседание закрытым! Жандармы, очистите зал». Так закончился первый день суда.

На следующий день заседания не было якобы по болезни одного из сенаторов. На самом же деле, как говорили тогда, суд весь день вел переговоры с представителями правительства о дальнейшей тактике. Второе заседание, 20 октября, началось речью председателя, в которой он приглашал подсудимых не нарушать шумом и демонстрациями порядка заседания суда. Мышкин заявил, что он один из тех, кто в прошлом заседании суда производил «беспорядок», но не сожалеет об этом, так как обвинительный акт полон клеветы (председатель прерывает его), что поэтому-то мы и настаиваем на публичности и гласности и что несколько человек, присутствующих на суде, и чиновники судебного ведомства есть насмешка над публичностью. Председатель прерывает его и говорит, что публичность гарантируется стенографическими отчётами, которые будут напечатаны в «Правительственном Вестнике». Мышкин возражает на это, что «отчёты» «Правительственного Вестника» — второе издание обвинительного акта, а мы требуем, чтоб нам была дана возможность выяснить наше дело перед публикой и объясняться не перед несколькими чиновниками, а перед целым обществом.

Петере прерывает его. Мышкин продолжает: «Мы глубоко убеждены в справедливости азбучной истины, что света гласности боятся только люди с нечистою совестью, старающиеся прикрыть свои грязные, подлые делишки, совершаемые келейным образом; зная это и искренне веря в чистоту и правоту нашего дела, за которое мы уже немало пострадали и ещё довольно будем страдать, мы требуем полной публичности и гласности». Петере прерывает его окончательно. Тогда подымается Муравский и заявляет: «Я вполне присоединяюсь к заявлению моего товарища». Затем встаёт большинство подсудимых и заявляет: «И мы также»*. После этого приводятся свидетели к присяге. Мышкин заявляет: «Я отвожу свидетелей от присяги на том основании, что они состоят под опекой потерпевшего лица, т. е. правительства». Чудновский заявил отвод одного свидетеля, так как этот свидетель — сыщик; но суд не признал законным такой отвод.

21 и 22 октября читался обвинительный акт, которого никто из подсудимых не слушал (4). Мы беседовали между собою. В следующем после чтения обвинительного акта заседании Петере огласил постановление распорядительного заседания Сената от 11 октября (составленное, как говорили, задним числом) о том, что ввиду недостаточности помещения произвести судебное следствие в присутствии всех обвиняемых представляется физически невозможным, что потому все обвиняемые делятся на 17 групп, по каждой из которых следствие будет производиться отдельно, и что дела о богохульстве и оскорблении величества будут слушаться при закрытых дверях. Разделение на группы вызвало ропот негодования среди подсудимых, и некоторые подсудимые и присяжные поверенные хотели сделать относительно этого возражения; но Петере ничего не хотел слушать, заявил, что это решение окончательное, и поспешил закрыть заседание.

Казаки взошли на место, отведенное защитникам, и оттеснили их от подсудимых. Это было наше последнее совместное пребывание в суде. После этого мало осталось охотников присутствовать на нём, а протестанты из всех групп являлись в суд; только под давлением физической силы (5). В первое время нескольких человек буквально вытаскивали из камер на руках; потом мы выходили сами, заявив, что подчиняемся силе, так как за каждым заключённым приходило по нескольку человек солдат.

Приводимые в суд протестанты повторяли, что они пришли только под влиянием физической силы, что такого суда не признают и присутствовать на нём не желают. Каждый, кто успевал, произносил ещё разные реплики, не особенно лестные для суда, если замешкавшийся почему-либо председатель не отдавал приказа: «Вывести подсудимого (или подсудимую)», что после речи Мышкина спешил делать тотчас же после первых слов заявления подсудимого.

После скандала, разразившегося при окончании речи Мышкина, первоприсутствующим, вместо Петерса, был назначен Ренненкампф. Я, как не принадлежавшая к сообществу, была отнесена к 17-й группе и тоже, конечно, была в числе протестантов, которых было громадное большинство среди судившихся. Сапожник, у которого учился мой ученик, и ещё один из участников чтения книг у сапожника тоже судились. Мы все трое обвинялись в распространении сочинений, «возбуждающих к бунту или явному неповиновению власти верховной». Ученика моего везли в Петербург, кажется, в качестве свидетеля, но он дорогою заболел тифом и умер. Привлечение нас к этому делу было совсем искусственно, так как при всём старании жандармерии и прокуратуры не удалось им связать меня «с тайным сообществом», а в обвинительном акте относительно меня было сказано: «Кроме лиц, принадлежащих к тайному сообществу, занимались противоправительственной пропагандой и отдельные лица. В Вятской губернии — учительница А. В. Якимова» и т. д. Моя связь с Купшинской и Чарушиным осталась неизвестна; после того как они уехали в Питер, письменных сношений между нами не было. Лично я (да, думаю, и не одна я) благодарна организаторам процесса, что они присоединили меня к этому делу и фактически ввели в тайное сообщество, дали возможность мне познакомиться еще в 1877-1878 гг. с Желябовым, Лангансом, Перовскою и многими другими, потом самыми близкими мне людьми по «Народной воле».

Во время суда громадное впечатление произвела как в тюрьме, так и на воле, речь Мышкина, много раз прерываемая председателем, но всё же он сумел сказать очень много (6). Конспект этой речи им был выработан вместе с товарищами, в том числе — с Коваликом. В своей речи он противопоставлял «сообществу» партию и доказывал, что «сообщество», стремящееся разрушить существующий строй, есть социально-революционная партия, что движение в народ и создало эту партию, пока ещё не организованную, но имеющую все данные сделаться такою. В конце речи, когда Мышкин сказал, что «суд — простая комедия, или нечто худшее, более отвратительное, позорное, более позорное…», председатель закричал: «Выведите его!»

Жандармский офицер бросился на Мышкина, но подсудимые Рабинович и Степане загородили ему дорогу и не пускали его; после некоторого сопротивления офицер оттолкнул их и одной рукой обхватил Мышкина, а другою стал зажимать ему рот, но безуспешно; и Мышкин громким голосом продолжал: «…более позорное, чем дом терпимости: там женщина из-за нужды торгует своим телом, а здесь сенаторы из подлости, из холопства, из-за чинов и крупных окладов торгуют всем, что есть наиболее дорогого для человечества». На помощь офицеру бросились ещё жандармы, началась свалка; Мышкина схватили и потащили.

В это время Стопане громко закричал: «Это не суд! Мерзавцы! Я вас презираю, холопы!» Жандарм схватил его за грудь, толкнул в шею; другие подхватили его и потащили. То же сделали и с Рабиновичем. В зале поднялся невообразимый шум: крики негодования среди подсудимых и публики, обмороки женщин, истерика… Прокурор и секретарь суда совершенно растерялись и стоя наблюдали эту дикую расправу, а Петере с сенаторами ушёл, не закрыв заседания. Пристав от его имени закрыл заседание, но защитники возразили на это, что они должны слышать о закрытии от самого первоприсутствующего. Потом они приглашены были в особую комнату, где председатель и объявил о закрытии заседания. Защитники требовали составления протокола об избиении подсудимых, но, конечно, им было отказано в этом, и они, напротив, получили упрёк в подстрекательстве подсудимых. Желеховский воскликнул: «Это чистая революция!»

Из сторонников протеста, как я упоминала уже, по соглашению с товарищами, принял участие в суде В. А. Бенецкий, чтоб опровергнуть и очистить «Киевскую коммуну» от всей той грязи, какою был наполнен обвинительный акт, что ему с помощью защитников удалось сделать вполне (7). Отчёты «Правительственного вестника» о заседаниях суда были кратки, односторонни; поэтому подсудимые сами старались через защитников и тех подсудимых, которые присутствовали на суде, собрать материалы о заседаниях суда и обработать их для нелегальной печати (8). В работе этой главным образом принимали участие Тихомиров и Волховской. 11 ноября наиболее важных из подсудимых перевели в Петропавловскую крепость, где они и просидели: одни — до отправки в харьковские централки, и другие — в Сибирь.

После окончания судебного следствия защитники (у меня был Грацианский, назначенный судом) стали брать подсудимых на поруки; таким образом на поруки Грацианского 5 января 1878 г. была выпущена на волю и я. Тяжело было оставлять в тюрьме близких друзей, приобретённых за время совместного сиденья и суда, но были уже и на воле раньше выпущенные товарищи. Прямо из тюрьмы направилась я к землячке, товарке по епархиальному училищу, очень мне близкому человеку, Марии Фармаковской, студентке медицинского факультета, которая ходила ко мне на свидания во время суда (в народовольческий период я поддерживала с нею сношения, а через неё — с земляками-вятичами. Вскоре она умерла от туберкулеза).

Скоро после моего выхода из тюрьмы была выпущена ближайшая моя соседка по камере (сидела надо мною) Евгения Завадская, с которой мы очень сдружились в Доме предварительного заключения и теперь решили поселиться вместе, а потом присоединилась к нам Вера Рогачёва, судившаяся тоже по «процессу 193-х». Жили мы на Кирочной, кажется, улице, у какой-то прачки, в сырой-пресырой комнате, во время стирки наполнявшейся постоянно парами, так как входная дверь в нашу комнату была через прачечную. При выходе из тюрьмы в денежном отношении было скудновато, так что и питание вполне соответствовало занимаемому помещению. Питались мы чаем с дешёвой колбасой, студнем из лавочки, кислой капустой и пр. в этом роде; этим же приходилось делиться и с посещавшими нас товарищами, которые не имели и этого.

Посетителей бывало у нас очень много, и мы ходили знакомиться с теми, с кем не были знакомы в тюрьме. В квартире А. И. Корниловой бывали многолюдные собрания, на которых обсуждалась программа «Земли и воли», к которой мы и присоединились, но формально в организацию не вошли, так как не знали, что с нами будет после приговора суда. На всякий случай для связи мы снабжены были адресами.

<…> 23 января 1878 года суд окончился. 90 обвиняемых были оправданы (я в том числе), 61 из подсудимых было зачтено в наказание время, просиженное до суда, на каторгу приговорено первоначально 28 человек, а остальные — на поселение и житьё. Суд сам смягчил наказание по несовершеннолетию, «кои совершили преступление до 21 года», по вовлечению в «преступление» более зрелыми людьми, «по неразумению и неразвитости» и, наконец, «во внимание полному раскаянию, чистосердечному сознанию». Притом суд ходатайствовал о замене каторги поселением всем, кроме Мышкина, который «вину свою по главному предмету обвинения в настоящем деле отягчил покушением на смертоубийство» (ранил казака в Якутской обл.).

В числе первоначально осуждённых на каторгу был и Низовкин, а из осуждённых на житьё — Горинович, о которых суд ходатайствовал особо: «Александра Васильева Низовкина, 27 лет, и почётного гражданина Николая Елисеева Гориновича, 22 лет, во внимание к их полному, с раскаянием, чистосердечному сознанию и указанию на многих из сообщников в настоящем деле, а в отношении Гориновича и в силу того обстоятельства, что он за это именно раскаяние и указание подвергся жестокому истязанию от руки злоумышленников, от всякого наказания освободить».

Ходатайство суда по отношению к 13 подсудимым не было удовлетворено царём по настоянию шефа жандармов Мезенцова и министра Палена, как говорили тогда (9). Осуждены к каторге были следующие лица: Мышкин, Ковалик, Войнаральский, Рогачёв, Добровольский и Муравский — на 10 лет; Синегуб, Чарушин, Шишко, Союзов, Тимофей Квятковский — на 9 лет; Сажин и Брешковская — на 5 лет, Добровольский был на поруках защитников за 10 тысяч и с их согласия скрылся за границу. После приговора мы, выпущенные на волю, были предупреждены защитниками, что, по всей вероятности, оправданные будут высланы административно; поэтому мы постарались поскорее уехать сами, кто куда хотел, не дожидаясь высылки.

Действительно, это предположение вскоре осуществилось в постановлении III отделения. Подверглись административной каре 80 человек из 90 оправданных, и, конечно, все протестанты в том.числе (10). Все осуждённые на каторгу сидели в Петропавловской крепости и перед отправкой по назначению оставили следующее завещание, отправленное за границу в редакцию «Общины» и напечатанное там (11):

«Товарищи по убеждениям! Процесс русской народно-революционной (социально-революционной) партии официально закончен, так называемый “приговор в окончательной форме” подписан, и официальной власти остаётся только отправить нас, осуждённых на каторгу и в ссылку, по назначению. Уходя с поля битвы пленными, но честно исполнившими свой долг, по крайнему нашему разумению, уходя, быть может, навсегда, подобно Купреянову (12), мы считаем нашим правом и нашею обязанностью обратиться к вам, товарищи, с несколькими словами. Не придавая себе значения более того, какое мы имеем, мы будем говорить лишь в пределах той роли, какая наложена на нас извне. Официальная власть нашла для себя полезным сделать нас наглядным примером устрашения для людей одинакового с нами направления и, путём лицемерного различия в “мере наказания”, — быть может, средством развращения людей слабых, готовых руководиться в своём поведении не одним голосом совести, но и соображениями о личном благополучии. В силу этой невольной роли мы чувствуем себя обязанными заявить, что никакие “кары” и “снисхождения”не в состоянии изменить ни на йоту нашей приверженности к русской народно-революционной партии. Мы по-прежнему остаёмся врагами действующей в России системы, составляющей несчастье и позор нашей родины, так как в экономическом отношении она эксплуатирует трудовое начало в пользу хищного тунеядства и разврата, а в политическом — отдаёт труд, имущество, свободу, жизнь и честь каждого гражданина на произвол “личного усмотрения”. Мы завещаем нашим товарищам по убеждениям идти с прежней энергией и удвоенной бодростью к той святой цели, из-за которой мы подверглись преследованиям и ради которой готовы бороться и страдать до последнего вздоха.

NB. — Это заявление посылается нами за подлинными нашими подписями в редакцию «Общины» с просьбой опубликовать его; оригинал же сохранить, как доказательство верности и подлинности документа.

Войнаральский. — Ф. Волховской. — С. Жебунёв. — Зарубаев. — Т. Квятковский. — Ковалик. — В. Костюрин. — А. Ливанов. — Ф. Лермонтов. — А. Лукашевич. — Макаревич Петр. — М. Муравский. — В. Осташкин. — Щ. Рогачёв. — М. Сажин. — Синегуб Сергей. — И. Союзов. — В. Стаховский. — Сергей Стопане. — Н. Чарушин. — И. Чернявский. — С. Чудновский. — Л. Шишко. — Е. Брешковская».

Завещание это с честью исполнили и запечатлели своей кровью освобожденные участники «процесса 193-х»: Желябов, Перовская, Саблин, Грачевский, Ланганс и другие. В движении в народ 1873-1874 года родилась русская социально-революционная партия, за время процесса она сплотилась, путем опыта организационно укрепилась и в обществе «Земля и воля» уже вышла из младенческого возраста, образовав действительно единое целое, возглавляемое центральной группой, объединяемое одной программой и уставом.

* Защитникам пригласить стенографа было разрешено, по впоследствии напечатанный ими стенографический отчёт был сожжён (3).

* Государственные преступления в России в XIX веке. Сборник под ред. Базилевского, т, 3 («процесс 193-х»)

Якимова (в замужестве — Диковская) Анна Васильевна (12.VI.1856 — 12.VI.1942) — русская революционерка, чл. исполкома «Народной воли». Род. в с. Тумьюмучаше Уржумского у. Вятской губ. в семье сел. священника. Училась в Вятке в епархиальном училище (1867-72) и на годичных пед. курсах. С авг. 1873 — учительница в с. Камешницком Орловского у. Вятской губ.; вела пропаганду среди крестьян. 12 мая 1875 арестована как участница «хождения в народ»; судилась по «Процессу 193-х» (была оправдана и 5 янв. 1878 освобождена). Вступила в организацию «Земля и воля» и после её раскола стала чл. исполкома «Народной воли». Была хозяйкой первой динамитной мастерской «Земли и воли» (Петербург, Басковый переулок). Принимала участие в подготовке ряда покушений на Александра II (в 1879 под Александровском вместе с А. И. Желябовым; в 1880 в Петербурге и Одессе вместе с Г. П. Исаевым; в 1880-81 в Петербурге с Ю. Н. Богдановичем — под именем супругов Кобозевых). После убийства Александра II Якимова была арестована в Киеве (21 апр. 1881) и по «Процессу 20-ти» (1882) приговорена к смертной казни, заменённой бессрочной каторгой. В 1883 из Петропавловской крепости отправлена на Кару, а позднее в Акатуй; в 1899 вышла на поселение в г. Чите. В 1904 бежала из Сибири в Европейскую часть России; вступила в партию эсеров. 23 авг. 1905 арестована в г. Орехово-Зуево и заключена в Петропавловскую крепость, откуда 7 июня 1907 возвращена на жительство в Читу, где находилась до 1917. С осени 1917 до осени 1941 жила в Москве, работала в кооперативных учреждениях. Состояла членом Общества бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев. Умерла в Новосибирске.

Примечания:

Анна Васильевна Якимова (1856-1942)

А. В. Якимова стала петербургской жительницей только в июне 1876 г., когда ее поместили в Дом предварительного заключения. До этого она входила в вятский народнический кружок, а в 1873- 1875 гг. в качестве учительницы вела пропаганду в одном из сел Вятской губернии.

По «процессу 193-х» А. В. Якимова была оправдана, но тут же административно выслана без срока в Вятскую губернию под гласный надзор полиции. В апреле 1878 г. она решила перейти на нелегальное положение. Полиция безуспешно ее разыскивала, а она в это время под видом богомолки ходила по Тверской, Ярославской, Костромской и Нижегородской губерниям, по фальшивому паспорту работала на заводе в Сормове, всюду интересуясь, нет ли перемен в жизни и настроениях народа после ее первого с ним знакомства в 1873 г.

Дорога в конце концов привела Якимову снова в Петербург. Она примкнула к «Земле и воле» и сначала работала вместе с Г. В. Плехановым, ведя пропаганду среди рабочих. Но вскоре Н. А. Морозов привлёк её в террористическую группу «Свобода или смерть», образовавшуюся внутри «Земли и воли». Отсюда после раскола «Земли и воли» для А. Якимовой лежал прямой путь в народовольческий террор. Она становится членом Исполнительного комитета «Народной воли», активно участвует в подготовке нескольких покушений на Александа II. На её квартире после взрыва в Зимнем дворце 5 февраля 1880 г. некоторое время скрывался С. Халтурин; в январе 1881 г. она жила в доме на Малой Садовой, из подвала которого велся подкоп для заложения мины, предназначенной для взрыва царского экипажа.

Арестовали А. В. Якимову 21 апреля 1881 г. в Киеве. Опять Петербург-Петропавловская крепость, затем вновь Дом предварительного заключения; в феврале 1882 г. суд Особого присутствия Сената. Приговор — повешение, заменённое бессрочной каторгой. Ещё раньше, в октябре 1881 г., в Доме предварительного заключения у А. Якимовой родился ребёнок. Вместе с ним её отправляют а августе 1883 г. в Сибирь, на Кару. Там в мае 1896 г. бессрочная каторга заменяется ей на двадцатилетнюю, а с июля 1899 г. она переводится на положение ссыльнопоселенца.

В декабре 1904 г. А. Якимова совершает побег и сразу активно включается в революционную деятельность, однако не надолго. Выданная в 1906 г. Азефом, она была возвращена в Забайкалье, где оставалась до июня 1917 г.

С конца 1917 г. А. В. Якимова жила в Москве, до 1923 г. работала в различных кооперативных организациях, с июня 1923 г. получала от Советского правительства пенсию. Осенью 1941 г. она была эвакуирована из Москвы в Новосибирск, где скончалась в июне 1942 г. В 1963 г. на её могиле по решению Новосибирского горсовета был поставлен памятник как ветерану революции.

В 1920-х гг. А. В. Якимова активно участвовала в работе общества бывших политкаторжан, писала и публиковала воспоминания. Её воспоминания о «процессе 193-х», отрывки из которых печатаются в настоящем томе, были опубликованы в журнале «Каторга и ссылка», 1927, № 8, Воспроизводятся по тексту журнала.

1. К дознанию при подготовке судебного процесса над арестованными участниками «хождения в народ» было привлечено 770 человек. Дознание и затем предварительное следствие затянулись на четыре с лишним года, в течение которых умерли, сошли с ума или покончили с собой 93 человека. Суд над семьюстами пропагандистами произвел бы слишком большое впечатление на общество, поэтому в ходе дознания и следствия значительная часть привлечённых была освобождена под надзор полиции; в суд были переданы дела на 197 человек. Осенью 1877 г. им был вручён обвинительный акт. Но до начала суда (18 октября) умерло ещё четыре человека, поэтому судили 193-х человек (см.: Троицкий Н. А. Процесс 193-х. - В кн.: Общественное движение в пореформенной России. М., 1965, с. 316-318). - 249

2. Когда недоставало улик для передачи дела в суд, но у жандармов складывалось «внутреннее убеждение» в причастности арестованного к революционной деятельности, судьба такого человека решалась в административном порядке. Министр юстиции сообщал свои предположения об этом шефу жандармов. По согласованию обоих ведомств в Министерстве юстиции составлялся доклад «на высочайшее имя» и после утверждения его царём предлагаемая мера наказания (обычно ссылка) приводилась в исполнение. В 70-х гг. XIX в. административным порядком было решено около 80% всех политических дел. - 249

3. Формально суд Особого присутствия Сената над 193 подсудимыми был объявлен гласным. Но помещение Петербургского окружного суда, нарочито выбранное, было таким тесным, что все места, предназначенные для публики, оказались занятыми подсудимыми. В зал смогло попасть только небольшое число избранных лиц по специальным билетам. Суд обещал обеспечить гласность последующей публикацией полного стенографического отчёта, но это обещание не было выполнено. Многотомный стенографический отчёт о судебных заседаниях Особого присутствия правительствующего Сената по делу 193-х в рукописи хранится в фонде ОППС в Центральном государственном архиве Октябрьской революции СССР.

Адвокатам было разрешено пригласить своих частных стенографов, и в 1878 г. они напечатали первую половину отчета о процессе. Но по постановлению правительства он был уничтожен.

4. Подсудимые были ознакомлены с обвинительным актом до начала суда. Это пространное и тенденциозное сочинение товарища обер-прокурора Сената В. А. Желеховского составило в 1906 г., когда его напечатал историк В. Богучарский (В. Я. Яковлев), объёмистый том в 240 страниц.

В «хождении в народ» участвовало несколько десятков кружков из разных городов. Общей организации не было, она только намечалась. Тем не менее прокурор, оперируя как доказательством «единством происхождения, учения и преследуемой цели, а также личными сношениями», утверждал, что все арестованные и преданные суду пропагандисты «составляли одно целое, одно преступное сообщество… основанное на теории Бакунина, возводящее, — в прокурорской интерпретации, — невежество и леность на степень идеала и сулящее, в виде ближайше осуществимого блага, житьё на чужой счёт». Разумеется, по мнению составителя обвинительного акта, такое учение «могло показаться заманчивым только для самой плохой части учащейся молодёжи» (Государственные преступления в России в XIX веке, т. 3. СПб., , с. 9). Одной из отличительных черт такой молодёжи, по утверждению прокурора, была распространённая в её среде манера называть друг друга, вопреки приличиям, не по именам, а употребляя клички. «Так… носили прозвища… Брешковская — Кати… Коленкина — Маши, Дебагорий-Мокриевич — Мокриды и Владимира… Бенецкий — Васьки…» (там же, с. 106).

Одним из подсудимых еще во время судебного процесса была сочинена пародия на обвинительную речь прокурора, которая долго ходила в рукописном виде, а в 1883 г. была гектографирована и нелегально продавалась, выручка же, как указывалось на обложке, шла «в пользу партии „Народной воли»». Издатели пародии свидетельствовали: «Слышавшие речь Желеховского говорят, что это стихотворение, хотя и в карикатурной форме, но с поразительным сходством передает не только смысл подлинной речи, но даже и слег прокурора».

Предлагаем читателям отрывок из этой пародии. Прокурор произносит, «указывая на скамью подсудимых»:

Вот мы видим представителей
Государства разрушителей!
[Сброд] воришек и грабителей,
Огорчающих родителей,
Бросив в школе обучение,
Все они, без исключения,
Зарядив себя идеями,
Порождёнными злодеями,
С криком: «В бой, друзья, с рутиною!»
Русь, как сетью, паутиною,
Разорвав с семьею, с обществом,
Всю опутали сообществом;
Занимаясь агитацией,
Прибегали к конспирации:
Попустительства скрывали,
Клички членам надавали.
Так, Надежду звали «Надькой»,
Катерину звали «Катькой»,
«Васькой» назвали Василия!
Но напрасны их усилия…

Полностью с текстом пародии можно познакомиться по публикации проф. С. Н. Валка (см.: Красный архив, 1929, т. 3, с. 228- 230) . - 252

5. В знак протеста против фактически закрытого характера суда заявили о своем отказе участвовать в этой судебной комедии 120 человек.

6. Из согласившихся участвовать в судебных заседаниях большую часть составляли лица, не желавшие, по разным соображениям, вызывающим поведением ухудшить свое положение. Но И. Н. Мышкин остался на суде специально для того, чтобы выступить с программной речью. Его речь, произнесенная 15 ноября 1877 г., была задумана и подготовлена по согласованию с товарищами. Подсудимые «сговорились выставить одного оратора и поручить ему сказать революционную речь, выработанную сообща. Выбор пал на Мышкина» (Фигнер В. Н. Поли. собр. соч., т. 2. М., .1932, с. 29). Поскольку эту речь слышала только небольшая часть подсудимых, бывшая в тот день в зале суда, Мышкина после его возвращения в Дом предварительного заключения попросили вновь произнести её перед заключенными. «После произнесения речи мы заставили Мышкина повторить её на нашем собрании, и рукоплесканиям и восторгам не было конца. После каждого заседания суда мы собирались у своих окон и выслушивали всё, что происходило на суде» (Автобиография С. Ф. Ковалика. - В кн.: Ковалик С. Ф. Революционное движение семидесятых годов и процесс 193-х. М., 1928, с. 24).

Речь И. Мышкина на процессе 193-х явилась выдающимся актом революционной борьбы и навсегда вошла ярким эпизодом в историю российского революционного движения. Подробная характеристика этой речи дана в статье В. Г. Базанова «Ипполит Мышкин и его речь на процессе 193-х» — Русская литература, 1963, № 2. Комментируя речь Мышкина, В. Ф. Захарина сообщает интересные факты о реакции на неё сенаторов — членов суда: «Речь И. Н. Мышкина настолько потрясла судей, что на следующий день он не был вызван в суд, хотя следствие шло как раз по его делу. На запрос защитника Утина по этому поводу первоприсутствующий ответил, что ни он, ни Особое присутствие «не признаёт возможным пригласить Мышкина вновь, опасаясь ещё других, более неприятных последствий его явки». Невзирая на то, что защитник Утин настаивал на вызове Мышкина в суд (последний, по словам Утина, не отказывается продолжать давать свои объяснения суду), указывая на явное нарушение закона и беспрецедентность такого действия со стороны суда, первоприсутствующий ещё раз ответил отказом, добавив, что „суд признает положительно опасным вызывать Мышкина»» (Революционное народничество семидесятых годов XIX века, т. 1. М., 1964, с. 431).

В январе 1878 г. речь И. Мышкина была напечатана в №1 эмигрантского народнического журнала «Община», затем неоднократно переиздавалась. В 1964 г. она была опубликована по официальной судебной стенограмме с указанием основных разночтений с текстом «Общины» (см. там же, с. 371-392).

А. В. Якимова, рассказывая о ходе судебных заседаний и цитируя выдержки из речи И. Мышкина, использует уже упоминавшуюся публикацию В. Богучарского (В. Я. Яковлева) «Государственные преступления в России…», т. 3, в которой воспроизводятся материалы из «Общины» (с некоторыми неточностями). К ним добавляются неточности, допущенные самой Якимовой. Так, во фразах: «это не суд, а простая комедия…»; «председатель закричал: уведите его»; «здесь сенаторы из подлости, из холопства, из-за чинов и крупных окладов торгуют чужой жизнью, истиной и справедливостью, торгуют всем, что есть наиболее дорогого для человечества»; «я вас презираю, негодяи, холопы» — выделенные курсивом слова в тексте Якимовой пропущены или искажены.

7. Василий Александрович Бенецкий (конспиративно «Васька» см. примеч. 4) в 1873 г. был участником так называемой «киевской коммуны» — общей квартиры многих южнороссийских народников. Прокурор пытался представить членов «коммуны» людьми аморального поведения и тем скомпрометировать в глазах общества.

8. Подсудимые А. О. Лукашевич и М. Д. Муравский обратились к тем участникам «процесса 193-х», которые отказались участвовать в судебных заседаниях, с предложением написать не произнесённые ими речи для издания их нелегальным путём. Однако эта работа осталась незавершенной (см. публикацию К. Г. Ляшенко в «Историческом архиве», 1962, т. 3, с. 214-216).

9. Это подтверждено документами, найденными историком Ш. М. Левиным (см.: Красный архив, 1928, т. 5, с. 184-199).

10. И. И. Добровольский был приговорён к 9, а не к 10 годам каторги. Окончательные итоги «процесса 193-х» таковы: трое человек умерло во время суда, который длился с 18 октября 1877 г. по 23 января 1878 г., 90 человек, отсидевшие в предварительном заключении по три-четыре года, были оправданы за недостатком улик, один оштрафован, 61 было вменено в наказание время предварительного заключения, двое помилованы (за предательские показания), 23 человека были приговорены к различным срокам ссылки и 13 к каторге (от пяти до десяти лет). - 256

11. «Завещание» осуждённых по «процессу 193-х» (сами подписавшие называли его «заявлением») было опубликовано в «Общине» № 6-7 за 1878 г.

12. М. В. Купреянов (Куприянов) — один из основателей кружка «чайковцев». Арестован в марте 1874 г., умер в Петропавловской крепости 18 апреля 1878 г. - 257

Печатается по:

Революционеры 1870-х годов: Воспоминания участников народнического движения в Петербурге [Сост. В.Н. Гинев]. — Л.: Лениздат, 1986. — С.249-258

100 знаменитых судебных процессов Скляренко Валентина Марковна

«Дело 193-х», или «Большой процесс»

Это был самый крупный политический процесс за всю историю царской России, «процесс-монстр», как называли его современники; на нем власть судила фактически не конкретных лиц, а само историческое явление «хождения в народ», которое имело место в 1874 году.

Весной 1874 года в России развернулось интересное явление: массовое «хождение в народ», то есть в крестьянство, российских революционеров-народников. Они, вооружившись пропагандистской литературой, решили заняться проповедью идей всеобщего равенства, а заодно объяснить жителям села, «кто виноват» и «что делать». Эта акция быстро приняла беспрецедентный размах: «хождение в народ» было зафиксированы в 51 губернии империи, а общее число участников - «просветителей крестьянства» - перевалило за 10 000 человек! При этом одновременно к акции подключились абсолютно все народники, на время оставив споры по поводу тактики движения.

Жандармские документы свидетельствовали, что этот невероятный «крестовый поход социализма» не имел аналогов в мире; такой «энергии и самоотвержения не знала ни одна история тайных обществ в Европе».

Однако «хождение» народников при этом продолжало оставаться вполне мирным, пропагандистско-просветительским движением, а сами крестьяне реагировали на беседы неопасным для самодержавия образом. На борьбу жители села подниматься не собирались, а особо активных «учителей» просто сдавали местным властям. По сути, в этом случае правительству следовало бы ограничиться судом над самыми необузданными бунтарями (их даже народники называли «вспышко-пускателями»); однако царизм мелочиться не стал. Видимо, кто-то наверху решил, что «лучше перебдеть, чем недобдеть», и на головы всех без исключения «ходебщиков» обрушились жесточайшие репрессии.

Устроить нечто похожее на общегосударственную облаву на народников помог случай. 31 мая 1874 года в Саратове жандармы «накрыли» всероссийскую явку, законспирированную под башмачную мастерскую. В руках властей оказались десятки адресов и шифров, что позволило «вычислить» огромное число кружков в разных губерниях империи. 4 июля того же года повсеместно начатое дело «О пропаганде» было централизовано; теперь за результаты расследования отвечали начальник Московского губернского жандармского управления генерал-лейтенант И. Л. Слезкин и прокурор Саратовской судебной палаты С. С. Жихарев. Последний, кстати, являлся юридически ответственным распорядителем дознания.

Стараниями этой «сладкой парочки» Россию захлестнул такой «следственный потоп», какого история русского революционного движения еще не знала. За несколько месяцев число арестованных превысило 8000 человек! Затем правительство решило устроить грандиозный показательный процесс против «крамолы»; его целью должно было стать представление революционеров в виде закоренелых преступников. Предполагалось, что после столь масштабного разбирательства на народников ополчится как российская, так и мировая общественность.

Власти рассчитывали на успех недаром. Россиян можно было легко припугнуть размахом «преступных группировок»; к тому же против 8000 арестованных жандармы успели собрать массу документальных улик, что позволяло разоблачить опасность «крамолы» и щегольнуть профессионализмом карателей. Вопрос о подготовке процесса обсуждался на заседаниях Комитета министров 18 и 26 марта 1875 года. Однако вскоре стало ясно: жандармы в горячке посадили за решетку массу совершенно непричастных к «хождению» людей. Наспех проведя отсев жертв следственной ошибки, лица, ответственные за подготовку процесса, привлекли к дознанию. всего 770 человек! А после нового отбора число обвиняемых «просветителей крестьянства» сократилось до 265 человек.

Следователи старались сформулировать обвинения как можно более жестко, и с этой целью старательно подтасовывали факты. К тому же на подследственных весьма изобретательно «давили», на них науськивали свидетелей. В итоге следствие растянулось на три с половиной года. За это время число народников, привлеченных по делу о «крамоле», существенно сократилось: не выдержав жуткого существования в тюремных казематах и «задушевных» бесед с жандармами, 43 человека скончалось, 12 предпочли сами наложить на себя руки, а 38 сошли с ума.

Осенью 1877 года 197 наиболее опасных народников получили на руки обвинительный акт. Но вскоре скончались еще четверо подследственных, так что перед судом предстали в итоге 193 человека. Обвинительный акт, составленный по указанию сверху, говорил о «едином преступном сообществе», которое ставило своей целью «исполнение всероссийского злодейского заговора». В частности, подсудимым вменялась в вину подготовка «ниспровержения порядка государственного устройства», «готовность к совершению всяких преступлений» и намерение «перерезать всех чиновников и зажиточных людей». Об учении народников говорилось отдельно; «крамольники» якобы проповедовали житье за чужой счет. Естественно, власти были уверены, что такие обвинения ужаснут не только среднестатистического обывателя, но и представителей «мозговой элиты». А значит, общество с ужасом отвернется от народников.

«Процесс 193-х» начался 18 октября 1877 года. Председателем суда выступал умудренный карательным опытом сенатор К. К. Петерс, а прокурором был назначен карьерист В. А. Желеховский, которого даже собственные коллеги за глаза именовали «воплощенной желчью». Подсудимые в большинстве своем успели договориться между собой, как вести себя во время заседаний. В том случае, если власти пойдут на проведение закрытого процесса, обвиняемые решили бойкотировать его, а если суд все же будет гласным, то использовать его как трибуну для пропаганды своих идей. Из-за этого 62 человека вообще отказались от услуг адвокатов, самостоятельно подготовив защитительные речи.

Процесс тем временем власти объявили публичным. Однако для заседаний было выделено такое помещение, что в зале едва уместились судьи, подсудимые и охрана. При этом на обычные для подсудимых места усадили якобы организаторов «преступного сообщества» - Мышкина, Ковалика, Войноральского и Рогачева. Что же касается остальных обвиняемых, то им пришлось занять. места для публики! В итоге, свободными остались только 15–20 мест в углу зала. На них усадили «проверенную публику», пришедшую по именным билетам, и нескольких агентов III отделения. Кроме того, сановная публика занимала проходы между судейскими креслами. Двери здания, наводненного невероятным числом жандармов, во время процесса оставались закрытыми. Складывалось впечатление, что здание находится в осаде.

Таким образом, суду удалось оградить себя как от излишней огласки, так и от возможных эксцессов. Сами же обвиняемые на процессе были разделены на 17 групп; их дела рассматривались раздельно ввиду «недостаточности помещения». Из-за этого 120 народников заявили о том, что власти прибегают к юридическому шулерству, и бойкотировали суд (отказались являться на заседания). Этих участников процесса пресса окрестила «протестантами». Свое решение они мотивировали желанием остаться чистыми в глазах России; поскольку «протестантов» фактически лишили возможности превратить скамью подсудимых в трибуну, они «прямо и открыто плюнули на этот суд». Каждый из 120 «отказников» не только говорил о том, что не признает суд, но и сопровождал это обличительными репликами. Особо отличился в этом плане Феофан Лермонтов; молодой человек язвительно предложил сенаторам «вместо всего другого лучше прочитать сегодня же окончательный приговор, который, вероятно, уже давно заготовлен у суда». «Протестанты» поставили суд в весьма затруднительное положение, выбив из рук устроителей процесса инициативу обвинения. Эти 120 человек держались принципа «один за всех, все за одного» и столь эмоционально выступили против организаторов процесса, что судья вынужден был закрыть заседание и удалить народников из зала. Сцены протеста продолжались до тех пор, пока эту часть подсудимых вообще не перестали приводить в суд. Ничего подобного в истории царского суда не было ни до, ни после этого процесса! А впереди его устроителей ждали еще более интересные сюрпризы. Сенаторы роптали на необходимость ежедневно выслушивать от подсудимых оскорбления в свой адрес, судьи пребывали в растерянности, каждое заседание оборачивалось скандалом. Не выдержав этого, К. К. Петерс 30 ноября серьезно заболел, и доводить процесс до конца пришлось сенатору К. К. Ренненкампфу.

Когда суд над «протестантами» скандально провалился, обвинение взялось за так называемых «католиков», которые согласились на участие в процессе. Но и их не удалось выставить выродками. Улик в преступной деятельности обвиняемых не хватало; в лучшем случае судьи обнаруживали, что кто-то из них вел «предосудительные беседы» или распространял «запрещенные книжки». А тут еще свидетели массово стали отказываться очернять народников. Они заявляли, что прежние показания давали под давлением прокурора, лгали из корысти. В большинстве же своем свидетели говорили: следствие шло слишком долго и они успели «все забыть».

Никогда в России - ни раньше, ни позже - состав защиты на политическом процессе не был таким блестящим, как по делу «193-х». Здесь был представлен почти весь цвет российской адвокатуры. Эти люди так или иначе оказались связанными с революционерами - идейно, лично или родственными узами. Так, «король адвокатуры» В. Д. Спасович, например, был ближайшим другом Сигизмунда Сераковского. «Совесть адвокатского сословия» Д. В. Стасов долгое время поддерживал приятельские отношения с А. И. Герценом и Н. Г. Чернышевским. Е. И. Утин был братом основателя и руководителя Русской секции I Интернационала Н. И. Утина, В. О. Люстиг - братом народовольца Ф. О. Люстига (осужденного на 20 лет каторги), Г. В. Бардовский - братом социалиста П. В. Бардовского (повешенного жандармами ранее). Что же касается знаменитого оратора П. А. Александрова, то он сам лично числился в списках III отделения как лицо весьма неблагонадежное. А молодой?. П. Карабчевский, впоследствии ставший лучшим адвокатом России, был женат на сестре народовольца С. А. Никонова. Подобным образом с революционерами оказались связаны 35 участвовавших в процессе защитников!

Естественно, адвокаты не давали обвинению ни единой спокойной минуты; за два дня до окончания процесса представитель III отделения жаловался императору на то, что «защитники, вместо того чтобы сдерживать подсудимых, подстрекают их».

15 ноября 1877 года произошло кульминационное событие суда над народниками. В этот день на заседании выступил Ипполит Мышкин, чья речь, предварительно согласованная с остальными подсудимыми и выражавшая их общую точку зрения, стала одной из наиболее знаменитых в истории политических процессов. Мышкина, успевшего поведать присутствующим об основных идеях народнического социализма, разоблачить антинародную политику царизма после «мнимого освобождения крестьян» и предупредить, что нынешнее положение народа чревато революционным взрывом, председатель суда прерывал 60 (!) раз. В конце обвиняемый сказал: он имеет полное право назвать этот суд отвратительной и позорной комедией.

Председатель суда хотел удалить речистого народника из зала, но другие подсудимые ему помешали это сделать. В помещении завязалась самая настоящая драка; Мышкина жандармам все же удалось выволочь за дверь, а его товарищи по несчастью тем временем бросали в лицо судьям обвинения. Дмитрий Рогачев, который мог легко завязать узлом кочергу, до полусмерти перепугал сенаторов, пару раз основательно тряхнув решетку, за которой сидели народники.

Такого в истории криминалистики не случалось ни разу. Достаточно сказать, что председатель суда просто сбежал, даже не объявив о закрытии заседания. В зале стоял невообразимый шум. Желеховский причитал: «Это настоящая революция!» Наконец вооруженной охране удалось выпроводить присутствующих и отправить подсудимых обратно в камеры.

Речь Мышкина обошла мировую прессу, сильно подорвав авторитет российского суда и дома Романовых. Обвинение решило передать слушание «дела 193-х» в военный суд, однако адвокатура настояла на продолжении публичного процесса, который закончился только 23 января. Итог его для властей оказался печальным: вместо обличения «крамолы» правительство предстало в совершенно неприглядном свете.

Чтобы сгладить общее негативное впечатление от процесса, Особое присутствие приняло решение смягчить приговор и даже рискнуло оправдать 90 человек обвиняемых. К тому моменту они уже успели отбыть по три-четыре года предварительного тюремного заключения. Но Александр II с этим постановлением не согласился, отправив 80 из 90 оправданных в административную ссылку; 39 народников были приговорены судом к ссылке, 32 - к тюремному заключению, а 28 - к каторжным работам на срок от трех с половиной до 10 лет. Самый большой каторжный срок получили пятеро подсудимых: Мышкин, Войноральский, Ковалик, Рогачев и Муравский. Ипполит Мышкин 19 апреля 1882 года бежал с Нерчинских каторжных рудников, добрался до Владивостока, но там был схвачен и доставлен в Шлиссельбургскую крепость, где заточен навечно в одиночную камеру. Но он и в Шлиссельбурге не опустил рук, боролся, протестовал, запустил тарелку в физиономию смотрителю-изуверу и за это 26 января 1885 года был расстрелян.

Кстати, никто из 193 осужденных прошение о помиловании так и не подал. Вместо этого 24 народника перед самой отправкой на каторгу обратились к «товарищам по убеждению» с политическим завещанием. «Процесс 193х» произвел огромное впечатление на современников; он всколыхнул как Россию, так и Европу, а также способствовал активизации оппозиционных царизму сил. А ведь все могло быть иначе, если бы власть не превратила обычное расследование в цирк едва ли не мирового масштаба. Вот уж действительно: «Какой мерой меряете.»

Из книги Сталин. На вершине власти автора Емельянов Юрий Васильевич

Глава 32. «ДЕЛО ЕАК», «ДЕЛО ВРАЧЕЙ» И ИНТРИГИ В ОРГАНАХ ГОСБЕЗОПАСНОСТИ Если Вознесенский, Кузнецов и другие были обвинены (правда, косвенно и непублично) в «русском национализме», то почти одновременно были выдвинуты обвинения против ряда лиц в «еврейском национализме»

Из книги Князь Феликс Юсупов. Мемуары автора Юсупов Феликс

ГЛАВА 8 1924-1925 Гнев Виденера – В Нью-Йорк на суд – Грубость выражений в зале заседаний – Дело в шляпе – Поездка на Корсику – Покупаем два дома в Кальви – Приветливость корсиканцев – Дело в суде проиграно – Большевики нашли наш московский тайник – Новые предприятия:

Из книги Революционное самоубийство автора Ньютон Хьюи Перси

26. Процесс Еще до начала суда над Хьюи в середине июля мы знали, что власть предержащие горя6 т страстным желанием его повесить. Мы хорошо представляли себе, насколько велико вероломство Уильяма Ноуленда (издателя оклендской газеты «Трибьюн»), мэра, местных политиков,

Из книги Тамерлан автора Ру Жан-Поль

Процесс Обвинительный акт готов. Преступления совершены тяжкие. В течение целой трети века Тамерлан занимался депортацией населения разных городов и стран, массовым угоном в рабство, выжиганием населенных пунктов, превращением в пустыню различных провинций,

Из книги За языком до Киева [Сборник. Илл. В. Б. Мартусевич] автора Успенский Лев Васильевич

ПРОЦЕСС И так им и прошения тамошние люди пишут: «Суди меня, судья неправедный!» А. Н. Островский Суд Соломона - мудрый и милостивый суд, основанный на разуме и совести. Фразеологический словарь Дед мой с материнской стороны - Алексей Измайлович Костюрин, прежде чем

Из книги Караджале автора Константиновский Илья Давыдович

ПРОЦЕСС История процесса Кайона не менее поучительна, чем его преступление.Караджале знал, что ему нужно сосредоточиться на «вещественных доказательствах», которые были бы понятны людям, не искушенным в литературных делах. Он знал, кто судья и кто присяжные. Он

Из книги Мсье Гурджиев автора Повель Луи

Из книги Цезарь автора Геворкян Эдуард

Процесс Катилина, сбежав из Рима, присоединяется к войскам своих сторонников в Этрурии. Манлию удалось собрать почти два легиона, костяк которых составляли бывшие воины Суллы, опытные бойцы, готовые сражаться за своего вождя и за добычу. К ним примкнули и разорившиеся

Из книги Шел из бани. Да и все… [с фотографиями] автора Евдокимов Михаил Сергеевич

Юрий Чернышов ДЕЛО ЩЕРБИНСКОГО СТРАННЫМ ОБРАЗОМ ЗАСЛОНИЛО СОБОЙ ДЕЛО ЕВДОКИМОВА 23 марта 2006 года коллегия Алтайского краевого суда вынесла решение прекратить дело о гибели Михаила Евдокимова и освободить из-под стражи Олега Щербинского, который до этого был приговорен

Из книги 100 знаменитых судебных процессов автора Скляренко Валентина Марковна

Лейпцигский Процесс, или Дело о поджоге рейхстага Довольно грубо инсценированное судебное разбирательство против коммунистов, которых германские фашисты ложно обвинили в поджоге рейхстага. Этот процесс проходил в Лейпциге 21 сентября - 23 декабря 1933 года и закончился

Из книги О нас – наискосок автора Фрумкина Ревекка Марковна

«Процесс 16-ти» Процесс по делу мнимого «объединенного троцкистско-зиновъевского центра», состряпанный Сталиным и его подручными для ликвидации политических противников «вождя всех народов».15 августа 1936 года советские газеты опубликовали сообщение прокуратуры СССР о

Из книги Воспоминания автора Сахаров Андрей Дмитриевич

«Процесс» Мы высказались - и, насколько я помню, успокоились. А тем временем персональное дело Нели двинулось по инстанциям. Самый жуткий эпизод из длинной цепи последующих событий я знаю с чужих слов. История тоже по-своему характерная и столь же непредставимая в наши

Из книги Некогда жить автора Евдокимов Михаил Сергеевич

ГЛАВА 5 Киевская конференция. Дело Пименова и Вайля. Появляется Люся. Комитет прав человека. «Самолетное дело» В июле я провел месяц в больнице, где мне сделали операцию грыжи. Поправившись, я решил поехать в Киев на традиционную, так называемую Рочестерскую, международную

Из книги Мицкевич автора Яструн Мечислав

Юрий Чернышов Дело Щербинского странным образом заслонило собой дело Евдокимова 23 марта 2006 года коллегия Алтайского краевого суда вынесла решение прекратить дело о гибели Михаила Евдокимова и освободить из-под стражи Олега Щербинского, который до этого был приговорен

Из книги Записки о жизни Николая Васильевича Гоголя. Том 2 автора Кулиш Пантелеймон Александрович

ПРОЦЕСС Все началось с полнейших пустяков. «В четвертом классе Виленской гимназии, - как сообщает мемуарист Эдвард Массальский, - какой-то сопляк, кажется Плятер, после ухода одного из преподавателей, прежде чем вошел следующий его коллега, громко скрипя мелом по доске,

Из книги автора

XXIV. Письма к П.А. Плетневу по поводу издания "Переписки с друзьями": тайна, в которой должно было быть сохранено дело; - расчеты на большой сбыт экземпляров; - поправки; - высокое мнение автора о значении книги; - искренняя преданность к Царствующему Дому; - о нуждающихся в

Большой процесс", - суд над участниками "хождения в народ" в Особом присутствии Правительствующего сената (Петербург) 18 окт. 1877 - 23 янв. 1878. Наиболее крупный политич. процесс в царской России. Гл. обвиняемые: И. Н. Мышкин, Д. М. Рогачев, П. И. Войнаральский, С. P. Ковалик. По процессу судились также А. И. Желябов, C. Перовская, Н. А. Морозов, М. П. Сажин, М. Ф. Грачевский, Л. Э. Шишко, М. Д. Муравский, Ф. В. Волховский, Л. А. Тихомиров, А. В. Якимова, М. В. Ланганс и др. Среди подсудимых было 38 женщин. Число арестованных по делу 193-х превышало 4 тыс. Многие из них отбыли неск. лет предварит. одиночного заключения. К началу процесса 97 чел. умерли или сошли с ума. Подсудимые были участниками не менее 30 разных (гл. обр. пропагандистских) кружков. Однако почти все они (177 чел.) обвинялись в орг-ции единого "преступного сообщества" с целью гос. переворота и "перерезания всех чиновников и зажиточных людей". Т. к. "Процесс 50-ти", к-рый готовился одновременно, но прошел раньше, не дал властям желаемых результатов, гласность и публичность на "П. 193-х" были ограничены. Чтобы облегчить расправу над подсудимыми, суд разбил их на 17 групп для раздельного разбирательства дела. В ответ 120 подсудимых бойкотировали суд. Центр. событием "П. 193-х" была речь Мышкина, к-рый обосновал революц. программу народников и заклеймил позором царский суд, приравняв его к публичному дому. Защита на "П. 193-х" была блестящей по составу (В. Д. Спасович, Д. В. Стасов, П. А. Александров, Г. В. Бардовский, А. Л. Боровиковский, В. Н. Герард, Е. И. Утин, А. А. Ольхин и др.) и солидарной с подсудимыми. Для поддержки обвинения были вызваны 472 свидетеля. Не в силах доказать заданное обвинение суд вынес приговор, очень мягкий сравнительно с тем, на к-рый рассчитывало пр-во: из 190 подсудимых (3 умерли во время суда) 90 были оправданы и лишь 28 приговорены к каторге. Однако Александр II санкционировал адм. высылку для 80 чел. из оправданных судом. Перед отправкой на каторгу и в ссылку 24 героя "П. 193-х" передали на волю "Завещание" с революц. призывом. "П. 193-х" дал сильный толчок освободит. движению в России. "Завещание" осужденных, речь Мышкина, отчеты о заседаниях суда стали оружием революц. агитации. Наряду с др. суд. процессами 1877-78 "П. 193-х" ускорил переход народников от анархистского аполитизма к политич. борьбе с самодержавием. Мат-лы процесса (гл. обр. речь Мышкина) обошли мировую печать и впервые возбудили интерес и симпатии широкой международной общественности к рус. освободительному движению. Список подсудимых и приговор в окончат. форме: Аверкиева (Прушакевич) Е. И. (1850 - после 1904) - ссылка в Сибирь; Аитов Д. А. (род. 1852) - засчитано предварит. заключение; Александров П. Э. (?) - оправдан; Александровский А. А. (род. 1851) - оправдан; Алексеева О. Г. (1850-1918) - оправдана; Андреева А. В. (род. 1849) - оправдана; Аносов Н. М. (род. 1850) - засчитано предварит. заключение; Ареопагитский И. И. (?) - оправдан; Аронзон С. Л. (род. 1854) - засчитано предварит. заключение; Артамонов А. К. (род. 1854) - засчитано предварит. заключение; Барков Н. М. (род. 1852) - засчитано предварит. заключение; Бенецкий В. А. (?) - оправдан; Биткин Н. P. (род. 1852) - оправдан; Блавдзевич И. П. (род. 1854) - засчитано предварит. заключение; Блавдзевич К. П. (род. 1852) - засчитано предварит. заключение; Бодяжин Р. А. (?) - оправдан; Божко-Божинский Г. Г. (род. 1851) - засчитано предварит. заключение; Бородулин Д. А. (род. 1855) - оправдан; Брешко-Брешковская Е. К. (1844-1934) - 5 лет каторги; Ваховская В. И. (род. 1850) - засчитано предварит. заключение; Введенский Н. Е. (1852-1922) - оправдан; Веревочкина М. И. (род. 1853) - оправдана; Виддинов А. И. (род. 1852) - оправдан; Виноградов С. И. (род. 1850) - засчитано предварит. заключение; Войнаральская Н. П. (род. 1853) - оправдана; Войнаральский П. И. - 10 лет каторги; Волкенштейн А. А. (1852 - после 1902) - оправдан; Волховский Ф. В. - ссылка в Сибирь; Воскресенский П. П. (род. 1852) - оправдан; Гауэнштейн И. И. (род. 1847) - засчитано предварит. заключение; Гвоздев М. Г. (род. 1850) - засчитано предварит. заключение; Гейштор М. Э. (род. 1855) - оправдана; Глушков И. И. (1849-1891) - оправдан; Глушков Н. И. (род. 1854) - засчитано предварит. заключение; Говорухо-Отрок Ю. Н. (1852-96) - засчитано предварит. заключение; Голиков Л. И. (род. 1851) - оправдан; Головин А. А. (1853-1919) - засчитано предварит. заключение; Голоушев С. С. (1855-1920) - засчитано предварит. заключение; Горинович Н. Е. (род. 1855) - освобожден от наказания; Городецкая В. Н. (род. 1858) - оправдана; Городецкий Л. С. (род. 1853) - засчитано предварит. заключение; Грацианов Н. А. (1855-1913) - оправдан; Грачевский М. Ф. - засчитано предварит. заключение; Гриценков М. А. (род. 1857) - засчитано предварит. заключение; Данилов В. А. (1851-1916) - засчитано предварит. заключение; Дегтярев С. Н. (?) - оправдан; Дическуло Л. А. (1847-89) - оправдан; Добров И. И. (род. 1853) - засчитано предварит. заключение; Добровольский И. И. (1848 - после 1934) - 9 лет каторги; Дробыш-Дробышевский А. А. (1856-1920) - засчитано предварит. заключение; Духовской М. А. (род. 1852) - оправдан; Емельянов Е. Е. (род. 1842) - оправдан; Емельянов Н. И. (1852-1904) - ссылка в Сибирь; Ермолаева E. P. (род. 1851) - засчитано предварит. заключение; Жебунев В. А. (1847-1915) - оправдан; Жебунев С. А. (1849-1924) - ссылка в Сибирь; Желябов А. И. - оправдан; Жилинская О. И. (род. 1840) - оправдана; Жилинский Н. П. (1835-77) - умер во время суда; Завадская E. P. (1852-83) - оправдана; Зарубаев С. П. (род. 1848) - ссылка в Сибирь; Заруднева Л. Т. (род. 1856) - оправдана; Знаменский А. Е. (род. 1853) - засчитано предварит. заключение; Иванова С. А. (1856-1927) - ссылка; Кадьян А. А. (1849-1917) - оправдан; Каменьский Э. Ю. (род. 1843) - засчитано предварит. заключение; Кац M. H. (1853-84) - засчитано предварит. заключение; Квятковский Т. А. (род. 1852) - 9 лет каторги; Кириллов И. С. (род. 1853) - засчитано предварит. заключение; Князевский П. Е. (род. 1852) - оправдан; Ковалик С. Ф. - 10 лет каторги; Козачек И. И. (род. 1849) - засчитано предварит. заключение; Комов А. И. (род. 1853) - оправдан; Корабельников С. И. (род. 1856) - оправдан; Корнилова А. И. (1853 - после 1938) - засчитано предварит. заключение; Костюрин В. Ф. (1853-1919) - ссылка в Сибирь; Кувшинская А. Д. (1851-1909) - засчитано предварит. заключение; Купреянов М. В. (1853-78) - ссылка; Курдюмов П. В. (?) - оправдан; Лазарев Е. Е. (1855 - после 1919) - оправдан; Ланганс М. В. - оправдан; Ларионов П. Ф. (1852-78) - ссылка в Сибирь; Лебедева Т. И. (1850-87) - засчитано предварит. заключение; Леонтьев А. А. (род. 1854) - оправдан; Лермонтов Ф. Н. (1847-78) - ссылка; Лешерн-фон-Герцфельд С. А. (1842-98) - ссылка; Ливанов А. И. (1850-1909) - ссылка в Сибирь; Литошенко Н. А. (?) - оправдан; Личадеев Н. А. (род. 1850) - оправдан; Ломоносов П. А. (род. 1856) - засчитано предварит. заключение; Лопатин В. А. (1848 - после 1917) - засчитано предварит. заключение; Лукашевич А. О. (1855 - после 1907) - ссылка в Сибирь; Любавский Ф. М. (род. 1855) - засчитано предварит. заключение; Макаревич П. М. (1851 - после1903) - ссылка в Сибирь; Максимов П. Д. (1853-1918)- оправдан; Малиновский А. А. (род. 1853) - оправдан; Махаев Н. М. (род. 1850) - засчитано предварит. заключение; Медведев И. И. (1850-78) - засчитано предварит. заключение; Мейер В. Я. (1851-84) - ссылка; Милоглазкин К. Р. (род. 1850) - засчитано предварит. заключение; Милоголовкин М. Н. (?) - оправдан; Мокиевский-Зубок С. В. (род. 1851) - засчитано предварит. заключение; Морозов Н. А. - засчитано предварит. заключение; Муравский М. Д. - 10 лет каторги; Мышкин И. Н. - 10 лет каторги; Неволин П. И. (род. 1856) - оправдан; Нефедов М. Д. (род. 1852) - оправдан; Низовкин А. В. (1851-79) - освобожден от наказания; Никитина М. Г. (род. 1857) - оправдана; Никифоров Н. С. (1850-1912) - засчитано предварит. заключение; Никольский И. И. (род. 1851) - оправдан; Овчинников Е. М. (1851-1912) - оправдан; Орлов М. А. (род. 1852) - засчитано предварит. заключение; Орлов П. А. (1856-90) - оправдан; Осипов В. А. (род. 1854) - засчитано предварит. заключение; Осташкин В. А. (1854 - после 1903) - ссылка в Сибирь; Павловский И. Я. (род. 1853) - засчитано предварит. заключение; Палимпсестов А. Я. (род. 1854) - оправдан; Панютина В. Н. (род. 1852) - оправдана; Перовская С. Л. - оправдана; Петропавловский Н. Е. (1853-1892) - оправдан; Покровский П. И. (род. 1845) - оправдан; Польгейм И. О. (род. 1856) - оправдана; Пономарев А. А. (род. 1853) - оправдан; Попов Н. М. (род. 1854) - оправдан; Потоцкая М. П. (род. 1851) - оправдана; Прозоровский А. И. (род. 1854) - оправдан; Прокопьев Г. Г. (род. 1844) - оправдан; Пумпянская Э. В. (?) - оправдана; Пыпин А. А. (?) - оправдан; Пьянков И. П. (1855-1911) - засчитано предварит. заключение; Рабинович М. А. (1857-85) - ссылка в Сибирь; Рогачев Д. М. - 10 лет каторги; Рогачева В. П. (1851-1890-е гг.) - оправдана; Румянцев Л. Д. (ум. 1878) - оправдан; Сабелькин В. И. (1857-1877) - умер во время суда; Саблин Н. А. (1849-81) - засчитано предварит. заключение; Сажин М. П. - 5 лет каторги; Сахарова О. И. (род. 1854) - оправдана; Семенов Ф. С. (род. 1858) - оправдан; Серебровский В. П. (?) - оправдан; Серебряков М. М. (род. 1852) - оправдан; Серышев Д. Н. (род. 1852) - оправдан; Сидорацкая (Ободовская) А. Я. (род. 1847) - оправдана; Синегуб С. С. (1851-1907) - 9 лет каторги; Скворцов Н. И. (род. 1851) - ссылка в Сибирь; Соколов Д. П. (род. 1853) - засчитано предварит. заключение; Соловцовский М. Г. (1851 - после 1890) - оправдан; Соловьев Т. А. (род. 1854) - оправдан; Софинский Г. А. (род. 1842) - оправдан; Союзов И. О. (1846-1904) - 9 лет каторги; Спесивцев И. Г. (род. 1836) - оправдан; Спесивцев M. P. (род. 1855) - засчитано предварит. заключение; Стаховский В. А. (1851-1917) - ссылка в Сибирь; Стопане С. А. (1857-1902) - ссылка в Сибирь; Субботина С. А. (1830-1919) - засчитано предварит. заключение; Судзиловская Е. К. (род. 1854) - оправдана; Супинская Е. В. (1853-79) - ссылка; Теплов Н. Н. (род. 1851) - оправдан; Терновский Г. Я. (род. 1857) - засчитано предварит. заключение; Тетельман Л. А. (1850-77) - умер во время суда; Тихомиров Л. А. - засчитано предварит. заключение; Траубенберг Л. Р. (род. 1855) - оправдан; Трезвинский И. Д. (1853-78) - засчитано предварит. заключение; Троицкий П. С. (род. 1852) - оправдан; Тушинская А. С. (род. 1849) - оправдана; Усачев В. А. (род. 1850) - оправдан; Фаресев А. И. (1853-1928) - засчитано предварит. заключение; Федорович Д. В. (род. 1851) - оправдан; Фетисов Ф. А. (род. 1848) - оправдан; Фетисова О. П. (род. 1844) - засчитано предварит. заключение; Филадельфов В. В. (род. 1855) - оправдан; Фишер В. Ф. (род. 1846) - засчитано предварит. заключение; Фомин Ф. В. (род. 1856) - оправдан; Франжоли А. А. - засчитано предварит. заключение; Чарушин Н. А. - 9 лет каторги; Чарыков А. А. (род. 1853) - оправдан; Чернявский И. Н. (род. 1850) - ссылка в Сибирь; Чудновский С. Л. (1849-1912) - ссылка в Сибирь; Шавердова М. А. (?) - оправдана; Шатилова В. А. (род. 1856) - оправдана; Шевырева О. Д. (род. 1854) - оправдана; Шишко Л. Э. - 9 лет каторги; Щеглов Г. А. (род. 1845) - засчитано предварит. заключение; Щепкин В. Н. (род. 1849) - засчитано предварит. заключение; Щиголев Л. М. (род. 1854) - засчитано предварит. заключение; Эдельштейн М. В. (род. 1839) - засчитано предварит. заключение; Эндауров Н. И. (род. 1838) - отрешение от должности и штраф; Юргенсон Н. А. (1855 - после 1954) - засчитано предварит. заключение; Юркевич Ф. И. (род. 1857) - оправдан; Якимова А. В. - оправдана; Янов А. Н. (?) - оправдан; Ярцев А. В. (1850-1919) - засчитано предварит. заключение. Лит.: Стенографич. отчет по делу о революц. пропаганде в империи. Заседания Особого присутствия правительствующего Сената, т. 1, СПБ, 1878; Гос. преступления в России в XIX в., т. 3, (б. м., б. г.); Процесс 193-х, М., 1906; Письма участников процесса 193-х (публ. Р. М. Кантора), "КА", 1924, т. 5; К истории процесса 193-х (публ. К. Г. Ляшенко), "ИА", 1962, No 3; Финал процесса 193-х (предисл. Ш. М. Левина), "КА", 1928, т. 5(30); Антонов В. С., К процессу 193-х, "Вопросы архивоведения", 1961, No 1; Якимова A., "Большой процесс" или процесс 193-х, "КиС", 1927, No 8(37); Чудновский С. Л., Из давних лет. Воспоминания, (M.), 1934; Троицкий Н. A., Процесс "193-х", в сб.: Обществ. движение в пореформ. России, M., 1965. Н. А. Троицкий. Саратов.

С другой стороны, значительной части общества реформы казались половинчатыми. Никаких политических послаблений царь не допустил, власть оставалась полностью сосредоточена в его руках. Такое положение дел не устроило интеллигенцию, а также радикальную молодежь из разных социальных слоев. Оформившееся общественное мнение требовало продолжения реформ, активисты стали переходить к нелегальным методам борьбы, которые вскоре обернутся террором. В стране постепенно складывалась оппозиция царизму.

На этом фоне крупнейшим политическим событием второй половины правления Александра II стало «хождение в народ». Оппозиционеры стремились распропагандировать крестьян и поднять их на борьбу с режимом. Тысячи молодых людей весной и летом 1874 года направились в деревни. Но крестьянство в целом отнеслось к пропагандистам холодно, это помогло полиции приступить к арестам по обвинению в антигосударственном заговоре. Масштаб задержаний был по тем временам колоссальным: всего было арестовано более 4 тысяч человек в 26 губерниях.

Правительство решило устроить показательный процесс и убедительно доказать обществу наличие заговора, а заодно и показать опасность революционных идей радикалов.

Следствие

Вопрос об организации суда над пропагандистами был решен на двух заседаниях Комитета министров в марте 1875 года. Власти постановили устроить публичный процесс, на котором, по их замыслу, должна была открыться «вся тлетворность изъясненных учений и степень угрожающей от них опасности». Революционные идеи министры назвали бредом фанатичного воображения и выразили уверенность, что «ходебщики в народ» не могут возбудить к себе сочувствия у общественности. Огромное число арестованных могло свидетельствовать о наличии масштабного антиправительственного заговора, в который было вовлечено несколько тысяч человек.

Впрочем, даже крайне консервативный публицист, член Государственного совета и будущий идеолог контрреформ Константин Победоносцев был не в восторге от действий жандармов.

«Нахватали по невежеству, по самовластию, по низкому усердию множество людей совершенно даром», - цитировал историк Николай Троицкий влиятельного сановника.

Постепенно число потенциальных обвиняемых сокращалось, из почти 4 тысяч человек, проходивших по делу, выделили 770. Но затем решили сократить и это число, поскольку суд над таким количеством революционеров было даже технически сложно провести, и часть арестованных переквалифицировали в свидетели.

Следствие шло очень долго как из-за количества обвиняемых, так и из-за не слишком эффективной работы следствия. Расследование продолжалось три года, все это время арестованные находились в тяжелейших условиях одиночных камер. Это катастрофически сказалось на здоровье революционеров: за время следствия 43 человека умерли, 12 покончили с собой, а 38 сошли с ума.

Одновременно с расследованием дела в стране прошли два других громких процесса над оппозиционерами. Так называемый «Процесс пятидесяти» над пропагандистами в рабочей среде разворачивался в феврале-марте 1877 года. Подсудимые, среди которых наибольшую известность получил Петр Алексеев, как и участники будущего «Процесса 193-х», обвинялись в создании тайного общества с целью свержения существующего строя. Ни один из подсудимых не признал своей вины и не просил о снисхождении и помиловании, а процесс был гласным и открытым, поэтому властям так и не удалось достичь главной цели - скомпрометировать революционеров в глазах общества. Напротив, процесс привлек внимание известных писателей: Тургенев, Некрасов и Салтыков-Щедрин отзывались о подсудимых с сочувствием. В итоге 10 человек были приговорены к каторге (сроки составляли от трех лет и четырех месяцев до 10 лет), максимальное наказание получил Петр Алексеев. Еще 26 человек были отправлены в ссылку в Сибирь, 10 революционеров получили небольшие тюремные сроки или принудительные работы, а трое были оправданы.

Второй процесс завершился еще в январе 1877 года и продлился всего лишь неделю. Судили участников первой в России демонстрации с политическими лозунгами, которая была напрямую связана с делом о «хождении в народ». Похороны одного из умерших во время предварительного следствия - уроженца Самары Павла Феоктистова - превратились в массовую акцию протеста. Проститься с арестованным за «хождение в народ» студентом 30 марта 1876 года пришли несколько тысяч человек. Именно после этого оппозиционеры и стали готовить первое публичное мероприятие, которое решили посвятить политическим заключенным царских тюрем. Подготовка сопровождалась ожесточенными спорами сторонников и противников открытого выступления, в итоге подготовка к акции была полностью провалена. На площади у Казанского собора 6 декабря 1876 года собралось около 400 человек, хотя оппозиционеры рассчитывали на несколько тысяч. Демонстрация была разогнана полицией. За участие в акции более 30 человек были арестованы, и уже через месяц прошел суд над 21 активистом, по личному распоряжению царя Александра II предварительного следствия было решено не проводить, а материалы первых следственных действий сразу передать в суд. Приговор для участников мирной акции оказался чрезвычайно жестоким: пять человек получили от 10 до 15 лет каторги, другие отправлены в ссылку или дальние монастыри. Максимальный срок получил Алексей Боголюбов (Емельянов).

Обвинение и начало суда

В окончательном виде обвинение 197 выжившим и не сошедшим с ума народникам было предъявлено только осенью 1877 года, то есть спустя три года после арестов. Все они были причислены к единому преступному сообществу, целью которого был заговор для «ниспровержения и изменения порядка государственного устройства».

Обвинительный акт бездоказательно клеймил «готовность многих пропагандистов к совершению всяких преступлений», инкриминировал им намерение «перерезать всех чиновников и зажиточных людей» и поносил их «учение, возводящее невежество и леность на степень идеала и сулящее в виде ближайше осуществимого блага житье на чужой счет», писал историк Троицкий.

Процесс начался 18 октября 1877 года, к этому времени умерли еще четверо народников. Всего на скамье подсудимых оказались 193 человека.

«Нас, всех женщин, сначала вывели из камер в нижний коридор женского отделения, а потом какими-то полутёмными проходами ввели в громадный коридор, где были уже мужчины. Всех мужчин выстроили правильной длинной колонной, по бокам которой выстроились жандармы с обнажёнными саблями; а женщин ставили по одной и между каждой - по жандарму, также с обнажённой саблей. Начальник конвоя прочёл грозную инструкцию, по которой мы должны были беспрекословно подчиняться всем распоряжениям конвоя, в противном случае имевшего право прибегнуть к оружию. По выполнении этой формальности мы двинулись подземным ходом в окружной суд, где должно было заседать Особое присутствие Сената. Большой зал заполнился подсудимыми и защитниками, так что для публики не осталось места», - писала одна из обвиняемых Анна Якимова.

Формально суд был открытым, в реальности же публика в зал попасть не могла, исключение было сделано только для нескольких родственников и журналистов.

Защита сразу заявила протест и потребовала переноса заседаний в более просторное помещение, но получила отказ. Обвиняемые бурно протестовали, в итоге они фактически отказались от участия в процессе, но перед этим решили устроить политический демарш.

«Подсудимые этого процесса сговорились выставить одного оратора и поручить ему сказать революционную речь, выработанную сообща. Выбор пал на (Ипполита) Мышкина, и он выполнил задачу с энергией и выразительностью, не оставлявшей желать ничего лучшего», - вспоминала одна из лидеров будущих народовольцев Вера Фигнер.

Мышкин свою речь, с полным текстом которой можно ознакомиться на сайте журнала «Скепсис», начал с ответа на вопрос о преступном сообществе, в принадлежности к которому обвиняли всех народников.

«Я отрицаю свою принадлежность к тайному сообществу потому, что я, как и многие другие товарищи, не только по заключению, но и по убеждению, не составляли нечто особенное, нечто целое, связывающее нас единством общей для всех организации. Мы составляем не более как ничтожную частицу в настоящее время многочисленной в России социальной революционной партии, понимая под этими словами всю совокупность лиц одинаковых убеждений, лиц, между которыми хотя существует преимущественно только внутренняя связь, но эта связь достаточно тесная, обусловленная единством стремления, единством цели», - сказал Мышкин. По его словам, царизм должен быть уничтожен социальной революцией.

«Можем ли мы мечтать о мирном пути, когда государственная власть не только не подчиняется голосу народа, но даже не хочет его выслушать; когда за всякое желание, несогласное с требованиями правительства, люди награждаются каторгою. Можно ли рассуждать при таком режиме о потребностях народа, когда народ для выражения их не имеет других средств, кроме бунта - этого единственного органа народа», - продолжал Мышкин.

Судья стал перебивать обвиняемого, требуя говорить по существу предъявленного обвинения. Мышкин парирует и требует открытого судебного разбирательства.

«Мы глубоко убеждены в справедливости азбучной истины, что света гласности боятся только люди с нечистою совестью, старающиеся прикрыть свои грязные, подлые делишки, совершаемые келейным образом; зная это и искренне веря в чистоту и правоту нашего дела, за которое мы уже немало пострадали и ещё довольно будем страдать, мы требуем полной публичности и гласности», - говорит он и добавляет, что суд превратился в пустую комедию.

После этих слов председательствующий судья требует вывести Мышкина из зала. Но товарищи оратора стали мешать жандармам, а Мышкин продолжил говорить. «(Суд - это нечто) более позорное, чем дом терпимости: там женщина из-за нужды торгует своим телом, а здесь сенаторы из подлости, из холопства, из-за чинов и крупных окладов торгуют чужой жизнью, истиной и справедливостью, торгуют всем, что есть наиболее дорогого для человечества», - успел сказать Мышкин перед тем как жандармы выволокли его из зала.

Ипполит Мышкин

Ставшего лицом «Процесса 193-х» Ипполита Мышкина Вера Фигнер называла одной из самых многострадальных фигур революционного движения. Родившись в семье унтер-офицера и крепостной, благодаря своим способностям Мышкин получил образование и высокооплачиваемую работу «правительственного стенографа». Он приобрел собственную типографию, чтобы выпускать книги для народа. Затем он познакомился с оппозиционерами и стал печатать нелегальную литературу. На след революционной типографии вышли жандармы, рабочие были арестованы, но Мышкина успели предупредить, и он бежал за границу. Там он задумывает освободить из сибирской ссылки главного революционного идеолога Николая Чернышевского. «В форме жандармского офицера он явился в Вилюйск, в котором содержался Чернышевский, и предъявил исправнику подложный приказ III отделения о передаче ему Чернышевского для препровождения в Петербург. Но исправнику показалось подозрительным, что предъявитель обошел высшую местную инстанцию - якутского губернатора, и он предложил Мышкину отправиться в Якутск, приставив к нему под видом провожатых двух казаков. Мышкин понял, что дело проиграно, и решил отделаться от навязанных спутников: под Якутском он застрелил одного из них, но другой ускользнул и успел скрыться», - Фигнер пересказывает легендарную историю, вряд ли имевшую под собой основания - Мышкину не инкриминировали убийства. Но достоверно известно, что оппозиционера арестовали в Вилюйске и, среди прочего, обвинили в антигосударственной пропаганде.

По приговору Мышкин получил 10 лет каторги, два года он отбывал наказание в Харькове, а потом был отправлен на каторгу в Кару (Забайкалье), где в тяжелейших условиях содержались политические заключенные. Еще по дороге к месту отбытия наказания Мышкину добавили 15 лет к его сроку за то, что сказал речь на похоронах Льва Дмоховского, которого тоже этапировали в Кару.

В 1882 году Мышкин и еще семь заключенных бегут с каторги; побег подробно описан в воспоминаниях революционеров. Мышкина задержали только во Владивостоке, когда он пытался пробраться на американский пароход. За неудачный побег ему прибавили к сроку заключения еще 6 лет. Но Мышкин не отказался от борьбы; он был одним из инициаторов голодовки 54 политических заключенных в Каре в 1883 году. Из-за этого его возвратили в Петербург, где сначала содержали в Петропавловской крепости, а потом перевели в Шлиссельбург.

«Почти десять лет прошли в переходах Мышкина из одного застенка в другой, и вот после всех мытарств и скитаний он попадает в самую безнадежную из русских Бастилий. Это превысило силы даже такого твердого человека, каким был Мышкин. Он решился умереть - нанести оскорбление действием смотрителю тюрьмы и выйти на суд, выйти, чтобы разоблачить жестокую тайну Шлиссельбурга, разоблачить, как он думал, на всю Россию и ценою жизни добиться облегчения участи товарищей по заключению», - писала Фигнер.

Мышкин бросил медную тарелку в лицо надзирателю. За это военный суд приговорил его к расстрелу. «Через ближайшего соседа Мышкин завещал, чтобы товарищи поддержали его общим протестом. Но тюрьма осталась неподвижной - она молчала: мы были так разобщены, что дальше одной одиночки завещание не пошло», - писала Фигнер.

Приговор по «делу 193-х»

После скандала с речью Мышкина власти решили разделить обвиняемых на 17 групп и судить их раздельно. В ответ заключенные бойкотируют суд, 120 человек официально отказываются присутствовать на судебных заседаниях. Их назвали «протестантами», оставшихся 73 обвиняемых, которые выразили готовность участвовать в заседаниях, в шутку называли «католиками».

Склонить общественное мнение на свою сторону правительству не удалось, несмотря на все пропагандистские ухищрения. «О том, что происходило в суде, распространились по городу самые неправдоподобные, но тем не менее возбуждающего характера слухи с партийной окраской. Некоторые сановные негодяи распространяли, например, слухи, будто бы исходившие от очевидцев, что подсудимые, стесненные на своих скамьях и пользуясь полумраком судебной залы, совершают во время следствия половые соития; с другой стороны, рассказывали, что подсудимые будто бы заявляют об истязаниях и пытках, которым их подвергают в тюрьме, но что жалобы их остаются «гласом вопиющего в пустыне» и т. п. Молчание газет и лаконизм “Правительственного Вестника” давали простор подобным слухам, которые в болезненно возбужденном обществе расходились с необычайной быстротой и всевозможными вариантами», - писал о процессе российский юрист Анатолий Кони.

Иллюстрация: Люба Березина

Корреспондент английской Times писал об абсурдности обвинений в антиправительственном заговоре: «Я присутствую здесь вот уж два дня и слышу пока только, что один прочитал Лассаля, другой вез с собой в вагоне “Капитал” Маркса, третий просто передал какую-то книгу своему товарищу».

Наблюдатели отмечали безукоризненную работу 35 адвокатов во главе с Владимиром Спасовичем. Они практически развалили обвинения, указывая на огромное количество противоречий в материалах следователей о едином заговоре. Из 193 обвиняемых сотрудничали со следствием и давали признательные показания в суде только трое.

В итоге приговор оказался значительно мягче, чем ожидалось. 28 человек были приговорены к каторге от 3 до 10 лет, 36 человек получили ссылку. Более 30 обвиняемым было зачтено предварительное заключение или они получили денежный штраф, а 90 человек – почти половина участников процесса – были оправданы. Но царь Александр II своим личным распоряжением для 80 из оправданных санкционировал административную высылку из Петербурга и Москвы.

Ни один из осужденных не подал прошения о помиловании.

На следующий день после приговора по «делу 193-х» революционерка Вера Засулич пришла на прием к губернатору Петербурга Федору Трепову и дважды в него выстрелила, тяжело ранив. Она мстила ему за публичное наказание для осужденного по делу о незаконной демонстрации Боголюбова - градоначальник в нарушение закона отдал приказ его высечь. Приговор по делу Засулич стал сенсацией - суд присяжных ее оправдал, общественное мнение было на ее стороне. А противостояние власти и оппозиции в России ужесточилось - в ближайшие годы революционеры перейдут от мирной пропаганды к террористическим методам ведения борьбы.

«Процесс 193-х»

18 октября 1877 года - 23 января 1878 года

«ПРОЦЕСС 193-х», «Большой процесс», - суд над участниками «хождения в народ» в Особом присутствии Правительствующего сената (Петербург) 18 октября 1877 года - 23 января 1878 года. Наиболее крупный политический процесс в царской России. Главные обвиняемые: И. Н. Мышкин, Д. М. Рогачев, П. И. Войнаральский , С. P. Ковалик. По процессу судились также А. И. Желябов , C. Перовская , Н. А. Морозов , М. П. Сажин, М. Ф. Грачевский, Л. Э. Шишко, М. Д. Муравский, Ф. В. Волховский, Л. А. Тихомиров, А. В. Якимова, М. В. Ланганс и др. Среди подсудимых было 38 женщин. Число арестованных по делу 193-х превышало 4 тысячи. Многие из них отбыли несколько лет предварительного одиночного заключения. К началу процесса 97 человек умерли или сошли с ума. Подсудимые были участниками не менее 30 разных (главным образом пропагандистских) кружков. Однако почти все они (177 человек) обвинялись в организации единого «преступного сообщества» с целью государственного переворота и «перерезания всех чиновников и зажиточных людей». Так как «Процесс 50-ти», который готовился одновременно, но прошел раньше, не дал властям желаемых результатов, гласность и публичность на «Процессе 193-х» были ограничены. Чтобы облегчить расправу над подсудимыми, суд разбил их на 17 групп для раздельного разбирательства дела. В ответ 120 подсудимых бойкотировали суд. Центральным событием «Процесса 193-х» была речь Мышкина, который обосновал революционную программу народников и заклеймил позором царский суд, приравняв его к публичному дому. Защита на «Процессе 193-х» была блестящей по составу (В. Д. Спасович, Д. В. Стасов, П. А. Александров, Г. В. Бардовский, А. Л. Боровиковский, В. Н. Герард, Е. И. Утин, А. А. Ольхин и др.) и солидарной с подсудимыми. Для поддержки обвинения были вызваны 472 свидетеля. Не в силах доказать заданное обвинение суд вынес приговор, очень мягкий сравнительно с тем, на который рассчитывало правительство: из 190 подсудимых (3 умерли во время суда) 90 были оправданы и лишь 28 приговорены к каторге. Однако Александр II санкционировал адм. высылку для 80 человек из оправданных судом. Перед отправкой на каторгу и в ссылку 24 героя «Процесса 193-х» передали на волю «Завещание» с революционным призывом.

«Процесс 193-х» дал сильный толчок освободительному движению в России. «Завещание» осужденных, речь Мышкина, отчеты о заседаниях суда стали оружием революционной агитации. Наряду с другими судебными процессами 1877-1878 годов «Процесс 193-х» ускорил переход народников от анархистского аполитизма к политической борьбе с самодержавием. Материалы процесса (главным образом речь Мышкина) обошли мировую печать и впервые возбудили интерес и симпатии широкой международной общественности к русскому освободительному движению.

Список подсудимых и приговор в окончательной форме:

Аверкиева (Прушакевич) Е. И. (1850 - после 1904) - ссылка в Сибирь; Аитов Д. А. (род. 1852) - засчитано предварительное заключение; Александров П. Э. (?) - оправдан; Александровский А. А. (род. 1851) - оправдан; Алексеева О. Г. (1850-1918) - оправдана; Андреева А. В. (род. 1849) - оправдана; Аносов Н. М. (род. 1850) - засчитано предварительное заключение; Ареопагитский И. И. (?) - оправдан; Аронзон С. Л. (род. 1854) - засчитано предварительное заключение; Артамонов А. К. (род. 1854) - засчитано предварительное заключение; Барков Н. М. (род. 1852) - засчитано предварительное заключение; Бенецкий В. А. (?) - оправдан; Биткин Н. P. (род. 1852) - оправдан; Блавдзевич И. П. (род. 1854) - засчитано предварительное заключение; Блавдзевич К. П. (род. 1852) - засчитано предварительное заключение; Бодяжин Р. А. (?) - оправдан; Божко-Божинский Г. Г. (род. 1851) - засчитано предварительное заключение; Бородулин Д. А. (род. 1855) - оправдан; Брешко-Брешковская Е. К. (1844-1934) - 5 лет каторги; Ваховская В. И. (род. 1850) - засчитано предварительное заключение; Введенский Н. Е. (1852-1922) - оправдан; Веревочкина М. И. (род. 1853) - оправдана; Виддинов А. И. (род. 1852) - оправдан; Виноградов С. И. (род. 1850) - засчитано предварительное заключение; Войнаральская Н. П. (род. 1853) - оправдана; Войнаральский П. И. - 10 лет каторги; Волкенштейн А. А. (1852 - после 1902) - оправдан; Волховский Ф. В. - ссылка в Сибирь; Воскресенский П. П. (род. 1852) - оправдан; Гауэнштейн И. И. (род. 1847) - засчитано предварительное заключение; Гвоздев М. Г. (род. 1850) - засчитано предварительное заключение; Гейштор М. Э. (род. 1855) - оправдана; Глушков И. И. (1849-1891) - оправдан; Глушков Н. И. (род. 1854) - засчитано предварительное заключение; Говорухо-Отрок Ю. Н. (1852-96) - засчитано предварительное заключение; Голиков Л. И. (род. 1851) - оправдан; Головин А. А. (1853-1919) - засчитано предварительное заключение; Голоушев С. С. (1855-1920) - засчитано предварительное заключение; Горинович Н. Е. (род. 1855) - освобожден от наказания; Городецкая В. Н. (род. 1858) - оправдана; Городецкий Л. С. (род. 1853) - засчитано предварительное заключение; Грацианов Н. А. (1855-1913) - оправдан; Грачевский М. Ф. - засчитано предварительное заключение; Гриценков М. А. (род. 1857) - засчитано предварительное заключение; Данилов В. А. (1851-1916) - засчитано предварительное заключение; Дегтярев С. Н. (?) - оправдан; Дическуло Л. А. (1847-1889) - оправдан; Добров И. И. (род. 1853) - засчитано предварительное заключение; Добровольский И. И. (1848 - после 1934) - 9 лет каторги; Дробыш-Дробышевский А. А. (1856-1920) - засчитано предварительное заключение; Духовской М. А. (род. 1852) - оправдан; Емельянов Е. Е. (род. 1842) - оправдан; Емельянов Н. И. (1852-1904) - ссылка в Сибирь; Ермолаева E. P. (род. 1851) - засчитано предварительное заключение; Жебунев В. А. (1847-1915) - оправдан; Жебунев С. А. (1849-1924) - ссылка в Сибирь; Желябов А. И. - оправдан; Жилинская О. И. (род. 1840) - оправдана; Жилинский Н. П. (1835-1877) - умер во время суда; Завадская E. P. (1852-1883) - оправдана; Зарубаев С. П. (род. 1848) - ссылка в Сибирь; Заруднева Л. Т. (род. 1856) - оправдана; Знаменский А. Е. (род. 1853) - засчитано предварительное заключение; Иванова С. А. (1856-1927) - ссылка; Кадьян А. А. (1849-1917) - оправдан; Каменьский Э. Ю. (род. 1843) - засчитано предварительное заключение; Кац M. H. (1853-1884) - засчитано предварительное заключение; Квятковский Т. А. (род. 1852) - 9 лет каторги; Кириллов И. С. (род. 1853) - засчитано предварительное заключение; Князевский П. Е. (род. 1852) - оправдан; Ковалик С. Ф. - 10 лет каторги; Козачек И. И. (род. 1849) - засчитано предварительное заключение; Комов А. И. (род. 1853) - оправдан; Корабельников С. И. (род. 1856) - оправдан; Корнилова А. И. (1853 - после 1938) - засчитано предварительное заключение; Костюрин В. Ф. (1853-1919) - ссылка в Сибирь; Кувшинская А. Д. (1851-1909) - засчитано предварительное заключение; Купреянов М. В. (1853-78) - ссылка; Курдюмов П. В. (?) - оправдан; Лазарев Е. Е. (1855 - после 1919) - оправдан; Ланганс М. В. - оправдан; Ларионов П. Ф. (1852-78) - ссылка в Сибирь; Лебедева Т. И. (1850-87) - засчитано предварительное заключение; Леонтьев А. А. (род. 1854) - оправдан; Лермонтов Ф. Н. (1847-78) - ссылка; Лешерн-фон-Герцфельд С. А. (1842-98) - ссылка; Ливанов А. И. (1850-1909) - ссылка в Сибирь; Литошенко Н. А. (?) - оправдан; Личадеев Н. А. (род. 1850) - оправдан; Ломоносов П. А. (род. 1856) - засчитано предварительное заключение; Лопатин В. А. (1848 - после 1917) - засчитано предварительное заключение; Лукашевич А. О. (1855 - после 1907) - ссылка в Сибирь; Любавский Ф. М. (род. 1855) - засчитано предварительное заключение; Макаревич П. М. (1851 - после1903) - ссылка в Сибирь; Максимов П. Д. (1853-1918)- оправдан; Малиновский А. А. (род. 1853) - оправдан; Махаев Н. М. (род. 1850) - засчитано предварительное заключение; Медведев И. И. (1850-78) - засчитано предварительное заключение; Мейер В. Я. (1851-84) - ссылка; Милоглазкин К. Р. (род. 1850) - засчитано предварительное заключение; Милоголовкин М. Н. (?) - оправдан; Мокиевский-Зубок С. В. (род. 1851) - засчитано предварительное заключение; Морозов Н. А. - засчитано предварительное заключение; Муравский М. Д. - 10 лет каторги; Мышкин И. Н. - 10 лет каторги; Неволин П. И. (род. 1856) - оправдан; Нефедов М. Д. (род. 1852) - оправдан; Низовкин А. В. (1851-79) - освобожден от наказания; Никитина М. Г. (род. 1857) - оправдана; Никифоров Н. С. (1850-1912) - засчитано предварительное заключение; Никольский И. И. (род. 1851) - оправдан; Овчинников Е. М. (1851-1912) - оправдан; Орлов М. А. (род. 1852) - засчитано предварительное заключение; Орлов П. А. (1856-90) - оправдан; Осипов В. А. (род. 1854) - засчитано предварительное заключение; Осташкин В. А. (1854 - после 1903) - ссылка в Сибирь; Павловский И. Я. (род. 1853) - засчитано предварительное заключение; Палимпсестов А. Я. (род. 1854) - оправдан; Панютина В. Н. (род. 1852) - оправдана; Перовская С. Л. - оправдана; Петропавловский Н. Е. (1853-1892) - оправдан; Покровский П. И. (род. 1845) - оправдан; Польгейм И. О. (род. 1856) - оправдана; Пономарев А. А. (род. 1853) - оправдан; Попов Н. М. (род. 1854) - оправдан; Потоцкая М. П. (род. 1851) - оправдана; Прозоровский А. И. (род. 1854) - оправдан; Прокопьев Г. Г. (род. 1844) - оправдан; Пумпянская Э. В. (?) - оправдана; Пыпин А. А. (?) - оправдан; Пьянков И. П. (1855-1911) - засчитано предварительное заключение; Рабинович М. А. (1857-85) - ссылка в Сибирь; Рогачёв Д. М. - 10 лет каторги; Рогачёва В. П. (1851-1890-е гг.) - оправдана; Румянцев Л. Д. (ум. 1878) - оправдан; Сабелькин В. И. (1857-1877) - умер во время суда; Саблин Н. А. (1849-81) - засчитано предварительное заключение; Сажин М. П. - 5 лет каторги; Сахарова О. И. (род. 1854) - оправдана; Семенов Ф. С. (род. 1858) - оправдан; Серебровский В. П. (?) - оправдан; Серебряков М. М. (род. 1852) - оправдан; Серышев Д. Н. (род. 1852) - оправдан; Сидорацкая (Ободовская) А. Я. (род. 1847) - оправдана; Синегуб С. С. (1851-1907) - 9 лет каторги; Скворцов Н. И. (род. 1851) - ссылка в Сибирь; Соколов Д. П. (род. 1853) - засчитано предварительное заключение; Соловцовский М. Г. (1851 - после 1890) - оправдан; Соловьев Т. А. (род. 1854) - оправдан; Софинский Г. А. (род. 1842) - оправдан; Союзов И. О. (1846-1904) - 9 лет каторги; Спесивцев И. Г. (род. 1836) - оправдан; Спесивцев M. P. (род. 1855) - засчитано предварительное заключение; Стаховский В. А. (1851-1917) - ссылка в Сибирь; Стопане С. А. (1857-1902) - ссылка в Сибирь; Субботина С. А. (1830-1919) - засчитано предварительное заключение; Судзиловская Е. К. (род. 1854) - оправдана; Супинская Е. В. (1853-79) - ссылка; Теплов Н. Н. (род. 1851) - оправдан; Терновский Г. Я. (род. 1857) - засчитано предварительное заключение; Тетельман Л. А. (1850-77) - умер во время суда; Тихомиров Л. А. - засчитано предварительное заключение; Траубенберг Л. Р. (род. 1855) - оправдан; Трезвинский И. Д. (1853-78) - засчитано предварительное заключение; Троицкий П. С. (род. 1852) - оправдан; Тушинская А. С. (род. 1849) - оправдана; Усачев В. А. (род. 1850) - оправдан; Фаресев А. И. (1853-1928) - засчитано предварительное заключение; Федорович Д. В. (род. 1851) - оправдан; Фетисов Ф. А. (род. 1848) - оправдан; Фетисова О. П. (род. 1844) - засчитано предварительное заключение; Филадельфов В. В. (род. 1855) - оправдан; Фишер В. Ф. (род. 1846) - засчитано предварительное заключение; Фомин Ф. В. (род. 1856) - оправдан; Франжоли А. А. - засчитано предварительное заключение; Чарушин Н. А. - 9 лет каторги; Чарыков А. А. (род. 1853) - оправдан; Чернявский И. Н. (род. 1850) - ссылка в Сибирь; Чудновский С. Л. (1849-1912) - ссылка в Сибирь; Шавердова М. А. (?) - оправдана; Шатилова В. А. (род. 1856) - оправдана; Шевырева О. Д. (род. 1854) - оправдана; Шишко Л. Э. - 9 лет каторги; Щеглов Г. А. (род. 1845) - засчитано предварительное заключение; Щепкин В. Н. (род. 1849) - засчитано предварительное заключение; Щиголев Л. М. (род. 1854) - засчитано предварительное заключение; Эдельштейн М. В. (род. 1839) - засчитано предварительное заключение; Эндауров Н. И. (род. 1838) - отрешение от должности и штраф; Юргенсон Н. А. (1855 - после 1954) - засчитано предварительное заключение; Юркевич Ф. И. (род. 1857) - оправдан; Якимова А. В. - оправдана; Янов А. Н. (?) - оправдан; Ярцев А. В. (1850-1919) - засчитано предварительное заключение.

Н. А. Троицкий. Саратов.

Советская историческая энциклопедия. В 16 томах. - М.: Советская энциклопедия. 1973-1982. Том 11. ПЕРГАМ - РЕНУВЕН. 1968.

Далее читайте:

Народная воля , революционно-народническая организация, образовалась в августе 1879 г.

Земля и воля , тайное революционное общество, существовало в 1870-е гг.

Петрашевцы , участники кружка М. В. Петрашевского (1827-1866).

Литература:

Стенографич. отчет по делу о революц. пропаганде в империи. Заседания Особого присутствия правительствующего Сената, т. 1, СПБ, 1878; Гос. преступления в России в XIX в., т. 3, (б. м., б. г.); Процесс 193-х, М., 1906; Письма участников процесса 193-х (публ. Р. М. Кантора), "КА", 1924, т. 5; К истории процесса 193-х (публ. К. Г. Ляшенко), "ИА", 1962, No 3; Финал процесса 193-х (предисл. Ш. М. Левина), "КА", 1928, т. 5(30); Антонов В. С., К процессу 193-х, "Вопросы архивоведения", 1961, No 1; Якимова A., "Большой процесс" или процесс 193-х, "КиС", 1927, No 8(37); Чудновский С. Л., Из давних лет. Воспоминания, (M.), 1934; Троицкий Н. A., Процесс "193-х", в сб.: Обществ. движение в пореформ. России, M., 1965.

Тематические материалы:

Методы оптимизации численности персонала: четыре подхода

Кого кусают комары: критерии отбора жертв Каких людей больше всего кусают комары

Виды ядовитых опят и как их отличить от съедобных грибов Растут ли ложные опята на березе

Рассчитать дату родов: проверенные способы

Не хватает воздуха: причины трудностей с дыханием – кардиогенные, легочные, психогенные, иные

Поливитамины для женщин. Витамины для женщин. Лучшие витамины для женщин Хорошие и недорогие витамины для женщин

Предел функции: основные понятия и определения

Является ли множество а подмножеством в

Обновлено: 08.03.2020

103583

Если заметили ошибку, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter