Шли пионеры вчетвером
В одно из воскресений,
Как вдруг вдали ударил гром
И хлынул дождь весенний.
От градин, падавших с небес,
От молнии и грома
Ушли ребята под навес -
В подъезд чужого дома.
Они сидели у дверей
В прохладе и смотрели,
Как два потока все быстрей
Бежали по панели.
Как забурлила в желобах
Вода, сбегая с крыши,
Как потемнели на столбах
Вчерашние афиши...
Вошли в подъезд два маляра,
Встряхнувшись, точно утки,-
Как будто кто-то из ведра
Их окатил для шутки.
Вошел старик, очки протёр,
Запасся папиросой
И начал долгий разговор
С короткого вопроса:
Вы, верно, жители Москвы?
- Да, здешние - с Арбата.
Ну, так не скажете ли вы,
Чей этот дом, ребята?
Чей это дом? Который дом?
- А тот, где надпись «Гастроном»
И на стене газета.
Ничей,- ответил пионер.
Другой сказал: - СССР.
А третий: - Моссовета.
Старик подумал, покурил
И не спеша заговорил:
Была владелицей его
До вашего рожденья
Аделаида Хитрово.-
Спросили мальчики: - Чего?
Что это значит «Хитрово»?
Какое учрежденье?
Не учрежденье, а лицо!-
Сказал невозмутимо
Старик и выпустил кольцо
Махорочного дыма.-
Дочь камергера Хитрово
Была хозяйкой дома,
Его не знал я самого,
А дочка мне знакома.
К подъезду не пускали нас,
Но, озорные дети,
С домовладелицей не раз
Катались мы в карете.
Не на подушках рядом с ней,
А сзади - на запятках.
Гонял оттуда нас лакей
В цилиндре и в перчатках.
Что значит, дедушка, «лакей»?
Спросил один из малышей.
А что такое «камергер»?-
Спросил постарше пионер.
Лакей господским был слугой,
А камергер - вельможей,
Но тот, ребята, и другой -
Почти одно и то же.
У них различье только в том,
Что первый был в ливрее,
Второй - в мундире золотом,
При шпаге, с анненским крестом,
С Владимиром на шее.
Зачем он, дедушка, носил,
Владимира на шее?..-
Один из мальчиков спросил,
Смущаясь и краснея.
Не понимаешь? Вот чудак!
«Владимир» был отличья знак.
«Андрей», «Владимир», «Анна» -
Так назывались ордена
В России в эти времена...-
Сказали дети: - Странно!
А были, дедушка, у вас
Медали с орденами?
- Нет, я гусей в то время пас
В деревне под Ромнами.
Мой дед привез меня в Москву
И здесь пристроил к мастерству.
За это не медали,
А тумаки давали!..
Тут грозный громовой удар
Сорвался с небосвода.
- Ну и гремит!- сказал маляр.
Другой сказал: - Природа!..
Казалось, вечер вдруг настал,
И стало холоднее,
И дождь сильнее захлестал,
Прохожих не жалея.
Старик подумал, покурил
И, помолчав, заговорил:
Итак, опять же про него,
Про господина Хитрово.
Он был первейшим богачом
И дочери в наследство
Оставил свой московский дом,
Имения и средства.
Да неужель жила она
До революции одна
В семиэтажном доме -
В авторемонтной мастерской,
И в парикмахерской мужской,
И даже в «Гастрономе»?
Нет, наша барыня жила
Не здесь, а за границей.
Она полвека провела
В Париже или в Ницце,
А свой семиэтажный дом
Сдавать изволила внаем.
Этаж сенатор занимал,
Этаж - путейский генерал,
Два этажа - княгиня.
Еще повыше - мировой,
Полковник с матушкой-вдовой,
А у него над головой -
Фотограф в мезонине.
Для нас, людей, был черный ход,
А ход парадный - для господ.
Хоть нашу братию подчас
Людьми не признавали,
Но почему-то только нас
Людьми и называли.
Мой дед арендовал
Подвал.
Служил он у хозяев.
А в «Гастрономе» торговал
Тит Титыч Разуваев.
Он приезжал на рысаке
К семи часам - не позже,
И сам держал в одной руке
Натянутые вожжи.
Имел он знатный капитал
И дом на Маросейке.
Но сам за кассою считал
Потертые копейки.
А чаем торговал Перлов,
Фамильным и цветочным!-
Сказал один из маляров.
Другой ответил: - Точно!
Конфеты были Ландрина,
А спички были Лапшина,
А банею торговой
Владели Сандуновы.
Купец Багров имел затон
И рыбные заводы.
Гонял до Астрахани он
По Волге пароходы.
Он не ходил, старик Багров,
На этих пароходах,
И не ловил он осетров
В привольных волжских водах.
Его плоты сплавлял народ,
Его баржи тянул народ,
А он подсчитывал доход
От всей своей флотилии
И самый крупный пароход
Назвал своей фамилией.
На белых ведрах вдоль бортов,
На каждой их семерке,
Была фамилия «Багров» -
По букве на ведерке.
Тут что-то дедушка, не так:
Нет буквы для седьмого!
А вы забыли твердый знак!-
Сказал старик сурово.-
Два знака в вашем букваре.
Теперь не в моде твердый,
А был в ходу он при царе,
И у Багрова на ведре
Он красовался гордо.
Была когда-то буква «ять»...
Но это - только к слову.
Вернуться надо нам опять
К покойному Багрову.
Скончался он в холерный год,
Хоть крепкой был породы,
А дети продали завод,
Затон и пароходы...
Да что вы, дедушка! Завод
Нельзя продать на рынке.
Завод - не кресло, не комод,
Не шляпа, не ботинки!
Владелец волен был продать
Завод кому угодно,
И даже в карты проиграть
Он мог его свободно.
Всё продавали господа:
Дома, леса, усадьбы,
Дороги, рельсы, поезда,-
Лишь выгодно продать бы!
Принадлежал иной завод
Какой-нибудь компании:
На Каме трудится народ,
А весь доход - в Германии.
Не знали мы, рабочий люд,
Кому копили средства.
Мы знали с детства только труд
И не видали детства.
Нам в этот сад закрыт был вход.
Цвели в нем розы, лилии.
Он был усадьбою господ -
Не помню по фамилии...
Сад охраняли сторожа.
И редко - только летом -
В саду гуляла госпожа
С племянником-кадетом.
Румяный маленький кадет,
Как офицерик, был одет.
И хвастал перед нами
Мундиром с галунами.
Мне нынче вспомнился барчук,
Хорошенький кадетик,
Когда суворовец - мой внук -
Прислал мне свой портретик.
Ну, мой скромнее не в пример,
Растет не по-кадетски.
Он тоже будет офицер,
Но офицер советский.
А может, выйдет генерал,
Коль учится примерно,-
Один из маляров сказал.
Другой сказал: - Наверно!
А сами, дедушка, в какой
Вы обучались школе?
- В какой?
В сапожной мастерской
Сучил я дратву день-деньской
И натирал мозоли.
Я проходил свой первый класс,
Когда гусей в деревне пас.
Второй в столице я кончал,
Когда кроил я стельки
И дочь хозяйскую качал
В скрипучей колыбельке.
Потом на фабрику пошел,
А кончил забастовкой,
И уж последнюю из школ
Прошел я под винтовкой.
Так я учился при царе,
Как большинство народа,
И сдал экзамен в Октябре
Семнадцатого года!
Нет среди вас ни одного,
Кто знал во время оно
Дом камергера Хитрово
Или завод Гужона...
Да, изменился белый свет
За столько зим и столько лет!
Мы прожили недаром.
Хоть нелегко бывало нам,
Идем мы к новым временам
И не вернемся к старым!
Я не учен. Зато мой внук
Проходит полный курс наук.
Не забывает он меня
И вот что пишет деду:
«Пред лагерями на три дня
Гостить к тебе приеду.
С тобой ловить мы будем щук,
Вдвоем поедем в Химки...»
Вот он, суворовец - мой внук,-
С товарищем на снимке!
Прошибла старика слеза,
И словно каплей этой
Внезапно кончилась гроза.
И солнце хлынуло в глаза
Струей горячей света.
Политика
russiancommun
Заказываю по ИНТЕРНЕТУ билет на поезд и что-то новенькое: оплатил 2400р, распечатал билет — стоимость билета 1850р. Куда девались кровные 550р? Посмотрел выписку по банковской карте, там первая сумма. На Московском вокзале спрашиваю у старшего кассира: Что за чудеса? — Никаких чудес: билет заказывали не на сайте РЖД, они свои сборы в стоимости билет не…
5.12.2017 10:56 138
Политика
russiancommun
Если честно, то жуть, как не люблю геополитику. Мерзкая штука, не имеющая в своем лексиконе слов «справедливость» и «милосердие». Первое как бы присутствует, только используется для оправдания самых что ни на есть шкурных интересов. Рынки сбыта, ресурсы, стратегическое положение той или иной страны или региона- вот и весь ее инструментарий. Люди, живущие в этих регионах, в…
5.12.2017 8:08 70
Политика
russiancommun
МОК опубликовал «мотивирующую часть» к решению о дисквалификации российских спортсменов. Как и ожидалось, ничего нового в ней нет. Один из величайших лыжников современности, победитель «Тур-де-Ски» и олимпийский чемпион Александр Легков дисквалифицирован исключительно на основании «доклада Макларена» (в котором нет доказательств) и показаний беглого уголовника Григория Родченкова (который тоже не представляет доказательств). На…
1.12.2017 6:58 59
Общество
russiancommun
1.12.2017 4:47 41
Общество
russiancommun
По сообщению The Los Angeles Times, губернатор Калифорнии Джери Браун подписал закон, благодаря которому умышленно заражение другого человека ВИЧ перестало быть уголовным преступлением. Автор закона, сенатор Скот Уинер (wiener на сленге — пиписька — примечание «Новостей тоталитарного Запада»), демократ и открытый гей из Сан-Франциско, считает что современная медицина позволяет ВИЧ инфицированным жить долгую жизнь и…
1.12.2017 4:47 0
Общество
russiancommun
По сообщению The Los Angeles Times, губернатор Калифорнии Джери Браун подписал закон, благодаря которому умышленно заражение другого человека ВИЧ перестало быть уголовным преступлением. Автор закона, сенатор Скот Уинер (wiener на сленге — пиписька — примечание «Новостей тоталитарного Запада»), демократ и открытый гей из Сан-Франциско, считает что современная медицина позволяет ВИЧ инфицированным жить долгую жизнь и…
1.12.2017 4:47 0
Общество
russiancommun
Возрождениее религиозности - что это?! Стояние человека в духе и истине - или же стояние человека «книзу лбом»? Зачем современному миру нужно возрождение религиозности, и возрождение КАКОЙ ИМЕННО религиозности ему нужно? Почему нельзя нормально жить и успешно развиваться без неё - или с ней, но какой попало? В этом смысле современное общество в буквальном смысле…
1.12.2017 4:34 51
russiancommun
„Стояла задача победить, не было времени подумать“ (А.Чубайс) Годы правления Ельцина в России продолжают славить. С экрана не сходит его вдова Наина Иосифовна, которая на фоне благостных фоток Ельцина повторяет каждый день его слова: „Я вас очень люблю, но для меня работа все-таки на первом месте!“ Это она объявила 90-е годы «святыми годами». В Екатеринбурге построен…
1.12.2017 4:22 204
Общество
russiancommun
30.11.2017 21:01 49
Общество
russiancommun
Мы, представители молодого поколения, успевшие понюхать порох на политой кровью земле Донбасса, обращаемся к своим дорогим побратимам из Нового Уренгоя! Многие из нас были в шоке, увидев выступление вашего земляка, Николая Десятниченко в Бундестаге. Коля поведал историю фашиста Георга Йохана Рау, который оказался «в так называемом Сталинградском котле» и впоследствии скончался в…
30.11.2017 21:01 0
Общество
russiancommun
Мы, представители молодого поколения, успевшие понюхать порох на политой кровью земле Донбасса, обращаемся к своим дорогим побратимам из Нового Уренгоя! Многие из нас были в шоке, увидев выступление вашего земляка, Николая Десятниченко в Бундестаге. Коля поведал историю фашиста Георга Йохана Рау, который оказался «в так называемом Сталинградском котле» и впоследствии скончался в…
30.11.2017 21:01 0
Политика
russiancommun
Фото: РИА Новости. Михаил Сербин МОСКВА, 28 ноя — РИА Новости. Информатор WADA Григорий Родченков уже после отъезда в США мог через удаленный доступ подключаться к базе данных спортсменов «с целью создания ложных доказательств», сообщила журналистам во вторник официальный представитель СК РФ Светлана Петренко. «Следствием получены доказательства об уязвимости данной базы лаборатории и…
30.11.2017 13:50 0
Политика
russiancommun
28.11.17 То, что Украина оказалась в топе стран с самой высокой преступностью — не должно вызывать удивления. Там, где государство-преступник, высока и остальная преступность. И ее рост в стране будет продолжаться, ведь представители новых и честных майданных элит системно занимаются организованной преступностью. Об этом заявила киевский адвокат и общественный деятель Татьяна Монтян. …
30.11.2017 10:06 0
Политика
russiancommun
В продолжение темы «покаяния Донбасса» Дончане не будут иметь равных прав с украинцами в случае возвращения Донбасса в состав «незалежной», несогласных с этим ждут «необъятные просторы Сибири». Об этом в эфире телеканала NewsOne заявил бывший премьер-министр Украины Юрий Ехануров. Эта территория больная и мы должны это понимать. Мы должны создать все экономические условия, после…
30.11.2017 10:05 50
Общество
russiancommun
Государство начнет платить пособие за рождение первого ребенка. Путин предложил с января ввести ежемесячную выплату для детей до полутора лет. Конечно, в этом есть и его личная выгода, как национального лидера: если народ вымрет, так над кем же он будет лидерствовать? Либералы оценивают инициативу крайне отрицательно. Коммерсантъ, например, сообщает новость под заголовком «Дети…
30.11.2017 9:22 47
Общество
russiancommun
— МОСКВА, 27 ноября 2017. Гимназия в Новом Уренгое получила книги, отправленные ИА REGNUM. По факту получения книг руководство гимназии вызвало полицию и саперов. Позже в офис ИА REGNUM позвонили из полиции и просили «написать объяснительную о целях посылки». Инспектор пояснила, что в гимназии не стали вскрывать посылку с книгами, а вызвали полицию и саперов….
29.11.2017 7:25 41
Общество
russiancommun
Обитатели села Русская Беденьга — и взрослые, и дети — до остановки общественного транспорта добираются по жуткому бездорожью. Последние делают это как минимум пять раз в неделю, поскольку школа, в которой они обучаются, находится в соседнем селе Ундоры. Дети оставляют обувь прямо на остановке, чтобы, вернувшись, переобуться и вновь идти по грязи домой. Фото: Виталий…
29.11.2017 7:24 0
Общество
russiancommun
Давайте ответим в двух словах на вопрос: что именно мы наблюдаем на протяжении 5 тыс. лет известной нам истории? В двух словах: мы наблюдаем борьбу инстинктов и разума в человеке. Исследуя животных, известный натуралист и писатель Э.Сетон-Томпсон отмечал: «У каждого дикого животного есть три источника познания. Первый источник - это… инстинкт, переданный ему по наследству….
29.11.2017 7:23 231
Политика
russiancommun
«СМЕРТЬ ГЕНЕРАЛОВ. Деятели «русской весны» уходят из жизни один за другим. За два года ушли из жизни почти все командиры донбасского ополчения - Гиви, Моторола, Бэтмен, Болотов, Ищенко, Дрёмов и Мозговой. Сложнее понять, случайно ли стали уходить из жизни высокопоставленные российские военные, принимавшие в своё время самое непосредственное участие в событиях «русской весны» в Крыму…
29.11.2017 7:20 65
Экономика
russiancommun
«Внешэкономбанк» бьет тревогу: в сентябре-октябре, два месяца подряд, наблюдается снижение ВВП России, сообщается в исследовании ВЭБа, опубликованном в пятницу. Его оценки итогов года также пессимистичны. Если рост не возобновится, то Россия окажется на пороге кризиса. В целом за 2017 г. темп роста ВВП составит 1,5-1,7%, прогнозирует ВЭБ. Это хуже прогнозов правительства, ЦБ, Минэкономики и…
29.11.2017 7:19 47
Общество
russiancommun
Русская деревня, геноцид не показанный ящиком для идиотов 837 98 26 По данным Минтруда, в прошлом году число россиян, живущих за чертой бедности, увеличилось на 3 миллиона и достигло 19 миллионов человек. Большинство из них — семьи с детьми. Социологи и экономисты говорят, что самое опасное в бедности — привыкание. В среднем человек адаптируется…
29.11.2017 7:18 66
Экономика
russiancommun
Национальному исследовательскому университету «Высшая школа экономики» (НИУ ВШЭ) исполнилось 25 лет. Юбилейные мероприятия состоят из двух частей. Днём было торжественное заседание Учёного совета ВШЭ, на котором представители АП, ГД, федеральных министерств и ведомств выступили с поздравлениями в адрес коллектива университета и вручают госнаграды сотрудникам Вышки. Поздно вечером началось специфическое ритуальное празднество под названием «Ночь рождения…
29.11.2017 7:12 155
Общество
russiancommun
Основной опорой любой иерархии является представление о сакральной (т.е. священной) природе власти. Из священности вытекает неприкосновенность правителя. Кроме основной опоры действует вспомогательная: силовая. Верующее большинство подавляет силой неверующее и разлагающее единство системы меньшинство. Именно меньшинство - которое, когда станет большинством в своём неверии в священность действующей власти - уничтожит её, и никакой террор не поможет….
Разговор в парадном подъезде
Шли пионеры вчетвером
В одно из воскресений,
Как вдруг вдали ударил гром
И хлынул дождь весенний.
От градин, падавших с небес,
От молнии и грома
Ушли ребята под навес -
В подъезд чужого дома.
Они сидели у дверей
В прохладе и смотрели,
Как два потока все быстрей
Бежали по панели.
Как забурлила в желобах
Вода, сбегая с крыши,
Как потемнели на столбах
Вчерашние афиши…
Вошли в подъезд два маляра,
Встряхнувшись, точно утки,-
Как будто кто-то из ведра
Их окатил для шутки.
Вошел старик, очки протёр,
Запасся папиросой
И начал долгий разговор
С короткого вопроса:
Вы, верно, жители Москвы?
- Да, здешние - с Арбата.
Ну, так не скажете ли вы,
Чей этот дом, ребята?
Чей это дом? Который дом?
- А тот, где надпись «Гастроном»
И на стене газета.
Ничей,- ответил пионер.
Другой сказал: - СССР.
А третий: - Моссовета.
Старик подумал, покурил
И не спеша заговорил:
Была владелицей его
До вашего рожденья
Аделаида Хитрово.-
Спросили мальчики: - Чего?
Что это значит «Хитрово»?
Какое учрежденье?
Не учрежденье, а лицо!-
Сказал невозмутимо
Старик и выпустил кольцо
Махорочного дыма.-
Дочь камергера Хитрово
Была хозяйкой дома,
Его не знал я самого,
А дочка мне знакома.
К подъезду не пускали нас,
Но, озорные дети,
С домовладелицей не раз
Катались мы в карете.
Не на подушках рядом с ней,
А сзади - на запятках.
Гонял оттуда нас лакей
В цилиндре и в перчатках.
Что значит, дедушка, «лакей»?
Спросил один из малышей.
А что такое «камергер»?-
Спросил постарше пионер.
Лакей господским был слугой,
А камергер - вельможей,
Но тот, ребята, и другой -
Почти одно и то же.
У них различье только в том,
Что первый был в ливрее,
Второй - в мундире золотом,
При шпаге, с анненским крестом,
С Владимиром на шее.
Зачем он, дедушка, носил,
Владимира на шее?..-
Один из мальчиков спросил,
Смущаясь и краснея.
Не понимаешь? Вот чудак!
«Владимир» был отличья знак.
«Андрей», «Владимир», «Анна» -
Так назывались ордена
В России в эти времена…-
Сказали дети: - Странно!
А были, дедушка, у вас
Медали с орденами?
- Нет, я гусей в то время пас
В деревне под Ромнами.
Мой дед привез меня в Москву
И здесь пристроил к мастерству.
За это не медали,
А тумаки давали!..
Тут грозный громовой удар
Сорвался с небосвода.
- Ну и гремит!- сказал маляр.
Другой сказал: - Природа!..
Казалось, вечер вдруг настал,
И стало холоднее,
И дождь сильнее захлестал,
Прохожих не жалея.
Старик подумал, покурил
И, помолчав, заговорил:
Итак, опять же про него,
Про господина Хитрово.
Он был первейшим богачом
И дочери в наследство
Оставил свой московский дом,
Имения и средства.
Да неужель жила она
До революции одна
В семиэтажном доме -
В авторемонтной мастерской,
И в парикмахерской мужской,
И даже в «Гастрономе»?
Нет, наша барыня жила
Не здесь, а за границей.
Она полвека провела
В Париже или в Ницце,
А свой семиэтажный дом
Сдавать изволила внаем.
Этаж сенатор занимал,
Этаж - путейский генерал,
Два этажа - княгиня.
Еще повыше - мировой,
Полковник с матушкой-вдовой,
А у него над головой -
Фотограф в мезонине.
Для нас, людей, был черный ход,
А ход парадный - для господ.
Хоть нашу братию подчас
Людьми не признавали,
Но почему-то только нас
Людьми и называли.
Мой дед арендовал
Подвал.
Служил он у хозяев.
А в «Гастрономе» торговал
Тит Титыч Разуваев.
Он приезжал на рысаке
К семи часам - не позже,
И сам держал в одной руке
Натянутые вожжи.
Имел он знатный капитал
И дом на Маросейке.
Но сам за кассою считал
Потертые копейки.
А чаем торговал Перлов,
Фамильным и цветочным!-
Сказал один из маляров.
Другой ответил: - Точно!
Конфеты были Ландрина,
А спички были Лапшина,
А банею торговой
Владели Сандуновы.
Купец Багров имел затон
И рыбные заводы.
Гонял до Астрахани он
По Волге пароходы.
Он не ходил, старик Багров,
На этих пароходах,
И не ловил он осетров
В привольных волжских водах.
Его плоты сплавлял народ,
Его баржи тянул народ,
А он подсчитывал доход
От всей своей флотилии
И самый крупный пароход
Назвал своей фамилией.
На белых ведрах вдоль бортов,
На каждой их семерке,
Была фамилия «Багров» -
По букве на ведерке.
Тут что-то дедушка, не так:
Нет буквы для седьмого!
А вы забыли твердый знак!-
Сказал старик сурово.-
Два знака в вашем букваре.
Теперь не в моде твердый,
А был в ходу он при царе,
И у Багрова на ведре
Он красовался гордо.
Была когда-то буква «ять»…
Но это - только к слову.
Вернуться надо нам опять
К покойному Багрову.
Скончался он в холерный год,
Хоть крепкой был породы,
А дети продали завод,
Затон и пароходы…
Да что вы, дедушка! Завод
Нельзя продать на рынке.
Завод - не кресло, не комод,
Не шляпа, не ботинки!
Владелец волен был продать
Завод кому угодно,
И даже в карты проиграть
Он мог его свободно.
Всё продавали господа:
Дома, леса, усадьбы,
Дороги, рельсы, поезда,-
Лишь выгодно продать бы!
Принадлежал иной завод
Какой-нибудь компании:
На Каме трудится народ,
А весь доход - в Германии.
Не знали мы, рабочий люд,
Кому копили средства.
Мы знали с детства только труд
И не видали детства.
Нам в этот сад закрыт был вход.
Цвели в нем розы, лилии.
Он был усадьбою господ -
Не помню по фамилии…
Сад охраняли сторожа.
И редко - только летом -
В саду гуляла госпожа
С племянником-кадетом.
Румяный маленький кадет,
Как офицерик, был одет.
И хвастал перед нами
Мундиром с галунами.
Мне нынче вспомнился барчук,
Хорошенький кадетик,
Когда суворовец - мой внук -
Прислал мне свой портретик.
Ну, мой скромнее не в пример,
Растет не по-кадетски.
Он тоже будет офицер,
Но офицер советский.
А может, выйдет генерал,
Коль учится примерно,-
Один из маляров сказал.
Другой сказал: - Наверно!
А сами, дедушка, в какой
Вы обучались школе?
- В какой?
В сапожной мастерской
Сучил я дратву день-деньской
И натирал мозоли.
Я проходил свой первый класс,
Когда гусей в деревне пас.
Второй в столице я кончал,
Когда кроил я стельки
И дочь хозяйскую качал
В скрипучей колыбельке.
Потом на фабрику пошел,
А кончил забастовкой,
И уж последнюю из школ
Прошел я под винтовкой.
Так я учился при царе,
Как большинство народа,
И сдал экзамен в Октябре
Семнадцатого года!
Нет среди вас ни одного,
Кто знал во время оно
Дом камергера Хитрово
Или завод Гужона…
Да, изменился белый свет
За столько зим и столько лет!
Мы прожили недаром.
Хоть нелегко бывало нам,
Идем мы к новым временам
И не вернемся к старым!
Я не учен. Зато мой внук
Проходит полный курс наук.
Не забывает он меня
И вот что пишет деду:
«Пред лагерями на три дня
Гостить к тебе приеду.
С тобой ловить мы будем щук,
Вдвоем поедем в Химки…»
Вот он, суворовец - мой внук,-
С товарищем на снимке!
Прошибла старика слеза,
И словно каплей этой
Внезапно кончилась гроза.
И солнце хлынуло в глаза
Струей горячей света.
Разговор в парадном подъезде
Шли пионеры вчетвером
В одно из воскресений,
Как вдруг вдали ударил гром
И хлынул дождь весенний.
От градин, падавших с небес,
От молнии и грома
Ушли ребята под навес
В подъезд чужого дома.
Они сидели у дверей
В прохладе и смотрели,
Как два потока все быстрей
Бежали по панели,
Как забурлила в желобах
Вода, сбегая с крыши,
Как потемнели на столбах
Вчерашние афиши…
Вошли в подъезд два маляра,
Встряхнувшись, точно утки,
Как будто кто-то из ведра
Их окатил для шутки.
Вошел старик, очки протер,
Запасся папиросой
И начал долгий разговор
С короткого вопроса:
— Вы, верно, жители Москвы?
— Да, здешние — с Арбата.
— Ну, так не скажете ли вы,
Чей это дом, ребята?
— Чей это дом? Который дом?
— А тот, где надпись «Гастроном»
И на стене газета.
— Ничей, — ответил пионер.
Другой сказал: — СССР.
А третий: — Моссовета.
Старик подумал, покурил
И не спеша заговорил:
— Была владелицей его
До вашего рожденья
Аделаида ХитровО.
Спросили мальчики: — Чего?
Что это значит — «Хитрово»?
Какое учрежденье?
— Не учрежденье, а лицо!
Сказал невозмутимо
Старик и выпустил кольцо
Махорочного дыма.
— Дочь камергера Хитрово
Была хозяйкой дома.
Его не знал я самого,
А дочка мне знакома.
К подъезду не пускали нас,
Но, озорные дети,
С домовладелицей не раз
Катались мы в карете.
Не на подушках рядом с ней,
А сзади — на запятках.
Гонял от гуда нас лакей
В цилиндре и в перчатках.
— Что значит, дедушка, «лакей»?
Спросил один из малышей.
— А что такое «камергер»?
Спросил постарше пионер.
— Лакей господским был слугой,
А камергер — вельможей,
Но тот, ребята, и другой
Почти одно и то же.
У них различье только в том,
Что первый был в ливрее,
Второй — в мундире золотом,
При шпаге, с анненским крестом,
С Владимиром на шее.
— Зачем он, дедушка, носил
Владимира на шее?..
Один из мальчиков спросил,
Смущаясь и краснея.
— Не понимаешь? Вот чудак!
«Владимир» был отличья знак.
«Андрей», «Владимир», «Анна»
Так назывались ордена
В России в эти времена…
Сказали дети: — Странно!
— А были, дедушка, у вас
Медали с орденами?
— Нет, я гусей в то время пас
В деревне под РомнАми.
Мой дед привез меня в Москву
И здесь пристроил к мастерству.
За это не медали,
А тумаки давали!..
Тут грозный громовой удар
Сорвался с небосвода.
— Ну и гремит! — сказал маляр.
Другой сказал: — Природа!..
Казалось, вечер вдруг настал,
И стало холоднее,
И дождь сильнее захлестал,
Прохожих не жалея.
Старик подумал, покурил
И, помолчав, заговорил:
— Итак, опять же про него,
Про господина Хитрово.
Он был первейшим богачом
И дочери в наследство
Оставил свой московский дом,
Имения и средства.
— Да неужель жила она
До революции одна
И в парикмахерской мужской,
И даже в «Гастрономе»?
— Нет, наша барыня жила
Не здесь, а за границей.
Она полвека провела
В Париже или в Ницце,
А свой семиэтажный дом
Сдавать изволила внаем.
Этаж сенатор занимал,
Этаж — путейский генерал,
Два этажа — княгиня.
Еще повыше — мировой,
Полковник с матушкой-вдовой,
А у него над головой
Фотограф в мезонине.
Для нас, людей, был черный ход,
А ход парадный — для господ.
Хоть нашу братию подчас
Людьми не признавали,
Но почему-то только нас
Людьми и называли.
Мой дед арендовал
Служил он у хозяев.
А в «Гастрономе» торговал
Тит Титыч Разуваев.
Он приезжал на рысаке
К семи часам — не позже,
И сам держал в одной руке
Натянутые вожжи.
Имел он знатный капитал
И дом на Маросейке.
Но сам за кассою считал
Потертые копейки.
— А чаем торговал Перлов,
Фамильным и цветочным!
Сказал один из маляров.
Другой ответил: — Точно!
— Конфеты были Ландрина,
А спички были Лапшина,
А банею торговой
Владели Сандуновы.
Купец Багров имел затон
И рыбные заводы.
Гонял до Астрахани он
По Волге пароходы.
Он не ходил, старик Багров,
На этих пароходах,
И не ловил он осетров
В привольных волжских водах,
Его плоты сплавлял народ,
Его баржи тянул народ,
А он подсчитывал доход
От всей своей флотилии
И самый крупный пароход
Назвал своей фамилией.
На белых ведрах вдоль бортов,
На каждой их семерке,
Была фамилия «Багров»
По букве на ведерке.
— Тут что-то, дедушка, не так:
Нет буквы для седьмого!
— А вы забыли твердый знак!
Сказал старик сурово.
Два знака в вашем букваре.
Теперь не в моде твердый,
А был в ходу он при царе,
И у Багрова на ведре
Он красовался гордо.
Была когда-то буква «ять»…
Но это — только к слову.
Вернуться надо нам опять
К покойному Багрову.
Скончался он в холерный год,
Хоть крепкой был породы,
А дети продали завод,
Затон и пароходы…
— Да что вы, дедушка! Завод
Нельзя продать на рынке.
Завод — не кресло, не комод,
Не шляпа, не ботинки!
— Владелец волен был продать
Завод кому угодно,
И даже в карты проиграть
Он мог его свободно.
Все продавали господа:
Дома, леса, усадьбы,
Дороги, рельсы, поезда,
Лишь выгодно продать бы!
Принадлежал иной завод
Какой-нибудь компании:
На Каме трудится народ,
А весь доход — в Германии.
Не знали мы, рабочий люд,
Кому копили средства.
Мы знали с детства только труд
И не видали детства.
Нам в этот сад закрыт был вход.
Цвели в нем розы, лилии.
Он был усадьбою господ
Не помню по фамилии…
Сад охраняли сторожа.
И редко — только летом
В саду гуляла госпожа
С племянником-кадетом.
Румяный маленький кадет,
Как офицерик, был одет
И хвастал перед нами
Мундиром с галунами.
Мне нынче вспомнился барчук,
Хорошенький кадетик,
Когда суворовец — мой внук
Прислал мне свой портретик.
Ну, мой скромнее не в пример,
Растет не по-кадетски.
Он тоже будет офицер,
Но офицер советский.
— А может, выйдет генерал,
Коль учится примерно,
Один из маляров сказал.
Другой сказал: — Наверно!
— А сами, дедушка, в какой
Вы обучались школе?
— В какой?
В сапожной мастерской
Сучил я дратву день-деньской
И натирал мозоли.
Я проходил свой первый класс,
Когда гусей в деревне пас.
Второй в столице я кончал,
Когда кроил я стельки
И дочь хозяйскую качал
В скрипучей колыбельке.
Потом на фабрику пошел,
А кончил забастовкой,
И уж последнюю из школ
Прошел я под винтовкой.
Так я учился при царе,
Как большинство народа,
И сдал экзамен в Октябре
Семнадцатого года!
Нет среди вас ни одного,
Кто знал во время оно
Дом камергера Хитрово
Или завод Гужона…
Да, изменился белый свет
За столько зим и столько лет!
Мы прожили недаром.
Хоть нелегко бывало нам,
Идем мы к новым временам
И не вернемся к старым!
Я не учен. Зато мой внук
Проходит полный курс наук.
Не забывает он меня
И вот что пишет деду:
«Пред лагерями на три дня
Гостить к тебе приеду.
С тобой ловить мы будем щук,
Вдвоем поедем в Химки…»
Вот он, суворовец — мой внук,
С товарищем на снимке!
Прошибла старика слеза,
И словно каплей этой
Внезапно кончилась гроза.
И солнце хлынуло в глаза
Разговор в парадном подъезде
Шли пионеры вчетвером
В одно из воскресений,
Как вдруг вдали ударил гром
И хлынул дождь весенний.
От градин, падавших с небес,
От молнии и грома
Ушли ребята под навес —
В подъезд чужого дома.
Они сидели у дверей
В прохладе и смотрели,
Как два потока все быстрей
Бежали по панели,
Как забурлила в желобах
Вода, сбегая с крыши,
Как потемнели на столбах
Вчерашние афиши…
Вошли в подъезд два маляра,
Встряхнувшись, точно утки, —
Как будто кто-то из ведра
Их окатил для шутки.
Вошел старик, очки протер,
Запасся папиросой
И начал долгий разговор
С короткого вопроса:
— Вы, верно, жители Москвы?
— Да, здешние — с Арбата.
— Ну, так не скажете ли вы,
Чей это дом, ребята?
— Чей это дом? Который дом?
— А тот, где надпись «Гастроном»
И на стене газета.
— Ничей, — ответил пионер.
Другой сказал: — СССР. —
А третий: — Моссовета.
Старик подумал, покурил
И не спеша заговорил:
— Была владелицей его
До вашего рожденья
Аделаида ХитровО. —
Спросили мальчики: — Чего?
Что это значит — «Хитрово»?
Какое учрежденье?
— Не учрежденье, а лицо! —
Сказал невозмутимо
Старик и выпустил кольцо
Махорочного дыма.
— Дочь камергера Хитрово
Была хозяйкой дома.
Его не знал я самого,
А дочка мне знакома.
К подъезду не пускали нас,
Но, озорные дети,
С домовладелицей не раз
Катались мы в карете.
Не на подушках рядом с ней,
А сзади — на запятках.
Гонял от гуда нас лакей
В цилиндре и в перчатках.
— Что значит, дедушка, «лакей»? —
Спросил один из малышей.
— А что такое «камергер»? —
Спросил постарше пионер.
— Лакей господским был слугой,
А камергер — вельможей,
Но тот, ребята, и другой —
Почти одно и то же.
У них различье только в том,
Что первый был в ливрее,
Второй — в мундире золотом,
При шпаге, с анненским крестом,
С Владимиром на шее.
— Зачем он, дедушка, носил
Владимира на шее?.. —
Один из мальчиков спросил,
Смущаясь и краснея.
— Не понимаешь? Вот чудак!
«Владимир» был отличья знак.
«Андрей», «Владимир», «Анна» —
Так назывались ордена
В России в эти времена… —
Сказали дети: — Странно!
— А были, дедушка, у вас
Медали с орденами?
— Нет, я гусей в то время пас
В деревне под РомнАми.
Мой дед привез меня в Москву
И здесь пристроил к мастерству.
За это не медали,
А тумаки давали!..
Тут грозный громовой удар
Сорвался с небосвода.
— Ну и гремит! — сказал маляр.
Другой сказал: — Природа!..
Казалось, вечер вдруг настал,
И стало холоднее,
И дождь сильнее захлестал,
Прохожих не жалея.
Старик подумал, покурил
И, помолчав, заговорил:
— Итак, опять же про него,
Про господина Хитрово.
Он был первейшим богачом
И дочери в наследство
Оставил свой московский дом,
Имения и средства.
— Да неужель жила она
До революции одна
В семиэтажном доме —
В авторемонтной мастерской,
И в парикмахерской мужской,
И даже в «Гастрономе»?
— Нет, наша барыня жила
Не здесь, а за границей.
Она полвека провела
В Париже или в Ницце,
А свой семиэтажный дом
Сдавать изволила внаем.
Этаж сенатор занимал,
Этаж — путейский генерал,
Два этажа — княгиня.
Еще повыше — мировой,
Полковник с матушкой-вдовой,
А у него над головой —
Фотограф в мезонине.
Для нас, людей, был черный ход,
А ход парадный — для господ.
Хоть нашу братию подчас
Людьми не признавали,
Но почему-то только нас
Людьми и называли.
Мой дед арендовал
Подвал.
Служил он у хозяев.
А в «Гастрономе» торговал
Тит Титыч Разуваев.
Он приезжал на рысаке
К семи часам — не позже,
И сам держал в одной руке
Натянутые вожжи.
Имел он знатный капитал
И дом на Маросейке.
Но сам за кассою считал
Потертые копейки.
— А чаем торговал Перлов,
Фамильным и цветочным! —
Сказал один из маляров.
Другой ответил: — Точно!
— Конфеты были Ландрина,
А спички были Лапшина,
А банею торговой
Владели Сандуновы.
Купец Багров имел затон
И рыбные заводы.
Гонял до Астрахани он
По Волге пароходы.
Он не ходил, старик Багров,
На этих пароходах,
И не ловил он осетров
В привольных волжских водах,
Его плоты сплавлял народ,
Его баржи тянул народ,
А он подсчитывал доход
От всей своей флотилии
И самый крупный пароход
Назвал своей фамилией.
На белых ведрах вдоль бортов,
На каждой их семерке,
Была фамилия «Багров» —
По букве на ведерке.
— Тут что-то, дедушка, не так:
Нет буквы для седьмого!
— А вы забыли твердый знак! —
Сказал старик сурово. —
Два знака в вашем букваре.
Теперь не в моде твердый,
А был в ходу он при царе,
И у Багрова на ведре
Он красовался гордо.
Была когда-то буква «ять»…
Но это — только к слову.
Вернуться надо нам опять
К покойному Багрову.
Скончался он в холерный год,
Хоть крепкой был породы,
А дети продали завод,
Затон и пароходы…
— Да что вы, дедушка! Завод
Нельзя продать на рынке.
Завод — не кресло, не комод,
Не шляпа, не ботинки!
— Владелец волен был продать
Завод кому угодно,
И даже в карты проиграть
Он мог его свободно.
Все продавали господа:
Дома, леса, усадьбы,
Дороги, рельсы, поезда, —
Лишь выгодно продать бы!
Принадлежал иной завод
Какой-нибудь компании:
На Каме трудится народ,
А весь доход — в Германии.
Не знали мы, рабочий люд,
Кому копили средства.
Мы знали с детства только труд
И не видали детства.
Нам в этот сад закрыт был вход.
Цвели в нем розы, лилии.
Он был усадьбою господ —
Не помню по фамилии…
Сад охраняли сторожа.
И редко — только летом —
В саду гуляла госпожа
С племянником-кадетом.
Румяный маленький кадет,
Как офицерик, был одет
И хвастал перед нами
Мундиром с галунами.
Мне нынче вспомнился барчук,
Хорошенький кадетик,
Когда суворовец — мой внук —
Прислал мне свой портретик.
Ну, мой скромнее не в пример,
Растет не по-кадетски.
Он тоже будет офицер,
Но офицер советский.
— А может, выйдет генерал,
Коль учится примерно, —
Один из маляров сказал.
Другой сказал: — Наверно!
— А сами, дедушка, в какой
Вы обучались школе?
— В какой?
В сапожной мастерской
Сучил я дратву день-деньской
И натирал мозоли.
Я проходил свой первый класс,
Когда гусей в деревне пас.
Второй в столице я кончал,
Когда кроил я стельки
И дочь хозяйскую качал
В скрипучей колыбельке.
Потом на фабрику пошел,
А кончил забастовкой,
И уж последнюю из школ
Прошел я под винтовкой.
Так я учился при царе,
Как большинство народа,
И сдал экзамен в Октябре
Семнадцатого года!
Нет среди вас ни одного,
Кто знал во время оно
Дом камергера Хитрово
Или завод Гужона…
Да, изменился белый свет
За столько зим и столько лет!
Мы прожили недаром.
Хоть нелегко бывало нам,
Идем мы к новым временам
И не вернемся к старым!
Я не учен. Зато мой внук
Проходит полный курс наук.
Не забывает он меня
И вот что пишет деду:
«Пред лагерями на три дня
Гостить к тебе приеду.
С тобой ловить мы будем щук,
Вдвоем поедем в Химки…»
Вот он, суворовец — мой внук, —
С товарищем на снимке!
